Остаток среды прошел за штудированием "Справочника Зельевара" на любимом месте у озера. Там, меж нескольких крупных валунов Офелия любила прятаться от солнца, зноя и досужих глаз еще с первого курса, выбираясь на воздух как только тот прогревался достаточно, чтобы не таскать на себе теплый зимний плащ. Тихий плеск воды всегда действовал успокаивающе, а тихое и уединенное убежище посреди привычного хаоса и суеты волшебной школы, даже такое, внушало чувство безопасности.

Сегодня, правда, не очень - да и с учебой не задалось. Когда озера коснулись огненно-оранжевые закатные блики, Офелия поймала себя на том, что бестолково перескальзывает взглядом с одного абзаца на другой, закрыла книгу, зачем-то обняла ее, подтянув колени к груди, и молча смотрела на воду, думая о том, что на самом деле ей, возможно, совсем не нравится быть одной.

"Ты же знала, что мы совсем не гламурные" - звучит в памяти голос Маркуса. Только теперь воображение дорисовывает совсем другую сцену. "Но я ведь тоже" - отвечает другая, воображаемая Офелия - та, которая гораздо смелее, уверенней и искренней, которой все дается намного легче явно бракованной настоящей версии. И смеется вместе со всеми.

И потом, выйдя из аудитории, тоже смеется. Вместо того, чтобы броситься на однокурсника с кулаками, выставить ребят отравителями, а себя сообщницей, или, упаси Мерлин, подстрекательницей.

Так было бы лучше, проще. Наверняка было бы. Непонятно, было бы это правильно, но, кажется, Офелия и без того слишком часто выбирала правильное вместо простого, когда тянуло к обратному. Ей ведь правда хотелось побольше времени проводить с ребятами. Слушать. Разговаривать. Может быть, принять участие в какой-нибудь выходке, не такой экстремальной, как поедание батончиков Уизли на уроке у Амбридж, конечно, но вот кража граммофона у фанатов Селестины Уорлок казалась весьма привлекательной затеей. Еще и посмеялась бы сама - зачем им граммофон, у них все равно нет ни слуха, ни вкуса, если они слушают это однообразное заунывное нытье про любовь.

И что же теперь?

До начала урока Офелия почти, на самую чуточку, поверила, что все-таки может вписаться. Потому и села к ним, на свободное место, так легко и решительно (как делала и другая, воображаемая Офелия). И это наверняка было ошибкой... или просто слишком поспешно, если в очередной раз припомнить, как развивались события. А теперь, после безобразной драки и обвинений Амбридж, Офелия бы нисколько не удивилась, если из ребят больше никто не захочет даже заговорить с ней.

Да, скорее всего, так и будет. А она... она поймет.

Размышления, все больше отдающиеся где-то в недрах желудка стылой горечью и комком встающие в горле, так затянули, что Офелия запоздало приметила, как вокруг стало темно, а сама она сильно проголодалась и продрогла, все крепче прижимая к себе старую книгу и жмясь спиной к давно остывшему валуну. Но в гостиную сразу не вернулась. Свернула в кухонные подземелья - где и как найти вход на сами кухни рейвенкловка не знает, но зато знает, как нужно обращаться с домовиками, и то, что иногда достаточно просто постучаться в стену в приблизительном месте их обитания, и попросить поесть, чтобы получить в ответ сэндвич или пирожное. Поднялась в библиотеку, чтобы вернуть мадам Пинс справочник, и бездумно проторчать меж стеллажей, читая заголовки на корешках, но толком ничем не заинтересовавшись.

К гостиной девушка тащится нарочно медленно, какими-то непривычными обходными путями, думая о том, как теперь будет правильно поступить с подаренным браслетом - если ребята больше не захотят с ней общаться, пожалуй, оптимальным решением будет просто вернуть его Маркусу, причем, лучше всего, как-нибудь опосредованно, через третьих лиц или просто незаметно подложить в мальчишескую спальню. Нет, не так! - раздраженно мотает головой в ответ на собственные мысли Офелия, пока мимо плывут готовящиеся ко сну, а то и кое-где задремавшие портреты, тускло бликующие в отсвете факелов. Оптимальным решением было бы вообще его не брать, чтобы не оказаться потом в таком положении.

