Головная боль становится все сильнее, терпеть ее нет почти никаких сил, Маркус массирует виски, потирает веки. Эта школа с каждым годом становится все больше похожа на филиал пятого этажа больницы Святого Мунго. Но сейчас абсурдность происходящего вовсе бьет все рекорды. Маркус решается все-таки сходить к Помфри, по дороге крутит в руках перчатку, которую в общей суматохе зачем-то стянул из кабинета заклинаний. Перчатка застыла, показывая всему миру неприличный жест, Фенвику очень хочется поставить ее на тумбочку, попробовать наложить еще одни чары, чтобы превратить в прекрасный ночник.

Маркус идет медленно, останавливаясь около портретов, перебрасываясь с ними каким-то ничего незначащими фразами, с некоторыми беззлобно переругивается, улыбаясь и размахивая своим трофеем. Он очень надеется, что боль уйдет сама собой, как это часто бывало раньше, но пока она только усиливается.

Маркус не любит больничное крыло, его тошнит от запахов колдомедицинских зелий, тошнит от очень уж доброго лица медсестры, от валяющихся на койках и стонущих студентов. Но другого выбора нет, зато есть ощущение, что голову разорвет, украсив ближайшие портреты парочкой новых и очень уж занимательных деталей, вынутых из очень богатого внутреннего мира Маркуса Фенвика.

Фенвик останавливается около окна, садится на подоконник, прислоняется затылком к стеклу, болтает ногами. Он закрывает глаза, пытаясь сосредоточиться на тишине - удивительно, что здесь в это время так безлюдно. Маркус старается не думать ни о чем, отпустить события этого идиотского дня, забыть про дикий урок заклинаний, во время которого сидел в углу, наблюдая за гастролирующей труппой цирка, по случайности попавшей на занятия.

Его отвлекают звуки чужих шагов, Маркус хмурится, разглядывая из-под полуприкрытых век нарушителя спокойствия. Усмехается, когда понимает, кто это. Он наблюдает внимательно за гриффиндоркой, замершей у окна напротив и, кажется, не заметившей Фенвика. Выглядит она паршиво, больше похожая на инфернала, чем на живого человека.

- Добрый день, сэр Годрик! - Бодро гаркает Маркус, его голос отражается от каменных стен, прилетает ответочкой в виде очередного приступа головной боли. Ощущение, что кто-то со всей дури долбанул его по темечку чем-то тяжелым, например, биографией того самого Годрика. Жаль, что он толком не помнит о нем ничего. - Где свою шляпу потеряли? Профессор Флитвик не слишком бережно транспортировал ваше уснувшее тело до больничного крыла и приложил пару раз о колонны, желая вернуть обратно к остальным основателям? - Хочется потянуть время. Маркус все еще надеется, что головная боль все-таки отступит и отпустит. Он бы порадовался, что ему на пути встретилась Белл, но это выше его сил. - Всех злодеев наказала, Белл? Показала им силу справедливости Годрика Гриффиндора?

- А ты кого ожидала увидеть? Салазара? Ну прости, он сегодня занят, - фыркает Маркус, дирижируя зажатой в руке перчаткой. Нет, все-таки приобретение шикарное, не зря утащил. Если с ночником не выгорит, то всегда можно придумать что-нибудь еще. - Ооо, это ты мне говоришь про бред, Белл?

Гриффиндорка ему не нравится, в ней все слишком, все чересчур, будто взяли человека и выкрутили на максимум самые раздражающие настройки. У нее слишком громкий смех, слишком сильная тяга к справедливости, зашкаливающая жизнерадостность, что в текущих условиях граничит с безумством, еще она состояла в этом странном подпольном клубе юных самоубийц, что тоже характеризует ее не с самой хорошей стороны. В общем, Белл из тех людей, что Маркуса до ужаса раздражают.

