Drink Butterbeer! |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Drink Butterbeer! » Time-Turner » 25.12.97. Forest of Dean
one day later
Hermione Granger, Harry Potter, Ronald Weasley
конец декабря, '97
Королевский лес ДинВ каждом сложном деле наступает такой момент, когда всё катится к чертям и в сердца закрадывается отчаянье и белый флаг.
Может быть и правда остаться тут и состариться..?
Отредактировано Harry Potter (17.01.21 20:30)
Хлопок.
Он раздался эхом по лесу, изрядно перепугав всех птиц в округе. Те явно не ждали такого. Очень похоже, что они тут вообще жили достаточно спокойно и вольготно, рыская по лесу в поисках еды и обитая на насиженных местах. Ты сделал пару шагов, покрутился вокруг своей оси, оглядываясь, надеясь, что вы оторвались от преследования. На первый взгляд всё так и было. Снег, недавно выпавший и еще остававшийся достаточно белым, не тронутым даже маленькими ножками каким-нибудь ворон или голубей, которые решили не лететь в теплые края зимовать, приятно хрустел, как сочное яблоко сорта Голден.
— Как тут красиво..., — твои легкие и желудок еще отходили от трансрессии, поэтому голос показался немного выше обычного и немного навзрыд. Ты сделал пару глотков воздуха. Ноздри неохотно пускали достаточно холодный воздух через себя в легкие, казалось, что нос изнутри колют сотнями очень маленьких и тоненьких иголочек. Выход через рот. Пар огромными клубами поблескивая на легком морозце и медленно растворялся в чистоте этого места, — где это мы?
Неподалеку река тихонечко квакала своим быстрым течением, которое не позволяло морозу сковать ее белесой пленкой льда. Мороз таки пробрался сквозь кофту и джинсы, это заставило тебя покрыться мурашками даже в самых неприличных для общественности местах, руки по привычки скрестились на груди, потирая предплечья, разгоняя еще теплую от сердца кровь.
— Как думаешь, нам удастся хоть пару дней передохнуть, чтобы еще от кого-нибудь не убегать? — на том же сердце, которое так старалось согреть всё тело, было неспокойно. Эта выходка Рона. Это темное ощущение Темного Лорда, — знаешь, я иногда думаю, что мы всю жизнь будем так... Там, в Годриковой впадине я даже на мгновение подумал, что пусть эта змея придушит меня, растерзает, — ты подошел к Гермионе, которая доставала что-то из сумочки, кажется, это были теплые вещи, — то, что нужно. Теплый, но достаточно колючий джемпер был быстро натянут поверх уже имеющейся одежды.
Ты прошарил руками по карманам.
—Гермиона, вечером будет еще холоднее, думаю, нужно разжечь костер, — продолжая искать рядом с местом, куда трансгрессировали, карманы, как много карманов, ее не находишь, направляешь взгляд на подругу, — Гермиона. Где моя палочка?..
Вдох-выдох.
Гермиона открыла глаза.
Трансгрессия хоть и начала входить в привычку – беглецам приходится часто к ней прибегать, - но все еще оставляла после себя ощущение тошноты и кома в горле. Хотя, возможно, в последнем винить их способ перемещения было бы слишком просто.
- Это Королевский лес Дин, - произнесла она бесцветным тоном. – Я была здесь… с родителями… Давно.
Ее удивило, что у Гарри хватало сил оценить красоту здешних мест. Сама она, кажется, давно разучилась замечать что-то подобное, усталый мозг просто равнодушно констатировал, что все осталось таким же, как она помнила. Как будто они не трансгрессировали, а провалились в Омут памяти, в те далекие времена, когда все было спокойно и хорошо.
