Маркус очень хотел бы подумать о всей той фигне, что происходила в заброшенном шатре и под ним в Вертикальном переулке, очень бы хотел сесть и расписать подробнее все, с чем они успели встретиться, все знаки и подсказки, которые возникали у них на пути. Он очень хотел бы подумать о своем внезапно изменившемся боггарте и последствиях встречи с ним. Он очень хотел бы поразмышлять над последними фразами Фосетт, над ее внезапно побледневшем лицом, потому что в брошенную фразу про отражение он не поверил, конечно. Промолчал, потому что тогда так было нужно - они оба чудовищно устали и все, чего хотелось - поскорее свалить, оказаться где-нибудь подальше, желательно в родной и теплой постели с чашкой какао под рукой (Фенвик никогда и никому не признается, что любит какао).

Маркус очень бы хотел над всем этим подумать, но у нет и шанса. Вечером того дня он вернулся домой, махнул рукой матери, поднялся к себе и рухнул на кровать, не раздеваясь, отрубившись почти мгновенно. На следующее утро проснулся с гудящей головой, с трудом заставил себя подняться, холодный душ ситуацию не спас - Маркусу пришлось идти на новую работу абсолютно опустошенным и разбитым. Он едва слышал, что говорил ему наставник, примерно половину не понимал, кивал тупо на все фразы, рассчитывая, что разберется по ходу дела.

Не разобрался, конечно. На второй час каким-то непонятным образом спутал эльфийское вино и смородиновый ром. На четвертый час разругался с жеманным магом с чудаковатой прической, пообещавшим поймать Маркуса в темной подворотне и выколоть ему глаза для испытания нового рецепта какого-то зелья. Под конец дня Маркусу отчаянно хотелось сдохнуть, о чем он и сообщил бармену Виверны. Джо громко заржал, хлопнул Фенвика по плечу так, что тот чуть не улетел в противоположный угол, сказал, что так и должно быть. Маркус понял, что он вроде как справился.

Следующие дни были удивительно похожи на первый, разве что нагружали его немного больше, видимо, сразу поняв, что Фенвик может выдержать практически все и ныть не станет. Маркус разливал напитки, разносил заказы, убирал столы и служебные помещения, разнимал драки, несколько раз левитировал упившихся в опилки за двери паба, скидывая их у входа в ломбард. Домой он возвращался выжатый абсолютно, сил не хватало даже на разговор с матерью.

Маркусу снится странный сон. Он заходит в старый, почти развалившийся особняк, дверь закрывается с таким оглушительным грохотом, что он вздрагивает, подпрыгивает на месте, испуганно озираясь. Все цвета приглушены, звуки, наоборот, будто выкручены на максимум, как обычно бывает в таких снах. Ветхие доски скрипят под ногами, сердце бьется так громко, что кажется, слышно на километры вокруг. Маркус не знает, зачем он сюда пришел. Он не знает, что ищет, но упрямо идет вперед по пыльному коридору, разглядывая старинные портреты с закрашенными черной краской глазами. Лица (или это одно лицо?) очень знакомы, но вспомнить, откуда, не получается. Маркус подходит к шкафу, очень медленно тянется рукой к дверце, также медленно открывает ее, заранее зная, что ничего хорошего там не увидит. Нечто прыгает на него резко, кричит, цепляется за волосы, долбит длинным пальцем с острым ногтем прямо в висок.

Фенвик орет и просыпается, но стук не прекращается.

- Что за.. - он понимает, что какая-то незнакомая сова сидит у него на голове, стучит клювом, выпрашивая угощение. - Пошел отсюда, поганец. В конец оборзел. В суп отправлю.

Маркус открывает письмо, сначала думает, что все еще спит, пробегаясь взглядом по неровным рядам цифр. Доходит чуть позже, когда открывает окно, подставляя лицо порывам ветра и вслушиваясь в ругань соседей. Пальцы, сжимающие перо, дрожат, на пергаменте остаются кляксы, но текст он расшифровывает довольно быстро.

- Драккл! - Времени мало, Маркус собирается почти мгновенно, пишет записку, вытаскивая сонного Гнарлака из клетки, отправляет его в Виверну.

Он должен был догадаться, должен был понять, что нечто такое может случиться. От этой авантюры не то что попахивало - воняло за несколько миль опасностью, но он не придал этому значения, списывая все на свою паранойю и любовь к теориям заговора. И теперь Фосетт в Мунго. Это его вина - это Маркус не уследил, не предупредил, не продумал все наперед. Идиот. Кретин. Шляпа явно ошиблась с факультетом.

С привет-ведьмой он даже не здоровается, тараторя свои данные и фамилию пациентки, к которой он пришел с визитом, бросает только чуть слышное "спасибо". В палату он влетает, едва успев придержать дверь, чтобы не хлопнула громко, оповещая всех больных и весь персонал о его визите. Маркус понимает, что Софи спит и теряется, замирает около кровати сначала, потом наворачивает около нее несколько кругов и, наконец, присаживается на стоящий рядом стул.

- Фосетт, ты спишь? - Вопрос максимально тупой, Маркус морщится, осознавая всю его нелепость. И что ему делать? Ждать? Будить? - Кажется, все зашло очень далеко. Отступать совсем не хочется, но и эта ситуация.. это уже по-настоящему пугает. Не так как сраная куча боггартов в подполье. Это реальный риск, реальная опасность. А что, если бы закончилось не так гладко? Что если бы.. - он бормочет себе под нос, изредка поднимая взгляд на спящую Софи, считая, что это поможет мыслить яснее, поможет успокоиться, но только больше накручивает себя. - Что за дерьмо творится, Фосетт? Куда мы только влезли? Мне надо было что-то принести, наверное. Дракл. Не подумал совсем. Какой отвратительный посетитель пришел в этот раз, - он нервно смеется, теребя в руке край простыни.

