- Ах, - притворно-печально вздыхает юноша, - неужели в тебе нет ни капли любви? - Он выглядит огорченным, так что можно подумать, будто он и вправду влюблён. - Зачем любовь так ужасна, так горька, так непохожа на ту, о которой пишут в книгах! - Говоря это, он отходит, отдаляется от девушки. Словно собираясь уйти. - Отчего любовь столь безжалостна? Но я уйду, раз ты не хочешь меня видеть, и ты так и не узнаешь, что я... - Он вновь обрывает фразу, но по ней можно догадаться, что должно бы последовать далее. Впрочем, по мнению Драко, для признаний пока ещё не время.

Играть в любовь получается у него неплохо, в неискренности чувств заподозрить сложно, ведь он обычно привык их скрывать, к тому же никто не слышал, чтобы он кого-нибудь любил, никто не знал, как он ведёт себя в такой ситуации и никто, соответственно, не мог сравнить и сказать: неправда, он притворяется. И в этом было его преимущество.
- Я хотел пригласить тебя... Хотел сказать... Впрочем, ты считаешь это неважным, так что даже и слушать не станешь, - прерывает он сам себя, словно осекшись, как будто сказал то, что говорить не стоило.
И он разворачивается, словно собираясь уйти; весь вид его говорит о том, какую боль он испытал, какое жестокое разочарование его постигло, какую обиду она нанесла.

Любовь! Обычно Драко говорил о ней с насмешкой, и в споре лишь хотел вновь посмеяться над любовью: вот он, ваш идеал возлюбленного, но эту роль так легко сыграть, и откуда знать, что на самом деле? Она обманывает и предаёт тех, кто оказывается в её власти, так зачем же страдать, ища её, желая её? К этому моменту Драко уже знал, уже спланировал, что будет, когда срок, назначенный ему, пройдёт. Он не планировал того, что всё может оказаться серьёзней, чем в его представлении.

— Любовь вовсе не безжалостна... Безжалостны те, кто не ценят ее, не признают... И разбивают сердца другим. Но... К тебе это, кажется, не относится, ведь так? - К этому это как раз относилось самым прямым образом. Она, сама, быть может, не подозревая, попала в цель. Да, он безжалостен, он не признаёт любовь. О разбитых сердцах... и говорить нечего, спросите впечатлительных девушек каких-нибудь, они вам скажут, а сам он не считал.

Не зря поэты говорили: "прямых речей от женщины не жди". Он только одного не мог понять: отчего так сложно с ними? Отчего у мужчин "да" и "нет" значат именно то, что имеется в виду, а у женщин эти же простые слова могут иметь кучу значений от "не знаю" до... до бесконечности?  Только что она говорила, что ей всё равно, спустя минуту уже просит его не уходить, потому что "не говорила, что не хочет видеть".

Ты обиделся, что ли?
Как она предполагает, что он ответит на такой вопрос? Для него оба ответа не подходят: скажешь "да" - обидится сама и, может быть, уйдёт; скажешь "нет" - спросит, что тогда это было и к чему. Он не чувствовал обиды. Он не испытывал в данный момент почти ничего, отличного от привычного спокойствия и надменности.
Юноша молчит. До тех пор, пока, не выдержав несколько затянувшейся паузы, она не задаёт ещё один вопрос.

- Почему? - теперь он и в самом деле как будто выглядит обиженным. - Я говорил! - резко развернулся он, глядя прямо глаза в глаза. Лицо его казалось бледнее обычного, а в голосе звучали то ли горечь, то ли упрёк, то ли сожаление, то ли отчаяние, то ли всё сразу. - Я пытался сказать! - перешёл от защиты к нападению, а точнее, обвинению, Драко. - Но ты так ни разу и не ответила ни на одну из записок, ни взглядом, ни жестом не подала знака, не обмолвилась никак - не сделала ничего, что дало бы мне возможность предположить, что я... небезразличен тебе. Я думал, что полюбил, но теперь вижу, что ошибался! О, как же я ошибался! - произнёс он с болью, и эта боль, как настоящая, отразилась в светлых, вмиг погрустневших глазах. Юноша продолжал уже тише:
-  Нет, зря поверил в любовь. Её не существует. Не существует, - прошептал последнюю фразу совсем тихо.
А затем, словно и в самом деле обезумел от неразделённой любви, быстро подошёл к ней, как если бы намеревался что-то сделать, но в тот же миг отпрянул, отступил на несколько шагов, затем ещё и ещё, всё отдаляясь от неё и как бы силясь не сорваться на бег.