- Ты в порядке, как твоя рана? – спросила она. –Ну, когда змея…
О Господи, змея, как она вообще там оказалась? Какими же идиотами нужно было быть, чтобы рискнуть отправиться в Годрикову впадину! Неужели они оба настолько впали в отчаяние, что готовы были последовать за самой тоненькой, ненадежной ниточкой, невзирая на все возможные риски, лишь бы только верить, что у них есть шанс найти меч Гриффиндора и уничтожить крестраж? Верить, что они – часть великого плана, который придумал кто-то большой, умный и сильный, а значит, они под защитой и не пропадут?
Кажется, Гермиона знала ответ еще до того, как Гарри признался, что на какое-то мгновение мечтал о смерти. У нее не хватило сил его за это осудить.
Вместо этого Гермиона открыла свою сумочку и принялась рыться в ней. Там давно уже не было образцового порядка, вещи лежали кое-как, и джемпер для друга не находился долго-долго, отчего комок в горле почему-то поднимался все выше – так, что становилось трудно дышать.
- Держи, - выговорила она наконец тонким, ломким голосом, когда пальцы нащупали колючую шерсть. – Нам надо согреться и поставить палатку. Давай попробуем… знаешь… побыть здесь подольше? Надоело постоянно убегать.
Гермиона мысленно окинула взглядом последние несколько месяцев, которые они провели, скрываясь ото всех: все эти холодные осенние ночи, проведенные на каменистых безлюдных склонах в богом забытой глуши, запах мха и гнилой листвы, въевшийся в волосы, несмываемая полоска грязи под ногтями, сырость, которой пропиталась вся одежда, и теперь она никогда не может согреть до конца. Холод, холод забрался так глубоко, он сидит у Гермионы внутри, и ни костер, ни горячее питье, ни теплый плед не выгонят его оттуда.
- К-конечно, - торопливо сказала она, собираясь. Она лишь преданный маленький оруженосец Избранного, в котором все сложнее разглядеть черты Гарри, обычного Гарри. А значит, и ей нельзя поддаваться слабости. Нельзя быть просто Гермионой Грейнджер, девочкой из маггловского пригорода, которой родители выбрали излишне претенциозное имя. – Костер. Сейчас.
Она начала было суетиться, чтобы поскорее оборудовать стоянку, набросить полный комплект защитных чар и расчистить место для костра, но вопрос Гарри пригвоздил ее к месту.
- Ох, - выдохнула она и посмотрела на друга испуганно и несчастно. – Она… Я… - руки нервно шарили по карманам, и наконец Гермиона протянула Гарри открытую ладонь, на которой лежали обломки того, что еще недавно было его палочкой.
- Там, в Годриковой впадине, я бросила заклинание, и оно… отскочило, - сбивчиво принялась объяснять она. – Я… Я не хотела, Гарри, мне так жаль!..
Отредактировано Hermione Granger (23.01.21 02:50)
Ты смотрел на волшебную палочку, которая выглядела явно хуже, чем вы вместе взятые. В голову летело кучу разных мыслей, гнев подступал к горлу, будто бы заключая огромные тонкие, но от того не менее сильные пальцы, сдавливающие гортань. Дыханье стало прерывистым и очень неглубоким, будто бы легкие отказались расправляться и вбирать этот нетронутый людьми воздух этого нетронутого людьми места.
— А..., — было начал ты, закончив сиплотой, — не знаешь, ее можно как-то починить?
Вряд ли... — сам отвечаешь себе в голове, хватаясь за медальон, который обжигал холодом. Цепочка звонка звякнула, но тебе было не до конца понятно, в голове ли это было или по-настоящему. У тебя в памяти также не отложилось, как ты взял осколки своей палочки и сел рядом у дерева, откинувшись спиной на ствол, который был куда приятнее на ощупь, нежели трущие шею цепи медальона. Его нужно снять. Неприятная вещь. Но руки отказывались это делать, просто прижимаясь к месту, где свисал тот, как бы вдавливая его в грудину.