Эта вся история в принципе началась с жуткой опасности и угрозы для жизни: бешеная ива чуть не расшибла Фосетт голову, кувырки по туннелю в подземный ход под веселенькую нецензурщину от Фенвика в целом были не такие веселые и закончились сломанным носом, у встречи с неизвестными в Визжащей хижине мог бы быть более печальный финал, если бы Софи вовремя не сообразила и не затащила их в пыльную каморку.

Эта вся история и продолжилась не так гладко: Маркусу до сих пор снятся острые гвозди, которые удлиняются, когда Фосетт пытается пролезть в узкий проход, впиваются в неё, останавливая, не давая пройти дальше, ловя будто бабочку, запечатывая в стремном покосившемся шатре, словно экспонат какой-то дикой коллекции. Маркусу снятся и его копии с красными глазами, дрожащими руками и осипшим голосом. Они хотят крови, хотят чужих страданий и смертей. Они хотят, чтобы этого хотел и сам Маркус, чтобы тянулся к палочке, сжимая крепко, произносил непростительные, слушал крики, наслаждался ими, впитывая в себя всю боль.

Эта вся история еще, кажется, не заканчивается, но вот теперь Фосетт оказывается в Мунго. Точнее, Фосетт отправили в Мунго. Отправили намеренно. Вероятно, выслеживали какое-то время, выбирая подходящий момент. Фенвику страшно, но злость сильнее. Он сжимает кулаки, хмурится, прикусывает губу почти до крови.

Чего она хочет?

- Ага, сама, конечно. Даже не думай, Фосетт, - ворчит Маркус, на автомате дергая простынь, за край которой держался. - Ты от меня теперь точно не отделаешься, даже если очень хочется.

Фенвик думал сначала, что мог бы оказаться на месте Софи, думал об этом примерно минут пять, пока не понял, что это херня какая-то. Если бы хотели напасть на Маркуса, это можно было сделать в любой момент - он работает в баре в Лютном. В баре. В Лютном переулке. Где собираются такие личности, что нападение на помощника бармена не вызовет никаких вопросов - ну прилетело заклинанием и прилетело, скажите спасибо, что не убило вообще.

Они ищут подсказки и знаки, но что если сама Фосетт - тоже в какой-то степени знак? Или она знает слишком много, понимает больше, чем Маркус может себе представить? Фенвик собирается, сползает на край стула, чтобы узнать, что Софи хочет сказать, но вздрагивает от резкого и громкого хохота, звучащего словно взрыв. Маркус ругается, едва не падает, в самый последний момент успевает удержать равновесие, не впечатавшись позорно многострадальным носом в пол.

- Какого драккла у вас здесь происходит? - Еще один взрыв - ваза разлетается на сотню осколков, один из которых впивается ему в ладонь. - Ага, простите, - в глазах у Маркуса один вопрос: какого хрена, Фосетт? Но он молчит и кивает. - Я очень неловкий и неуклюжий. 

Софи, кажется, рассказала ему не все, да и вряд ли у нее был шанс написать подробнее. Фенвик натянуто улыбается медсестре, крутит края рукавов мантии, стряхивает с нее незаметные никому, кроме него, пылинки.

- Только не говори, что нет законных способов выбраться отсюда, - бормочет Маркус, заглядывая Фосетт в глаза. Он тяжело вздыхает - и на что рассчитывал? - Ты уверена, что в порядке? - Еще один вздох, ответ тут явно не нужен - вопрос больше риторический.

Очень хочется сказать, что ничем помочь не может, предупредить весь персонал, чтобы следили за Фосетт внимательно, не выпуская из поля зрения; сделали все, чтобы она тут задержалась на подольше, под присмотром и в относительной безопасности. Но Маркус знает, что это не поможет, что если Софи чего-то хочет, она это получит непременно. Рейвенкловцы умеют быть упорными, идут к своей цели до конца, не смотря ни на что. И если Фосетт нужно отсюда уйти, пусть лучше сделает это вместе с Маркусом.

- Одну соседку успокоили вроде, что на счет второй? И что знаешь о персонале? Пересменки, перерывы, отдых? На что могут отвлечься всей толпой? Тут столько людей, что тихо явно не получится. Но сначала расскажешь, что узнала? Что, соплохвост дери, происходит? - Что, что, что - тысячи что, десятки вопросов. Маркус никогда раньше не был настолько болтлив.

Маркусу страшно, но этот страх другой, не такой как раньше, совершенно непривычный, будто кто-то его подсунул, думая, что не заметит. Этот страх аккуратный, осторожный. Он едва заметно цепляется за воротник, мягко подтягивается на длинных изломанных лапах, впивается в шею, маскируясь под слишком сильно затянутый галстук. Он расползается по организму неспеша, замедляет биение сердца, впрыскивает яд сомнения в мозг, играет, подсовывая знакомые образы, утрируя их до неузнаваемости, превращая кошмары в шутку. Он втирается в доверие, ждет, пока Маркус привыкнет, а потом нападет резко. Маркус смотрит на Фосетт, и знакомое с первого курса лицо искажается в странной гримасе, тонкая струйка крови стекает из уголка губ. Маркус слушает Фосетт, и голос ее ломается и скрипит, словно поставили неисправную пластинку. Маркус хватается за запястье, и оно словно тлеет, распадаясь на тысячи мелких частиц. Почему-то бояться за кого-то другого в тысячу раз тяжелее.