Если даже и почти открытое признание ничего не скажет ей, значит, он ошибался в ней, и эта девушка не стоит того, чтобы тратить время. Значит, кроме миловидной внешности, в ней нет более ничего, заслуживающего внимания, нет никаких чувств, никакого сочувствия хотя бы. И пусть пари выиграет не он, это всё ерунда, ведь у него есть его верная подруга, которая, как он знает, влюблена в него. Ах, отчего не она тогда вошла в гостиную! Быть может, и пари бы не было, посмеялись бы в очередной раз над тем, что завоевать уже влюблённую девушку легко, а значит, и смысла в том нет, и разошлись. А он остался бы с ней, с его Пэнси.

"Как ты можешь знать, временное ли это увлечение, если ты не умеешь читать мысли?" - хотелось спросить ему, но он дал девушке сказать всё до конца, потому что наконец ситуация стала обретать хоть какую-то ясность. Разумеется, девушке не пристало признаваться первой, однако разве не для них, для таких ситуаций, когда нельзя говорить прямо, существует язык иносказаний? Язык намёков, едва заметных взглядов, случайных жестов, обронённой мимоходом улыбки, язык цветов, наконец? Ведь и он не случайно же посылал ей именно розы, и именно в том порядке - белые, розовые, красные. Белые должны были сказать о чистоте и искренности, розовые - о зарождающемся чувстве, красные - о любви. Да, он не говорил прямо, но дал понять это с помощью посланий, и разве его вина, что адресат не сумел их прочесть или истолковать? Нет, она не права, упрекая его, что он молчал. Он говорил. Всё говорило за него.

- Если ты действительно влюблён меня, повтори это. Повтори это, глядя мне в глаза... Скажи, что любишь. - Ох, какой коварный это был вопрос! Впрочем, в формулировке его был выход, была подсказка. Повторить - несложно. "Влюблён" и "люблю" - такие похожие слова... и такие разные.
- Хорошо, я скажу. - Он взял её за руки и, глядя прямо в глаза, произнёс:
- Я влюблён в тебя. Ты спрашиваешь, почему я не говорил об этом раньше? Потому что я сам этого не знал. Это случилось... не могу описать, но чувство, которое я испытал, было... невероятно. Когда я понял это, когда осознал, что влюблён, я стал искать встреч с тобой. (И здесь Кинжал и вправду могла вспомнить, как то и дело оказывался он рядом с ней или же неподалёку, чтобы она могла видеть его). Однако я всё ещё не мог смириться с тем, что оказался покорён любовью, и почёл за лучшее исчезнуть, однако... не смог выдержать долго. (Это должно было послужить объяснением внезапному исчезновению, связать все события воедино, не оставляя пробелов). Тогда я и послал тебе это приглашение, хотел обо всём рассказать, но оказалось, это не так легко, ведь я не привык говорить о чувствах. Теперь ты знаешь, - закончил он тихо, и разу не сбившись, не запутавшись речи, не покраснев и не отведя взора.

- Кинжал... Ты знаешь всё обо мне, я открыто тебе признался, и теперь нет стыда для тебя в том, чтобы ответить мне: любишь ли ты меня? Один короткий ответ, и этого будет довольно, чтобы вознести меня на небеса счастья или низвергнуть в пучину отчаяния. - И, не сдержав невольного порыва, он провёл легко по её лицу, как бы убирая случайно выпавшую прядь. Такой простой, незатейливый жест - и ничего общего с чем-нибудь "недозволенным", словно он хотел показать, что бояться нечего.

