Не хватало слов.

    Не хватало и мыслей, последний гол в их кольца словно выбил все из головы вместе со свистком, означающим окончание игры и поимку маленького золотого мячика, разумеется, не ловцом их сборной. Опускаясь на грязь стадиона, не глядя ни на счет на табло, ни на команду, ни на получившего финальный бладжер придурковатого вратаря гриффиндорцев, Макс понимает только, что они проигрывают второй по счету матч из трех.

    Они не проигрывают второй матч. Они проиграли. Всё.

    Осторожный оптимизм остается в прошлом, когда у них получалась игра, сейчас шансы на чемпионство поплыли как дерьмо собачье по весне и даже почетное второе место им больше не светит. Отвратительно, что и себя винить не за что, поэтому в голове у Макс образовывается пустота, вакуум, готовый наполниться никому не нужным разбором полетов.

    Традиция пить пиво после игры зародилась еще при Седрике, и прости, Диггори, мы все... кроме этой традиции. Откупорив бутылку, Макс качает головой первому же человеку, который обращается к ней с коротким вопросом о самочувствии после удара бладжером. Ничего ей не нужно, только откинуться назад, прижимаясь спиной к холодному шкафчику с одеждой, добавить к привкусу поражения сливочно-хмельной от пива с первым же глотком. И так потихоньку допивая, прощаться с каждым, кого она вряд ли увидит сегодня днем.

    Никакого желания ни с кем видеться нет.

    Тишина раздевалки как темная комната с панорамой ночи за окном, по стенам которой временами мелькает светом фар проносящихся автомобилей короткие разговоры, но слишком обыденно, чтобы всерьез на них обращать внимание и раскручивать до настоящего диалога. Обычно Макс быстро почти залпом выпивает сразу половину бутылки сливочного пива после игры, а сегодня только с предложением расходиться оценивает не особенно ставшее легче стекло в руках. Но - расходимся! И в самом деле нечего в тишине устраивать дальше поминки шансов на кубок.

    Неправильные, между прочим, никто не произнес добрые слова почившему.

    Или просто никто не ценил особенно этот шанс снова оказаться на высоте, с самого начала учебного года страшно раздражало, насколько от него каждый отмахивается или считает скорее бременем, вспоминая золотые годы с Седриком, когда у них не получалось ничего, кроме как оставаться командой. Не дожидаясь второго предложения, Макс поднимается на ноги и отправляется в свою раздевалку - там и допить сливочное можно, и встать под горячие струи воды, и наконец когда точно никого не будет в раздевалке переодеться и отправиться в гостиную. Или немного в другом порядке.

    Останавливает её Рикетт внезапно еще в коридоре, прихватив за локоть и заставив повернуться, хотя может быть стоило просто ему этим локтем двинуть. О нем думать не хотелось аналогично как о ловце или смазанных ударах по кольцам капитана, с которыми впрочем даже удачными у них не было ни малейшего шанса из-за маленького золотого мяча. Нахрен ловцы идут. Может не настолько дурацкие эти неофициальные матчи?

    - Нет у меня синяков.

    Ни единого синяка, только большая гематома от подленького удара Маклаггена, отобравшего биту у своего загонщика, может быть и стоит её замазать зельем, а может быть и спокойно так пройдет. Удар вышел скорее неожиданным, чем действительно опасным, пусть и довольно сильным, не сломал ничего.

    - Что? - резко отзывается на неоконченное и явно обвинительное предложение, повисающее в воздухе чем-то очевидным про больничное крыло, а может быть и не только. - Ну что я вечно?!