Отвратительный запах квашеной капусты заставляет Мур некрасиво морщить нос все утро и следующую часть дня. От этой вони не спрятаться нигде – она заползает в ноздри и в спальне девочек, и в общей гостиной. Селина обеими руками трет глаза, проводит пальцами по бровям, а после с силой сжимает виски.

- Это же просто невыносимо, - гневно шипит она сама себе сквозь зубы.

Невыносимо. Как и последние три дня. Или три месяца, но месяцы это слишком долго и много. Проще думать о днях, их легче охватить вниманием и проще осознать. Да-да, отличное самоубеждение, Мур, как раз твоего уровня. Ощущение бесконечной усталости никак не проходит с того вечера, необходимость поднимать себя каждый день с кровати и вести какую-то бурную деятельность буквально мучает каждую клеточку ее тела. Хочется лечь на пол и лежать до тех пор, пока само собственное существование не покажется каким-то эфемерным или не возникнет ощущение, что сама она растворилась в камне и больше не отравляет мир своим существованием. Такими весьма философскими мыслями была занята светлая головушка Мур сегодня, да и вчера тоже, и она бы позволила этим мыслям завладеть всем ее сознанием остаток дня, но…

Но эта мерзкая вонь вызывает только одно – раздражение. А вместе с ним и жгучее желание уйти как можно дальше из замка как минимум, из страны как максимум. Селина наблюдает через дверной проем их спальни, как стайка четверокурсниц что-то активно обсуждает, из их щебета Мур успевает выловить отдельные фамилии: Керк, Слоупер, Смит и… Рикетт.

- Ди, пойдем на матч, здесь же просто невозможно находиться. Ну давааай, все равно скучно, - Селина тянет слова с одинаковой монотонностью, зевает и смотрит на свои колени в колготках - под темной тканью все равно просвечивает синяк от встречи с носом Дж… Фарли. Можно даже без фамилии – старостой рейвов. Она могла бы носить юбку строго до колен, чтобы не было видно этого следствия неосторожности, но это уж слишком. Не поэтому ли на Мур сейчас черная юбка короче, чем была на уроке? 6 дюймов, они с Картер измеряли с линейкой, выше колена – не так-то и коротко.

- Я отойду ненадолго, минут через двадцать вернусь. Ой, Картер, там будет не так ужасно, как ты думаешь, - слизеринка надевает розовый вельветовый ободок и чуть погодя добавляет: - Я надеюсь.

Взяв из тумбочки кое-какие вещи и сняв с вешалки форменную верхнюю мантию (Амбридж и ее декреты доведут их всех до нервного срыва), накидывает ее на плечи и быстро покидает спальню. Как только она выходит из гостиной, запах становится невероятно сильным. Драккл дери, кто настолько любит квашеную капусту?! Прижав ладонь к носу и рту, Селина практически бежит из подземелий и замечает за одной из статуй действительно кучку капусты. Два раза моргнув от удивления, ей не приходит ничего в голову, кроме как наложить «Протего» на нее, чтобы задержать запах. У нее нет времени сейчас разбираться с этим недоразумением. В голове, конечно же, появляется тысяча и один вопрос без ответа. Но это потом.

Мур мысленно готова объявить себе выговор -  как можно забыть о квиддичном матче, ты же староста, блин, должна держать руку на пульсе. Но ей можно простить, в последние несколько дней она выпала из жизни. И исправить ситуацию может один человек. У которого только недавно был день рождения, остается только надеяться, что Рикетт еще не в раздевалке. Заходить в это злачное место Селина отказывается.

Достаточно быстро оказавшись на улице, Селина вздрагивает от неожиданно свежего (спасибо, Мерлин, капустой наконец не воняет) ветра, но мантию не застегивает (она вообще-то ходить мешает!). В сторону раздевалок все же приходится идти, на выходе из внутреннего двора Мур решает остановиться около одной из арок. Возле раздевалок видно рыжую макушку Спиннет или Белл или даже Уизлетты, чуть подальше – кто-то из Хаффплаффа. В целом, не очень понятно, сколько игроков уже там, а кто еще только ползет. Она уже намеревается не хотя продолжить свой путь дальше, как мимо нее проходит Рикетт собственной персоной. Как хорошо-то. Ну просто замечательно.

