- Знаешь, Маркус, на самом деле то, что мы видим перед нами… трагично.
Деннис глядел сквозь стекло тусклыми глазами.  Он покивал своим мыслям, прежде чем продолжить.
- Это… голодная пустота, поглощающая оригинальность и свободу мысли. Это, Маркус, одна из голов культуры, но здесь свое уродливое лицо она даже не пытается скрывать. Почему? Потому что есть… потребители. Вот же они. Они ходят сюда как стадо и охотно отдают на заклание свое свободомыслие, к тому же оставляя тут свои деньги. Монетой они помогают этому рассаднику миазм, а сами укрепляются в вере, что это – эта пародийная имитация движения человеческой души – действительно то, что приносит человеку радость.
Алдермастон снова покивал – в этот раз скорбно скривив губы.
- Они думают, что им нужно поглощать эту вульгарную культурную пропаганду. Такое удручающее невежество - снова. Увы, снова, Маркус, но нам так хорошо знакомо это «снова», что… даже странно, что мы не стали глухи к нему. А я не знаю, что хуже. Те, кто искренне желает принимать участие в этом приторном фарсе? Или же те, кто видит, насколько противно духу всякого свободного человека это место, но все равно приходит туда? – рейвенкловец помолчал, вглядываясь в лица. – Как можно с пониманием подвергнуть себя такому унижению? Сидит ли сейчас кто-то там и осознает, как запятнал себя ассоциацией? Жалеет ли? Воздержится ли в будущем? Или он примет этот неискренний розовый ад и растворится в стаде?
Деннис вспомнил про свой пирожок с капустой, откусил от него кусок. Жевал с тихим сожалением во взоре: пирожок успел остыть и уже не казался таким вкусным.
- Помнишь, что писал Локхарт? «Я смотрел на праздник в Каттерике, но на сердце у меня было тяжко. Я знал правду о Бароне Гордрине и потому не мог разделить их радость, но было ли у меня право забрать ее у них и превратить торжество в печальное поминовение того, кто был не понят, но всегда сердцем был с жителями деревни?». Я, признаюсь, никогда в полной мере не мог понять его сомнений. Правда всегда лучше существования в иллюзии. Но важно и то, что Локхарт сделал правильный выбор и донес до людей, что на самом деле происходило в замке рода Гордрин…
Рейвенкловец встретил смущенный взгляд какой-то девчонки с хаффлпаффа равнодушием. Ее парень сурово хмурясь показал ему под столом кулак, а Деннис отсалютовал ему пирожком и продолжил созерцать «Гнойную язву на теле Хогсмида».
Иначе ее именовали «Кафе для влюбленных», но это название на самом деле было оскорбительно обманчивым и совершенно не отражало истинный дух этого места.
- Видишь? Агрессия. За неимением иных аргументов, он опускается до примитивного уровня и уподобляется самцу макаки.
Алдермастон обернулся на Маркуса и чуть поморщил лоб: вспомнил, что вообще-то они остановились только потому, что другу надо было завязать шнурки.
Так как давно шнурки были завязаны? Неважно.
Деннис вздохнул, снова переводя взгляд на воинственного кавалера.
- Или… у него скорее бычья морда? – рейвенкловец задумчиво нахмурился. – Как думаешь?

[icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/ae/39/36/981696.jpg[/icon]

Отредактировано Dennis Aldermaston (23.10.21 01:32)