Он смеется, очень громко смеется, потому что сдерживаться сложно. Урок заклинаний казался ему абсурдным и нелепым, но Белл сейчас перешла на какой-то совершенно новый уровень. На несколько секунд Маркус даже забывает про гонг, что бьет у него в голове, заставляя дергаться в такт ударам. Она, должно быть, шутит, ну, или пытается перевести этот диалог в шутку. Не может быть все вот так до ужаса просто и нелепо. Маркус сначала думал, что Белл начала играть эту роль сознательно, чтобы откосить от скучного урока, но темные синяки под ее глазами и бледное, почти посеревшее лицо говорят о другом. Фенвик задумчиво хмыкает и тянется рукой к волосам, еще больше их взъерошивая.

- Тебе бы зрение проверить, - он повышает голос, говорит громче, чем следует, просто потому что его попросили не кричать. - Серьезно, сэр Годрик, вы ничего не помните? - Маркус спрыгивает с подоконника, подходит ближе к Белл, тыкает ее в плечо окаменевшей перчаткой. - Что, и дружки твои ничего тебе не рассказали? Я буду первым? Какая честь. Даже не знаю, с чего бы начать. Как на счет прыжков на парте? Или нападения на студентов в кабинете заклинаний?

Маркус остался на уроке до самого конца, застал возвращение профессора Флитвика и великолепнейшее, очень эмоциональное и немного драматичное завершение этого камерного спектакля. Удивительно, но ему не прилетело ни от бравых гриффиндорцев, защищающих животное, ни от животных другого рода - дружинников.  Только вот за веселье теперь приходится расплачиваться приступом мигрени, но это же такие мелочи.

Маркусу плохо, а это значит, что плохо должно быть всем вокруг. Ну или хотя бы Белл, которая так удачно встретилась ему в пустом коридоре по дороге к больничному крылу. Фенвик, конечно, не садист и не злодей, но иногда накатывает нечто такое, мрачное и отвратительное, чем хочется поделиться с окружающими. Белл просто не повезло. А ему вот очень даже.

- И то, и другое, - пожимает плечами Фенвик, запрыгивает на подоконник, болтая ногами, все еще не выпускает заколдованную перчатку из рук, размахивая ею перед лицом гриффиндорки. - А если я никуда не шел, то тогда что? - Протягивает он задумчиво.  - Ты действительно хочешь знать? Нет такого убеждения, что неведение лучше, чем горькая отвратительная правда? Ты, конечно, гриффиндорка, Белл, но уверена ли в том, что действия самогО, - выделяет так громко, как может, последнее слово, - Гриффиндора тебе понравятся?

Маркус хотел бы сказать, что он всегда выходит из передряг целый и невредимый, но язык не поворачивается. Чаще всего он страдает, страдает долго и сильно, с последствиями и причитаниями мадам Помфри над ухом. Страдает с болью и харканьем кровью. Да он, драккл дери, уже два раза чуть не умер в этой сраной школе.

- Как это мило, Кэээти, - ее имя тоже намеренно тянет, - никогда не думал, что кто-то будет так за меня переживать. Не волнуйся, меня не задело, в отличие от того.. как его там? Ну стремный такой тип, будто его долго ногами били по лицу десять зависимых от зельев красавцев, выбивая очередную дозу, а потом еще авроры выбрали манекеном для своих тренировок? И в лицо словно иголки выткали. Что-то на Че.. Чак? Честер? Нет, попроще, - Маркус качает головой, перебирает имена. - Чарли? Да, кажется, именно Чарли. Бедному, без того уродливому мальчику, чернильница прилетела в лоб. Представляешь, как жалко он выглядел? Даже профессор Флитвик всплакнул, - Фенвик смеется, стукает своей теперь уже любимой перчаткой Белл по макушке. - Это все твоя вина, Кэти. Не встречала его еще в коридорах, нет? Ну скоро точно встретишь. Может, с компанией - они почему-то под одному редко ходят, - хмыкает Маркус. Он с ними сталкивался уже не один раз, и не все эти столкновения заканчивались для него хорошо, так что он прекрасно знает, о чем говорит. - Слышала про крысиного короля? Ну вот тут что-то похожее. Впрочем, неважно, мы же сейчас не об этом. Благородный сэр Годрик появился на уроке очень внезапно, но довольно эффектно, - Фенвик улыбается, - где еще увидишь картину, как какая-то хаффлпаффская челядь стягивает с парты основателя школы? Где ты, кстати, таким прыжкам научилась? Вроде только сидела, а уже - оп - стоишь на парте, Рикетт к тебе руки тянет, а этот второй глазами просто стоит хлопает. Неужели у квиддичистов и такие тренировки есть? Жаль Флитвику просто большой палец показала, я думал, что хотя бы пятюню отобьешь - выглядело бы значительно эффектнее.