— Думаю, стоит наложить защитные чары, — ты не хотел вкладывать в эту просьбу столько злобы, но это получилось как-то само собой, не говоря уже о том, что ты не удосужился и посмотреть на Гермиону, которая и без поручений ИЗБРАННОГО прекрасно знала, что делать, — я же теперь без палочки.
Хотелось извиниться, но слова застряли где-то в области живота и отказались идти дальше, вызывая лишь дополнительные позывы живота. Хотелось есть. Он не помнил, когда они ели что-то хотя бы отдаленно напоминающее стряпню Молли. А за возможность понежиться в ванне старост легко бы отдал палец, а то и два, на отсечение.
Ты вспомнил про вопрос Гермионы про рану и посмотрел на ногу. Та явно хотела плотно пообедать. Джинсы в двух местах были разодраны, а ты даже не заметил. Не заметил и того, как из аккуратно наставленных укусов струйками сочилась кровь, из каких-то сильнее, из каких-то слабее.
—Чёрт, — ты загреб рукой снега и приложил к ране, тот сразу порозовел, — я думал, что легко отделался от этой гадюки...
Боль вместе с холодом от снега и талой воды вперемешку с кровью начала проступать, резвыми скачками подниматься по бедру левой ноги, отдаваться в животе, будто бы там и без того мало ощущений, подбираясь к голове и разливаясь на лице гримасой.
За время, пока ты разбирался с внутренними демонами и совершенно не обращал на внешний мир внимания, твой верный спутник уже наложила все защитные заклинания, которые знала на это место, а неподалеку от дерева, которое ты облюбовал, уже колыхалась от очень редких порывов ветра палатка.
— Гермиона, ты просто золото, — злоба решила отступить, как это делает море во время отлива, возможно, так на нее повлияла луна, которая вышла из-под чернильных облаков, освещая поляну, покрытую снегом и редкими крапинками крови Гарри. Увидев бы это Дамблдор, то непременно сказал бы, что нечего разбрасываться своей кровью на право и налево, что мол она очень ценна. Ты начал рвать штанину, чтобы сделать из лоскута жгут, параллельно вновь обращаясь, но уже жалобным и трясущимся от боли голосом, к подруге, — у нас осталась еще настойка из бадьяна? А то я так не смогу быть полезным, с такой-то ногой...
- Я не думаю, что… - начала было Гермиона, но так и не смогла выговорить до конца фразу и просто навела свою палочку на обломки. – Р-репаро!
Дерево срослось кое-как, криво, косо, со щербинками и вмятинами. Даже не пробуя колдовать, можно было понять, что перед ними теперь деревяшка, а не магический артефакт. Вряд ли она выдержит хотя бы одну попытку сотворить чары.
- Я не думаю, что ее можно починить, - теперь немного увереннее сказала Гермиона. – Помнишь, как тогда у Рона, на втором курсе? Пришлось купить новую…
В воздухе повисла пауза, во время которой Грейнджер медленно осознавала, что впервые произнесла имя Рона вслух с тех самых пор, как он ушел. Как он их бросил – давайте называть вещи своими именами. Может быть, это означает, что она наконец-то пережила это? Справилась с ситуацией? Отпустила?
Или только то, что вычеркивать Рона из их жизни полностью было изначально провальной идеей.
Справляясь с собственным внутренним штормом, Гермиона едва отреагировала на то, что Гарри забрал свою палочку из ее руки, а затем уселся, прислонившись к дереву и вцепившись в медальон, их последнюю надежду и главное проклятье. Очнулась она только от его оклика, злого и раздраженного. У Рона тоже был такой тон все те последние дни, когда он копил в себе злость и отчаяние, чтобы однажды вечером сорваться.
- Сними его, - сказала Гермиона, глядя на Гарри и пытаясь встретиться с ним взглядом. – Отдай медальон мне или просто… повесь куда-нибудь. Не носи его сейчас, не надо.
