Первая магическая

Искалеченное запястье правой руки, скрытое под магической татуировкой – косвенная память о первой войне, пришедшейся на его детство.
В стране становилось слишком опасно. Отец не мог уехать и мама решила остаться с ним, несмотря на все уговоры.
Малькольма отправили во Францию, к друзьям семьи.
Он помнил, как лежал ночами без сна, всматриваясь в темноту. Как натягивал на себя одеяло, внутренне леденея от мысли, что его родители возможно сейчас мертвы.
Всего через несколько лет он должен был поступать в Хогвартс. Но тогда это казалось ему чем-то несбыточным, нереальным, как будто из другой жизни.
Он слонялся по шато и окрестностям, бледный и молчаливый, как призрак. А Виктория, хозяйская дочка, шла хвостиком за ним, и раздражение на эту доставучую девчонку – то немного, что вытягивало Маля из мрачных мыслей.

Он проник в лабораторию ее отца на спор. Неуютная, прохладная комната, полная запретных артефактов. Вики стояла за дверью и шептала, чтобы он ничего не трогал и возвращался, она уже сто раз пожалела о своей дурацкой идее. Но Малю там нравилось. Было тихо и как-то по-особенному таинственно. Словно он только что открыл свою собственную Тайную комнату. Он бродил среди артефактов, рассматривая их и злорадно наслаждался тем, что наконец-то остался один, ну почти. Трусиха Виктория ни за что бы за ним не последовала, он это точно знал.

Его внимание привлек один из кристаллов, Маль настолько осмелел, что взял его в руку. Полупрозрачный крупный аметист с острыми неоднородными гранями. Маль рассматривал зачарованный артефакт, гадая о его свойствах, когда кристалл взорвался в его руке, изрезав запястье до кости.
Он помнил крик Вики и ее тонкие руки, обнимающие его, помнил ее слезы на своей щеке. И сквозь боль он почему-то думал не о том, что может остаться калекой. Ему в голову пришла странно веселая мысль, что Виктория, хорошенькая светловолосая малышка, папина гордость, мамина радость, впервые ослушалась родительского запрета и вошла туда, куда не следовало.

Целители постарались сделать все, что было в их силах. Они полностью вылечили руку, но на запястье отныне «красовались» уродливые белесые рубцы, как у суицидника.

Шесть лет спустя, уже будучи старшекурсником, Маль сделал татуировку, у какого-то старого индуса, не самой честной наружности. Тот хитро сверкнул глазами на просьбу о любой обычной завитушке (лишь бы скрывала шрамы) и сказал, что всегда дает людям только то, что им необходимо. Пахло сандалом, масалой и хной. И на руке Малькольма появился странный гибрид – не то компас, не то роза ветров. Стрелка из магических чернил медленно качалась из стороны в сторону, совершая круги и полуобороты, не подчиненные какой-либо логике. Лишь со временем Малькольм разгадал ее свойство. Иногда, в критические моменты, она замирала и указывала на человека или направление. Тот, с кем он должен быть сейчас, или там, где он должен находиться.

Хогвартс

- Это же наш тупенький малыш Линни. Смотрите! Эй, что, придурок, смотри, что покажу. Что тут написано, а? Прочитать сможешь? Придурок.

Буквы не хотели складываться в слова. Они перемещались под его взглядом, словно играя. Временами это было даже забавно. Он воображал себя шпионом, тайным агентом из тех магловских фильмов, которые родители разрешали ему смотреть. И его задача – расшифровать текст, угадывая слова по первому слогу, вспоминая какая буква любит притворяться G, а какая всегда маскируется под H. Он запоминал слова по образам, связанными с ними.

- А на какой факультет ты хочешь?
«Да какая разница, меня все равно выгонят.»
- На Слизерин хочу, - кидает он бездумно. – Люблю зеленый.
- Это же факультет злобных кретинов, - кривится девочка, смотря на него как на еще одного такого же. – Тебя там просто загнобят.
- Ничего, трудности я тоже люблю.

Его действительно распределили на Слизерин. И в первый год Маль не вылезал из двойных отработок. Он не выполнял домашние задания, и на уроках не мог прочитать параграф из учебника. У него была прекрасная память, но профессора жаловались на его лень и безответственность. Слизеринцы косо смотрели на «полукровку Гринграсса». Многие из них слышали от своих родителей о скандале, связанном с его семьей.

Старший сын старшего сына, наследник рода. Бледный мальчишка с темными, почти черными глазами – даром испанской крови его матери. Тот, кто блистал на Заклинаниях, ведь для того, чтобы делать взмахи палочкой не нужно читать. Сумасшедший слизеринец, готовый отстаивать то, что ему дорого, до последней капли крови. Бесконечно упрямый, падающий снова и снова, и все равно поднимающийся. Наследник древней магической крови, несущей в себе все подвиги и пороки его предков.

Безнадежный тупица, который не может прочесть даже собственное имя. Полукровка, лишенный всего, что ему полагалось по праву. Недостойный своего рода, недостойный своей фамилии.

Гринграсс – иногда безумно хотелось от нее отмыться.

Вики

- Твое происхождение всегда будет сомнительным. Не тяни меня в это болото. Мне нужно двигаться дальше.