- Покурить где-то можно? - Фенвик не курит, но иногда очень хочется начать. Вишневый табак в трубке дяди пахнет до одурения приятно. - Подышать свежим воздухом без страха зацепить пациентов и персонал?

- Ооочень романтично, - хмыкает Фенвик, переключаясь на пуговицы на манжетах своей рубашки, он крутит их так, что еще немного - и оторвутся, запрыгают бодро по полу палаты прямо в сторону соседки Фосетт. - Особенно, если ты всегда хотела, чтобы за тобой ходил мрачный параноидальный тип и бесконечно нудел.

Маркус на свой счет иллюзий никаких не строит. Он знает, какой он на самом деле, что не самый приятный, не из тех, с кем людям обычно хочется общаться. Ему и говорили уже не один раз, что надо бы что-то в себе поменять, да только его вот пока все в себе устраивало, душой компании он никогда становиться не собирался. А друзья.. друзья у него есть и сейчас - Софи очень яркое тому доказательство. Странное, совершенно ему непонятное, но доказательство.

- Привет, Хейди, - кивает Фенвик подошедшей Макэвой. Он удивлен - не думал даже, что кто-то из студентов Хогвартса может на добровольной основе летом работать здесь, среди сумасшедших и потерянных. Он протягивает руки, усмехается - как хорошо и удобно получать травмы в Мунго, почти сразу от них не остается и следа. - Спасибо.

Маркус говорит много, говорит быстро, съедая окончания и теряя по пути слова. Он останавливается резко, одергивая самого себя, качает головой - так нельзя. Ему такие перемены совсем не по душе, пугают почище боггартов, устраивающих засады в подземельях, пуще выжидающих в мрачных углах теней. Он не понимает, почему так меняется, более того - меняется ли вообще? Может, всегда был таким? Маркус дергает плечом, будто пытается скинуть это отвратительное липкое ощущение собственной слабости.

- Кино? Это.. а, я понял. Нет, скорее, переобщался со странными личностями, - Маркус хмурится. Он работает всего несколько дней, но уже успел узнать столько всего, что хоть книгу пиши. Лютный скрывает в себе больше, чем можно себе представить. Фенвик выходит в коридор, натянуто улыбается проходящему мимо персоналу, разглядывает коридоры и двери, следит за потерянными больными, шатающимися от стенки к стенке. Мда, обстановочка так себе, непонятно, как Софи тут вообще выживает - Маркусу хочется вздернуться, только бы не чувствовать этого странного тягучего и тяжелого запаха лечебных зелий, не видеть эти отсутствующие выражения лиц. - Мрак.

На крыше Маркус, наконец, выдыхает, расслабляется немного, подходит ближе к краю, оглядывая окрестности, смотрит в небо долго, пытаясь сосредоточиться, вернуть себе обратно самого себя - спокойного и отстраненного. Получается плохо.

- А я и не курю, - качает головой Фенвик, разглядывая носки своих до блеска начищенных туфель. - Или не курил. Но привычных многим сигарет у меня нет. - Он разводит руками. В перекинутой через плечо сумке все-таки лежат трубка и табак, лежат они там уже давно, словно ждут своего часа, ждут, когда Маркус сорвется. - Просто хотел оказаться подальше от пациентов и колдомедиков.

Фенвик слушает идею Фосетт, сжав кулаки и прикусив губу, чтобы не начать ругаться. Ему не нравится этот план, слишком много в нем вероятностей, слишком много шансов на провал, слишком много разных "но". Маркус - невротик и пессимист. Фосетт выбрала не того. Он сам не замечает, как трубка оказывается у него в руках, он крутит ее, перекидывает из одной руки в другую, потом тихо выдыхает "драккл с вами" и убирает обратно в сумку. Фенвик достает папиросную бумагу и табак, садится прямо на пол, скрестив ноги, стараясь не думать о грязи. Скручивает и забивает Маркус быстро, почти профессионально, будто делал уже не один раз, но на самом деле всего лишь наблюдал.

- А есть резон? - Немного подумав, спрашивает Фенвик, глотая горький дым и едва сдерживая кашель. Вранье - не успокаивает ни драккла. - Какое заклинание в тебя прилетело? - Чего хотел неизвестный, напавший на Фосетт? Чего добивался? Хотел выбить ее из игры на какое-то время или чего-то еще? - Я лучше запишу, - Маркус достает пергамент, даже не шифрует ничего - его почерк разобрать могут не многие. Мантия, юбка, блузка, парик, обувь. Он сожжет, конечно, эту бумажку потом, так, на всякий случай. - Мне не нравится. Очень шатко как-то, но идей лучше у меня нет, так что я сделаю. Ты уверена, что все продумано? Что будет именно стажерка, что дочь этой женщины точно придет? Хочешь, оставлю тебе немного? - Он кивает на остатки табака в небольшом конверте. - Хорошо, но не думаю, что мне что-то грозит. - Кому он, драккл побери, нужен вообще? - Ты тоже постарайся тут не сильно высовываться. И не убить свою соседку, - Маркус усмехается, швыряет докуренную самокрутку на землю, испепеляя ее. - Осталось меньше двух дней. Все получится, да? - Уверенный Маркус тоже как-то сдал свои позиции.

***
Достать женскую одежду и обувь подходящего размера - не проблема, а вот с париком возникают сложности. Маркус пробегается по мелким магазинчикам в Лютном и даже Косом, но не находит ничего подходящего. Приходится идти к Джо. Фенвик выдумывает относительно правдоподобную историю, но Джо не задает вопросов - просто дает контакты своего знакомого и называет цену, предупреждая, что она немного завышена. Фенвик хмыкает и берет вторую смену, задерживаясь в баре почти до утра.

