После Астрономии Майлк пошел спать в расстроенных чувствах. Только он успел уложить в своей голове мысль, что Дора толкнула его ненамеренно, как свой противный голос подала Миллисента Булстроуд. Как правило, компания «три вороны и один барсук» не особенно прислушивалась к сплетням слизеринцев, но на этот раз эти злоязычники положили на них глаз. Милли, кажется, была совершенно уверена, что Дора толкнула его специально. Она поделилась этим с Блейзом (тоже парнишка со странностями, его на Астрономии почти и не видать было), но не рассчитала громкость своего шепота.

Пересекаться с Дорой раньше времени ему не хотелось, поэтому окончательно запутавшийся Майкл весь следующий день провел в спальне. Терри, которому он соврал, что плохо себя чувствует, притащил целую гору булочек «Челси», из которых Корнер весь вечер выковыривал ненавистный изюм. Зато за целый день он написал сразу парочку эссе и прочитал на несколько параграфов Истории магии больше, чем нужно было.

В конечном итоге, Майкл с неохотой признал, что извиняться ему все равно придется… даже если он не виноват. Такова была мальчишеская доля, что казалось, в общем-то, совершенно несправедливым.

Идти и мяться перед Дорой с пустыми руками не очень хотелось, поэтому Корнер, таки вылезший из рейвенкловской башни уже ближе к отбою, нашел близнецов Уизли. Джордж, услышав, что ему нужно что-нибудь девчачье, тут же предложил «Вечно прочные ресницы». Майкл чувствовал себя слишком неловко, чтобы отказаться, и положился на то, что ухмыляющиеся близнецы знали в толк в таких вещах. Переспросив несколько раз, не ослепнет ли Дора от применения этого чудодейственного средства, Майкл, расставшись с галлеонами, спешно удалился, чтобы не попасться на глаза Филчу. 

На следующее утро, в воскресенье, он с облегчением заметил, что Дот тоже пришла на завтрак под самое его окончание, когда толпа налопавшихся студентов уже рассосалась, а на столах не осталось почти ничего интересного. Зато кубки с тыквенным соком сами восполнялись, здорово же.

Майкл решил позавтракать позже, потому что в горло кусок не лез – заметно перенервничав, он направился к хаффлпаффскому столу. Положив руку на плечо сидящей к нему спиной Доре, которая либо не заметила его появление, либо специально сделала вид, что не замечает, Майкл кашлянул. Захватив таки ее внимание, он вдруг совершенно забыл все отрепетированные слова.

- Акхм, - Майкл шумно закашлялся, подавившись воздухом, - я тут… Я хотел сказать, что я не обижаюсь, что ты меня тогда толкнула. Может, это было специально, но я… ну… прощаю тебя.

В голове раздался вопль разъяренной банши, отдаленно напоминающий его собственный голос: «Ты что несешь?! Ты что сказал сейчас?! Это ты так извинился?! Кретин!», но поделать Майкл уже ничего не мог – просто стоял, крутя в руках маленькую коробочку, и смотрел на Дору в ужасе.

Отредактировано Michael Corner (12.10.20 03:06)

«Просто извинись, просто извинись, просто извинись…» - монотонный голосок в голове, заевший одним мотивом, резко прерывается. «Это так великодушно» рявкнувшей на него хаффлпаффки выводит из оцепенения, бросая из одной крайности в другую. Майкл разводит руками ладошками вверх, скорчив такую рожицу, будто Дора запихнула ему в рот половинку лимона.

- Какие еще подружки?! – Корнер чувствует себя очень глупо, потому что не понимает, о чем речь. – Лав-лав и Парвати? – голос становится почти надрывным. – Так они-то мне ничего не сделали, к чему им извиняться?!

Корнер незаметно кладет коробочку с подарком в карман и трагично запускает руку в волосы, второй все еще рассекая воздух на уровне своего лица.

- В смысле это все, что я хотел сказать? Нет, это не все!

Майкл имеет в виду, что он, вообще-то, хотел подарить Дот подарок, а потом, может быть, предложить сходить в Хогсмид (как будто они не делали так всегда), чтобы выпить по кружечке сливочного пива на завтрак и съесть парочку залитых карамелью панкейков.

- Неужели просто так сложно признаться? Я бы понял, правда! Взревновала, с кем не бывает, меня тоже бесит, когда Терри пытается что-то объяснить гриффиндорцам на Зельях!

«Кретин, кретин, кретин».

Отредактировано Michael Corner (13.10.20 19:23)

- Да потому чт… - Майкл не успевает высказаться в свою защиту, перечислив, почему именно Дора могла захотеть испортить его работу (хотя даже для него это было уж слишком притянуто за уши), потому что на голову вдруг начинает литься содержимое бокала, который вдруг оказался у подруги в руках.