- Разве не приятнее узнать новости от друга? - Маркус удивленно поднимает брови, слегка переигрывая - на ответ ему уже плевать, он настроился на рассказ и отступать не намерен.

Белл с каждой минутой выглядит все хуже, будто в больничном крыле мадам Помфри слишком забегалась и вместо лекарственного зелья подсунула какую-нибудь отраву, которая медленно, но верно высасывает последние жизненные соки, превращая активную и активно раздражающую гриффиндорку в серую мрачную тень, а это вообще-то роль Фенвика. Такое прощать нельзя.

- Не скажу, - пожимает Маркус плечами, делая еще один взмах полюбившейся перчаткой, - потому что понятия не имею, какая у него фамилия. Но, кажется, в этой школе не так много уродцев с именем Чарли, так что скорее всего ты права. - Хмыкает в ответ, пытается понять эмоции Белл, но ни драккла не получается и все, что он видит теперь - дикая усталость и желание стечь по стеночке медленно вниз, растекшись красно-золотой лужицей по полу. Довольно ехидной лужицей, кстати. И кто бы мог подумать? - Ставишь на больничное крыло или сразу на Мунго? Но так уж и быть, отправлю тебе посылочку с какой-нибудь интересной книжкой. «Очарованные встречи», например, - нечто такое он видел в руках у пятикурсницы, которая бесила его не меньше, чем Белл - такая же "летящая" и жизнерадостная. - Или, может, «Магический кристалл треснул. Когда отворачивается удача»? - Еще одно бесполезное название бесполезной книги, застрявшее в его голове. Пора бы перестать уже обращать внимание на то, что читают другие люди, пусть сейчас это даже к месту.

Этот разговор Фенвика напрягает, но не в том смысле, в котором должен был - Белл ведет себя странно, а Маркус отвечает почти тем же. Это должна быть перепалка. Это должен быть диалог на повышенных тонах, возможно, с переходом если не на личности, то хотя бы на заклинания. Это все должно выводить из себя и раздражать, но коридор вместо злости и возмущения наполняет усталость с редкими, будто плывущими в спасательных пузырях воздуха, саркастичными (даже не злыми) фразочками. Это не то, чего ждал Фенвик - и именно это так напрягает. Не хватает еще, чтобы он признал Белл адекватной.

- Мамочка Рикетт, значит? Судя по последствиям, мамочка из него себе. - Смеется Фенвик, всеми силами стараясь удержаться на узком подоконнике и самому уже не сползти вниз по стеночке. - Да, было неплохо. Я бы поставил этой постановке примерно шесть из десяти.

Маркус смотрит на склянку в руке у Белл, едва заметно вздрагивает - с некоторых пор он весьма нервно реагирует на неизвестные жидкости, которые ему так свободно и просто отдают ему в руки. Прокляни Мерлин некоторых слизеринок.

- И что это? - Маркус достает палочку, касается легко бутылька. - Яд? Быстро действует хоть? Наверняка? - Драккловы флешбеки не отпускают, проносятся черно-белыми картинками его растянувшегося в коридоре Хогвартса тела, взрываются в голове криками о помощи. - Нет, спасибо, Белл, оставь себе. Или кому-то другому. Я вообще тут просто гулял рядом. - Маркус щурится, потому что свет внезапно бьет по глазам. Он медленно слезает с подоконника, отходит в тень ближайшей статуи, превращая окаменевшую перчатку в дурацкий козырек. - Так что на счет Годрика? Он показал тебе что-нибудь интересное?

