— Ничья, — скорее заторможено, чем удивлённо, произносит Фарли. У каждого по шестёрке, и Роберт в явном проигрыше: на нём остались одни только штаны, а на Джемме целых два предмета одежды, не считая венок и украшения. Значит ли это, что она должна избавиться от чего-то одного, чтобы они оказались в равных условиях?

— Знаешь, — задумчиво тянет Джемма, облизывая пересохшие губы, — я, пожалуй, согласна оставить всё как есть.

За исключением белоснежных слипов, которые вскоре выглядывают из-под подола её короткого платья. Джемма тянет кружевное бельишко вниз по своим стройным загорелым ногам, пока они не остаются лежать на кровати, забытые и брошенные своей хозяйкой где-то в углу кровати. Они не интересны ей так, как Роберт, на колени которого Джемма взбирается без всякого намёка на смущение.

— Один к одному. — Одну руку Роберта она укладывает к себе на бедро, чтобы раскрытой ладонью вторил её собственным движениям и забрался под свободное, совсем лишнее уже платье, а в свободную ладонь вкладывает кости. — Или ты хочешь бросить ещё раз?

Отредактировано Robert Hawking (08.09.21 20:30)

Выбора нет. Есть только желания, настолько неприкрытые, что их больше нельзя игнорировать.

Роберт весь напряжён и забывает дышать. Фарли тоже вся на пределе. Она как та акула, учуявшая в воде каплю крови; хищная змея, глядящая на оцепеневшую в страхе (восхищении) жертву. Ещё секунда — и пути назад точно не будет. У Роберта стоит так, что Джемме даже притираться к нему лишний раз не нужно. И ей это нравится, так чертовски нравится, что никаких других сигналов, кроме этих низменных «хочу» Фарли распознавать не желает.

Джемма помнит их первый поцелуй: то, как она сорвалась с цепи, а Роберт сначала будто бы испугался, а потом подхватил её настроение. Тот их поцелуй был со вкусом заварного крема, злости и отчаяния, а у этого он совсем другой, и затягивает куда сильнее. Настолько, что Джемма не успевает заметить, как оказывается вжата в матрас.

Тяжесть чужого тела удушающе приятна, жгучие прикосновения задирающих платье рук срывают крышу. Джемма стонет Роберту прямо в губы, прижимает его к себе ещё сильнее, протискивая между его крепко сомкнутых бёдер своё острое колено. Зря, наверное. А может и нет. Кто же знал, что Роберт так быстро кончит.

Джемме не смешно и не обидно, она не собирается смеяться или подкидывать Роберту издёвки о том, насколько же сильно он, видать, по ней соскучился. Ей всё ещё хочется... она нуждается в его ласках, и пока у Хиллиарда хватает совести думать не только о себе, Джемма простит ему буквально всё на свете.

— Теперь можем не спешить, м? — тихо спрашивает она, дав Роберту немного времени, чтобы отдышаться. Этот липкий финал в одни ворота её нихрена не устраивает, и Джемма Фарли не будет сама собой, если не добьётся желаемого результата. Роберт хороший партнёр в любом деле, он прекрасно умеет замаливать грехи и быть благодарным — сейчас для этого самое время.

Отредактировано Robert Hawking (09.09.21 07:17)

Пока Роберт копошится со своими вещами, Джемма пялится в потолок. Старается вообще ни о чём не думать, и это у неё на удивление хорошо получается. Лишь спустя минуту или две она протягивает руку в сторону сидящего спиной к ней Хиллиарда, и лениво ведёт пальцем вдоль его позвоночника, забирает у него бутылку с водой.

Роберту сейчас не сладко. Он из тех, кто каждый день пытается быть лучшей версией себя. Быть самым умным подаваном, самым хорошим другом, самым внимательным парнем. Конечно, ему и в постели подводить Джемму не хочется, любого такая неприятность из колеи выбьет, но обидно же будет, если он не сможет отпустить сложившуюся ситуацию, и начать всё сначала.

Но Роберт не подводит.

От того, как он стаскивает с Джеммы платье, внутри у неё всё сжимается. По телу бегут мурашки, вся она ненадолго покрывается гусиной кожей, а место, куда Роберт укладывает свою ладонь, полыхает огнём. Если честно, Джемма не отказалась бы всё оставшееся время вот так просто лежать и лениво целоваться, но есть что-то необъяснимо будоражащее в том, чтобы соприкасаться голой кожей абсолютно везде, куда не прижмись и не положи руку.

Джемме хочется чувствовать Роберта везде, поэтому она вновь тянется к его ладони, и задаёт траекторию: вниз к бедру, сжать пальцы, задержаться ненадолго, потом вверх к груди. Тепло его ладоней кружит голову, запах, к которому она ещё до конца не привыкла, дурманит.

Фарли игриво прикусывает нижнюю губу Роберта, слегка оттягивает и отпускает, чтобы опуститься поцелуями к его шее и исследовать ключицы, о которых бредила чуть ли не всё лето.

