Жаба декана оказалась той еще жабой! Флитвик предупреждал, что у нее характер ж-ж-женщины, но Энтони самонадеянно решил, что справится. У него поди годовой опыт общения с Мун. Не тут-то было! Приглашенная в спальню пятого курса служить во имя эссе по Зельеварению, в котором рейвенкловец хотел сослаться на экспериментальные зелья от проклятий, довела за сутки Чародея (кота с поразительным терпением и манерами джентльмена) до кошачьей истерики, в руки не давалась, зато опрокинула стакан с соком, посидела на пирожке Майка и спряталась в носке Терри. Кот сбежал жить к девочкам. Соседи по комнате за невозможностью сбежать к девочкам - в библиотеку.

Тони как раз удается найти путь к сердцу жабы и развить тему маледиктуса в эссе, когда в спальню приземляется сова с просьбой вернуть питомца хозяину. Флитвик доверяет своему старосте, но, видимо, сомневается в его круге общения (может быть, декану не понравилось общество Салли сегодня утром?), потому беспокоится за свою не-любимицу. Энтони очень дорожит доверием своего драгоценного декана, потому сгребает в охапку жабу, прибирает книги по Зельям и Древней Магии и отправляется к покоям профессора Заклинаний, но сворачивает немножко не туда. Самую малость не туда, то есть, одной лестницей выше прямиком в спальню. К обожаемому шестому курсу самых лучших парней Хогвартса.

- Мы на минутку заглянем к моим друзьям, веди себя, как миледи, а не как драккл в юбке, -  Голдштейн вовремя вспоминает, что обещал Маркусу и Годфри показать маледиктуса. Не каждый день выдается возможность подержать проклятую волшебницу в руках. - Парни, зацените, кого я принес! Только быстро, а то я должен ее вернуть до вечера. Сама мисс Маледиктус. Заклинаниями снять проклятие никому не удавалось, но я тут подумал, что если с рождения регулярно принимать зелье, которое замедляет или полностью останавливает развитие? Кровь полностью очистить, понятное дело, не выйдет, как и в истории с ликантропией, но помешать проклятию действовать… Я даже расписал несколько потенциально пригодных ингредиентов! Э-э-эй, не дави на нее так сильно!

Отредактировано Anthony Goldstein (09.09.20 18:26)

Если вы думаете, что "закопаться в бумагах" - это образное выражение, то это досадное недоразумение может исправить спальня мальчиков шестого курса в башне Рейвенкло. Бумаги с вычислениями и теорией были повсюду, даже, кажется, что-то улетело в аквариум к Людвигу. Правда, точно сказать, так это или нет, нельзя, потому как Людвиг набрасывался на все, что попададо в его владения, как Пивз на первокурсников, а сам Годфри уже потерял счет своим бумагам. Черновики, перемешанные с чистовиками, порой находились в самых неожиданных местах, а иногда Мидхерст часами не мог найти нужные бумаги, лежащие прямо у него перед носом. "Это творческий порядок", - отвечал он на любые неудовольствия соседей по спальне, но все же после нескольких ворчливых реплик собирал бумаги на своей части комнаты, где они, несмотря на ограниченное пространство, все равно терялись.

Итак, Мидхерст, гордо восседая на кипе бумаг, увлеченно читал о технике одушевления предметов. Маркус всегда подкидывал интересные идеи, которые увлекали Годфри настолько, что он даже забывал о том, другом. Задача перенести душу в другой сосуд оказалась сложной, и с каждой новой трудностью она казалась все интереснее и интереснее. Хотелось уже добиться каких-то результатов, потому что кто-кто, а Годфри с Маркусом точно знали: это возможно. И не только на лягушках, а даже на живых людях.

- Да, Маркус? - Мидхерст запоздало оторвался от книги и пропустил мимо ушей почти все страдания друга о том, что у него ничего не выходит. Он машинально взял листок с рассчетами и мельком на него взглянул. Вроде бы, как и говорил Белби, все должно сходиться. Но теория на практике не работала, а значит, в теории что-то было не так. Годфри пошарил рукой по полу рядом с собой и выудил карандаш - приспособление, намного удобнее перьев и чернил. Тем же способом он отыскал условно чистый пергамент и, слегка повернув его, принялся в углу за рассчеты. Когда закончилось место, Мидхерст снова повернул пергамент и продолжил записи в другом углу. Так он делал почти всегда, поэтому в его черновиках не то что бы кто-то другой, а порой и сам Годфри терял нить рассуждений. Но искать чистый, полностью чистый, а не условно, лист было неудобно, пришлось бы прервать размышления о рассчетах на более банальные мысли о том, где же у него лежит чистый пергамент. Это сбивало с толку.