На сон времени нет, Маркус стягивает у матери парочку флакончиков зелья, принимает ледяной душ, который должен бодрить, но больше злит. Все нужное барахло лежит в маленьком свертке в его сумке. Улыбка, которой Фенвик приветствует ведьму на входе в Мунго, фальшивая и немного уставшая, но он очень старается быть приветливым и открытым.

- Привет, Софи, как ты тут? - Он падает на уже знакомый стул, нервно щелкая пальцами. - Как Элин? Я, кстати, принес тебе ту книгу, что ты просила, - «Почему я не умер, когда прокричал авгур» падает на тумбочку, а сверток с одеждой - под подушку Фосетт.

Отредактировано Marcus Fenwick (07.11.21 00:07)

Маркус идет домой медленно, намеренно делает крюк за крюком, пробираясь по самым мрачным и темным переулкам, перепрыгивая через нагромождения каких-то ящиков и коробок, пролезая в дыру в заборе. Маркус идет домой и считает шаги, надеясь, что это поможет хоть немного отвлечься. Двадцать один, двадцать два, двадцать три. Спугнуть слишком наглую кошку, которая лезет под ноги, тыкаясь головой с рваными ушами и громко крича. Тридцать пять, тридцать шесть, кивнуть соседу, сосредоточенно разглядывающему ближайший дом - местный сумасшедший разговаривает со своим пропавшим братом, считая, что того замуровали прямо в стену. Сорок.. сколько?

- Драккл. Сорок два?

Теперь он уже стоит тупо перед каким-то зданием, считая кирпичи, в голове только глухой далекий голос повторяет одно слово - империо. Если раньше это можно было списать на какую-то глупость, чей-то розыгрыш, случайное совпадение, то теперь даже самому последнему дураку вроде Фенвика понятно, что все охренительно серьезно. Непростительное среди белого дня. На студентке Хогвартса. Да тут пессимистом быть не нужно, чтобы начать внутри себя орать о том, что ситуация - дерьмо.

***
Маркус взмахивает палочкой, призывая бутылку рома из дальнего шкафа, а сам думает о предстоящем дне. Бутылка врезается в барную стойку, жалобно дзынькнув напоследок, разбивается. Резкий запах алкоголя вызывает приступ тошноты, а внезапно растерянный взгляд Джо - удивление.

- Прости, я задумался, - пожимает Фенвик плечами, убирая беспорядок. - Мне нужен еще один выходной. В пятницу, - Джо хмурится, и Маркус поднимает руки, - прости. Правда, очень нужно. Я отработаю позже. Пожалуйста, - он морщится, потому что не любит что-то просить, но это необходимо сейчас.

Маркус снова взмахивает палочкой, отправляя грязные стаканы и тарелки на кухню, но думает уже о Софи, о кричащей девушке в ее палате, обо всех страхах, скрывающихся в госпитале Св. Мунго. Нет, там, конечно, все до ужаса стерильно и прилично, но что-то  бьет прямо в голову, когда заходишь на пятый этаж, заставляет хвататься за косяк, чтобы не упасть; чуть ли не отпрыгивать от пациентов, крепко сжимающих себя за плечи, в коридоре. Ему сложно представить, что чувствует сама Фосетт, запертая в этом маленьком филиале ада, но ему хочется вытащить ее оттуда поскорее. Главное, чтобы не стало еще хуже, чтобы в Лондоне не ждало что-то куда более страшное.

Десятки лиц за столами и за стойками, они все мельтешат, сменяют друг друга, кружась в диких пьяных танцах, хохочут громко, бьют по столешнице пудовыми кулаками, едва не разнося ее в пыль. Маркус держится, наливает кому-то чуть больше, чем следует.

***

- Тебе нравятся романтические новеллы? - Улыбается Фенвик, пытаясь отогнать волнение. - Вот уж не думал. В следующий раз подберу что-нибудь более подходящее. Почти угадала. Спал на барной стойке, три из десяти, не советую повторять.

Двадцать минут пролетают незаметно, даже не смотря на то, что Маркус то и дело бросает взгляд на часы. Стрелки обычно замирают, если за ними следить, время словно застывает, превращаясь в густой кисель, но тут ситуация другая, стоит моргнуть - и пять минут выпадают из жизни.

Фенвик выходит из палаты Фосетт, снова натягивает на лицо лучшую из своих фальшивых улыбок, взъерошивает волосы, ослабляет галстук. Ему нужно быть обаятельным и милым, перестать быть вечной мрачной занозой в заднице хоть на полчаса. Маркус вдыхает, когда замечает Агату - очаровательную блондинку с большими карими глазами. Ее можно было бы назвать симпатичной и милой, если бы не эта ситуация.

- Добрый день, мисс. Извините, я тут во второй раз и немного заблудился, вы не подскажете мне, как.. - у Агаты очень открытая яркая улыбка, а пуговиц на халате расстегнуто чуть больше, чем положено. Маркус мысленно ругается, но выдает самое приветливое выражение лица, на какое только способен. - В глухой ночи без берегов, когда последний свет потух, благодарю любых богов за мой непобедимый дух, - смеется Фенвик, заглядывая за стойку и замечая книгу, которая лежит рядом со стажеркой. Благослови Мерлин книжки Гарриэт и ее саму. - Любите Уильяма Хенли?

Фенвика тошнит от самого себя и слов, что он говорит. Фразы липкой патокой выливаются, медленно затапливая пятый этаж Мунго, подбираясь все ближе и ближе к наивной Агате, цепляясь за нее крепко, отвлекая от всего происходящего вокруг. Маркус задает глупые вопросы, уводит ее дальше по коридору, стараясь не оглядываться и не проверять, что там с Фосетт.