Она не понимает чего сейчас хочет больше: подставляться под поцелуи Роберта или единолично его сожрать.

Отредактировано Robert Hawking (09.09.21 21:08)

Джемма — богиня в вопросах самодисциплины и контроля эмоций. Отец говорит, что благодаря этим качествам она станет прекрасным аврором. Эти же черты помогали ей сохранять статус королевы серпентария в Хогвартсе. Она всегда выдавала именно ту эмоцию, которая была необходима в той или иной обстановке, никогда не плакала на людях, даже когда было очень обидно, и всегда брала инициативу на себя. Это утомляло, но также дарило ей чувство безопасности.

Путаться мыслям и выстреливать самым неожиданным чувствам она позволяет только наедине с Робертом. Может потому, что их знакомство произошло в период, когда они оба были очень уязвимы. Может, из-за постоянных стычек, которые редко когда заканчивались чем-то серьёзным, а даже если да — то замаливались, как самые страшные грехи. В глазах Роберта Джемме нестрашно быть настоящей, не нужно бояться того, что он не поймёт её противоречивость.

Под прикосновениями Роберта Джемма плавится, становится мягкой и податливой, как разогретый руками мастера пластилин. Рвано хватает ртом воздух, прогибается в пояснице, упираясь в матрас пятками. 

— О Мерлин, — шепчет она удивлённо, запрокидывая голову назад, когда Роберт спускается поцелуями вниз по её телу с одним не самым очевидным для Джеммы намерением. Несдержанно охнув, она хватается за что только может — за простынь, за чуть влажные волосы Роберта, — не зная куда деться от этих ощущений. От каждого прикосновения хочется сбежать, потому что все они слишком… Яркие.

Выгибаясь в пояснице против собственной воли, только чтобы почувствовать еще больше, Джемма лихорадочно повторяет имя Роберта, пока сначала не срывается на скулёж, а затем и вовсе замолкает на вдохе, словно лишившись голоса. Всё её тело прошибает судорогой, да так, что Фарли первые секунды вообще не понимает что делает: тянется руками к зажатому между её трясущихся ног Роберту, чтобы выдернуть его обратно на поверхность, прижаться к его рту губами, попробовав себя же на вкус.

— Бо, — лихорадочно шепчет Джемма ему прямо в губы, тщетно пытаясь восстановить дыхание — откуда... кто тебя... — как сформулировать свой вопрос не понятно, слова все разбегаются, но блеск в глазах выдаёт с потрохами.

Отредактировано Robert Hawking (10.09.21 21:16)

Мидии. Ох, эти проклятые французы! Джемме хочется смеяться, спросить чему Бо научился ещё, но у неё банально не хватает сил.

У Хиллиарда мягкие, влажные волосы, с ними приятно играть — Роберт всегда становится шёлковым, стоит только прикоснуться к его голове. Помнится, несколько раз Джемма использовала подобные ласки как тайное оружие во время их ссор, хотя чаще всего мирились они прямо посреди скандала, когда кому-то становилось особенно обидно или смешно.

Страшно подумать, но Джемма скучает по школе и возможности чаще видеться с Бо. Осенью Хиллиард вернётся в школу в качестве аспиранта, а Фарли уготована дорога в Академию авроров. Интересно, как долго они не увидятся? От подобных мыслей наслаждаться каждой совместно проведённой минутой хочется ещё сильнее.

Джемма тихо хохочет, когда Бо помогает ей взобраться на него сверху, ерзает туда-сюда, в попытках найти лучшее положение, без стеснения скользит ладонями по его горячей коже. Лезущие в глаза волосы приходится убрать назад резким движением головы, полоснув гривой по кончику носа парня, который Джемма тут же целует.

— А ты меня — ещё сильнее, — признаётся Фарли, широко улыбаясь, и в следующую же секунду меняется в лице, выдохнув Роберту в губы весь свой дискомфорт от их первого за долгое время соприкосновения. Насаживаясь сильнее, она не отстраняется, наоборот сжимает волосы на затылке Роберта крепче, пока её тихие стоны тонут где-то между поцелуями и другими звуками их общего удовольствия, резонирующими друг с другом всё громче и громче.

Страсть — чувство Джеммой ещё до конца не изученное. Уж точно не эта его составляющая, которая заставляет девушку усиливать хватку на чужом теле, требовать прикоснуться к себе ещё и ещё раз — к шее, груди, бёдрам, ко всему, что только попадёт под мужские пальцы. Это самое чувство вынуждает её бесстыдно выгнуться, уперевшись руками Роберту в колени, и раскачиваться с каждым разом быстрее и резче, позволив Бо любоваться собой — жутко уязвимой и такой развратной, что Джемме обязательно стало бы неловко, не будь ей сейчас так хорошо.

Но ещё лучше было бы почувствовать на себе тяжесть самого Роберта, схватиться за него руками и ногами, и умолять, жалобно и нетерпеливо, потому что ещё совсем чуть-чуть, и она точно сойдёт с ума.