- Рикетт! – достаточно громко, но не так, чтобы не слишком напряглись голосовые связки, - Торопишься? – Ответ очевидный, но Селина все равно спрашивает и тянет губы в неоднозначную улыбку. – Или найдешь для меня минутку?

- Конечно, Рикетт, я не возьму у тебя ни одной лишней секунды, - Селина без тени стеснения смотрит на воротник его мантии, поднимается все тем же изучающим взглядом по линии его шеи, цепляя несколько родинок глазами, останавливается на ямочке на подбородке и упирается двумя зелено-голубыми глазами в его, темно-карие, которые сначала мазнули по краю ее юбки. Мур врет – она возьмет и лишнюю секунду, и минуту, и даже час, если потребуется, если захочет. Но Тони пока не обязательно знать об этом.
За его нарочито незаинтересованном голосе (который так не идет ему) кроется капитуляция и Мур принимает ее со сдержанной улыбкой. Водрузив самолично лавровый венец себе на голову, она готова использовать все возможности победителя – готова грабить нутро Тони, вынося и отрывая каждую эмоцию, связанную с ее именем, ловя любое изменение в лице. А после требовать еще и еще.

Рикетт хороший парень и это все, что может сказать о нем Мур. Просто хороший. Ничего более. А ее это устраивает, большего-то и не нужно. Вполне достаточно того, что он остановился, а ведь его психованная капитанша явно не одобрит опоздание. Но Селина честно постарается, чтобы последствия от их практически светской беседы были минимальными.

- Случилось, - Мур, прикрыв глаза кивает, на мгновение брови предательски дергаются, образуя между собой хмурую складку. В голове снова возникают контуры залитого светом коридора возле Больничного крыла и сине-бронзовый галстук. Случилось. Приходится часто моргать, чтобы прогнать эти дурацкие и безразличные ей (да, именно такие) образы прочь. Лучше смотреть на Рикетта, вот он, перед ней. Его устраивает то, какая она есть или то, какой она ему представляется. Так и хочется спросить: ты думаешь обо мне, Тони? Но вместо этого она делает шаг вперед, сокращая расстояние между ними, и как будто бы невзначай откидывает полу мантии с правой стороны. Через темную полупрозрачную ткань колгот просвечивает белесая кожа, а на колене темным пятном выделяется синяк. Помфри сказала, что он пройдет сам через неделю или можно применять мазь, но она такая вонючая, что Мур любезно отказалась.

- Если ты думал, что я забыла о твоем уже прошедшем дне рождения, то, - Селина слегка наклоняет голову вбок, - очень зря. И должна признаться, - она опускает ресницы и даже вздыхает, - твое перо пало смертью храбрых на Заклинаниях. - Мур вообще без понятия, что с ним случилось. Или оно реально там сгорело_самоуничтожилось_что-нибудь еще, или оно валяется где-то под партами в классе. Выяснять не хотелось, это же перо. Всего лишь перо. Правда, не в данный момент.

- Но я это исправлю. Так что, - она делает еще один шаг и скользит взглядом по плечам хаффлпаффца, - Рикетт, закрой глаза. И закатай один рукав. – предвидя возражения и излишние вопросы, Селина поднимает открытые ладони перед собой и вкрадчивым голосом добавляет: - Не переживай, ничего такого.

Абсолютно, Тони. Совсем ничего такого. - Добавляет про себя Мур и стоит почти что с самым безмятежным выражением лица. И только на дне ее глаз мерцает едва уловимый огонек.

Слова благодарности звучат неправдоподобно. Не за что, Рикетт, не за что. Интересно, он бы расстроился, если бы она и правда сняла баллы? Кого-то на их вообще все ещё волнуют баллы? Они перестали быть чем-то значимым после второго или третьего года, когда стало понятно – пока Поттер учится в этой школе, остальным факультетам можно расслабиться.