Она искренне ненавидела эту штуку, всем сердцем, до дрожи в пальцах и колик в животе. За то, что она делает с Гарри, за то, что шепчет ей самой по ночам, за то, что снова заставила Рона поверить в то, что он бесполезный, ненужный и всегда останется на вторых ролях. Ненавидела и была вынуждена беречь, и от этого отчаяние Гермионы становилось только чернее. Что бы она только ни отдала, чтобы этот медальон просто перестал существовать.
Она медленно, методично и машинально наводила их стандартный защитный комплекс чар, который спасал их от преследователей, но и отсекал от друзей, помещая в бесконечно одинокий стеклянный пузырь, и только когда все было готово, снова подошла к Гарри, чтобы увидеть…
- О господи! – выдохнула она, глядя на капли крови на снегу. – Подожди, стой, у меня должны были быть чистые бинты. И бадьян, конечно, минуту.
За последние несколько месяцев Гермиона выяснила, что не умеет множество вещей. Например, лечить. Но с самыми простыми действиями она справлялась теперь уже четко, привычка заменила талант и способности. Вот и сейчас она аккуратно обработала рану – зловещие следы глубоко вонзенных змеиных клыков, вокруг которых рваными звездами расползалась паутинка синевы, помогла Гарри замотать ногу бинтом и отвела его в палатку, говоря вслух какие-то успокаивающие бытовые глупости.
- Знаешь, у нас осталось немного консервированного супа, помнишь, мы брали в супермаркете? Я разогрею его, нам нужно горячее, как думаешь? И потом мы наверняка сможем трансгрессировать в маггловский район и взять еще что-то похожее, да?
Еще одна вещь, которую Гермиона не умела, - готовка. Консервы успели им знатно приесться, но даже они лучше того варева, что она могла сделать самостоятельно.
Она готовила нехитрый ужин, между делом устраивая Гарри поудобнее и стараясь незаметно накинуть на него плед – ей все еще казалось, что он какой-то бледный. Будничные хлопоты – они хорошо помогают с тем, чтобы отвлечься. Удобно не думать, что будет, если яд змеи попал в кровь. Если настойка бадьяна не помогла. Если медальон уже шепчет Гарри злые, жестокие, но так похожие на правду вещи, из-за которых у него опускаются руки.
Только когда они закончили есть, Гермиона села на кровать и наконец решилась спросить:
- Гарри, что мы будем делать дальше?
Возможно, ты бы и отреагировал на «сними его», но сил на лишние слова и тем более злость не было. Лишь взгляд, острый, как лед на давно замерзших лужах, в которую наступили, скользнул по спине подруги. Смешно, как вся эта ситуация очень ложилась на сюжет одной книги, что в магловском мире была написана более тридцати лет назад. Похожий артефакт, похожий путь, похожая реакция на расставание с твоей «прелестью».
Гермиона была терпелива. Настолько, насколько это было возможно. Она помогла тебе дойти до палатки, которую сама же и воздвигла, до этого наложив все чары, какие только можно, чтобы вас никто не нашел, «поколдовала» над раной, теперь лишь только крепко наложенные бинты стесняли движение ноги, а наступать на нее было почти не больно. Ты выдавил откуда-то из области желудка «Спасибо».
Хотелось больше. На плечи подруги рухнуло так много. Для тебя уход от родителей был чем-то вполне понятным и совершенно простым решением, ведь у тебя их нет. Ты их не помнишь, а фотографии и разговоры о них не давали совершенно никакого представления, как это вообще? Редкие, хотя в последнее время всё чаще, встречи с матушкой Рона давали отдаленное понимание — что это такое. А ворошить осиное гнездо в голове гриффиндорки расспросами «как ты?» сравнивалось, наверное, с возвращением в логово той змеи и добровольной сдачей в крепкие ее объятья, помноженные на тысячу.