- Смотри. Ты опираешься только на закон равноценного обмена, и в твоих рассчетах все верно. Но ты берешь не равноценные компоненты. Душа жабы - субстанция простая. В сравнении с человеком, конечно. Если ты ее захояешь сравнить с насекомым, то жаба будет невообразимо сложно организована и недосягаема... - Годфри задумчиво почесал висок карандашом, - Так вот, ты хочешь переместить душу жабы, но при этом используешь кровь объекта, строение и разум, а значит, и душа, которого в несколько тысяч раз сложнее, чем наша бедная жаба, то есть, свою собственную. Другими словами, ты взял слишком много. Ну, как прикурить от Адского Пламени. Вот жаба и сдохла, понял? О, привет, Тони!

Многие верят в то, что мысли материальны. Годфри посмеивался над псевдонаучными гуру, пропогандирующими подобные учения, но иногда реальность подсовывает достаточно забавные совпадения. Например, Голдштейн, приресший аккурат на пике рассуждений о жабах маледиктуса. Годфри задумался, что будь вместо обычной жабы в эксперименте маледиктус, то... Тоже ничего бы не вышло, но уже потому, что магии оказалось бы слишком мало, и простой свечки и куриной крови не хватило бы по мощности. Это во-первых. А во-вторых, Флитвик бы их потом вздернул за эксмеримерты над своим животным.

- И как ты только уломал Флитвика? - Годфри даже поднялся со своего места и встал в паре шагов от друзей. Приближаться еще он не рискнул - все-таки животные, даже заколдованные, шарахались от него в разные стороны.
[nick]Godfrey Midhurst[/nick][status]Мнимая единица[/status][icon]https://funkyimg.com/i/354mR.jpg[/icon][pers]<b><a href="https://drinkbutterbeer.rusff.me/viewtopic.php?id=9#p165297" target="_blank">Годфри Мидхерст</a></b>, 17 лет [/pers][info]Рейвенкло, 6.курс[/info]

- Я тебе скажу, что у нее от рода человеческого дурной характер, - со знающим видом отвечает парень.

Тони прижимает к груди колени и кладет на них подбородок, исподлобья глядя на вешающего азиатскую вермишель на уши Маркуса, но нудеть перестает, окончательно смирившись. Свежо предание, да верится с трудом, точнее - не верится совсем. Уж больно активно пытается убедить его старший товарищ, что с сожительницей декана ничего не случится, и она в надежных руках.

- Кажется, она упала в обморок, сам будешь искусственное дыхание проводить, - когда Маркус подсаживается к ним, жаба уже перестает сопротивляться. Еще бы! После знакомства с Люси может и сердечко прихватить, особенно учитывая уже не первой свежести возраст мадам. - А, нет, прикосновение Годфри вернуло к жизни.

Пока Годфри искреннее старается (получит шоколадную лягушку, если справится) не превратить Мадам де Вонпанси в восьмерку с передавленным брюхом, Тони приписывает к его заметке на листе случайно подвернувшимся и колющим в ягодицу пером “на эксперимент позвать Голдштейна”. Чтобы не забыл, а то с них станется.

- Кентавры и оборотни - разумные члены общества, с развитым самоопределением, и они не согласятся побывать в роли подопытных флоббер-червей, - о том, что многие из оборотней присоединились в свое время к Темному Лорду как раз по причине превосходства “здоровых” волшебников над ними, Голдштейн умалчивает. - Если настолько хочется экспериментировать с одушевленными объектами, то гуманнее использовать полноценных волшебников, например, анимагов. Или вон… шпротву. Но, вообще, я имел ввиду под сосудом нечто более простое и доступное. Чем сложнее объекты, с которыми приходится работать, тем больше шансов допустить ошибку в расчетах, потому что нужно учитывать слишком много факторов. Шансы на успех выше, если использовать в качестве сосуда магические предметы, тот же вредноскоп, напоминалку или квоффл, потому что для расчета нам требуется лишь знание материалов ииии.... Держи Мадам, Годфри! За попку держи. Да не таааак надо...

Все-таки сдавил и не иначе, потому что маледиктус выворачивается, готовясь к решительному последнему прыжку.

- Это конец, - затаив дыхание, констатирует побледневший Энтони, у которого желудок делает сальто, кишечник заворачивается в знак бесконечности, а рубашка становится мокрой от внезапно заработавших потовых желез. Путь жабы по воздуху прямо в аквариум проходит слишком быстро, словно она без колебаний решила между парнями и самоубийством выбрать второе. Тони отчетливо видит, как с его мантии с позором снимают значок старосты, как любимый профессор Флитвик пускает мужскую слезу и разочарованно качает головой, как они хоронят пустую коробку из-под обуви. - Только не Мадам...ам...ам...Ням…

Энтони с вытянутыми вперед руками, подобно инферналу на Хэллоуин, срывается с места к аквариуму, считая себя последней надеждой для жабы. Он окунает кисти в воду, которые сразу становятся объектом внимания для шпротвы. Рыба даже забывает о жабе - всего на мгновение, чтобы броситься на новую добычу на своей территории. С громким “ЧМОК” рыба беззастенчиво желает отведать пальцы парня. Староста успевает выдернуть руки из воды, и пасть захлопывается на том месте, где секунду назад были его пальцы. На коже все равно остается ряд начинающих кровоточить точек - следы зубов.

