Фоули откровенно не понимал, какое такое великое зло причинил Рикетту. Кажется, его только-только из мамкиной норки вытащили, а он уже орал, что Салли испортил ему жизнь. Сам же Фоули философски относился к своему соседу по комнате, а точнее воспринимал его, как необходимый аксессуар, на фоне которого он выглядел так, будто помогает справиться с тяготами всем отреченным и брошенным. Ведь если бы не активная позиция Салливана и его статус в школе, то о Тони Рикетте вообще бы никто и не знал, а так .... у того была возможность блеснуть перед сокурсниками, то ему посчастливилось жить с будущей звездой в одной комнате. Он рассказывал любому, кто готов был его слушать, какого цвета Фоули надел сегодня носки и сколько оберегов нацепил на запястья или на шею. Некоторым он даже хвастался, что видел, в какой позе Салливан спал, потому что сам всю ночь не смог сомкнуть глаз, так как любовался прекрасным.

   И вот шагая за профессором Спраут в теплицу, Салливан полностью игнорировал то, что сейчас лепетал его дражайший друг. У хаффлпаффца сегодня был удивительный приход сил и вдохновения, который вылился в то, что Фоули прямо в туалете начал медитировать. Конечно, ему было велено не показывать своё обнаженное тело дальше спальни мальчиков, но раз припёрло, то ничего не попишешь. Кажется, злые языки поведали о его выходке декану, но Салли был плевать: он до сих пор находился в каком-то зомбическом состоянии и совершенно не обращался внимания о нытье своего соседа.

    Профессор Спрут велела прибраться в теплице, поэтому Фоули даже обрадовался такому исходу, потому что копание в грядках и уход за растениями действовали на него расслабляюще. Даже бурчащий себе под нос Рикетт не мог испортить его хорошего настроения. Подойдя к теплице с опасными растениями, Тони сделал классический пируэт неуклюжего медведя и упал прямо перед дверцей. Фоули же даже бровью не повел, он тактично переступил через своего напарника и дернул за ручку. Ручка осталась у него в руке, а сама дверь тут же рассыпалась на мелкие щепочки. Кажется, Рикетт обладает удивительной силой разрушать всё, даже не начав ничего делать.

Фоули не удостоил его ни одним словом, и Тони коротко застонал, от души наподдав ногой подвернувшейся шишке. Если Салли впадал в свой творческий транс, это раздражало сразу по нескольким причинам. Во-первых, на него было совершенно бессмысленно орать. Это, в целом, всегда было занятием неблагодарным – от Фоули любая агрессия отскакивала, как бобы от стенки, рикошетом прилетая в обидчика местной рок-звезды приступом глухого раздражения. Но иногда Салли хотя бы снисходил до перепалки, а сейчас – все, глухо. И в теплицах от него тоже толку будет еще меньше чем обычно.

А самое главное – амебное состояние Фоули предрекало скорое появление очередного музыкального шедевра, от которого будут страдать барабанные перепонки всех обитателей барсучьей гостиной. Его, Рикетта, в особенности. У него на «Ошметки» какая-то совсем уж жесткая аллергия.

Слишком обеспокоенный этим зловещим предзнаменованием, а потому продолжавший вполголоса поругивать Фоули, Тони совершенно упустил из виду, что под ноги смотреть тоже не мешало бы. Впрочем, кто ж ожидал, что в середине мая у теплиц номер семь обещают гололед? Рикетт вот очень удивился, когда небо и земля вдруг поменялись местами, и после эпичного падения он обнаружил себя растянувшимся на земле и разглядывающим облака.

- Профессор, да я не при чем, я эту ручку даже не трогал! – возмутился Тони, поднимаясь. Впрочем, не очень уверенно – саднящий лоб намекал, что перед встречей с землей в попытке удержать равновесие он все же обо что-то им приложился. Но не настолько же, чтобы напрочь все сломать! Наверное, дверь давно прогнила насквозь, и надо просто сделать вид, что они кое-как вернули все на место.

- Да мы быстро починим, да, Фоули? – жизнерадостно сообщил он. – Отойди-ка.
[newDice=1:7:0:дверь?]

     Фоули всегда поражался наглости некоторых членов его окружения. Обычно говорят, что слизеринцы те ещё гады, которые из любой дырки без вазелина вылезут, но Рикетт переплюнул их всех. Это ж почему ... почему делает Рикетт, а стыдно становится Салливану? Вот и сейчас из-за кривоногости, криворокости и просто тупости своего соседа по комнате, Фоули стыдливо опускал глаза перед собственным деканом. И нет бы Тони поучиться благородству у своих дражайших гриффиндорцев, чтобы честно признать свою вину, так он ещё и внаглую врёт, приписывая свои козьи повадки им обоим. Но Салли как приличный джентльмен не стал оправдываться в глазах профессора и гордо поднял голову, проигнорировав замечание стриженного, хаффлпаффец был выше этих никчемных разборок.