— Горячий суп — звучит как то, что нам сейчас нужно, — немного уюта вам точно не помешало бы. Тебя нельзя было назвать великим кулинаром, но ты неоднократно помогал тетушке готовить всякое разное, разве что кроме тортов для Дадли. Да и не очень-то и хотелось, — тебе помочь?... Ты надеялся на «да», но, кажется, девушка, поглощенная суетой и звуками кухонной утвари совершенно не расслышала твоего негромкого голоса. «Бесполезный тюфяк» — бесконечно повторялось в твоей голове вполне знакомым и даже почти родным шипящим, будто передразнивающим змею, голосом.
Действительно, теперь без палочки, ты вряд ли что мог противопоставить всем тем, кто на вас охотится, а таких желающих было всё Министерство и немножечко больше. Положение дел было таким, что всякий ленивый мог доложить, где вы находитесь и через пару минут вас уже под ручки тащат к тому, кто, кажется, почти победил.
Ужин прошел в полной тишине. Лишь позвякивание ложек о тарелки сотрясал воздух и заставлял тебя дергаться, пугаясь чересчур громких постукиваний.
Суп хоть и не был шедевром кулинарного искусства, однако помог вернуть в голову воспоминания, как вкусно готовила Молли еду. Все эти ватрушки, крекеры, пирожки, огромные пироги и торты. На сердце становилось теплее и легче, груз «прелести» становился не таким уж неподъемным, переставал быть ношей, бременем. В голове ты понимал, что это ненадолго и то темное, что в нем живет, вернется с новой силой, но сейчас... Сейчас это было неважно.
Гермиона разрезала тишину вопросом, которого ты боялся больше, чем что-либо. Слова врезались тебе ножом между ребер, от чего дыхание перехватило, а ложка вырвалась из и без того нетвердой хватки и загремела как тысяча бомб из фильмов про войну. Ты посмотрел на прибор, только успокоившийся в тарелке, выдохнул и перевел взгляд на подругу.
— Я не знаю, — это не должно было прозвучать, но громыхнуло так, как ни разу гроза не. Каждая твоя частичка почувствовала это, — нам нужно зализать раны, продумать план, — от разницы слов смысл не поменялся. Гермиона была достаточно умна, чтобы это понять хотя бы по потерянному взгляду друга.
— У нас с собой уйма книг, — это было правдой, — там точно должен быть способ, как уничтожить это, — рука потянула за цепочку, та натянулась на шее, из-под свитера вылез темный медальон, который недовольно позвякивал. Пустые слова. С вероятностью 99,9 процентов лучшая на курсе точно прочитала большую их часть и могла тебе в глаза сказать, что ничего из того, что написано в них, не пригодится или не имеет и малейшего намека на то, как справиться с этой дрянью. Только ты был не очень уверен, что она это скажет, пойдет на поводу жалкой надежды, что та действительно что-то пропустила, что что-то найдется.
Медальон вновь спрятался под свитер, там ему было тепло и самое место. Гермионе не за чем проверять себя на прочность темной магией. Ты неуклюже улыбнулся и похвалил идею о том, чтобы сделать набег на магловский магазин, либо с одной поправочкой, что стоит это делать через некоторое время. Им точно нужно было поспать. Хотя бы кому-то. Хотя бы ей.
— У нас вроде остались еще какие-то овощи, картошка? — это ты был в силах приготовить на костре, — тебе нужно отдохнуть, поспать. Я пока подежурю снаружи, только с твоей палочкой, конечно. Не переживай, нога уже не болит, — ты врал, — всё хорошо, правда.
Кажется, кто-то вновь решил поиграть в героя-мученика. И оба понимали, кто именно.
— Гермиона, правда!
Вновь эта улыбка.
Ее такой простой вопрос произвел эффект вспышки Бомбарды в пустой комнате. Ложка Гарри загрохотала по тарелке, а Гермиона зажмурилась и вжала голову в плечи, пережидая бьющий по ушам шум. Она сама не заметила, как отвыкла от громких звуков, как все чаще переходила на шепот и даже радио выкрутила на минимальную громкость, хотя была уверена, что их набор чар заглушил бы даже выступление хогвартсовского хора.
