Клайв Лундквист едва успевает разглядеть все, что его окружает.

Вокруг него — бесконечное море таких же одиннадцатилетних первокурсников, заполнивших огромный вестибюль в ожидании своей судьбы. Мальчик вжимает подбородок в ворот мантии; он выше многих здесь, но от этого только неуютнее: хочется быть ниже, неприметнее, затеряться среди детских лиц и не ловить на себе случайные взгляды сверстников.

Их любопытство ощутимо – кто-то улыбается снисходительно, кто-то оценивающе скользит глазами по будущим хаффлпаффцам, рейвенкловцам, гриффиндорцам и слизеринцам. Клайву все равно, кто из них будет на каком факультете. Пока еще все это кажется чужим, слишком большим, как и сам Хогвартс.

Он замирает, запоминая каждую деталь: высокие потолки, зачарованное небо, сотни свечей, парящих в воздухе…

Хогвартс поражает его воображение, и мальчик чувствует себя крохотным в этом огромном замке.

Он никогда не видел ничего подобного. Конечно, Клайв знал, что школа будет величественной — отец часто описывал её, с теплотой рассказывая о собственных годах здесь, — но даже самые живые рассказы не могли подготовить его к этому.

Это место будто дышит магией.

Хотя почему будто? Так оно и есть.

Он знает, что впереди распределение, и, наверное, стоит волноваться, но волнение уходит на второй план.

— Всё будет хорошо, — шепчет кто-то рядом, и Клайв не сразу понимает, что слова адресованы ему. Он оборачивается, но не успевает увидеть, кто это сказал – рядом мелькают чьи-то спины, кто-то поворачивает голову, но никто не смотрит прямо на него.

Наверное, послышалось.

Пока он осматривается, его кто-то толкает. Не сильно, но неожиданно, и Клайв машинально делает шаг вперед, оглядываясь, чтобы увидеть, кто это был. В толпе первокурсников легко потеряться, но его внимание привлекает чей-то взгляд — строгий, обвиняющий. Девочка со светлыми волосами и напряжённым выражением лица. Клайв не успевает ничего сказать, как замечает, что её глаза сверкают возмущением.

Что-то подсказывает ему, что она решила, будто это он её толкнул.

— Это был не я, — поспешно оправдывается Лундквист, - Я и сам пострадал!

Отредактировано Clive Lundquist (20.02.25 04:44)

Клайв не пытается оправдаться или обмануть будущую однокурсницу – он говорит как есть, ничего не утаивая. Но девочка, похоже, уже приняла своё решение. В её глазах он – виновник. Нахал, который её толкнул. Он видит, как её губы шевелятся в ответ, но не сразу улавливает слова – вокруг слишком шумно.

Не смотря на грубость светловолосой девчонки, Клайв раздраженно протягивает ей руку, но волна первокурсников подталкивает их вперёд, и мальчику приходится шагнуть, чтобы не остаться позади. Он ловит короткий всплеск эмоций на её лице – гнев, возмущение – и понимает: эта девочка не отстанет, пока он не извинится. Даже если он не виноват.

Он сжимает губы. Его отец всегда говорил, что извиняться – это признак зрелости. Даже если ты не виноват, можно сгладить конфликт, просто согласившись с тем, что случилось.

Но Клайв… Он не может. Это было бы нечестно.

Толпа движется вперёд, и они вместе с ней. Лундквист чувствует, как его начинает раздражать эта ситуация. Он знает, что это всего лишь мелочь, что через пару минут они окажутся в Большом зале, что начнётся Распределение, но почему-то эта нелепая сцена приковывает его внимание сильнее, чем всё остальное.

Краем глаза он замечает, как девочка сжимает кулаки, как румянец поднимается к её скулам. Она сердится. И он сердится тоже.

Он не любит, когда его обвиняют в том, чего он не делал.

Клайв делает ещё один шаг, затем другой, но ощущение, что этот разговор не закончен, не отпускает его. В голове проносится тысяча вариантов того, что можно сказать, но ни один не кажется подходящим.