- Что вы сидите? Помогайте спасти Мадам, пока несчастная женщина не познакомилась с Людвигом, - экспериментировать тогда уж точно будет не на ком и не с кем (от самого Голдштейна не останется тоже ничего). Тони выуживает волшебную палочку, чтобы приложиться парочкой заклинаний. Если в ходе операции пострадает шпротва, то переживать он точно не будет, а душевное состояние декана и мысль об убийстве почти-человека-жабы беспокоить будет до конца дней.
[icon]https://i.ibb.co/dPcwbtb/21.png[/icon]

Животные никогда не любили Годфри, сколько он себя помнил. То ли дело было в нем самом, то ли в том, Другом, но всякая живность с зачатками разума Мидхерста сторонилась. Он надеялся, что с маледиктусом такого не случится, все же это не совсем животное, а люди его, вроде как, не сторонятся. Но под крики "Держи Мадам, держи!" жаба в акте свободоволия вырвалась из рук и выбрала геройскую смерть от шпротвы, чем общество парней. Но-но, не так уж у них тут и стремно, они даже носки вчера все поубирали!

- Я не хотел, ребята, я честно не хотел, - прошептал Годфри, глядя как Тони, а за ним и Маркус, ныряют в аквариум. Другой веселился и говорил что-то совершенно непечатное, настолько витиевато и со вкусом, что не будь Мидхерст шокирован, непременно бросился бы записывать, чтобы потом блеснуть не только знаниями предмета, но и подобным жаргонизмом. Но сейчас он даже не прислушивался к тому, что Он говорил. Людвиг, потерявший все правила приличия и ошалелый от запаха и вкуса крови, метался по аквариуму. А где-то там, в мгновенно ставшей мутной воде, плавала Мадам, которую они должны были вернуть Флитвику в целости и сохранности. Декан и без того поглядывал на них, когда очередной эксперимент шел неудачно, а теперь так и вовсе... С факультета выставит. И Голдштейна тоже, за то, что не уберег такой ценный экземпляр.

Годы неудачных опытов научили Годфри одному - быстро отходить от шока и принимать решения. Мидхерст поймал Голдштейна, которого оттолкнул прямо на него паникующий хозяин своей животины, и придал тому вертикальное положение.
- Не суйте туда руки! - закричал он, тоже бросаясь к аквариуму и в прыжке вынимая волшебную палочку из заднего кармана брюк. - Отойди, Маркус! Да не буду я разбивать аквариум, отойди, говорю!

Годфри одной рукой пихнул Белби и склонился над отверстием в аквариуме. Ничего не было видно, но зато прекрасно слышно, как обезумевший Людвиг бился о стекло, наверняка, пытаясь ухватить жабу. Годфри взмолился, чтобы у маледиктуса было больше мозгов, чем у обычной жабы, и она сумеет уворачиваться от шпротвы до последнего. То есть, до тех пор, пока они ее не достанут, а не до тех пор, пока она не окажется в качестве обеда Людвига. Хотя второе сейчас было куда более вероятным исходом.

- Люмос! - на конце волшебной палочки зажегся огонек. Что можно было осветить этим, непонятно, но Мидхерст, подчиняясь какому-то порыву, засунул волшебную палочку прямо в аквариум, надеясь, что огонек отвлечет шпротву от жабы. А что, глубоководные рыбы ведь так и охотятся, приманивая других хищных рыб на огонек, он читал! Уловка сработала - Людвиг, судя по звукам, отвлекся от поимки жабы, и бросился на огонек. То ли у шпротвы не было зачатков разума, то ли жажда крови пересилила все, но Мидхерста Маркусов питомец не испугался. Мгновение, и огонек оказался уже в другом углу аквариума.
- Моя волшебная палочка! - мокрое гладкое дерево легко выскользнуло из рук, а Годфри, забыв обо всем, окунул обе руки в аквариум, пытаясь схватиться за палочку, которую отобрала шпротва. На мгновение руки натолкнулись на что-то еще. Жаба? К черту жабу! В следующую секунду Мидхерст завопил от боли и дернулся, вылив на себя часть воды из аквариума. Людвиг так просто свою добычу не отдавал.