А потом Гарри ответил, тоже не повышая голоса, но Гермиона сжалась в комок еще сильнее. Она не имела права задавать этот вопрос. Она не имела права перекладывать на него ответственность, ждать от него какого-то… плана. Прямо как Рон, который сам взгрузил на Гарри обязанности главнокомандующего, а потом сам же оскорбился тем, что тот не подошел на эту роль.
- Да-да, конечно. Я имела в виду… - пролепетала она и затихла. Она сама не знала, что имела в виду: выбор у них очевидно был небольшой – продолжать прятаться и надеяться на чудо или сдаться.
- Книги. Конечно, - голос Гермионы стал немного тверже, но она все же отвела взгляд, стараясь не смотреть ни на Гарри, ни на мерзкую штуковину, заключенную в медальон. – Нужно просто начать просматривать их системно, и мы наверняка что-нибудь найдем.
Она никогда бы не подумала, что однажды кто-то будет убеждать ее во всемогуществе книг, а она… не поверит. Потому что они ведь уже знали, как уничтожать крестражи: нужен был мощный артефакт с уникальными свойствами: меч Годрика Гриффиндора, клык василиска… Но ни одна книга не способна была дать им такое оружие и вряд ли бы помогла его найти.
А что до подсказок… Ну, она уже нашла тайный знак в «Сказках барда Бидля», а потом – на надгробной плите на кладбище, но разве это хоть как-то помогло? Наоборот, только еще больше все запутало. Многие знания – многие печали, не зря так говорят. И сейчас Гермиона легко бы обменяла всю их передвижную библиотеку на один клык василиска, из тех, что преспокойно лежат где-то под Хогвартсом.
Гарри использовал тот же трюк, что она сама некоторое время назад – заговаривал ей зубы, рассказывая про овощи, картошку, еще какую-то ерунду. Может быть, чтобы успокоить ее. Но, скорее всего, чтобы выторговать себе время для того, чтобы побыть одному. Гарри говорил вежливо, ничем себя не выдавал, но Грейнджер казалось, что он все же злится на нее. За сломанную палочку, за катастрофически провальную вылазку в Годрикову впадину, за прямой вопрос, выдающий их бессилие. И, наверное, стоило отпустить его без споров, но Гермиона так просто не могла:
- Гарри, я не думаю, что это хорошая идея! Давай лучше я, а ты поспи и…
Но он, конечно, не хотел ее слушать, рассеянно улыбаясь. Гермиона едва заметно кивнула головой. Иногда им нужно позволять быть героями. Иногда их жертвы проще принять.
- Держи, - Гермиона протянула Гарри свою палочку. – Оденься потеплее, холодает.
Когда вход в палатку качнулся, закрывая собой спину друга, она рухнула на подушку спиной вперед, а затем повернулась на бок и поджала колени, пытаясь свернуться в клубок. Говорят, волшебники без своей палочки чувствуют себя беззащитными, осиротевшими. Даже если и так, для Гермионы без нее ничего, в сущности, и не поменялось.
Отредактировано Hermione Granger (21.02.21 21:29)
Она говорила, что это не лучшая идея. Только положение дел было такое, что вряд ли нашлось бы что-то лучше. Тебе нужно было побыть наедине с собой, ей, держишь пари, тоже.
— У тебя с этой систематикой и книгами куда лучше, — попытался улыбнуться ты, натягивая на себя свитер и, кажется, еще один свитер, чтобы было теплее под заботливое бурчание подруги о том, что на улице холодает.
— Спасибо, — палочка была у тебя. Хоть и не твоя, но чувствовалось, как силы возвращаются в это искалеченное душевно и физически тело. Спина выпрямилась, а в хватке кисти появилась жизнь и хоть какая-то сила. Нужно было еще не показывать, что нога болит. Пересиливая боль и стараясь совсем никак ее не показывать, ты уверенно наступал на больную ногу, героически, а куда без этого, стискивая зубы.