- Где шарик?
Но куда интересней, конечно, было «какой шарик?» и «из чего этот шарик?». Заинтересованный, Деннис тут же проследил за взглядом Маркуса и поморщил лоб.
- А. Да, шарик, - согласился с другом Алдермастон, рассматривая находку.
Зрелище… жалкое. Сам по себе этот шарик – фальшивый символ сердца и любви, который к тому же взялся явно из известной гнойной раны на лике Хогсмида. Однако на самом деле жалкость шарика умаляло то, что он сдулся и обмяк. Потому что его физическое несовершенство частично отражало несовершенство моральное, а это была правда, а правда может делать жалкое менее жалким.
Рейвенкловец медленно кивнул этой мысли, но озвучивать ее он, наверное, не собирался.
- А? – Деннис, приподняв брови, посмотрел на Маркуса. – Я что?
Юноша подумал над вопросом. Припомнил, что вообще говорил и почему до того, как вопрос жалкости шарика был поднят.
- А. А-а. Хм.
Алдермастон снова посмотрел в окно кафе. Окинул взглядом все розовое, обратно одухотворенные лица девочек – и того кавалера кабана. Он заметил, уставившись в глаза Деннису, медленно провел большим пальцем по шее. Его спутница заерзала на месте и тоже начала коситься на юношу в окне. Рейвенкловец вспомнил про свой пирожок и откусил кусок.
Пялиться не перестал, конечно. Еще чего! Вон как их, придурков, выкореживает, ну и, конечно, абсурдно предполагать, что свободолюбивый человек покорится воле агрессивной кабаномакаки и недалекой девчонки.
- Знаешь, Маркус, - протянул Алдермастон, - иногда, чтобы увидеть правду, нужно посмотреть в зеркало. Видишь этого агрессирующего героя любовника?
Юноша указал пирожком на предмет своего наблюдения. Тот было повернулся к своей девушке, но снова впился взглядом в наблюдателя за стеклом и артикулированно, одними губами сказал что-то про жопу.
Деннис не удосужился разобрать.
- Ему неловко не потому, что я смотрю на него, а из-за того, что он там, а на него смотрят те, кто не запятнал себя и рушит ему атмосферу своим присутствием
Алдермастон все же посмотрел на друга. Он весомо поднял вверх указательный палец, в глазах сквозила улыбка.
- Удар по нездоровой атмосфере этого гадюшника надо наносить изнутри. Чтобы все поняли, в какую вульгарную низость они себя окунули. Надо прийти туда и напомнить им. Нужна, Маркус, аллегория.
Деннис покивал своим мыслям. Закусил мысли пирожком. Замер вовсе, еще подумав еще.
- И Бирч.
Тут он уже не выдержал. Из-под шарфа раздался сдавленный, сиплый смех.
- Нет, ты... - попытался выговорить рейвенкловец. - Ты подумай… Бирч. Туда. От него даж… даже хер… х-хер… херувимы патокой с амортенцей блеванут.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/ae/39/36/981696.jpg[/icon]

Отредактировано Dennis Aldermaston (29.10.21 04:06)

- Так этош Бирч! Бирч, Маркус! Бир-ч!
Деннис взмахнул рукой, а следом прочистил горло и попытался посмотреть на друга очень серьезно.
- Бирч обладает удивительной способностью: когда ты общаешься с ним ты чувствуешь… его тупость. Ты чувствуешь ее в воде, ты чувствуешь ее в воздухе – везде! Рядом с Бирчем, Маркус, люди чувствуют себя придурками. Поэтому мы ему скажем… - Алдермастон засипел от смеха в кулак. – Скажем, чтобы написал и произнес проникновенную речь про их… - он закусил губу, сдерживая смешки, тыча пальцем в окно, - их возвышенную, бессмертную и трансцен… трансцендентальную любовь. Бирч сможет. Драккла с два он знает, что такое трансцендентальность, так что именно ему про нее рассказывать этим… этим!
Рейвенкловец резко выдохнул и устремил решительный, но все еще слишком веселый взгляд  в окно. На него смотрели в ответ. Деннис улыбнулся – загадочно и мрачно, так, как они думали с парнями, улыбается сам Незнакомец. Тут уже агрессивный кавалер не выдержал и решительно поднялся с места, красный как обезьяньи ягодицы. Пассия тут же взялась останавливать его. Алдермастон покивал, делая вид, что потерял к ним интерес, но про себя отметил, что пора бы им с Маркусом потихоньку ретироваться.
Драться с агрессивными невежественными невеждами попросту не входило в его планы на сегодня. Особенно если, похоже, что упомянуты невежда здоровенный как Бирч, а драться полезет на кулаках, что, конечно, совершенно примитивно и попросту недостойно уважающего себя волшебника, а посему не заслуживает траты драгоценного времени.
Деннис пощелкал пальцами и принялся доедать пирожок. Кивком головы он позвал Маркуса за собой.
- Бирч. Да. Бирч. Бирч на почте, - пробормотал рейвенкловец. – Скажем ему… скажем ему… - прочистил горло. - «Тревор! Мы лицезрели маскарад бездушия в кафе мадам Паддифут. Мы поняли, что должны решительно разбить иллюзии тех, кто предается заблуждениям. Ты, Тревор, нужен нам, чтобы разбудить их от сна бездумности, своим могучим кличем»…
Алдермастон снова засмеялся в кулак.
- Как петух. Петушок, - он проморгался и серьезно посмотрел на друга. – Мы же сможем убедить Бирча обрядиться петухом, да?

[icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/ae/39/36/981696.jpg[/icon]

Деннис сосредоточенно кивал словам Маркуса, в общем-то, ничего не замечая перед собой и позволяя другу себя вести. Думал.
- Петух – это символ.
Юноша смог произнести эту фразу серьезно, а затем все же не выдержал и крякнул от смеха. Открывшиеся перед ним двери почтового отделения стали некоторой неожиданностью. Как? Уже? Более того – сразу нашелся Бирч. Хуже всего в этой ситуации было то, что не только они нашли Бирча, но и Бирч нашел их.
К прямому столкновению с Тревором вот так сразу, Алдермастон был не готов. Ему надо было еще подумать. Возможно, написать речь. Прочитать ее несколько раз, чтобы отредактировать, поработать над произношением, перестать ржать. Все это было так важно, что юноша даже немного стушевался.
Но отступать было нельзя. Лучше он ни в чем не убедит Бирча, чем Маркус подумает, что он трусит.
- Ага. Хм, - рейвенкловец принял из рук Тревора фигурку. Осмотрел. – Хм. А правда… хороши.
Деннис поймал взгляд друга и показал ему маленького Локхарта, грозно размахивающего палочкой.
- О. У него даже волосы колышутся. Детали… - рейвенкловец кивнул с тихим уважением к проделанной работе. – А отк?..
От «мамулечки», конечно, но это было и неважно.
Алдермастон привык к тому, что в их жизнях Бирч представляет собой константную переменную: драккла с два ты куда-то от него денешься и одному дракклу известно, что он выкинет в следующий раз.
По правде говоря… фигурки-то, похоже, правда были замечательные, а если и карты им под стать, то они тоже отвал башки, и не поиграть в них было бы преступлением. Однако стоял вопрос хозяина этого, без преувеличения, маленького сокровища, решать который надо было консенсуально. Деннис посмотрел на Маркуса и, вопросительно приподняв брови, чуть приподнял фигурку.
- Знаешь Бирч, - неторопливо начал рейвенкловец, - это хорошо, что ты предложил. Это, знаешь ли, чистое и незамутненное корыстью движение души. Да. И оно, в контрасте, напоминает мне о том, что мы видели сегодня.
Алдермастон сделал паузу, почувствовав драматизм момента, и чтобы немного потянуть время.
- Мы видели торговлю симпатией. Не просто симпатией, Тревор, а симпатией иллюзорной. А еще точнее извращенной идеей о том, что представляет из себя симпатия между людьми. И мы видели многих наших ровесников приобщающихся к этому бездушному маскараду.
Рейвенкловцу снова надо было уловить, что ему вообще говорить дальше, но это становилось сложно. Локхарт пытался вырваться слишком решительно. Работница почты шуршала бумагой, пытаясь прибраться на столах. Еще неприятно косились теперь не только на Бирча, но и на них с Маркусом, а это сбивало с мысли.
Деннис взглянул на друга, а затем на взрослых.
- Но. Мне кажется продолжить стоит в другом месте.
[icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/ae/39/36/981696.jpg[/icon]