- Вчера выписали? Да вы что? И мне не сообщили? Непорядок, - недовольно ворчит Маркус, качая головой. - Она тоже хороша, могла бы ведь хотя бы сову отправить. Ну могла же? Вот-вот. Конечно-конечно, я буду ждать.

Фенвик выходит из Мунго, сдергивает с себя галстук, расстегивает мантию и рубашку, дышит тяжело. Драккл! Как же это все.. хорошо, в общем, что закончилось. Никогда и ни за что больше. Если у Софи не получилось, он будет долго и громко орать.

Маркус замечает Фосетт в толпе и выдыхает - не зря сам чуть с ума не сошел, строя из себя приличного и хорошего мальчика, ищущего палату, в которую не так давно против ее воли упекли любимую бабулю, обожающую маггловскую поэзию.

- Мне кажется, я поседел, - говорит Фенвик, когда подходит ближе к Софи. - Ты как? Без приключений выбралась? Как чувствуешь себя? Что дальше? - Снова куча вопросов, но сейчас он как будто имеет на них право, как будто есть какой-то лимит по времени, когда может вести себя странно, не чертыхаясь каждую секунду и не ненавидя себя за эти активные порывы. И этот лимит пока не закончился. - Почему именно двенадцать часов?

Отредактировано Marcus Fenwick (11.11.21 21:58)

- А жаль, - внезапно улыбается Маркус, откидывая прядь, упрямо падающую обратно на глаза (все никак не соберется сходить и постричься), - седина смотрелась бы довольно интересно.

Маркус медленно успокаивается, выдыхает, сбрасывает все то напряжение, что успело накопиться за эти дни, скидывает его с плеч, словно рой приставучих, цепляющихся за рукава мантии, жуков; топчется на месте, будто хочет раздавить их, превратить в мелкую пыль, смешать с грязью на брусчатке. Эти чувства кажутся осязаемыми, оставляют липкий слой на одежде, взрываются под подошвами ботинок, путаются в волосах, пытаясь спрятаться. Фенвик дергает плечами, проводит ладонями по предплечьям, стряхивает что-то невидимое глазу с брюк.

У Фосетт, кажется, есть очень четко выстроенный план: куда идти, зачем идти, как долго можно задерживаться в том или ином месте. Маркус усмехается, нервно дергая манжеты рубашки, дергая слишком сильно, так, что пуговица отрывается и быстро прыгает куда-то вперед по переулку. Фенвик скалится, стягивает мантию и закатывает рукава - так будет лучше.

- Да, прости, ты уже говорила об этом, я забыл совсем, - Маркус раньше думал, что ничего не забывает, но жизнь опять тыкает его носом в то самое, похожее на шоколад, но шоколадом не являющееся, словно хочет сказать, что ему уже стоит очнуться и перестать жить в своей какой-то реальности, вернуться в мир к обычным людям. И идея спуститься в метро это только подтверждает. Неизвестный маггловский мир Фенвика пугает, он еще активнее выпускает свои колючки, желая задеть ими всех окружающих, чтобы не подходили ближе, даже не думали об этом. - Какая прекрасная идея, Софи, - морщится Маркус, прижимая к себе сумку.

И вот тут время показывает себя во всей красе, растягиваясь в дурную бесконечность. Поезд едет целую вечность, платформа наполняется людьми, которые толкаются, суют друг другу в лица газеты, цветные страницы журналов и свои руки. Маркусу прилетает от кого-то в бок локтем, он не остается в долгу, наступая на ногу и довольно усмехаясь. Голос диктора, объявляющего станции, тоже вдруг замедляется, тянет гласные очень мерзко, хочется достать из кармана палочку и метнуть в динамик что-нибудь, чтобы искрилось, вызывая страх у окружающих людей, но он держится.

- Все в порядке, - он кивает Фосетт, когда оказываются наконец в родной и привычной среде. - Не торопись. Может, стоит немного передохнуть?

Они бегут, бегут и снова бегут, спускаются в подземелья маггловского мира и бегут, поднимаются на поверхность и снова бегут. Глаза у гоблинов в банке тоже бегают, сверяя строчки, знаки и пароли. Монеты падают на поддон с таким оглушительным звоном, что Маркус едва сдерживается, чтобы не заткнуть уши и не заорать.

- Кто? А, да? Спасибо, наверное, - Маркус окончательно теряется, разглядывая туфли. - К чему все это? Ты ведь... а, вот к чему. Нет-нет-нет, только не это, - бормочет Фенвик, следуя за Софи в маггловскую забегаловку. Она ослепляет. И оглушает похлеще Гринготтса. Она дезориентирует, заставляя крутиться на месте, пытаясь понять, что вообще, драккл дери, происходит. Фенвик трет глаза, смотрит в пол убирает руки в карманы, крепко стискивая кулаки.

Фосетт говорит что-то девушке за стойкой, девушка кивает и расплывается в притворной улыбке. Фенвик выглядит как идиот. Совершенно точно выглядит как придурок, осматривая посетителей, яркие мигающие вывески, пластиковые стулья и косящие под деревянные столы.

- Что это? - Он морщится, смотря на содержимое подноса. Только вот с желудком, который урчит, словно слишком довольная миссис Норрис, поспорить нельзя. Маркус аккуратно разворачивает первую порцию, тыкает пальцем в мягкую булку, дергает лист салата. - Ладно, попробуем.