Он чувствует, как отзывается она на прикосновения, как смущается, когда он прикасается к её лицу, волосам. И она оттаивает. И чуть сильнее сжимает его руку - первый знак. Меняется её голос, манера говорить становится спокойнее, мягче. И рука её всё ещё в его руке: не вырвала, а могла бы. Значит, нравится. Значит, хочет, чтобы он полюбил её. А иначе давно бы вырвалась и ушла, не стала бы говорить, не позволила бы прикоснуться к себе и уж тем более не поощряла бы его улыбкой и ответным лёгким пожатием. Он слышит волнение в её голосе, которое пытается, но плохо умеет скрыть она. И понимает, чем олнение вызвано. Видит, что ей нелегко сказать эти слова. И всё же... она почти готова сделать это. Он практически выиграл спор. Потому что всё остальное неважно, как только с её уст слетит признание, он победит. И её, и в пари.

- Сколько? Сколько понадобится времени? Каждая минута без тебя тянется как целая вечность. Неужели ты не доверяешь мне? Разве же можно тогда назвать это любовью? Разве я когда-нибудь сделал что-нибудь, что заставило бы тебя усомниться во мне? О, если и так, то поверь, это ошибка, случайность. Ведь ты знаешь ответ... Кинжал... Ты уже знаешь его. Я вижу это по твоему лицу, по твоим вспыхнувшим румянцем щекам.
Драко делает ещё шаг, сокращая расстояние между ними. А затем берёт её руку и кладёт себе на грудь.
- Слышишь? Слышишь, как оно бьётся? У меня такое ощущение, что ещё немного, и оно... не выдержит. И тогда я никогда не узнаю, не услышу, потому что ты отчего-то боишься меня. Но неужто я так страшен, что меня стоит бояться? Неужто я совсем, совсем безразличен тебе? О, если так, то горькая кручина станет моим уделом.

А ведь когда-то, ещё ребёнком, он не понимал, для чего нужны ему уроки риторики, казавшиеся такими скучными. И лишь со временем понял, какую силу имеет слово - убедительное, красочное слово. Казалось бы, что такое? Просто звук. Но как порою одно слово может изменить судьбу человека. Всего одно простое "да" или "нет".

- Не неделю, всего три дня, - поправил её Драко. - Я могу сказать только, что меня забирал отец. - Не станет же проверять она эту информацию? Да и как? Напишет его отцу? "Мистер Малфой, правда ли, что вы забирали Драко? Не расскажете, для чего?" Это же просто смешно. Узнает у своих родителей? А они могут не знать. Вдруг какое-нибудь важное семейное дело? Между прочим, его дед был болен драконьей оспой. Юноша виделся с ним нечасто: взрослые опасались, что болезнь может каким-нибудь образом передаться наследнику. Может быть, это дело как раз связано с ним.

Близких друзей? Что ж, в целом верная позиция, хотя, конечно, не следует исключать, что иногда и самые близкие друзья... Известно ведь, что "в этом мире каждый сам за себя". Но стать близким другом - и, пожалуй, даже больше, чем другом и было как раз его целью. Он станет для неё воздухом, дыханием - необходимостью. И тогда сама скажет - и не раз - те слова, которых сейчас боится. А сейчас... он настаивать не будет. Пока. Даст ей время.

Много поклонниц. Лестно слышать. При этих словах губы его растягиваются в усмешке, впрочем, она быстро исчезает. Для него, само собой, новостью это не было. Однако она ревнует к этим "поклонницам" (чьих имён он, вероятно, даже не знает), и вот это уже кое-что.
- А ты никогда не задумывалась, почему? Почему я не отвечал не одной из них? - Казалось, он ей говорит: вот он, ответ, совсем рядом. Как мираж в пустыне: вот место, где может отдохнуть усталый путник. И с надеждой идёт он туда, где чудится ему оазис. Но приблизившись, видит лишь сухие пески там, где только что текла живительная влага. Однако чтобы это увидеть, нужно время, нужно подойти совсем близко. Драко тоже создаёт свой мираж.
- Разве мало мы знаем друг о друге за пять лет? - отвечает он ей с лукавой улыбкой. - В любом случае, у нас ещё много времени впереди.