Двери палатки распахнулись и в лицо подул ветер от реки. Лучше места, чтобы замерзнуть, просто не найти. Влага от водоема приникала через оба свитера и футболку, не говоря уже о надорванных джинсах. Нужен был костер, но это было бы красной тряпкой. Егеря точно найдут вас, даже по самой тонкой струйке дыма. Порешив для себя, что не так уж и холодно, одно палено все же заставил тлеть, так медленно, как только можно было. Ногам стало чуточку теплее, а по телу сразу начали пробегаться сотни волн мурашек.
Звуки из леса давали спокойствия. Совы, хрюканье и порой даже волчий вой. Давали как-то отстраниться от тяжести медальона, который по-прежнему обжигал металлическим холодом, даже будучи между первым и вторым свитерами, а ты уже почти и не замечал, как рука то и дело тянется к нему, проверяя — на месте ли он? На месте ли его грани, замысловатая резьба на крышке. Ты мог поклясться, что уже на зубок выучил все эти изгибы и прорези. Читай ты Властелин колец, то непременно бы сравнил себя с Голумом.
Ты и не заметил, как начало приближаться утро, а тлеющее палено больше стало напоминать очень дорогой голландский сыр, ведь в дырках. Левый глаз краем увидел свечение.
— Должно быть солнце, — подумал вслух ты, поворачиваясь к нему. До солнца было еще далеко. Это был патронус. Лань. Непринужденно перебирающая своими ногами и также непринужденно дрыгающая ушами в виде трубочек с кремом, только без крема. Она звала тебя. Тихонечко кивая в сторону леса головой, все еще потряхивая ушами. Смешными, как трубочки с кремом.
Яблочный хруст от снега даже не отдавался эхом в лесу, лань же шла бесшумно, будто плыла над этой белоснежностью. Только ты портил этот снежный ковер. Портил ты не только это. По твоему взгляду на прошлое, кажется, портил ты всё, к чему не прикоснешься. Жизни всех. Дамблдора, Минервы, Рона, Гермионы, их семей. Все из-за гребаного мальчика-который-выжил, которому не хватило мужества умереть или не посчастливилось остаться живым.
Лань остановилась. Корка льда искрилась от света патронуса, а тот превратился в сферу и медленно стал погружаться под лёд. То, что хотела показать лань, было подо льдом. Ты поспешил, семеня ногами. Пара движений рукой по льду и слой инея, снега или что там бывает, расступились и показали блеск другой блестящей вещи — мечу Гриффиндора. «Откуда он тут?» — вопрос быстро сменился стремлением его достать. Волшебная палочка оказалась кстати, лёд рукой совсем не брался. Аккуратная прорубь после простецкого заклинания второго курса.
Нужно было нырять, ведь такие артефакты вряд ли будут вестись на манящие чары. Первый свитер, второй, штаны, носки, ботинки. В общем все, кроме трусов, которые, признаться, неплохо было бы сменить. И кроме, конечно же, медальона. Его металлический холод был не различим с холодом, который обдавал твое тело морозный воздух. Будто иголки впивались в костлявое тело. А нужно было нырять. Набравшись мужества и воздуха в легкие, ты сделал это.
Воздух словно загустевшей жидкостью неприятно отозвался в легких, а холодное покалыванием сменилось жжением. Еще пару метров и дно, а там и меч. Только медальону это совсем не понравилось. Рывок. Еще рывок. И ты уже у поверхности, бьешься с медальоном, льдом, который отделяет тебя от воздуха, который заканчивается у тебя в легких, так как от испуга и борьбы с гадкой штукой на шее тот обильно выходит через нос и рот наружу. Глухие стуки, все равно что по толстенному стеклу под водой. Бесполезно. Тебя никто не спасет.
Неужели...
Это...
Конец...
Вы здесь » Drink Butterbeer! » Time-Turner » 25.12.97. Forest of Dean