Пластиковый стаканчик так просто сжать в руке, чтобы все содержимое вдруг выплеснулось резким фонтаном на стол, когда Фосетт рассказывает о своих очередных - весьма опасных! - приключениях. Маркус ругается, хватаясь за салфетки, пытаясь убрать беспорядок, который устроил.

- Мерлин, Софи, и ты.. драккл! - Что должно происходить в голове, что должно твориться внутри, какой дикий ураган, который после таких событий все равно потащил ее в Косой, хрен знает зачем? Маркус думает, что у него самого не хватило бы духа, он бы не смог. А Фосетт вот смогла. Сумасшедшая. Абсолютно сумасшедшая. Говорят, гриффиндорцы - самые храбрые? Нагло врут. - Он говорил с тобой? Что он успел сказать? Или только заклинание? - Маркус, откладывает дурацкий маггловский бутерброд, массирует виски несколько секунд, поднимает взгляд прямо на подругу. - Думаешь, они следили за тобой или это была случайная встреча?

Если так подумать, то в обычной слежке за Фосетт, даже для такого несведущего человека как Маркус, нет ничего сложного - она много где светилась в последние дни, много куда заходила, всегда залетала громко и со спецэффектами. А если учесть возможность использования специальных заклинаний или подкинутых мелких артефактов, то все становится еще проще.

- Ничего такого не замечала? Странных личностей, трущихся где-то рядом, исчезающих, когда на них смотришь? Или, может, новенькая безделушка, купленная случайно в какой-то лавке или непонятно как оказавшаяся в сумке?

Мерлин, возможно, он действительно переобщался с Джо, у которого теорий заговора в голове еще больше, чем у самого Фенвика. Да и события последних нескольких месяцев только больше разжигали и без того ярко пылающую в голове Маркуса паранойю, не дающую толком сосредоточиться на чем-то еще.

В причастность мрачных типов в стремных масочках верить не хочется, у Фенвика начинают подрагивать руки, он крепко сжимает зубы до боли в челюсти, отшвыривая недоеденный бургер в сторону.

- *Длинная фраза, состоящая преимущественно из обсценной лексики, нескольких предлогов и местоимений*, - Маркус бьет кулаком по столу. Сильно, чуть не пробивая хлипкую пластиковую столешницу. Ненависть плещется внутри, еще немного - выйдет из берегов, сметая все на своем пути, затапливая это миленькое маггловское кафе. Говорить очень сложно, но он старается. - Да, остался. Там есть какой-то небольшой парк, идем туда?

Фенвик падает на скамейку, быстро скручивает, протягивает один Софи, второй, нервно оглядываясь по сторонам, поджигает сам волшебной палочкой. Дым уже не кажется таким уж едким и отвратительным. И вроде даже понятно, почему многие считают эту гадкую привычку расслабляющей. Маркус смотрит за улетающими в небо сизыми облачками и щурится.

- Прости, - выдыхает Фенвик, царапая скамейку свободной рукой, - меня вся эта тема с голодными до смерти немного, - он кашляет, хватаясь за ворот рубашки, - напрягает. Каждый раз, как слышу, взрываюсь. Это семейное, - Маркус не смеется уже - глупо хихикает. Шутка на сто баллов из ста. Похороненные части отца, должно быть, медленно крутятся в могиле сейчас. - И мне было бы спокойнее, если бы их целью был я, а не ты. - Но Маркус почти всегда у кого-то на глазах - у посетителей, Джо, хозяина бара, персонала, матери, брата, соседей. Вокруг Фенвика, который не сильно любит людей, людей постоянно куча. - Что за место такое дальше у нас по маршруту? Что ты нашла?

- Еще бы его устраивало, - мрачно тянет Маркус, хватая салфетку и пытаясь избавиться от того беспорядка, который сам и устроил. - Но ты, - он нервно поправляет воротник и поправляет самого себя, - мы лезем дальше. Звучит опасненько.

Звучит максимально паршиво, если честно. Все нутро не просто говорит - громко орет об этом, но Маркус затыкает его, закидывая слишком уж большой кусок бургера. Он начинает кашлять, на глазах выступают слезы. Так всегда и бывает - Фенвик берет на себя больше, чем способен вынести.

Что бы было, если бы он тогда не пошел с Софи к этой проклятой иве? Если бы не стал подставляться, бросаясь наперерез ветвям, тянущимся к ее голове? Не бежал бы по подземельям, не прятался бы в кладовке, стараясь не дышать? Что было бы, если бы послал Фосетт далеко, когда они наткнулись на эту странную механическую игрушку? Что было бы, если бы.. если бы.. если бы.. Десятки, сотни возможностей и поворотов судьбы взрываются в его голове, заставляя хвататься за виски, смотреть куда угодно, только не в сторону Фосетт, считать посетителей кафешки, облака, зубочистки, салфетки, плитки на полу. Нет, Маркус все равно не был бы спокоен, нашел бы что-то, способное выбить его из колеи, погружая раз за разом в какое-то дерьмо. Это же Фенвик - у них это семейное.

- Странный выбор заклинания. Почему надо было использовать непростительное? Почему бы не обездвижить просто, наложить какое-нибудь Силенцио, чтобы заткнуть, а потом уже стирать память? Зачем подводить себя под пожизненное? Или ему настолько уже нечего терять? Тогда это точно пожиратели.

Кто еще может вот так просто отправлять Империо посреди оживленного переулка, будто не боясь ничего, не опасаясь преследований со стороны властей? Кто еще так легко может замахиваться палочкой, произнося одно из трех запретных заклинаний? Снова вопросы. Снова они кружатся, жужжат неприятно, навязчиво и громко, захватывая все его сознания, не давая пробиться сквозь эту непроницаемую дрожащую пелену другим мыслям.