Он мог бы просто уйти. Мог бы проигнорировать. Но почему-то не может.

Лундквист оборачивается снова – встречает взгляд девчонки, видит, что она уже вновь готовится что-то сказать. Глаза сверкают, губы дрожат от сдерживаемых эмоций. Он чувствует, как что-то внутри сжимается – странное чувство, смесь раздражения и какого-то глупого, несвоевременного восхищения её упрямством.

— Ты правда все еще думаешь, что это был я? – неожиданно спрашивает он, и его голос звучит тише, чем раньше, но куда твёрже. – Здесь ведь сотня других первокурсников. Лучше тебе поискать жертву среди них.

Клайв чувствует, как его раздражение растёт с каждой секундой. Он не привык к такому – к тому, что его обвиняют без причины, к тому, что кто-то цепляется за ложные догадки, даже не пытаясь разобраться. Он бы понял, если бы это был чей-то злой умысел, но в этом случае всё куда более нелепо. Девочка просто убедила себя, что он виноват, и теперь требует извинений, будто у неё есть на это полное право.

Лундквист сжимает губы. Он не должен злиться. Он знает это. Он не должен обращать внимания на такие мелочи – так говорил отец. Но почему-то именно сейчас у него не получается отмахнуться от раздражения, как от назойливого комара.

Толпа первокурсников продолжает движение, и Клайв вынужден идти дальше. Но мальчик слышит её шаги позади себя. Слышит, как она догоняет его, как сдавленно дышит, ещё не оправившись после падения. И когда она снова заговорит, он знает, что в её голосе будет ещё больше уверенности, чем раньше. Будто она уже решила, что эта ссора – её личная битва, которую она обязана выиграть.

Клайв не оборачивается сразу. Он делает ещё несколько шагов, прежде чем выдыхает и останавливается. Если он не развернётся сейчас, то, кажется, просто взорвётся от негодования.

— Я не собираюсь перед тобой извиняться, — говорит он ровно, но голос его звучит жёстче, чем он того хотел. – Я не виноват в том, что случилось.

Она поджимает губы, и Клайв видит, как на её щеках выступает румянец. Злится. Он сам такой же – когда чувствует раздражение, огонь вспыхивает внутри мгновенно, сжигая всё на своём пути.

Лундквист не понимает, почему он вообще что-то объясняет. Почему он не просто отмахнётся от неё, не уйдёт, оставив её в одиночестве. Может, потому что ему самому важно, чтобы она поняла, что он не врал. Что он не собирался её толкать. Что он бы и не подумал так сделать. В конце-концов это его первый день в Хогвартсе, а светловолосая девчонка - его будущая однокурсница. Клайв куда больше хочет найти друзей, а не врагов.

Но вместо этого он стоит перед ней, нахмурив брови, и чувствует, как досада сживается с раздражением, образуя внутри тугой узел.

— Если бы я это сделал, я бы признал свою вину, — бросает мальчик, и взгляд его сверкает, как натянутая струна. – Но я этого не делал.

Она сужает глаза, и Клайв понимает, что эти слова её не убедили. Конечно. Она уже решила, что он виноват. И, наверное, если он даже сейчас предложит ей помощь, она не примет её.

До чего же глупое недоразумение!

Толпа продолжает двигаться, и они остаются позади. Клайв не спешит догонять остальных – не смотря на все, ему хочется убедиться, что девчонка цела.

— Мне жаль, что ты упала, — произносит мальчик, стараясь говорить мягче. – Надеюсь, ты в порядке. Меня зовут Клайв, а тебя?

Эти слова даются ему тяжело. Они почти физически застревают в горле, но он знает, что если не скажет их, то будет злиться на себя потом. Потому что он – не тот, кто оставляет других с их болью и неудачами. Он – не тот, кто просто уходит.

Вот только почему ему все еще кажется, что эта ссора не закончена?