Тэмз замечает тень задумчивости на лице Джейми, но решает, что копаться в неприятной теме сейчас не самое время. Даже она, остолоп и глупыш, прекрасно понимает, что романтическое настроение с поцелуями и объятиями напрочь исчезнет, если заговорить про чужие плохо затягивающиеся шрамы.

В общем, наверное, такое только при мед. осмотре.

— Эм, это была я, — лопочет Тэм и нервно хихикает: — Я взорвала. Подземелья. Немножко. Но там были крысы и вообще это было перед матчем, естественно я была на взводе и испугалась сильно!!

Эмоционально воскликнув, Тэм сдувает с лица непослушный локон.

И затихает, сама задумавшись, насколько вообще подходит для нее жизни само слово «жаловаться». Жалобы в доме Эпплби были под нестрогим, но запретом. Жалобы, нытье и слезы. Сложно было грустить, когда вечно оптимистичная мама в секунды могла разогнать любую тучку печали.

— Как твой старик, кстати?

А потом Тэмзин буквально млеет — и от теплоты согревающего заклинания, и от теплоты внимательной заботы. Остается только принимать все лучи любви и с по-детски довольной улыбкой изнутри чуть ли не светиться от довольства.

Ой, еще и поцелу-у-уй…

Девочки-и-и…

— Меня согрели, обняли и поцеловали, я сейчас самая счастливая, — мурлычет Тэм и кидается еще крепко-крепко обниматься.

Отредактировано Tamsin Applebee (17.09.23 07:43)

Она смеется шутке о котике, смех ее, легкий и веселый, постепенно стихает, а лицо замирает на миг, когда Джейми заговаривает о странностях в поломанном Чистомете. Вдруг Тэмз вспоминает, что отдавала метлу парню в иной период — когда считала его приятным знакомым, может быть другом, но точно не человеком, с которым ей нравилось делить тепло на двоих.

И рано или поздно Тэм придется задуматься всерьез, где у нее начинается то самое доверие, чтобы рассказать о самом важном, о самом страшном, о самом болезненном.

Но пока внутренние засовы Эпплби закрыты крепко-накрепко, а она сохраняет спокойствие и остается уверенной в легенде, которой верят даже в команде. Сама сломала. Ребята все видели, какие трюки Тэм вытворяет на метле, вряд ли кого бы это удивило.

Или просто никто не стал лезть не в свое дело.

В общем-то… Тэмз и правда не привыкла жаловаться.

Поэтому почти сразу возвращает лицу лучистую улыбку.

— Темнеет уже, — замечает она: — не то чтобы я против остаться навсегда в этом месте и в этом моменте… Но, знаешь, один клевый парень, он мне ужасно нравится и я ему кажется тоже, в общем, он пообещал, что завтра будет меня учить целоваться. Так что, наверное, я пойду? М?

Она хихикает.

— Шарф уйдет со мной.

— Да-а? Как вам повезло, обязательно повеселитесь! — смеется Тэмз.

Она, конечно, шутит, но в шутках остается частичка правды. И ревности, именно той, о которой часто говорят девчонки, той самой пылающей злости, которую еще называют «зеленоглазой», той волны недовольства в Тэмзин не появляется. Может, потому что она не до конца понимает свои чувства.

В целом, все может поменяться. Хоть завтра. Хоть сегодня.

Но пока что она цепляется за уют совместной прогулки, переплетает пальцы, держится за Джейми, с огромным трудом отлипает от его теплого бока, когда они без торопливости доходят до крыльца школы.

Совсем темно.

— Я сладкое не ем, но если ты говоришь, что нужно пробовать, то попробую, — с улыбкой говорит Тэм.

Руки на плечи. Подняться на цыпочках.

— Увидимся завтра…