- Прости, - Маркус опять хватается за виски, - ты говорила, а я забыл. Как-то много я упускаю, не находишь? Надо бы начать записывать, - Маркус крутит пластиковую трубочку в руках, пытается скрутить из нее какую-то странную фигуру, но ничего не выходит. - Значит, их как минимум двое. А с учетом тех персонажей в хижине - четверо. А если брать вариант с ПСами - драккл знает сколько. Хреново. Значит, ты его где-то уже видела? Но не в хижине и не в Лондоне? В школе? Кто-то из студентов?

Самокрутка заканчивается быстро, обжигает пальцы, Маркус бросает ее на землю, притаптывая. Три минуты спокойствия - и конец. Надо сделать еще одну, и он снова роется в сумке, доставая табак и бумагу. В который раз ругается, поджигает, выдыхает. Неплохо. Даже хорошо. Лучше, чем было раньше.

- Скрытые знания, значит? - Хмыкает Маркус, выдыхая облако дыма. - И зачем это нужно было? Скрыть следы, чтобы очень уж любопытные потерялись в маггловском мире?

От воспоминания о боггартах Фенвик вздрагивает, ему нелегко вспоминать ту борьбу против самого себя в темных подземельях. Ему снится его собственная нахмуренная и перекошенная в кривой усмешке рожа. Снится, как он тянется к рукаву рубашки, как медленно закатывает его, обнажая темную метку. Как скалится черный череп на бледной коже, как извивается змея, будто хочет выбраться из своей тюрьмы, освободиться, впиться зубами ему в шею. Слишком много того, что Фенвик ненавидит, вокруг. Маркуса потряхивает, он дрожащими руками хватает сумку, поднимаясь со скамейки в парке, прячет взгляд. Темные провалы глазниц не просто пугали - манили к себе, тихо звали, и он не может об этом забыть. Что, драккл дери, творится в его голове?

Сквозь скрытый от магглов проход пройти довольно просто - нужно только закрыть глаза. От клуба ожидаешь громкой музыки и криков, но здесь ничего подобного. Маркус оглядывается вокруг, но из интересного - только мрачный темноволосый парень со странной ухмылкой.

Мерфи? Стоит запомнить, наверное.

- Это он в чем-то разбирается? - Улыбается Фенвик, хватая бокал и разглядывая его содержимое, настороженно принюхиваясь. "Дружок" немного задевает, признаться честно. - Странные правила у вас в заведении, - говорит Маркус, проводят над стаканом волшебной палочкой и что-то бормоча себе под нос. - Да к дракклу, впрочем, - он выпивает залпом, морщится. - Что дальше? Разгадать загадку? Найти фальшивый галлеон в куче монет? Победить дракона? К чему такие сложности, если есть, что сказать?

- Нет, раз и навсегда, естественно не заткнешь, но на время, чтобы объяснить, что к чему, и поугрожать - почему бы и нет. Непростительное - это мощно, но можно было подобрать слова и способы убеждения повнушительнее. Остальные два заклинания - все-таки не самое страшное, что можно сделать с человеком, - задумчиво говорит Маркус, перебирая в голове все, что когда-то читал в запретной секции и библиотеках друзей семьи. Фразы Софи звучат как бравада. Фенвик и верит им, и не верит одновременно, метаясь из стороны в сторону, то скептически усмехаясь, то сверля Фосетт серьезным взглядом.

Ему странно, что она может не бояться смерти, не бояться конца всего, бесконечной темноты и пугающей неизвестности. Маркус знает, как закончил его отец, не раз представлял свою смерть. Да, он уже был на ее пороге, почти заглядывал ей в глаза, тяжело дыша в лицо. Тогда ему хотелось выбраться, он отчаянно цеплялся за жизнь, царапая каменный пол пустых коридоров школы; он хрипел, надеясь, что хоть кто-нибудь его услышит и найдет, хоть кто-то спасет. Маркус не готов умирать. Он не готов заявлять, что готов умирать.

- Методы у вас, ребята, конечно, просто отвал башки, - хмыкает Фенвик, смотря в пустой бокал. Не отравили - и ладно. Жаль, проверять пока умеет только на не сильно замороченные яды. Неизвестный тип разглядывает его так внимательно, что Маркусу очень хочется выкинуть что-нибудь странное, но он держится. Пристальный взгляд раздражает, но он только пялится в ответ. - Шестьдесят минут правды звучит как паршивое название какого-нибудь бульварного чтива, - говорит Маркус в пустоту, ни к кому особенно не обращаясь. Мысли вслух, потому что вся эта обстановка слишком давит.

Рассказ Софи об их приключениях звучит странно. Странно слушать это все со стороны, понимая, как все это выглядит - нет, не нелепо и не глупо, но как-то будто совсем бессистемно, хаотично. Да, именно хаотично, и Маркус смеется. Они как два слепых котенка идут наугад, собирая лбами все препятствия. У них, наверное, даже неплохо получается для тех, кто ничего не знает.

- В какой к дракклу игре? - Наконец, просыпается Фенвик, смотрит этому борзому типу в глаза. - Правила кто-нибудь уже расскажет? А то как-то некрасиво получается, я вроде играю, но не знаю, во что и с кем. Приз там какой в конце? Не сдохнуть? Дайте организатора, я хочу подать протест.

Маркус злится, крепко сжимает челюсти до мерзкого скрипа, хмурится. Терпения в нем почти не осталось. Фенвик нервный и вспыльчивый, последние дни он пытается сдерживать свой гнев, старается не взорваться на глазах и без того напряженной и пережившей многое Фосетт. На стенах его комнаты стало на пять вмятин больше, тумбочка превратилась в щепки, но это мало помогло. Эти слова про игру наполняют чашу его терпения примерно на половину.