Ниточка поджатых губ расползается дугой на лице, когда Тони закрывает глаза, скрывая тот беспокойный взгляд, который сменялся плохо скрываемым интересом. Мур в который раз убеждается, что парни в общем-то предсказуемы по своей сути. Рикетт даже не старался (не старался же?) заглянуть за блестящую обертку с ароматом цветочно-пудровых духов внешности Селины. Хотя интуиция ему и давала подсказки – попытки держать дистанцию выглядели как минимум нелепо – что лучше бы держаться подальше. И в ее голову иногда закрадывалась одинокая мимолетная мысль, что было бы лучше о себе не напоминать.

Но нежелание делиться с кем-либо выражалось ярче, чем доброта душевная. Со змеиным проворством она обвивала вокруг его шеи автоматически-грациозные жесты, придавала взгляду оттенок заинтересованности и даже недовольные нотки в словах становились менее заметны, придавая негромкому голосу Мур несколько тягучее звучание. Но не более. В том, чтобы нравится людям нет ничего сложного, особенно если с ними почти не разговаривать, а находиться на расстоянии, оставляя человеку возможность додумать больше деталей.

Ресницы Рикетта подрагивают, а под веками видно, как бегают зрачки. Селина пару секунд просто смотрит на его лицо, пытаясь найти внутри себя ответ на почти простой вопрос: чего ты хочешь от него? А может важнее то, чего хочет он? Почему-то Мур кажется, что ему-то в общем-то ничего и не нужно, Рикетт не ищет встреч, не достает разговорами. Без желания самой слизеринки присутствие в своей жизни Тони она как будто бы не ощущает. Она знает, что у него не так. Она представляет, как это – ждать момента, когда человек появится всего лишь на несколько секунд в поле зрения и снова исчезнет. Так легко и буднично, что в горло иголки впиваются, пока он идет.

Это ужасно и прекрасно одновременно. Ощущать этот мир по-другому из-за кого-то еще. Селина ловит себя на мимолетном желании коснуться ладонью щеки Рикетта и пообещать больше никогда не появляться в его жизни. Она может даже и сдержала бы обещание, если бы… Если бы. Вместо этого, Мур рукой ныряет в карман своей мантии и достает перевязанные шпагатом несколько канцелярских принадлежностей.

- Я в некотором замешательстве… - Селина делает паузу, намереваясь продолжить говорить, вытаскивает черный фломастер, снимает с него колпачок и свободной рукой снизу обхватывает предплечье хаффлпаффца чуть ниже локтя. – Тони, - неожиданно для самой себя она называет его имя, когда его рука дергается (как-то слишком часто ты за последние дни ко всем по имени обращаешься, Мур) - перестань. – Не терпящий возражений тон.
Примериваясь, откуда бы лучше демонстировать чудеса каллиграфии, Селина ребром ладони с фломастером касается его кожи.

- Может, я себя неловко чувствую, что проигнорировала твой день рождения, - Мур даже не смотрит на лицо, а рисует первую букву «У» с завитком у хвостика. Нужно только начать, дальше уже не так волнительно. Есть страх чистого листа, а есть страх чистой руки. Наверное. Следующая «д» с размашистой петелькой. Сначала она хотела написать все на ладони, но там уж слишком открытое место, к тому же, сотрется быстро.

- Но ты же не откажешься принять небольшой подарок от меня? Пустяк, не более.

Два слова уже чернеют на светлой коже. Почти всегда холодные пальцы все ещё придерживает его руку, кожа у Рикетта тёплая и смуглее, чем у Мур. Осталось добавить финальный штрих. Фломастером она  вырисовывает чуть ниже надписи букву  «М» с круглым боком.

