[icon]https://i.ibb.co/cyHNF3H/ezgif-3-92fef19de487.gif[/icon][status]алкогольвица :3[/status]
Порой слова, адресованные конкретному человеку, то ли случайно, то ли по воле высших обстоятельств доносятся до ушей, которым они не предназначались. Так, например, Стив Чаллок журит Меган за слишком низкую, по его, безусловно, важному мнению, цену, гарантированную Оливии в качестве моральной компенсации на случай, если та окончательно поедет кукухой и полезет целоваться к своему заклятому врагу.
- Подрисовать два нолика? Не льсти себе, Чаллок, ты не настолько отвратительный, а сахарные уста старины Филча нашей имениннице все равно никогда не вкусить, - впрочем, изумления, настолько искреннего, что оно, буквально как с листа, читается в глазах, скрыть не удается. Какого, простите, пойла отведал гриффиндорец, чтобы в открытую выгораживать Шердлоу и набивать той заоблачный куш? Ровсток, конечно, и раньше догадывалась, что за всем этим кровопролитием кроется нечто иное, чем чистая, ничем не замутненная ненависть, и все же ее никогда не интересовало, как до сей поры Чаллок развлекал себя под одеялом в ало-золотой спальне. Другое дело, что прямо сейчас он проявляет к Оливии… заботу?
- Дракклеееец, - ей, в общем-то, нечего сказать, кроме слов.
Сама же виновница торжества, вопреки собственному уроку, не ограничивается демонстрацией среднего пальца, направленного прямиком Мэгги в спину. Она идет дальше. О, звук ударов ее каблуков о пол, словно стук сердца, проникает в самую дальнюю, всегда запертую комнату. Ее длинные, стройные ножки заходят слишком далеко. От плавного журчания ее голоса перехватывает дыхание, а в груди образовывает тугой ком беспросветного мрака, который хочется выкашлять прямо туда, где она стоит, чтобы ей пришлось перешагнуть эту чертову лужу черной желчи и в самом конце встретить смеющийся взгляд: «Ничего личного подруга, ты просто переступила грань»
У Меган до предела напряжены плечи, ей хочется расплакаться, словно она – маленькая девочка, первокурсница, у которой не получилось превратить спичку в иголку, и профессор МакГонагалл выводит ее к доске, чтобы застыдит перед всем классом. Ей так хочется выплеснуть Оливии в лицо содержимое своего бокала и выбежать наружу, из этой тесной, затхлой хижины, но она проглатывает застрявшую в горле досаду и молча кладет на стол маленький мешочек с золотыми монетами, когда однокурсница устраивает представление с текила-бумом и всеми вытекающими в виде прилипшего к ее губам Чаллока.
«Окей, Лив, я поняла, какая ты раскрепощенная и крутая, так, может быть, хватит? Давай ты остановишься на этом и просто захлопнешься?»
Если бы этим кем-то была не Шердлоу, то, наверное, Меган и ухом бы не повела. Но когда близкий друг насмехается над твоими чувствами, над тем, что ты неуверенная в себе мямля, мышка, прячущаяся по углам, чтобы тебе вслед, упаси Салазар, не оглянулись, ты принимаешь это всерьез.
Она не умеет смело играть на публику, как это делает Лив, она просто заливает в себя алкоголь, шот за шотом, стакан за стаканом в надежде, что он придаст ей смелости. Это Оливия дружит со всеми курсами и факультетами, это у Оливии роскошные вьющиеся волосы, это Оливия не лезет за словом в карман. Мэг способна лишь таращить на нее огромные от ужаса глаза и стараться не сморгнуть с них выступившие от негодования слезы. Она залпом выпивает содержимое своего фужера, наплевав на правила игры, в которой одержала победу, и с удивлением замечает, что Ада, стоящая по левую руку от Митча, делает то же самое.
Ровсток не знает, что из этого хуже: то, что Мертон, будто воду, выпивает полный бокал шампанского, или как взгляд ее лазурных глаз темнеет, а тело обзаводится кошачьей грацией и движется в сторону только что прибывшего в хижину Мэйнарда.
Меган даже отсюда, сквозь нарастающий гул чужих голосов, через пелену веселья, наполняющего помещение, подобно сигаретному дыму, выпускаемому Хэттоном изо рта, слышит, как она предлагает ему «напиться вниз головой». Да уж, пожалуй, это ей придется откачивать подругу после подобного рода забав. Она хочет крикнуть вслед Аде «Постой», хочет схватить ее за руку и притянуть обратно, но лишь цепляет пальцами пустое пространство, в котором остался только аромат ее духов.
Но, как говорится, беда не приходит одна, и в проеме скособоченной, ветхой двери появляется Холден в компании Кегворт, красивой девочки с Рейвенкло, с которой они вместе посещают некоторые предметы. Ровсток напрягается и бросает сочувствующий взгляд в сторону Мэйнарда. Она лучше всех в этой комнате понимает, что происходит у него на душе, все одиночество и каждую из причин дерзкого вызова, волной поднимающегося из самых недр темных зрачков.
На уши Мэгги давит неуместная, неестественная тишина, разрастающаяся вокруг нее ядовитым плющом, однако девчонка почти сразу устанавливает причину столь резкого перепада уровня шума. Неумолкающий до сего момента Митч вдруг подозрительно затихает и смотрит на нее пугающе-нечитаемо. Иногда его взгляд скользит куда-то выше ее головы, вынуждая слизеринку обернуться или задрать подбородок, дабы убедиться, что у любви всей ее жизни не поехала крыша. Положение усугубляет тот факт, что все это время Тит молчит, никак не комментируя не обоснованную смену своего поведения. Он что, тоже решил над ней поиздеваться?