Становилось прохладно. Он незаметно наколдовал согревающее заклинание - для неё. Для него холод был почти привычен, он даже любил такую погоду, когда проходит жаркий день и наступает вечер, несущий с собой свежесть ночи.
- Не верь сомнениям, порой они мешают разглядеть счастье, которое совсем рядом. Верь мне, - тихо промолвил юноша, взяв её руку. А затем поднес к губам, запечатлевая поцелуй, и если он удержал её на несколько секунд дольше положенного, то кто мог это заметить? А если бы и заметили... разве есть в этом преступление? И снова ничего, что выходило бы за рамки дозволенного: он знал, когда следует остановиться, и умел управлять своими эмоциями.

Да, насчёт доверия Кинжал была права. Он понимал, что здесь отчасти и как бы предупреждение ему. Но разве виноват он, что именно ей не повезло войти в гостиную как раз в тот самый момент, когда он заключил пари? Дал слово - держи. Ведь он согласился на поставленное условие.
Такая уж вещь эта репутация, что то поддерживать её приходится, то, раз заслужив, не избавиться. Поэтому, когда Драко заключил спор, многие удивились изменениям в его поведении, ведь он имел репутацию человека, к любви совершенно равнодушного, и не просто равнодушного, а презирающего, отрицающего её. И, конечно, без знания некоторых мелочей в таком деле, как он затеял, не обойтись. Поэтому кое-что было ему известно.

- Это просто, - рассмеялся Драко. - Твой любимый цвет - серый. Или серебристый. Довольно-таки...патриотично. Зельеварение, несомненно, стоит на первом месте, а на второе я бы поставил Астрономию. На третье... вероятно, Прорицания и Древние Руны.

Это было даже чуть больше, чем она спрашивала. Астрономию Драко тоже любил, а потому иной раз видел её фамилию на формуляре в книгах, к тому же нередко можно было застать её за занятиями этим предметом. А вот на третий вопрос ответа он не знал. Однако зря, что ли, фамилия его стала практически синонимом к словам "умение выкручиваться", "хитрость" и "изворотливость"? Во всяком случае, попытка, как говорится, не пытка.

- Что касается третьего твоего вопроса... Послушай, а почему бы нам с тобой не пойти в Хогсмид? Как раз на следующих выходных. Мы могли бы прогуляться по нему вдвоём, заодно будет больше времени, чтобы пообщаться наедине и лучше узнать друг друга.

Как могут любить проводить выходные девушки? Нет, даже не так. Какие есть способы провести выходные в Хогвартсе? Он сам редко об этом задумывался, потому что всегда находилось, чем заняться: то тренировался в полётах, то готовился к урокам или читал что-нибудь в библиотеке (хоть и не так, как Тео), то влипал (не без участия друзей) в приключения, то мог и вовсе почти не выходить из гостиной, если не было настроения. В общем, по-разному.
А она? Что любит делать она? Этот вопрос явно был с подвохом, потому что, разузнавая о ней, конкретно об этом юноша даже и не подумал спросить.

Что можно делать? Ну, предположим, гулять во внутреннем дворе замка или у Озера. Или собирать в Запретном лесу ингредиенты. Или практиковаться в заклинаниях и писать сочинения - но как-то слишком уж скучно, к тому же это в основном перед экзаменами, а вопрос в другом. В том, что обычно любит она делать. Или общаться с подругами, обсуждать там с ними разное... разные девчачьи вещи.
Вопрос про сладости тоже каверзный - или мог бы таким быть, но так как Драко планировал кое-что заранее, то о них он разузнал тоже. А когда сказали, вспомнил, что мог бы и сам догадаться, был ведь как-то случай. Но не всё ли равно, как, главное, что ответ знает.

- Предположу, что на выходных ты, возможно, любишь гулять с подругами. - Они почти всю неделю проводят в замке, проводить там ещё и выходные - как-то скучновато. - А из сладостей любишь ты шоколад, но это был несложный вопрос, я и так знал. - Ну да, приукрасил немного, конечно, но разве ж то грех?
У него тоже есть для неё вопрос. Но пока отложит ненадолго. Чтобы дать ей возможность найти ответ. У него есть ещё время до Хогсмида, чтобы ответ тот звучал убедительно. Да, и не забыть надо кое-что подготовить... Но пусть для Кинжал это станет сюрпризом.