Когда человек вступает в контакт с Бирчем, он всегда должен помнить о том, что впускает в свою жизнь Хаос. В этом Хаосе присутствует вихрь эмоций, многие из которых сводят все к страданию, смущению и изнеможению. Кафе для влюбленных могло бы получить терапевтическую дозу Бирча, несомненно, но теперь Деннис во всей полноте ощутил, слабую сторону своего плана.
Что защитит их с Маркусом от Хаоса? Разве недостаточно они страдают от непроходимой тупости бытия, которую к тому же преумножает сам Бирч?
Да еще и что-то пошло не так. Алдермастон и так не особенно понимал, что говорить, следом все стало в разы более запутанным, а ближе взрывной кульминации с вовлечением персонала, рейвенкловец уже наблюдал за действом с флегматизмом великомученика, страдающего за правду.
Его не смутили ни осуждение сотрудников, ни детская, невежественная потерянность Бирча. Он встречал их взгляды прямо и без стыда, встречал другими эмоциями: глубокой разочарованностью и вселенской усталостью.
Так поэтично было найти слова именно в них, найти именно в них тон и искреннюю внутреннюю волну, которая может подхватить и нести, нести дальше…
Деннис громко вздохнул. Руки спрятал в карманы и театрально понурил голову.
- Видишь, Маркус? – изрек рейвенкловец, неторопливо обходя Тревора. – Никакого понимания. Слабовидение. И хуже всего: забвение.
Алдермастон покивал.
- Почему никто не вспоминает про дружбу? Товарищество? Человеческое братство? И сестринство тоже, - он посмотрел на Бирча из-под бровей. – Ты, Тревор, будто вовсе не читал Локхарта. Не он ли писал: «Стоя над надгробием моего едва обретенного и так скоро потерянного брата, я думал о том, как быстро разлучила нас судьба. С ним мы прошли от восточного побережья до западного, но казалось, что дошли мы до самого Плутона и вернулись обратно. Тогда я понял, что короткое время, проведенное с другом и, как потом оказалось, настоящим братом оказалось дороже мне, чем все часы с самыми прекрасными женщинами этого мира». Ты, Бирч, получается, так превозносишь романтическое, что забываешь о дружбе и товариществе?
Рейвенкловец вздохнул и возвел очки к потолку:
- O tempora, o mores, - проговорил он. - O tempora, o mores…
И вроде так получилось нормально.
[icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/ae/39/36/981696.jpg[/icon]

Отредактировано Dennis Aldermaston (15.12.21 02:15)