- Что за птица бьется в клетке целый век? - спрашивает дверная ручка у входа в гостиную. Офелия в ответ долго молчит, топчется на месте, думая, не прикинуться ли, что она просто не знает ответа, и не остаться ли здесь, пока кто-нибудь не решит зайти или выйти? На первых курсах с ней это происходило минимум дюжину раз. Все равно никто не хватится. А здесь, по крайней мере, пока никого нет.

Глупости.
Ведь не хочет она, не хочет, оставаться одна!

- Сердце, - со вздохом отвечает Офелия.

- Совершенно верно, - голова орла на ручке одобрительно кивает, с мягким щелчком отворяя дверь.

В первые секунды Рашден кажется, что в гостиной совсем пусто, и это откликается в сердце странной, противоречивой смесью глухой тоски и облегчения. А потом...

Мигом опознав в поднявшейся с одного из кресел фигуре Маркуса, и, еще скорей, узнав в оклике его голос, Офелия вздрогнула и невольно попятилась назад, испугавшись, что за вот этим "нам надо поговорить" последуют вопросы, обвинения, может быть, даже угрозы, и что-то болезненно-категоричное, что поставило бы точку на всех сомнениях и метаниях, и, одновременно, вонзилось бы под ребра даже не спицей, гарпуном, который потом не достанешь. "Нам надо поговорить" оно ведь такое, редко ведет к приятной беседе, да и... после всех утренних событий и полной моральной подготовки принять их последствия...

И все-таки она двинулась следом. Пробормотав что-то невнятное, то ли "но я", то ли "я не", и оглянувшись на лестницу в девичьи спальни - так, будто высматривала ближайший возможный путь к отступлению - подтянула на плече лямку школьной сумки, и двинулась за Маркусом, отстраненно ловя себя на какой-то странной, непривычной вариации страха. Тревоги? Волнения? Одновременно все это, и ни на что не похоже.

И на незнакомый журнал Офелия тоже поначалу смотрит с таким страхом, словно им сейчас ей собрались выдать по лицу - знать не зная, зачем он, и чего сейчас ожидать. Ей требуются считанные секунды, чтобы вслушаться в пояснение, и вчитаться в первые строки, чтобы эта тревога? волнение? схлынули, как вода.

Чем дальше она читала, тем больше из молчания исчезало, испарялось напряжение.

- "...разумеется, я не могу выдать вам что-то больше прозрачных намеков, но могу уверить своих и ваших читателей, что полюбившееся многим противостояние еще далеко от завершения". Аа! - Офелия невольно вскрикнула, и, держа журнал в руках, откинулась за спинку кресла.

Лицо у нее просветлело и расслабилось. Невиданное облегчение. Будто скалу с плеч сняли.
И дело тут точно не только в прочитанном.

- Я так боялась, что со смертью Кристофа он перестанет писать и про Аллара, ведь тот разбил его маску. Но "противостояние далеко от завершения", так он сказал, что еще это может быть!?

Отредактировано Ophelia Rushden (01.06.21 20:25)

Под сошедшим напряжением последних нескольких часов обнаружилась по ощущениям непривычная, но приятная слабость, медленной волной прошедшая по конечностям. Тянущееся от камина приятное тепло живого огня забиралось под школьную форму, под кожу, в самые корни старой, мертвенно-холодной тоски. Немного похоже на отдых после очень долгого и очень тяжелого дня, но немного иначе, потому что физической усталости Офелия сейчас не ощущала совершенно.