«
Удачной игры
М.
»

Удовлетворённая результатом, Селина достаёт вторую часть сюрприза. На самом деле, идея поздравить Рикетта возникла внезапно и только сегодня. Это показалось Мур достаточно интересным, чтобы воплотить это в жизнь. К тому же, не требовалось практически никаких усилий – часть маггловских письменных принадлежностей у неё не тронуты с начала года. А они иногда бывают удобнее, чем перья. И потому Селина легко опускает в карман перевязанные шпагатом чёрную и синюю гелевые ручки, два маркера и одно из своих перьев с белым корпусом, а после ловко тянет манжет рикеттовской рубашки вниз к запястью.

– Я же сказала, что ничего такого, – она произносит это почти возле уха Тони, для этого приходится подняться на носочки и опереться на его локоть, – можешь открывать, – она отходит на шаг и смахивает невидимые пылинки с юбки.

Селина жадно следит за его глазами, губами, на секунду переводя взгляд на его руки с ее подарком. Она почти готова удовлетворенно мурчать от произведённого эффекта. Кажется, ещё немного и ее цепкие фарфоровые пальцы заберутся под кожу, вскроют грудную клетку и коснутся кровоточащего сердца.

Тони, тебе бы понравилось такое? А если при этом я буду вязкой патокой выливать слова о перьях, заклинаниях и днях рождения? Я бы все ещё нравилась тебе, Рикетт? Скажи, а прямо сейчас сколько раз ты готов тонуть в зеленовато-ледяной синеве?

Скажи.
Скажи.
Скажи.

«Не стоило» – это не совсем то, чего она ожидала. Да неужели. Стоило конечно же. Это лучше, гораздо, оно заполняет зияющую дыру в районе груди. Как будто часть недостающего пазла попадает в нужное место. Только вот деталька совсем из другой картинки и никак не хочет попадать в нужные пазы. Но такое сразу и не заметишь, оттого и кажется, что минутная эйфория не пройдёт после акта беспощадного разоружения.

Это похоже на нездоровую манию, на больной азарт. Каждое ее действие требует ответной реакции, пусть и отчаянно скрываемой, но, в конце концов, прорывающейся к ослепительному до рези в глазах блеску светлых волос Мур.

В глазах Рикетта безнадежная просьба перестать, объяснить, что происходит. В глазах Мур неохотная заинтересованность сменяющаяся жадной требовательностью. Будто он сможет помочь, Селина поступает... нехорошо. Как дракклова слизеринская блондинка. Правда же, Тони? Но именно такой она и привлекает его, других, и снова его. А потом и другого его.

Под фарфоровой защитной оболочкой дрожащее стеклянное сердце. Все в трещинах, со сколотыми краями, переливается яркими белыми бликами, как лёд на солнце. Подержи его в руках и оно должно растаять или рассыпаться в алмазную крошку. Да и пусть. К дракклу эти чувства, ей такого не надо, пусть другие вон влюбляются.

Она испуганно вздрагивает от взорванной хлопушки и в глазах отражается вместе с красными конфетти что-то смутно напоминающее абсолютную потерянность вперемешку с сожалением. Селина медленно выдыхает и заправляет выбившуюся прядь волос за ободок. Такие обыденные действия всегда помогали вернуть самообладание.

Голос Тони возвращает ее в реальность окончательно. Мур снова лениво прикрывает глаза и тянет губы в полуулыбке, а потом медленно переводит взгляд на запястье Рикетта, проходится по его предплечью и останавливается на плече. Рукав он все-таки опустил. Очаровательный Рикетт.

– Может быть, ещё не решила, – она поочередно ведёт плечами. На самом деле, Картер уже должна ее ждать возле Главного входа. Селина, как кошка, уходит от случайного прикосновения их рук и указательным пальцем цепляет манжету Рикетта с внутренней стороны, проводит по ткани ногтем вокруг его запястья.

– Но ты же будешь поглядывать на трибуны, правда? – Мур так же легко отпускает часть рикеттовского рукава, этой же рукой поправляет на своем плече мантию и опирается на каменную колонну.

– И я больше тебя не задерживаю, – слова, похожие на вязкий липкий деготь, сказаны все тем же ровным голосом. Ему же и правда  нужно идти, Ди тоже не будет ее вечно ждать. А она уже сделала все, что хотела.