Грэм уже пожалел, что вывалил всё это на Мёртон. Кажется, она была последним человеком, с которым ему хотелось делиться своими переживаниями. И не потому что он дофига закрытый человек, а потому что  знал, что Ада не оставит его слова неуслышанными. Монтегю было невыносимо думать о том, что кто-то может ему сочувствовать, а терпеть её жалость ещё хуже, чем ненависть. К последнему он хотя бы привык, ведь каждый третий в Хогвартсе нервно обходит его стороной.

     Слизеринец с ужасом смотрит на одиноко обнимающую себя девушку и понимает, что ему всё-таки придётся сделать то, что он задумал. Он дал слабину, он позволил себе слишком много откровения, которое последнее время сжирало, но лучше пускай она запомнит его агрессивным выродком, чем слабаком. Грэм раздражается с каждой секундой, с каждым сказанным Мёртон словом, но эта ненависть направленна далеко не на Аду, а на самого себя. Но куда быть проще сварливым ублюдком, чем сказать, что на самом деле чувствуешь. Монтегю невольно принял для себя роль защитника Мертон, вот, кажется, и пришло время защитить её от самой большой угрозы - от самого себя.

   - А может, ты не будешь лезть не в свои дела? - оскалился парень, пытаясь придать своему голосу как можно больше раздражительности, - Я не собираюсь это обсуждать. У меня по горло собственных проблем, не хватало, чтобы ... - он резко осёкся, боясь наговорить лишнего. - Что ты хочешь от меня услышать? Рассказывать тебе всё? - он снова начал переходить на крик. Новая волна гнева снова охватила его, отчего лицо покраснело, а вены стали буквально набухать и пульсировать. - АА ну вот сегодня утром в сортир сходил! Рассказать, какую личинку я выдавил? Это тебе надо??? - срывался Монтегю, чувствуя бешеное биение сердца о грудную клетку, будто оно готово вырваться на свободу. Если это и так, то Грэм даже не стал бы противиться. Ему осточертело всё это. Эта Мёртон вызывала в нём слишком много эмоций, вот только проблема была в том, что некуда было деть накопившуюся энергию. Раньше хоть был квиддич, где он мог выплеснуть пар, а теперь он словно был заперт в своём искалеченном теле.

     Монтегю крепко сжимает пальцы в кулаках, отчего ногти врезаются в грубую кожу. Он делает это непроизвольно всякий раз, когда он злится и ему хочется проехать по роже. Вот только однажды Грэм уже позволил себе немного лишнего, чем заслужил долгое игнорирование Мёртон. Казалось бы, это именно то, что сейчас ему нужно, но вместо этого парень обессиленно опускает руки и разжимает кулаки, успевшие побелеть от накопившейся злобы.

    Монтегю смотрит на девушку и пытается понять, что ей на самом деле надо. Рассказывать ему всё? Что за бред? Кому вообще интересно, что у него так происходит? Вот Грэм же не просит Аду делиться своими мыслями по поводу какого-то там платьица (или что там девчонкам интересно?), а значит и ей должно быть всё равно, что ему наговорила тётя-лекарь.

     Ровный голос Мёртон должен действовать успокаивающе, но это наоборот ещё больше заводит парня. Он видит протянутую к нему руку, но вместо того, чтобы податься вперед и позволить девушке сгладить ситуацию, Монтегю отворачивается в сторону, всплеснув руками от негодования. Он не пытался оттолкнуть Аду от себя, но она подошла слишком близко, отчего случайно получила от взмаха по ладони.
 
    - Вот драккл!!! - Грэм запустил пальцы в волосы, словно пытаясь спрятаться от неприятного ему разговора, а затем резко повернулся, - Мне не нужна ни твоя, ни чья либо ещё помощь, Мёртон. Я сам со всем справлюсь, - последнее предложение он процедил по букве, чтобы смысл сказанного получше дошёл до девушки. - А теперь довольно! Мы идём или нет?

Отредактировано Graham Montague (06.04.22 21:31)

    Кажется, небольшой конфликт был улажен, отчего Монтегю даже облегченно вздохнул, но всё ещё чувствовал, как было напряжено его тело. Ада являла собой удивительную смесь из дерзости, подозрительного оптимизма и, к ужасу Грэма, любопытства. С ней было так просто и так тяжело одновременно. Он ещё ни разу не встречал человека, готового столь отчаянно добиваться желаемого и в то же время с лёгкостью отпускавшего ситуацию на произвол судьбы. Монтегю не верил в судьбу, хотя если честно, даже никогда не забывался об этом.