     Парень плавно вошел внутрь теплицы и как-то по-барски поморщил носик, оглядывая кустики и прочую лабуду, которая росла у профессора Стеббль. Салли не любил всех этих зубастых, клыкастых, шипастых и прочих "астых" растений. Он, как и матушка, предпочитал что-то более приземлённое и спокойное в виде гортензий, моли или маргариток. Он потому и делал успехи в травологии, потому что, кажется, был единственным из братьев Фоули, который помогал матери в саду. Но с каждым годом программа декана претерпевала изменения и всякие безобидные цветочки теперь подсовывали первогодкам, а старшекурсников отправляли воевать с мерзкими бубонтюберами или тентакулами.

   - Мммммм даааааа, - деловито процедил Салли, цепляя кончиками пальцев перчатку, а затем убедившись, что там не прячется какая-нибудь хвостатая гадость, надел на руку. Голос Рикетта отвлек его от исследования стола, но сам же Фоули не потрудился даже обернуться. Ему категорически не хотелось тратить драгоценного себя на этого придурка, поэтому он громко хмыкнул, демонстративно показывая своё полное безразличие к происходящему.

[newDice=1:8:0:]

Отредактировано Sullivan Fawley (07.02.22 23:46)

Существовал очень странный стереотип, что хаффлпаффцев булочками на завтрак не корми – дай только где-нибудь спину погнуть. Желательно, конечно, в теплицах. Это было, разумеется, абсолютной чушью. Барсуки были нормальными людьми и между работой и вольготным лежанием на диване у камина без колебаний выбирали камин. Но если альтернативы им не предлагали, то подопечные Хельги просто быстрее остальных смирялись с неизбежным. И даже старались найти в происходящем какие-то плюсы. В конце концов, в «желтой» гостиной почти все были оптимистами. (Смита в расчет не берем, он особенный).

Так что Тони решил и на этот раз смотреть на ситуацию позитивно. Особенно после ухода профессора Спраут – как бы хорошо Рикетт ни относился к своему декану, это все же был преподаватель, и без него было как-то спокойнее. Даже настроение в гору пошло. В конце концов, отработка в теплице – дело привычное, а в мае – так даже приятное в каком-то смысле, все не за книгами сидеть. Компания не очень, но…

- Ты что там, онемел, что ли? – почти беззлобно окликнул Рикетт однокурсника, который продолжал делать вид, будто Тони не существует. – Вот молодец, продолжай в том же духе, чувак.

Ну правда, помалкивающий Фоули – это же дар от Мерлина. Даже если потом придется расплачиваться за минуты тишины очередным импровизированным концертом «Ошметков», когда «шедевр» в голове Салли окончательно созреет.

Потихоньку возвращающий себе умиротворение, Тони широко зевнул и от души потянулся, готовясь тоже взяться за уборку – нормальную, а не ту, что Фоули затеял для видимости. Вот только расслабился Рикетт очевидно рано – рядом с пальцами его правой руки что-то хищно клацнуло, и Тони сначала притянуло локоть к боку, а только потом сообразил, что в теплице номер семь обитают далеко не безобидные лютики, и расслабился он очень рано.

- Фоули, тут герань, - предупредил он. – И явно еще всякая хрень, береги руки и патлы. И, ради Мерлина, ничего не ешь!

Справедливости ради, Салли попытался сожрать цапень всего один раз и еще зимой, но история уже вошла в легенды, и не поддеть соседа было просто нельзя. Да и, к тому же, Фоули жизнь никогда ничему не учила, так что кто знает, что он потянет в пасть в этот раз. А Тони понятия не имел, что делать при отравлении какой-нибудь опасной растительной хренью.

С учетом открывшихся обстоятельств, Рикетт решил, что начинать уборку преждевременно. Для начала стоит пройтись вдоль грядок и горшков, оценить, что тут растет и какие меры предосторожности стоит принять самому и навязать бестолковому соседу. Мерлин, а вдруг тут вообще где-то куст клещевины затаился, а у них масок нет? Галлюцинирующий Фоули – это ж вообще дракклец какой-то будет!
[newDice=1:5:0:Дайсы для Тони]
Тони осторожно обошел ядовитую тентакулу, тыкнул пальцем в горшок с почти полностью пересохшей землей и недовольно нахмурил брови – тут бы и полив не помешал, куда только Спраут смотрит, и наконец решил, что можно приниматься за работу. Кажется, вон в том углу он видел грабли, во-о-он за теми зарослями*…

До граблей Тони так и не добрался. Потому что внезапно понял, что куст перед ним просто невероятно прикольный. И грабли – это же так смешно. Не, только вслушайтесь – граб-ли.

- Граааабли, - протянул Рикетт вслух и зашелся в приступе истерического смеха. – Фоули, ты слышал? Вот прикол, скажи? Фоули! ФОООООУЛИ! 

*Алихоция, или Гиеновое дерево — это растение, листья которого содержат в себе фермент, способный вызывать сильную истерию и неконтролируемый смех. (с) Вики

Отредактировано Anthony Rickett (17.03.22 13:37)