Майкл тут же зажмуривается, втянув голову в плечи, и несколько секунд стоит, обтекая, и недоверчиво вытаскивает кончик языка. На вкус как стопроцентный тыквенный сок. Очень вкусно, если вы любите тыквенный сок, но Майкл, будем откровенны, предпочитает томатный.

Хорошо, что он успел сунуть свой подарок в карман, потому что понадобились обе руки, чтобы вытереть сок с лица и наконец-таки открыть глаза. Нос сам шмыгнул, и Майкл, не стесняясь, полностью утерся широким рукавом мантии. Терри придет в ужас, увидев эти пятна и вообще его внешний вид в целом. Взгляд Корнера упал на тарелочку с разворошенными остатками желтого пуддинга, обильно политого подтаявшим красноватым – видимо, клубничным – джемом. Рука сама к нему потянулась.

- Извини меня, Дора, - Майкл наконец-таки сделал то, зачем подошел, а потом смахнул содержимое тарелки хаффлпаффке на голову, повторяя ее движение с бокалом. – Видишь, я вот умею извиняться. 

Передернувшись всем телом, Майкл тряхнул головой, орошая всех в метре от себя каплями тыквенного сока.

Отредактировано Michael Corner (16.10.20 21:18)

Капельки тыквенного стока стекают по волосам, словно в замедленном действии, и звонко разбиваются об каменный пол. Через пару секунд тишина, возникшая из-за их перебранки, взрывается диким хохотом. Кто-то свистит, кто-то смеется, кто-то пытается воззвать их к порядку, но уже слишком поздно – с макушки Доры скатываются крупные куски пуддинга, а клубничный джем выглядит как светлая желейная кровь.

Майкл ненадолго залипает взглядом на пудинге, упавшем на плечо какой-то раскричавшейся хаффлпафки, и не успевает заметить, как Дора затыкает багетом его широко открытый от удивления рот. Вообще, Корнер очень любит этот багет – он очень нежный, а на столе появляется еще теплым. Намазывать на него масло, которое быстро тает, а сверху класть джем – это настоящий утренний ритуал.

Сейчас же Майкл выплевывает багет на пол и снова недовольно таращится на Дору. Схватив со стола поднос, он выставляет его щитом, и, не стесняясь, берет с соседнего стола первое, что попадается под руку – кусочище рыбного пирога, быстро достигающего своей цели.

- Говорю, что ты… дура! – Майкл выглядывает из-за импровизированного щита, чтобы увидеть реакцию подруги.

Отредактировано Michael Corner (29.11.20 04:56)

Шутка Доры про Амбридж оказывается слишком удачной, поэтому по Большому залу вновь проходит волна дружного смеха. Дурацкий сахар попадает на мокрые от сока ресницы, поэтому Майкл, ойкнув, начинает тереть свободной рукой слезящиеся глаза, чувствуя, как под веками шевелятся острые белые песчинки.

Ситуация вдруг перестает казаться забавной, Майкл неожиданно остро ощущает, что потешаются над ним, мокрым и обсыпанным сахаром, и смех как будто становится издевательским и злым, проникающим под кожу острым лезвием. Тема ссоры становится ничтожной по сравнении с тем, что Дора выглядит как победительница, а он - как пристыженный щенок, и это чувство усугубляется еще и тем, что Майкл понимает - подруга права.

Признаться в этом у всех на виду - значит спровоцировать еще пару десятков смешков, поэтому Майкл спокойно откладывает поднос, пытаясь сохранить остатки достоинства, и отряхивает волосы и мантию от сахара, чувствуя, как песок неприятно липнет к рукам. Если Терри застанет его в таком виде - у него случится удар, да и Майкл в любом случае не рискнет явиться в настолько грязной одежде в их чистоплюйскую спальню.

Корнер разворачивается, но вдруг вспоминает о содержимом своего кармана.

- Это тебе, кстати, - Майкл достает аккуратную коробочку и кладет ее на лавку, где не так давно сидела Дора, - можешь выкинуть.

Отдать ее в руки он не решается, не хватало еще стоять, как дураку, с вытянутой рукой, и гадать, возьмет ли Дора подарок. Что-то ему подсказывало, что не возьмет, а теперь может и вообще оставит его лежать на лавке или отдаст соседке, но об этом Майкл решает подумать попозже, хотя бы после того, как примет душ и переоденется.

Ждать реакции Доры он тоже не собирается, поэтому тут же малодушно отворачивается и направляется к выходу из Большого зала под утихающие смешки и покашливания. Корнер чувствует себя настолько униженным и разбитым, что не удивится, даже если она кинет подарок ему в спину.

«В конце концов, - думает Майкл, - я заслужил».