Десять лет, а она смотрит на него, как на чужого. Смотрит так намеренно, он знает, чувствует. Ему не нужно лезть в ее светловолосую голову, чтобы понимать, о чем она думает и чего добивается. Маль знает, что она любит его. Он видит эту любовь в нервно сжатых пальцах и побелевших губах, видит, как отчаянно быстро бьется жилка у нее на шее. И ему больно не потому что она отказала, по-детски наивно пытаясь принизить, растоптать и высмеять все, что между ними было. Ему безумно больно за нее саму. За глупую, маленькую девочку, которая слишком труслива, чтобы пойти против своей семьи. За ту девочку, которую она намеренно убивает в себе.

Итан

Он был его лучшим другом. Маль познакомился с Итаном летом, перед своим поступлением на первый курс. Они оба были единственными сыновьями в своих семьях. Оба принадлежали к магическому роду. Они были ровесниками и могли бы учиться на одном курсе, возможно даже – на одном факультете. Но Итан оказался сквибом. Он так и не дождался своего письма из Хогвартса. Вместо этого, каждые каникулы, он ждал Маля. И жадно расспрашивал его обо всем. О школе, учениках и профессорах, о заданиях, квиддиче, призраках и волшебных картинах. Постепенно Малю стало казаться, что своими рассказами он делает только хуже, словно продлевает агонию.

Между ними было много ссор и обид. Малькольм рос, его окружение менялось, теперь это были не просто дети, а будущие главы чистокровных семей. И Маль был рядом с ними, хоть и не в их рядах. И он понимал, что сквиб – не лучшая компания для наследника чистокровного рода. Понимал он и то, что Итан – его лучший друг, а он сам – никакой не наследник.
Итан знал о магии слишком много, был слишком близок к ней, не имея реальных сил и способностей защититься. Ему было мало знаний, мало книг, он хотел большего. Повзрослев он увлекся археологией, поисками древних артефактов. Он упорно искал что-то.
- Видимо то, что сделает тебя "настоящим мальчиком", - усмехнулся Маль, скрывая легкую безнадежную горечь. Это было началом новой ссоры.

Итан приполз к его порогу спустя почти год, больной и обессиленный. Приполз за магической помощью. Состарившийся лет на десять. Бескровными губами он рассказал, что последний год провел на раскопках древнего шумерского зиккурата. И одна из найденных вещиц оказалась проклятой. Он понял, что умирает, стремительно сгорая под действием темной магии. Древний артефакт высасывал из него жизнь, вытягивал, как вампир - кровь.

И тогда Маль разделил это проклятие с ним. Он связал свою жизнь с жизнью друга, и видел, как тому становится лучше. В одиночку Итан умер бы, едва ли дожив до тридцати. Но вдвоем у них были все шансы дотянуть до пятидесяти. Вот это успех.

Вторая магическая

Человеческое сознание – тихая гладь озера, отражающая солнечный свет. Или же темный бушующий океан, чьи волны готовы тебя поглотить. Малькольм научился справляться с каждым из них. Он никогда не терял контроля, погружаясь в хаос чужих воспоминаний. Он действовал аккуратно и точно, стирая из магловских глаз страх, уничтожая восторг. Захлопывая ту маленькую щелочку в магический мир, что была нечаянно приоткрыта. С каким трудом ему давалось чтение написанных строк, с такой же легкостью он «читал» людей, пробираясь в их сознание нежно, почти не ощутимо, осторожно перебирая образы, из которых состояла память.

Тьма, что сгущалась над их головами все эти годы, постепенно заполоняет собой все вокруг. Мир вдруг становится таким хрупким, таким ненадежным. И Министерство, до последнего отрицающее очевидное, посылает все новые и новые отряды стирателей в магловский мир. С каждым днем жертв становится все больше, и Малькольм на своей шкуре по полной ощущает весь творящийся ужас. Теперь он – тот, кто фактически прибирает за Пожирателями, с легкой подачи Министерства, у которого «все под контролем». Он видит раненных и убитых, разрушенные дома и искалеченные жизни. Сжимая крепче палочку, он подходит к каждому.
В некоторых глазах столько горя – в них физически больно смотреть.
И он не может принести утешения, в его власти лишь заменить воспоминания. Взмах палочкой, и глаза на миг стекленеют, словно подергиваясь дымкой от действия чар. Через несколько мгновений до сознания дойдет, что потеря не исчезла, изменилась только ее причина. И Маль поспешно отворачивается, переходит к другому. Чтобы не видеть повторное осознание и новую боль.

«Какая-то бесконечная душевная мясорубка».

Бывают легкие дни. Но чем дальше, тем больше таких, после которых хочется наставить палочку на собственный висок. Заклинание Забвения – и можно отдыхать на Таити, сняв с себя всю ответственность.
Вместо этого Маль дожидается вечера, приходит домой и наливает полный стакан виски. И еще один. И еще.

Он не знал, что станет с их миром, и чем все закончится. Но знал, что будет бороться. За себя, за свою семью, за тех, кто ему дорог. Вырывая кусок за куском у этой жизни.
Как делал всегда.

Дафна

..?

Ї\_(ツ)_/Ї