- О да, друзья. Лучшие друзья навек, - усмехается Фенвик. - А ты и открыточку не прислала на день рождения.

Маркус всегда старался держаться обособленно - ни к кому не лезть, не вступать в бессмысленные разговоры, не просить помощи с домашкой или какой-нибудь другой чушью. Он всегда все делал сам, очень явно и открыто показывая всем, что и к нему лезть тоже не стоит. Однокурсники его по большей части раздражали, он их не понимал, да и не хотел понимать в общем-то.

Исключением, разве что, была Ри, ворвавшаяся в его спокойную и размеренную жизнь бешенным ураганом, не пожелавшая слушать никаких возражений. У Ри такой напор, что противиться ему совершенно бесполезно - остается только кивать, слушать ее рассказы и цитаты из маггловской литературы, смотреть на картинки с динозаврами. У Эллсмер как-то неожиданно быстро получилось найти к нему подход, и Фенвик может назвать ее своим другом. Наверное, еще Джейка, которого Маркус на дух не переносил на первых курсах, цепляясь к нему по поводу и без - теперь это уже осталось в прошлом.

- Почему сама тогда не выпила? - Кто сказал, что гриффиндорцы не могут врать? Храбрость, благородство, честность и бла-бла-бла, но не может же каждый представительно факультета обладать всеми этими качествами. Маркус тянет руку к пузырьку, но тут же отдергивает. Он не доверяет Белл, вообще-то никому уже не доверяет на сто процентов, ему хватило и одного раза на грани. Только боль бьет все сильнее в виски, отдается в глаза так, что есть ощущение, что еще немного и они лопнут, вытекут прямо под ноги рыжей гриффиндорке. Маркус слишком ярко представляет эту картину и морщится - что за дрянь. - Сейчас нельзя, зато потом будет можно, - Фенвик говорит медленно, растягивая слова. - Нет уж, Белл, тебе нужнее, посмотри на себя, - он кивает на окно, где отражение, конечно, довольно кривое, но все-таки есть, даже в нем можно разглядеть эту какую-то нереальную бледность, обычно свойственную подземельныйм змеям, и глубокие синяки, которые с гордостью "носят" все ботаники этой школы, чахнущуие над учебниками днями и ночами. - Это излишнее благородство. Годрик на тебя так повлиял?

В искренность Белл по-прежнему не верится - кто в здравом уме и с головной болью будет отдавать лекарство кому-то другому? Пусть оно и пригодится гораздо позже. Фенвик кое-что знает про мигрень - она просто так не отступает. Она приходит внезапно, но остается с тобой надолго, то немного отпуская, давая поверить, что приступ уже закончился, и расслабиться, то накатывая снова и снова огромными волнами, отключая дыхание, зрение, способность говорить и вообще хоть сколько-нибудь адекватно воспринимать окружающий мир. Такое вот зелье - одно из немногих возможных спасений, а Белл раскидывается им, отдавая, может, и не врагу, но точно не другу и даже не приятелю.

- Хреново, - тихо говорит Маркус, - а могла бы ведь стать легендой. Вроде этого вашего Поттера. Только тот мальчик-который-выжил, а ты бы была девочкой-которая-встретилась-с-основателем. Немного длиннее, но запоминается все равно. Серьезно, Белл, - он отодвигает ее руку с зажатым пузырьком, - тебе правда нужнее. - Маркус замолкает, трет виски. - Но, - пауза, вдох, - спасибо за предложение. Если это действительно лекарство, то это.. весьма неожиданный жест с твоей стороны. Я, признаться, ожидал совсем другого.

- Я подумаю, - Маркус фыркает в ответ и пожимает плечами. - Благородство ваше гриффиндорское заразное какое-то. Не дыши в мою сторону, Белл, не хочу потом себя обнаружить членом какого-нибудь бессмысленной, но очень геройской организации.