Хотелось выдохнуть и прикрыть глаза.
Нет, Рашден давно знала о собственной склонности придумывать себе проблемы, и мало что могла с этим поделать, но чтобы реальность настолько не соответствовала ожиданиям - такого, кажется, раньше не было.
Может быть, все и правда было не серьезно. Не так серьезно, как звучало у нее в голове, во всяком случае. Неожиданная колкая реплика на уроке у Амбридж - не была призвана уколоть? И полученное наказание - не настолько плохое, как могло показаться?

Маркус ведь сидел тут допоздна, и сразу поднялся, как только она пришла. Как будто (глупости, конечно, кому это вообще надо) ждал ее. После всего, что в мыслях казалось локальной катастрофой для любых взаимоотношений.

Возможно, не стоит много думать об этом, и ничего не спрашивать - ни себя, ни его. Не стоит, хотя бы сейчас.
Та, другая, воображаемая Офелия - как всегда, более легкая в общении и сильная характером - улыбается и кивает.

И, пряча отражением мелькнувшую на лице улыбку, настоящая Офелия еще раз пробежалась глазами по интервью, занимающему две страницы, подняв перед собой журнал в вытянутых руках. А после, в ответ на вопрос Маркуса, опустила его до носа, выглянув поверх.

- На что - кроме того, что он главный сюжетообразующий персонаж трех книг и без него бы ничего вообще не произошло? Ни серии убийств в Венгрии, ни той атаки стаи оборотней, ни пожара в опере, - девушка удивленно подняла брови, - Тот же Кристоф без него как персонаж - совсем не работает. Нет, он как стержень сюжета - вытащи его, и все развалится.

Образ сурового, плечистого вампирского герцога с закрытым маской лицом интриговал и будоражил ее воображение еще с тринадцати лет, когда в руки попал тогда еще один выпущенный томик, освещающий путешествия Уорпла по восточной Европе. Сначала он был загадочной, молчаливой фигурой с непонятными мотивами, а потом в нем обнаружились острый ум, дальновидность, умение идти к своей цели напролом, опасная и холодная непреклонная безжалостность к своим врагам и их сторонникам. А в середине третьего, вышедшего уже в этом году тома - сложная, горькая судьба, расставившая по своим местам все причины его поступкам. Остаться равнодушной было совершенно невозможно - и Офелия этого даже не стеснялась. Во всяком случае, в диалоге с тем, кто, как оказалось весьма "в теме". Поэтому, опустив журнал, потянулась, размяв плечи и шею, и кратко, но непрекрыто-мечтательно улыбнулась.

- Я думала, что теперь, без этих двоих, будет какая-то новая история, с другими персонажами. Но теперь точно ясно, что будет продолжение. Было бы ужасно обидно, если бы такого персонажа просто оставили, не дав прямого финального столкновения со своим врагом, а вместо этого отдав расправу братьям.

- Конечно, нет, - Рашден вновь хмурится, словно спрашивая в ответ, одни и те же ли книги они читают? Но может это мальчишеское - склонность читать невнимательно, наискось, пропуская параграфы или даже главы, где не происходит никаких боевых сцен, а время уделяется раскрытию персонажей?

Где-то на этом моменте Офелия уже чувствовала нутром, что в гостиной этим вечером задержится, и задержится, скорее всего, надолго. Посему, прежде чем продолжить, взяла со стоящей рядом, точно напротив камина, софы подушку, положила ее себе под локоть, и удобно подобрала под себя ноги, аккуратно отставив туфли под кресло. О, здесь Офелия точно знает, о чем говорит - книги, хранящиеся у нее под кроватью перечитаны не раз и не два - любимые моменты она могла бы сцитировать почти наизусть, если бы была приучена читать вслух и с выражением.

- Аллар же последовательно ведет в Уорпла в его поисках. И убирает с его пути те препятствия, которые иначе оказались бы фатальными, или дает способы для их устранения. Он - паук в центре сюжетной паутины, он ее плетет, и дергает за нужные нити.