- Эй, ты в порядке? – Меган легонько, подушечками пальцев касается его щеки и, будто обжигаясь, одергивает руку, поскольку именно в этот момент мальчишка начинает смотреть на нее более осмысленно. Пульс в ее висках долбит так сильно, отбивая рваный ритм ударов сердца, и бутылка, зажатая в локте, до сих пор лишь чудом не выскользнула и не рассыпалась липкими осколками по всему полу. Если Митч все еще не считает ее чокнутой, то сейчас самое время начать.
- Это вовсе не смешно, - выдыхает себе под нос, когда однокурсник уже окончательно приходит в себя, а Мэй, с энтузиазмом поведшийся на провокации как Адель, так и Холдена, подлетает к ним стрелой, выпущенной мимо цели. Спустя мгновение, в ее пальцах уже зажата тлеющая красными углями недокуренная сигарета, а на лице читается недоумение и досада, вызванные бессилием в оказании хоть какой-нибудь помощи.
«Какой же идиот».
Впрочем, Хэттон, вместе с его слабоумием и отвагой, вылетают у нее из головы, как по мановению волшебной палочки. Это не Конфунус, после которого еще несколько дней до тошноты ноет в висках. И даже не удар утяжеленной металлом дубинкой по самому темечку. Тит придвигается ближе, в нос снова ударяет легкий флер его парфюма и разгоряченной кожи, а мозг принимается плавиться, как сыр, приготовленный для тех самых котелков, которые пользуются на этом празднике бешеной популярностью.
Меган очень надеется, что в полумраке Визжащей хижины не видно, как полыхает ее лицо. От смущения, от предвкушения, от обещания того, чего с ней никогда раньше не было и быть не могло. Она не верит ни ушами, ни глазам, ни залитым алкоголем мыслям: вдруг она так быстро накидалась в самом начале вечера, что валяется теперь в беспамятстве на диванчике, и все это ей только снится?
Смеется перезвоном колокольчиков, схожих с теми, которые висят над дверью в лавке со сладостями или с хорошими книгами, в кафе-мороженом Флориана Фортескью, куда заходишь знойным летним утром и чувствуешь, как прохлада мурашками пробегает по всему телу, а к волосам прилипает приторный запах излюбленных лакомств.
- Пока один-ноль в мою пользу, Митчем.
Он уводит ее ближе к центру событий, и Мэг с удовольствием идет следом. Она усаживается рядом на еще не заваленную едой и бутылками часть стола и принимается болтать ногами, не достающими до неровной поверхности полусгнившего пола. Слизеринец аккуратно вынимает у нее из рук сигарету и вдыхает едкий сизый дым – от этого простого, казалось бы, действия, у Ровсток сносит крышу. Пока Ада с Мэйнардом упражняются в остроумии и акробатике, а Холден строит из себя первосортного говнюка, жизнь для нее останавливается, сосредотачиваясь на одном человеке, минутах, значащих гораздо больше целой вечности. Голова кружится так сильно, что девчонка с трудом ловит фокус на лице Митча, на его прямом носе и высоких скулах, на темных волосах, в которых хочется зарыться пятерней. Его голос заставляет отставить стакан в сторону, поскольку ничто не способно опьянить, одурманить эффективнее него. В какой-то момент юноша запинается, и сердце Меган пропускает удар. Затем еще один. И еще.
Она не помнит, как сокращает почти все существующее между ними расстояние и стремительно, жадно опережает Митчема, обхватывая губами горький фильтр дотлевающей сигареты. Делает неглубокий вдох. Размазывает остатки темно-вишневой помады по его пальцам, оставляя на них влажный след.
- Тит, я… - но он тут же находит что сказать, потому что Ада одерживает верх в заключенном ею же пари, и Ровсток буквально физически чувствует, как в воздухе повисает напряжение.
- Нужно это остановить, - она обхватывает себя руками, будто продрогла от доносящихся до нее рваных фраз, они - словно ушат ледяной воды, опрокинутый шутки ради. Мэгги взмахивает под столом волшебной палочкой, и один из наполненных до краев бокалов взмывает в воздух и принимается раздражающе-назойливо покачиваться возле Холдена, выплескивая на его неуместный свитер капли то ли коньяка, то ли высококлассного бренди.
Слишком поздно. Он уже наклоняется к уху Аделаиды, и Ровсток готова поклясться, что ничего хорошего в его тайном послании нет.
- Подстрахуй меня, - сипло просит она Митча и, опершись ладонью о его широкое плечо, взмывает с ногами на стол. Одергивает задравшуюся юбку, хватает на лету непочатую бутылку вина и, опасно балансируя на покачивающемся столе, поднимает ее над головой: - Ребята, давайте еще что-нибудь выпьем, у меня родился тост в честь Оливии!
Если и есть номинация на самую тупую попытку отвлечь всеобщее внимание от набирающего обороты кошмара, способного обратиться в травлю, драму, апокалипсис – называйте, как хотите, то она, без всяких сомнений, у Мэгги в кармане.
Она и так едва стоит на ногах, хижина вращается перед ней, подобно неисправной карусели, так еще и стол под ее босыми ногами до сих пор не обрушился, только потому что весит слизеринка немногим больше девяноста фунтов.
То, что произойдет этой ночью в хижине, останется здесь, сказала Оливия, кажется, много часов назад, хотя не прошло и пары из них. Странно, но обида и злость на подругу схлынули также быстро, как и зародились, Мэгги снова улыбается, глядя в ее сторону, будучи с ней в корне не согласной.
Они не забудут ничего.