    Ему потребовалось больше минуты, чтобы немного остыть и почти перестать злиться на Аду. Он не хотел превращаться их встречу в одну из тех, сценарий которых был уже известен заранее, поэтому предпочел попросту не отвечать на провокационные вопросы, которые вызывали в нём только гнев. Обычно он давал в морду тому, кто делал что-то подобное, но с Мёртон они этот этап уже проходили - Грэм не хочет повторения, поэтому ещё некоторое время прячет взгляд от девушки, пытаясь убедить себя в том, что это самый верный вариант поведения.

   - Ещё раз поднимешь эту тему, и я тебя придушу, - вскользь произнес Монтегю, скручивая полотенце в тугой жгут, на манер тех, которыми они в детстве баловались. Он уже не срывался от гнева, слова были произнесены без какой-либо жестокости, но со сталью в голосе. Он не хотел и не собирался откровенничать с Мёртон? Почему одни принимают его таким, а другим непременно надо докопаться до него?

   - Готова? - он подошел к девушке сзади и стебанул скученным полотенцем по заднице, а затем самодовольно закусил губу, наслаждаясь небольшим триумфом.

    Любой, кто знал взрывной характер Монтегю, если бы сейчас видел разворачивающуюся картину, не поверил бы своим глазам. Парень никогда не отличался тем, что старался сглаживать конфликты, а сейчас, кажется, именно он выступал инициатором перемирия. Казалось, что раздор был улажен откровенным наплевательским отношением Грэма к словам девушки, но нет. Этой же всё неймется. Игривый жест Мёртон, может, и возымел бы должный эффект, если бы она вовремя успела закрыть свой рот.

     Оказавшись в объятьях девушки, Монтегю не спешит отвечать ей колкостью или же наоборот поддаваться на провокации. Он сам того не замечает, как его руки крепко сжимают сначала талию, затем поднимаются всё выше, впиваясь пальцами в каждый дюйм её тела. Он не хочет сделать ей больно, но отметины на коже могут остаться, Грэм всего лишь медленно подбирается к шее Мёртон. Сначала он сдавливает горло одной рукой - совсем слабо, будто играясь, ведь он знает, как Аде это нравится, а затем наклоняется к ней и целует её в уголок губ. Не нежно и не страстно, а скорее предупреждающе. А также он хочет получше разглядеть выражение лица девушки, когда он сделает то, что пообещал. И вот он сильнее сдавливает шею, будто нащупывая сонную артерию, а второй рукой крепче прижимает к себе Мёртон, не позволяя ей выбраться из объятий.

      Монтегю кажется, что он выдавливает последние остатки кислорода из лёгких девушки, когда её глаза наливаются кровью, и у Ады уже нет сил сопротивляться. Резкая паника охватывает парня, примерно как тогда, когда он почти до смерти избил того тупого гриффиндорца Лонгботтома. Он также медленно отпускает Аду, а затем невольно отталкивает её ладонями в грудь. Не сильно по меркам Монтегю, но этого оказалось достаточно, чтобы Мёртон отшатнулась от него назад. Упала она или нет, Грэм уже не видел, потому что отвернулся в другую сторону. Он раздражался от собственной импульсивности, от того, что понимал, что когда-нибудь наступит тот день, когда он не сможет сдержаться и всё-таки подпишет себе пригласительный в Азкабан. Он злился и от того, что не может нормально разговаривать с Мёртон, от того, что она лезет туда, куда её не просят, и то того, что просто не понимает, зачем ей это надо. Это его личные проблемы! На кой драккл какой-то девчонке знать, как проходит его лечение? Он может ходить, бегать, говорить, его уже не скрючивает от каждого движения и он вполне может трезво мыслить. Этого достаточно. Он всё тот же Монтегю.

    Крепко сжав пальцы в кулаках, Грэхэм делает невероятное усилие над собой, чтобы не развернуться и не закончить начатое. Но почему-то ему кажется, что даже если он отправит её на тот свет, она продолжит являться ему и совсем замучает со своими бесконечными вопросами о том, что творится у него внутри. Парень не придумывает ничего умнее, чтобы выпустить пар, и со злости пинает стул, который тут же моментально отлетает в комод и ломается. В довершение праздника сверху падает статуэтка Троя, охотника из сборной Ирландии, и разбивается вдребезги.