Да. Твою. Мать.

Вообще мысли ни на чем не могут сосредоточиться, свет раздражает, сердце тарахтит, люди раздражают, как бы не взбеситься на профессора, как бы не сказануть какой-нибудь гадости. Вшивая тревожность, вот какая она.

Люк, нахрен, уже назубок знает календарь полнолуний как раз из-за новых особенностей организма за пару дней до оного превращаться в дракклец. Паранойя вкупе с ощущением постоянного волнения, будто он что-то забыл, куда-то не успевает, что он, мать его, сдохнет прямо сейчас. Упадет и его размажет блинчиком по полу.

В первый раз, когда на него навалилась волна тревоги, Люк реально чуть не поехал крышей. Хорошо, что рядом были родители, они помогли сохранить его башку в трезвом состоянии. Он трясся в объятиях матери и выл как мальчишка, думая, что это его кончина.

Удивительно, ага, почему Люк стал таким хмурым и злым. Как таким не стать, когда тебя ежемесячно скребут мерзотные ощущения, сводящие с ума? А… блин. Надо у девчонок поинтересоваться, как они проводят эти дни и почему еще никого не убили.

Люк, прошибаемый холодным потом, прижимается лбом к стенке и выдыхает. Колбасит не по-детски.

Вдруг слышит музыку. Ритмичные удары. Туц-туц-туц. Идеально вписывающиеся в сердечный ритм Люка. Закрывая глаза, он кайфует.

Берет и вваливается в кабинет, видит пацана за барабанной установкой, хватает какой-то из стульев, громко ставит его напротив, садится. Бросает в угол свою сумку.

Смотрит парню в глаза.

— Играй дальше.