Маркус узнал о том, что в школе был какой-то Отряд Дамблдора (кто вообще придумал это название?) под предводительством [естественно] Поттера чуть позже, чем все остальные. Тот самый завтрак он проспал, в разговоры студентов и свежие сплетни после как-то особенно не вслушивался - своих проблем хватало. Письма от матери становились какими-то очень уж тревожными, словно она совсем потеряла контроль и утонула в синем омуте окончательно, а Мерв все никак не находил времени, чтобы ее проведать. Конечно, он не понял, зачем, и самое главное - на кой драккл этот самый отряд был создан. Поттер жуткий герой, но его геройство - это же просто везение.

- Зато теперь понимаешь, как тяжко мне тут стоять и на тебя смотреть, и почему у меня так дико болит голова, - Фенвик стучит пальцем по отражению Белл в окне. - Это просто гриффиндорская нормальность. Она немного отличается от той нормальности, что считают нормальной в нормальном обществе, - Маркус усмехается и чуть не роняет свой прекрасный трофей, успевая подхватить его в самую последнюю секунду. - А, ну если не единственная.. то тогда все равно нет.

Маркус торжественно поклялся себе тогда, что если выживет, драккла с два примет какие-то зелья из рук кого-то, кто не является колдомедиком. Да, Белл гриффиндорка, а не слизеринка, но вполне может оказаться, что за этой вечной улыбкой, громким смехом и излишне активным поведением скрывается тихая отравительница. Не верит Фенвик в благородство. Если бы он был ее другом, то такой жест понял бы, но они далеко не друзья. До этого дня, кажется, ни разу вот так не разговаривали - все заканчивалось перепалками.

- Нет, не думаю, но примерить на себя эту маску хотели бы многие. Шрам на лбу, конечно, пойдет единицам. - Да и история у Поттера так себе. У Маркуса хотя бы остались мать и брат. Бремя героя сам Фенвик бы не вынес. Почему-то запомнилось, как на Поттера, выходившего к табуретке, пялились всей школой, восторженно вздыхая. Если бы так пялились на Маркуса, до табуретки он бы явно не дошел - кинулся с кулаками на кого-нибудь, чтобы не таращились. - Могу отказаться от помощи - отказываюсь, - Фенвик дергает головой.

Маркус бы посмеялся, громко так, сгибаясь в приступах и широко раскрыв рот, может, даже хлопая ладонями по коленям, если бы этот диалог произошел в любой другой день, но сейчас только скалится, поднимая взгляд на Белл.

- Что значит "можешь быть", Белл? Я всегда предельно вежлив и предельно честен, - рейвенкловец театрально взмахивает рукой и закатывает глаза. - Я не веду себя как засранец. Нет привычки вести себя как кто-то. Характер такой, знаешь ли. В Лютном другие люди не водятся - подстраиваются, спиваются или сбегают. Спиваться мне было рано, а сбегать некуда. Хотя было бы забавно, если бы в Хогвартс я приехал с алкогольной зависимостью. Моя школьная жизнь была бы недолгой, но очень яркой. - Фенвик хмыкает, недолго думает и добавляет, - да и жизнь в целом, наверное.

Ему почему-то нормально об этом говорить здесь и сейчас. Нет в этом ничего зазорного - это факт. Он родился и рос в Лютном. Он вернется туда на каникулах. Он будет снова пинками будить соседа, который напьется и уснет прямо около их двери. Он будет орать и в этот раз уже угрожать не кулаками, а палочкой, когда другой сосед примет запрещенной зелье и будет гонять пикси в три часа ночи прямо под окном спальни Маркуса. И в бар уже зайдет вполне легально, а бармен не будет отпускать тупых шуточек, наливая ему огневиски, но вот это последнее - это не точно.

- Мерлин, Белл, ты только себя послушай. Если мы станем друзьями, Филч станет собачником, а Амбридж наденет на себя серую мантию и тоже станет собачницей. Кстати, все мерзкие люди любят кошек? Тогда я точно официально хороший человек.