Деннис кивал, глядя на то, как Бирч собирает вещи. Он чувствовал себя мастером-часовщиком, методично вплетающим особенно дикую чару в свое последние творение. В любой момент все может пойти не так, но сейчас, сейчас он - мастер, направляющий хаос в русло.
Алдермастон поднял голову и перевел взгляд на Маркуса.
- Бирч не оставил в чаду растленности дух товарищества.
Как назло почему-то именно сейчас пришло на ум то, что он самый мелкий в компании. А рядом с Бирчем… Вроде бы мастер, а вроде и смотрят на тебя все сверху вниз в физическом плане и могут подумать, что это важно, а не высота возвышенной мысли…
Эээх.
- Поиграем, Тревор, - заверил рейвенкловец и, пока Бирч не видел, покивал Маркусу: удачно выходит. - Я думаю, ты побудешь героем и сейчас. Героем свободомыслия и твердовльности.
Особенно последнего, потому что соваться в тот гадюшник противно. Стоит дать слабину и расхочется, но Деннис решил идти до конца.
- Бирч, вспомни Дорогу с Духами: "Самые ошеломительные повороты не видно до того момента, как они свершились".
Однокурсник еще суетился, собирая свои вещи, но помогать ему рейвенкловец не взялся. Он чувствовал себя слишком далеким от этой суеты сейчас, поэтому просто стоял, спрятав руки в карманы и загадочно молчал.
Ну и просто надо было подумать.
Эта пауза дала юноше собраться с мыслями. Он продолжил уже на улице, когда за ними закрылись двери отделения. До последнего момента хотелось сказать работникам "Прощайте, филистеры!", но Деннис решил быть выше этого.
- У тебя, Бирч звучный и сильный голос, подобающий оратору или даже народному лидеру.
Рейвенкловец закашлялся и прочистил горло: на самом деле хрюкнул от смеха, но быстро вернул самообладание.
-Ты ведь знаешь стихи, да? Или… сможешь прочитать какой-нибудь монолог из Локхарта? Толкнув речь, ты смог бы сойти за короля события. Поэтому и амплуа тебя нужно подходящее.
Алдермастон сделал вид, что пригляделся к Бирчу.
-Ты - павлин, - он снова поперхнулся смешком и прочистил горло. - Павлинище! Всем птицам птица! И как павлин ты должен… сиять! Грудь колесом, поднять подбородок - как Локхарт на обложке.
[icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/ae/39/36/981696.jpg[/icon]

Деннис спешно натянул шарф на нос, потому что прятать улыбку становилось просто невозможно в момент, когда нужно было выглядеть очень серьезным. Алдермастон попытался думать о неприятном и удручающем. Филистерах с почты. Принудительных поздравлениях родственникам на искусственные празднования синтезированные культурой. Узколобое навязывание матерью семейных завтраков, обедов и ужинов, которые все закованы в тривиальности ритуализма, а потому на самом деле они могут только причинять вред всем участвующим.
Выдохнул.
Пришлось нахмуриться в ответ на взгляд Маркуса. Алдермастон быстро и деловито закивал. Шарф скрывал улыбку, но глаза все равно блестели.
- Человеку такой стати, коия есть у Тревора, требуется корона из перьев. Лазурь обрамит золото. А клюв… клюв – это как киль корабля. Он должен быть острым и выдающимся. Клюв – это символ пробивной способности, которая как киль рассекает волны.
Деннис даже выдохнул. Вот. Вот. Хорошо. Снова получалось поймать творческий порыв и вдохновение для претворения в жизнь задумок.
- Знаешь, Бирч, расскажи про товарищество и братство. Про то, как крепки узы между людьми…
Алдермастон оборвал себя. Прикусил губу под шарфом.
- Стих? – юноша приподнял брови. – Твой собственный стих? О чем он? И баллада… баллада тем более придется превосходно. Ты сочинил балладу? О чем она?
Рейвенкловец тихо перевел дыхание. Даже взгляд его стал совершенно серьезным.
Мерлин. Ме-е-ерлин. Что же будет, если Бирч начнет там читать собственные стихи и петь песни.
Перспектива, сцена, вспыхнула в воображении как светоч непревзойденного абсурда.
Ме-е-ерлин, лишь бы сработало.
[icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/ae/39/36/981696.jpg[/icon]