- Итак, я прошёл испытание на звание близкого друга? - мягко говорит, слегка протяжно и как-то... вкрадчиво, чуть склонив голову набок и с улыбкой глядя на неё.

Подарком? Ах да, ведь однажды отец позволил ему принять приглашение... в другое время, возможно, не разрешил бы, но так сложились обстоятельства. Он впервые тогда побывал в поместье семьи Бхатия. Привыкшего ко многому, в том числе и к самой необычной магии (отчасти благодаря Хогвартсу, отчасти - мэнору), юношу было сложно удивить. А вот сам он удивлять любил. Помнится, было очень мало времени на поиск того, что подарить, и тогда на помощь пришла мать, которая, расспросив, чем увлекается его однокурсница, дала неплохой совет. И "нейтральный" подарок, и соответствующий тому, что она любит. Изящно украшенная музыкальная шкатулка, которая начинала играть, стоило лишь открыть её, а фигурки внутри танцевали как настоящие. Мелодии сменяли одна другую, можно было слушать бесконечно, всякий раз по-новому.

Постепенно, значит. Ну что ж, пусть так, пусть так. Может быть, это даже и к лучшему.
- У меня... ммм... даже не знаю, я не слишком люблю выбирать что-то одно. В детстве мне нравились шипучие шмельки, потому что забавно было болтаться в воздухе.

- Музыка, ну конечно, - улыбнулся юноша. - И как я сразу не подумал об этом? Ты ведь играла у нас на приёме, помнишь? Тогда мы первый раз встретились, ещё до Хогвартса.
Драко ничего не сказал о том, что он был смущён и не знал оттого, как себя вести, что девочка, довольно милая, даже немного понравилась ему потом. Она была немного другой, не как Дафна или Пэнси, которых он знал, не совсем "его круга", но как будто довольно интересная и даже необычная.
- Ты любишь музыку, - он сделал несколько шагов к ней. - Играть на фортепиано, я прав? - Он закончил фразу совсем тихо, подойдя к ней почти непозволительно близко. Почти. Очень тонкая грань...

Разумеется, он помнил о декретах. И, прекрасно их помня, спокойно нарушал. Никто не узнает, ничего не будет. Всё просто.
- Мы одни, нам нечего бояться, - негромко ответил он, но пока смущать ещё сильнее не стал. Успеет ещё. В конце концов, нельзя всё сразу, надо дать привыкнуть, чтобы не боялась.

А, вот и Гремучая Ива решила покарать слишком уж задержавшихся студентов. Хотя время до отбоя ещё было. Но Иве-то всё равно. Наученный уже некоторым опытом, Драко достал волшебную палочку.
- Не двигайся, Кинжал, и не вырывайся, чтобы не опутала тебя сильнее. Я тебя освобожу. - Он взмахивает палочкой, привычно рисуя в воздухе знакомый символ и направляя магию точно на ветви дерева. - Иммобулюс! - Голубоватый луч, вырвавшийся из палочки, ударяется о ветви зачарованного дерева, и они замирают. Теперь нужно освободить девушку из "плена". Единственное заклинание, которое может им помочь, - Диффиндо. И как бы не было жаль причинять боль волшебному растению, это, увы, было необходимо. Главное, не задеть Кинжал. Подойдя ближе, Драко снова взмахивает волшебной палочкой, повторяя заклинание несколько раз, и ветви падают к его ногам. Спрятав палочку, юноша протягивает девушке обе руки, помогая выбраться, и на короткий миг она невольно оказывается в его объятиях. Или вольно, это уж как хотите.

- Наверное, нам лучше отсюда уйти, пока заклинание заморозки действует. А иначе она проснётся, - говорит как будто и серьёзно, но с улыбкой. - Знаешь, так не хочется возвращаться в замок. Ведь там мы не сможем просто побыть наедине друг с другом... - И нет здесь противоречия, ведь необязательно сразу идти в гостиную. Почему бы не погулять у Озера? Или хотя бы во внутреннем дворе? Но Малфой даёт возможность ей решить, что делать. Надо же играть роль.