- Это и есть гриффиндорское благородство, - зеркалит чужой жест, но те самые кавычки получается сделать только одной рукой, а во второй так и зажата каменная рука с поднятым в воздух средним пальцем. - Просто знать. Просто думать, что это очень честно, потому что иначе быть не может. Бросаться в омут с головой, толком не подумав и не просчитав последствия. Да и правильность у каждого своя. Думаешь, все эти темные личности с сомнительными поступками считают, что они делают что-то неправильно?

Для кого-то гнобить и унижать слабых - это весьма правильно. Проклинать или просто бить тех, кто выглядит хуже или ведет себя как-то не так - тоже правильно. Втаптывать в землю людей с не той кровью - правильно. Это самое дракклово "правильно" очень гибкое, его можно гнуть и растягивать, подстраивать под свое мировоззрение, прикрываясь им, словно щитом. То же самое с честным, благородным и каким-нибудь еще из этого же диапазона. Чем гриффиндорец лучше слизеринца? Чем хитрый змей лучше глупого льва? Чем благородный лев лучше подлого змея? Нормальность Фенвика тоже не совсем нормальная (скорее, совсем не).

- Ты недооцениваешь количество дураков, - поколение, превозносящее Поттера, уже успело вырасти и пойти в Хогвартс, взять хотя бы того восторженного дурачка с колдокамерой. - Зачем мне верить, если я это точно знаю. Все-таки сам с собой живу уже семнадцать лет. Ну ладно - осознанных чуть меньше. - Фенвик не любит людей и обычно молчит, только зыркает исподлобья, мрачно так, тяжело, неприятно.  Ну, возможно, иногда бывает прямолинеен. Возможно, переходит грань, но эти грани тоже, знаете ли, у каждого свои. В сторону некоторых излишне впечатлительных девочек и тепличных мальчиков чихнуть даже нельзя - сразу признают моральным уродом и ужасным грубияном. - Если это какое-то хорошее место, то, наверное, не определяет. Но сложно вырасти милым цветочком там, где их вытаптывают.

Маркус чешет оттопыренным пальцем окаменевшей перчатки нос. Мог ли он вырасти другим? Мервин ведь, в конце концов, рос в той же семье и в том же доме, но сильно отличается от Маркуса. Но и он в целом мразь та еще, если подумать и прочитать те письма, которые старший брат постоянно раскидывает по дому. Фенвик вспоминает своих соседей - хороших людей среди них нет, каждый хоть где-то да облажался. Кто-то по-крупному, кто-то чуть мельче, но ощутимые косяки есть у всех. Ощутимые косяки и скверный характер. Если только отец.. Маркус трясет головой слишком сильно, стукается затылком об стену, ругается сквозь зубы.

- Хотя, может, ты и права, - тихо произносит он, разглядывая носки своих ботинок. - Это очень странные фантазии, Белл, - почти смеется, - лучше не говори о них в приличном обществе. А привыкнуть ко всему можно.

Он лучше бы каждый день терпел эту дракклову головную боль, чем видел кошмары. Лучше бы хватался за виски, закидываясь зельями, чем просыпался каждую ночь в поту, а потом не мог заснуть до самого утра.

- Не смог удержаться от небольшой кражи, - Маркус машет перчаткой гриффиндорке, - хорошо будет смотреться на тумбочке. Зачаровать бы еще, чтобы грабли свои к ней никто не тянул, а то есть у нас.. неоднозначные личности. И это даже, представь себе, не я. Ладно уж, Белл, поднимайся, прямо до гостиной не доведу, я ж не какой-нибудь благородный рыцарь, но до какого-нибудь людного коридора сопровожу и, если вдруг надумаешь свалиться в обморок, наколдую мягкую подушечку, чтобы головой сильно не приложилась. А то МакГо мне не простит равнодушного отношения к гриффиндорцам, а мне еще ЖАБА по трансфигурации сдавать. И хотелось бы на П.