Деннис понимающе кивнул Бирчу, и был даже искренним. Поэзию он сам любил, а раз любил то, конечно же, пытался понять, хотя собственные стихи не считал заслуживающими внимания. По крайней мере, пока что.
- Вдохновение, Бирч… Касания Эвтерпы никогда нельзя ожидать. На него можно только надеяться.
Тревор, конечно, был безнадежно заблудшей душой. Незрячей и глухой. Он стремился к прекрасному, что, само по себе из тех порывов души, которые украшают мироздание. Увы, Бирч не знал, что прекрасно. Трагический, трагический персонаж. Тревор, пусть и правильно считал, что Локхарт хороший писатель, но свое справедливое восхищение им выражал в такой гротескной манере, в которой у другого человека Деннис заподозрил бы насмешку.
Бирча было жалко сейчас. Это, конечно, ненадолго, но зато помогло не засмеяться следом за Маркусом. Алдермастон, воспринимавший бытовую трагедию неволи невежественности, остался серьезным.
- Фу, Маркус, - Деннис чуть поморщился. – Дурные у тебя рифмы.
«Дурные рифмы», прости Мерлин, оно действительно ведь подходит к бирчевой мути…
- Ты не слушай его, Тревор. Я в стихоплетении аматор, а Маркус вовсе… - юноша неопределенно повел рукой. – Его душа не полностью закрыта к искусству, но творение ему не дается никак, - он тихо вздохнул и закончил примирительно: - Не будем строги друг к другу. Мы все тут одарены по-разному, так примем это с терпимостью мудрых.
Алдермастон с наставнической деловитостью посмотрел на однокурсников.
- Все действительно складывается наилучшим образом, - глубокомысленно отметил он, пошуршав упаковочной бумагой. – «Твоя судьба – досель и впредь»...
Он вытащил из вороха лист и повертел его, думая над тем, во что трансфигурировать собственную маску. Да, да это ведь совершенно уместно прийти к лицемерам в маске, и тут роль Денниса стала ему понятна.
- Нам нужны псевдонимы. Я буду Улиссом Троянским. А вы?
Костюмы пришлось в пути, чуть ли не на ходу, но можно было останавливаться в переулочках. Именно в переулочке рейвенкловец решил для себя один важный стратегический вопрос: взял с собой старую водяную бочку, конечно. Уменьшенной она замечательно уместилась в кармане. «Масками» Деннис тоже оказался доволен. Однако собственное облачение в антураж пришлось отсрочить. Иначе их бы просто не пустили.
В язвенное жерло Алдермастон прошел вперед, один. Позорно и мерзко было показывать свое лицо в этом розовом аду, но отступить в последний момент было не менее позорно. К тому же потом позорно и мерзко будет потом им.
Никто ничего не заподозрил.
Рейвенкловец просто оплатил столик, назвавшись Улиссом Троянским. На него посмотрели странно и записали как Уильяма, а не Улисса. Впрочем, сейчас, возможно, к лучшему, что гуманитарное образование находится в таком удручающем состоянии. Символизм имени мог бы намекнуть на то, что случится следом. Пришлось дождаться момента, когда мадам этого бездуховного борделя отвлеклась, и тогда юноша подал знак однокурсникам: пора! Ничто не остановит теперь!
Деннис прошествовал в зал, не тая ухмылки: ее было просто не видно за лошадиной головой, которую он надел. За ней вообще не было видно его лица, кроме глаз, которые смотрели из прорезей в лошадиной шее. Бежевая шкура коня напоминала цветом плохую упаковочную бумагу, а белое пятнышко на ней, видимо, осталось после совиного помета. С натяжкой можно было сказать, что голова жила своей жизнь, потому что она иногда реагировала на происходящее вокруг в духе того, как реагировала бы лошадь. Она дернулась, когда купидон надел ее ножкой. Смотрела на цветок в волосах девушки. Вроде бы. Из-за косоглазия сказать было трудно, но можно было предположить, что на цветок.
Он заметил, что парочки вокруг как-то… приутихли. Алдермастон, чувствуя внимание к себе, достал из кармана бочку и, поставив ее на пол, вернул ей прежний размер. В кафе у каждого столика было только два стула, но рейвенкловцы пришли втроем. Поэтому Деннис ужасно довольный собой и бессовестно лыбясь (все равно никто не заметит), уселся на бочку.
И он хотел было сказать что-то вдохновленное и серьезное, но не смог. Пришлось до боли закусить губу, чтобы не взоржать.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/ae/39/36/981696.jpg[/icon]