Кажется, с Маркусом они еще вот так не спорили. С Годфри и Эдди было не раз - и на уроках, и вне их, когда те пытались натягивать законы магловского мира и науки на магию, Рашден просто не могла держать язык за зубами, и тогда, обычно, с Белби они как-то сами оказывались на одной стороне. Был, конечно, в полемике с любым из них свой набор закономерностей - просеивание и избирательность информации, например. Ну и главное - Офелия бы точно не спорила, в тех случаях, когда не права хотя бы процентов на восемьдесят.

Вот и сейчас так. Не стала бы, будь Маркус прав. Мелькнула, конечно, мысль, что дело здесь не столько в избирательном чтении или невнимательности, сколько в неприязни к персонажу, но Рашден быстро ее отмела. Во-первых, предвзятость это довольно низко при построении мнения (опустим тот факт, что она сама частенько этим грешит), во-вторых... ну разве можно испытывать к этому персонажу такую неприязнь, чтобы называть его бесполезным для сюжета?

- И центр конфликта - именно противостояние Аллара с Кристофом. Они же постоянно и во всем друг друга "зеркалят" - без одного не может быть другого, но в итоге Аллар раз за разом доказывает, что холодный расчет и логика сильнее более старого и могущественного вампира, который все больше становится как дикий зверь, - в светлых глазах Офелии блеснуло пламя, - Не понимаю, как можно читать и этого не видеть?... Аллар же, наверное, самый... сильный... в смысле, лучший персонаж трилогии!

- Маркус, нельзя читать так избирательно, - наставительно - не удержалась - молвила Офелия, - И нельзя быть настолько предвзятым к персонажу.

Уютно свернувшись в своем кресле, она быстро пригрелась и разомлела после очередного тяжелого дня, полного дурацких, как оказалось, переживаний. Если бы не разговор, то наверняка с удовольствием задремала бы прямо тут, в кресле, отдавшись чувству расслабленности, которое возникало обычно только в компании людей, которых Офелия могла бы пересчитать по пальцам одной руки.

Но... разговор.
Если задуматься, то она очень редко обсуждала с кем-то книги Уорпла - мрачное, иногда кровавое подростковое чтиво, спрятанное под кроватью от матери, всегда казалось чем-то из разряда увлечений почти постыдным для леди из волшебной семьи, которая должна все свое время посвящать учебе, ну или, на худой конец, каким-то традиционно дамским видам досуга. И внезапно обнаружить в своей жизни кого-то, с кем можно вот так, ночью, в тишине пустой, полутемной факультетской гостиной, обсуждать то, что уже несколько лет будоражит воображение... это здорово. Даже если Маркус и читает одни только экшен-сцены, игнорируя все остальное. Даже если... нет, не надо, она не хочет снова думать о случившемся сегодня на уроке, и прогонять заодно все то, что успела надумать за все время бдения у озера.

- Во-первых, еще в первой части трилогии Аллар сам говорит, что личные счеты - это только часть причины, по которой он стремится уничтожить Кристофа. "Это дикий зверь, безумец, утративший последние намеки на человечность, опасный для себя, живых и мертвых, и уничтожающий все, к чему прикоснется". Т-то есть... так он говорил.

Чуть порозовев - не слишком ли пафосно-глупо получилось? - Офелия бросила быстрый взгляд в лицо однокурсника, опасаясь найти там насмешку, и смущенно поерзала в кресле. А после пару раз кашлянула и продолжала:

- Во-вторых, и это не менее важно, Майя это тоже только часть его личных счетов. Кристоф не просто забрал у него "любовницу", он предал Аллара, и забрал единственного близкого ему... единственного, кто был ему близок. Но вместе с ней - зрение. И почти - жизнь. Все это только частный пример того, на какую низость пошел антагонист в прошлом, насколько бесполезно было бы с ним договариваться, и доверять ему, когда Уорпл предложил решить конфликт полюбовно.

Новый взгляд - на этот раз долгий и пытливый, с чуть вскинутым подбородком и поднятой бровью. Мелко, говоришь? Предательство - мелко ли?