И эта ситуация явно бесит не его одного - Софи запускает графин в стену, Фенвик снова смеется, смотря, как он разлетается осколками по комнате, как за спиной одного мрачного типа появляется другой мрачный тип, немного побольше. Есть ощущение, что двоится в глазах.

- Весело у вас тут, - выдает Маркус, не понимая, что делать дальше. - А у тебя что, есть такой список?

Три четверти. Желваки играют на скулах, Фенвик напряжен, он цепляется за стойку, словно за спасительную соломинку, которая пока держит его на плаву, не давая упасть в пожирающий и сжигающий ад. Больная тема. Опять. Снова. С каждым разом дается все тяжелее и тяжелее.

Наполнена.

- Какого драккла, Софи? - Взрыв, но Маркус не кричит - наоборот, говорит тихо, еще немного - начнет шипеть. - Куда ты меня привела? К детям.. этих? - Очень хочется разнести здесь все, перевернуть столы и стулья, расколотить все бутылки, но ему задали вопрос, а не ответить нельзя. - Вам какая нахрен разница? - Выдох. - Знаю, что он мертвый, его части лежат в гробу под землей. Если хочется, дам точный адрес, сходите положите цветочков на могилку. Он маргаритки любил. Вискаря Блишена еще принесите. Он был аврором. Его убили эти уб.. пожиратели не самым стандартным способом. В гробу лежала только кисть его руки и... плечо. Правое, если это так важно. Да ну вас нахрен, - Маркус взмахивает рукой, отправляя все, что стояло на стойке, на пол, - и игры ваши сраные. Если ничего не знаете, так и скажите, к чему вся эта таинственность, веритасерумы, рожи ваши мрачные, дебильные загадки? Сфинксы, вашу мать, местные английские. В зад-ни-цу! Тайные общества? Ewige Blumenkraft, смеркут вас дери.

У Маркуса всегда были проблемы с самоконтролем. Маркус загорается быстро, разбрасывает вокруг себя искры, с шипением тлеет фитиль, все ближе и ближе подбираясь к пороху, запрятанному в поеденной временем темной и покоцанной бочке, отсчитывая секунды до очередного взрыва. Маркусу жизнь не один раз показывала, что это - неправильный выбор, что так себя вести не надо, что лучше держать себя в руках, но Фенвик - ученик отвратительный.

Фенвик взрывается громко и резко, со спецэффектами. Он не видит ничего вокруг, не замечает знаков, что посылает ему Фосетт. Не обращает внимания на выражение лица этого высокомерного типа. Маркус не слышит, что там говорит второй, просто смотрит на него, нахмурившись, отмахивается, словно от надоедливой мухи. Ему плевать. Злость темо-багровой пеленой падает на глаза, перекрывая обзор, отключая все окружающие звуки. Фенвик слышит только самого себя, только биение своего сердца, грохочущее почти оглушительно.

В голове один мрачный образ накладывается на другой, образовывая странную изломанную и изогнутую химеру, все страхи будто одновременно становятся материальными, собираясь в один черный и кровоточащий ком с когтистыми лапами и прорезающейся зубастой пастью. Фенвика определенно накрывает, он закрывает глаза, и в этот момент возвращается окружающий мир.

Мир не делится на черное и белое - тут Маркус согласен с этим парнем. Для Маркуса мир делится на серое и черное, на плохое и отвратительное, на "хуже быть уже и не может" и "о, Мерлин, оказывается, что может". Маркус не видит правых, для него ошибаются все, и он сам, конечно, тоже. С каждым днем он все больше и больше проваливается в эту отвратительную яму, увязая ногами в грязи так плотно, что кажется, выхода не будет. Фенвик думал, что это "приключение", эта история поможет, но в итоге она только глубже затягивает его.

- Мне и моей шкуры достаточно, спасибо, - фыркает Маркус. Звучит вообще как намек присоединиться к ПСам, но рейвенкловец забивает, думает, что это просто неверно выбранные слова. Маркус ненавидит пожирателей, но и к магглам никаких теплых чувств не испытывает, как и к аврорам и всем этим борцам за якобы справедливость и мир. - Угнетаемые рано или поздно станут угнетателями.

Фенвик уже не знает, чего хочет, но заканчивать пока не намерен - он не привык бросать дело на половине пути, тем более такое дело. Отступать уже поздно. И если у Фосетт есть деньги и шансы сбежать, то у него их нет, ни единого. Маркус качает головой, говорить что-то боится - одного взрыва на сегодня достаточно.

- Что там? Или кто? - Тихо спрашивает Маркус у Софи, вставая рядом. - В Штаты? Так, может, свалишь? Ну, от греха подальше, знаешь. - Только вот всегда есть вероятность, что Фосетт и там вляпается во что-нибудь довольно опасное. У нее какой-то особенный дар, наверное, от Поттера подхватила где-то, драккл разберет.

Они выходят из клуба, Маркус ежится от налетающих порывов ветра, смотрит на Фосетт, ожидая ее указаний. В этой истории он просто чувак, который шатается следом и делает все, что ему говорят. Иногда не делает, но такие повороты всегда заканчиваются так себе.

- В этот раз обойдемся без метро? - Фенвик пинает какую-то банку, валяющуюся прямо у него на пути, та с грохотом ударяется о ближайшую стену. - Ты же уедешь после этого? - Спрашивает не то с надеждой, не то со страхом. И больше хочется верить в первый вариант.