- Сильный - не как вампир. Это не то произведение, где персонажей стоить мерить по уровню "крутости". Сильный - как персонаж, и как личность, - твердо подытожила Рашден.

- Маркус, требовать доказывать от обратного - это уже демагогия, - веско парировала Офелия, едва ловя себя на усталом потирании покрасневших после бессонной ночи и чтения в свете одного только камина глаза, - Ты предложил теорию, и не смог ее доказать. То что я не смогла доказать ее несостоятельность - все равно что говорить "А ты докажи, что не Мерлин!".

Время куда-то утекло песком сквозь пальцы. Кажется, последний раз она посмотрела на часы в половину третьего, когда босая кралась в спальню девочек, чтобы, под аккомпанемент похрапывания Мариэтты, воровато рыться под собственной кроватью, мысленно и полушепотом поминая дракклов всех размеров и видов. Усталость и недосып Офелии игнорировать было легко и привычно - там, в полутемной гостиной, был всего один человек, и он был не прав. Так что она мигом вернулась, крадясь на цыпочках так нервно, будто украла что-то из какой-то чужой спальни, а не забрала из своей. На миг показалось, что кто-то из соседок проснулся, заметил ее, выходящей среди ночи с потрепанным томиком Уорпла подмышкой, что утром ее обязательно будут ждать расспросы, и вообще, сейчас ее застукают словно бы за чем-то предосудительным... Глупости какие-то. В гостиной всего лишь кто-то не прав.

И сейчас, когда Маркус если не поднял белый флаг, но, как минимум, предложил перемирие, Офелия сполна почувствовала себя усталой.

- Конечно, нравится, - тихонько хмыкнула она. Как будто это не было ясно еще... сколько времени назад-то? Как будто вообще могло быть иначе. Конечно, изуродованный и слепой вампирский герцог в маске - явно не конвенциональный объект симпатий для девочек ее возраста - он, совершенно точно, не был красив, не был обаятелен, в привычном смысле этого слова, не был галантен, у него не было под боком прелестной героини, на место которой можно было бы поставить себя юным читательницам... да и вообще, не особо-то дамское это вампирское чтиво.

И все же... 

- В с-смысле... - Офелия смущенно запнулась, отведя глаза на огонь. К рассвету в своем кресле она уже беззастенчиво полулежала, закутавшись в школьную мантию, как в плед, и праздно покачивая босой ножкой, - За ним так интересно следить. Никогда не знаешь, какой план он придумает и как его осуществит. А потом, в конце, всегда удивляться его закулисным играм. Такой... непредсказуемый и опасный, всегда и при любых обстоятельствах идущий к своей цели. Но в то же время, он не становится чудовищем, всегда балансируя где-то на грани. Так что... да, конечно.

Конечно, она не сказала бы совсем прямо - если не засчитать за признание вот это размытое "нравится" - но признаваться в симпатиях к персонажу все-таки можно, особо не стесняясь. Он, в конце концов, не человек, он об этом не узнает, и не вернет назад отданную ему раскрытую душу. Останется на зачитанных страницах, к которым можно вернуться - и это, если подумать, здорово.

Девушка сладко потянулась, натянув край мантии до подбородка, бросила на однокурсника чуть помутневший голубой взгляд. Что еще было бы здорово - так это прикрыть сейчас глаза ненадолго, но...

- Погоди...

В гостиную сам собой, незаметно, кажется, для них обоих, пробрались серые, стылые предрассветные сумерки, особенно сырые и прохладные в дождливый весенний день. Скользнув мимо Маркуса взглядои к окну за его спиной, Офелия нахмурилась, несколько раз моргнула, и резко подскочила на месте.

- Сегодня ведь четверг, да?... - чуть осипшим тоном тихо спросила она, и, перегнувшись через подлокотник кресла, принялась рыться в брошенной рядом на пол сумке, - Как так, уже утро! А я даже не помню, что задали по трансфигурации!