Апчхи!

Этот звук преследовал её повсюду. Сьюзен казалось, что она чихает даже во сне. А ещё кашляет. И плакать хотелось постоянно, хотя вряд ли это было связано с простудой. Мадам Помфри говорила, что болячка оказалась такой забористой, что за одну ночь не вылечишь — организму так или иначе нужен отдых. Но как тут было отдыхать, когда остальные танцуют!

Танцуют!

Не то чтобы Сьюзен обожала танцевать, ей просто очень хотелось узнать, понравится ей это занятие или нет. Одно дело тренировки, другое — кружить в красивом бальном платье. До объявления танцев на Сочельник Боунс вообще на подобные мероприятия не ходила, а всякие пляски с кузенами на семейных посиделках не считаются. Святочный бал в Хогвартсе вообще был чем-то из ряда вон выходящим, если бы не Турнир, шумихи такой вокруг рождества никто не устраивал.

А-а-а-а... аа-апчхи!

Сьюзен очень расстроилась, осознав, что на бал пойти в таком состоянии она не сможет, даже если бы и хотела. От лекарственных зелий ей становилось лучше всего на пару часов, но болезненного вида это не отменяло: и без того конопатый нос был особенно красный, глаза слезились, румянец на щеках был совсем нездоровым. Голова, к тому же, кружилась без всяких там пируэтов...

В общем, не судьба была Сьюзен надеть то красивое платье небесного цвета, которое ей неделю назад мама совой прислала. Оно было такое красивое, ТАКОЕ... НО! Спорить с мадам Помфри не было сил, оставалось только извиниться перед по-товарищески пригласившим её сокурсником, и тихонечко завидовать всем подряд, даже бедной рейвенкловке, которая подскользнулась накануне праздника и отказалась пить костерост. Пока ногу девочки гипсовали, Сьюзен успела с ней заобщаться и обнаружить, что рейвенкловка оказалась партнёршей по танцам Эдварда. Неожиданная, странная на вкус восприятия, но совершенно неудивительная по факту информация — девочка была замечательной, умной и крайне изысканной. Сью на месте Олливандера тоже бы её на танцы позвала.

И как она вообще упустила из виду то, кому Эд решил составить компанию на танцах. Не то чтобы Сьюзен рассчитывала на собственную кандидатуру, наоборот, она очень удивилась, что её вообще хоть кто-нибудь пригласил, что говорить о её друге по волшебной палочке. И всё же.

— Потанцевать, пожалуй, не удастся, — не отчаивалась рейвенкловка, улыбаясь мисс Боунс в больничном крыле, — но праздничные угощения от меня точно не убегут. Главное не отчаиваться. И ты тоже, — подбадривала она в сердцах чихнувшую хаффлпаффку, — не расстраивайся. И заглядывай, если будешь чувствовать себя лучше. Нам с мистером Олливандером не помешает компания в углу отщепенцев.

Ап-м-ми-м-дракл-его-дер-ч-хи!

Возможно, именно из-за этих слов девочки (сказанных наверняка из вежливости), из головы Сьюзен весь вечер не вылетала мысль о том, чтобы тихонечко улизнуть из Больничного крыла и хотя бы одним глазком посмотреть, как остальные разоделись и танцуют, послушать немного музыку... пока голова не разболится от громких звуков. Её ведь никто не заметит в тёмной мантии поверх тёплой больничной пижамы. Не заметит ведь, правда?

— Ой.

Это всё, что смогла сказать Сьюзен, когда поняла, что её укрытие у дверей было рассекречено. Жутко не хотелось, чтобы кто-то (и особенно чертовски красивый в своей парадной мантии Олливандер) видел её такой вот взлохмаченной и совсем уж неловкой на фоне остальных девчонок в нарядных платьях.

— Мне не стоило приходить, — пищит Сьюзен, прикрывая лицо волосами, которые тут же хочется заплести в тугую косу, да только вот поздно уже. Ей эта остановка даётся с огромным усилием воли, потому что буквально всё в ней вопит «беги и не оглядывайся, он сам не знает, о чём просит». И всё же Эд просит.

— Приве-ет, — съезжая в вопросительную интонацию, она тихонечко хмыкает, и совершенно неловко выглядывает одним синим глазом из-под копны огненных волос. Она их жар ощущает почти физически: лицо буквально пылает, и Мерлин его разберёт от чего именно, температуры или всё-таки смущения. — Тебе идёт. — Шмыгнув носом, Сью делает комплимент его костюму, и моментально тушуется. — Даже больше, чем школьная форма. То есть, форма тоже хороша... — Стало только хуже, понимает девочка, и продолжает на том же дыхании, надеясь вырулить во что-то вменяемое. — Сегодня просто все очень-очень красивые... и танцы. Ой, жаль что так вышло с твоей партнёршей. Хотя я уверенна, что она даже с гипсом в вопросах изящности даст фору всей параллели.

И да, она это совершенно искренне.

Отредактировано Susan Bones (05.01.22 22:22)

— Мы с Тони должны были пойти вместе, — отвечает Сью, не вслушиваясь особо в смысл следующих слов Эдварда. Девочка спешит оправдать своего товарища из Рэйвенкло (какая ирония), чтобы Олливандер не решил, что Голдштейн бросил Боунс как только та заболела. Конечно, не все мальчики такие джентльмены как Эдвард, которому мисс Турпин очевидно сильно нравилась, раз он не оставил её одну с гипсом, но Энтони тоже не так плох, как могло показаться. — Но когда я поняла, что застряла в Больничном надолго, то вынудила его позвать другую девчонку, которой он нравился. — Сьюзен очень гордится своим поступком, поэтому в частности подобралась к Большому залу, чтобы проверить, танцует ли Голдштейн со своей воздыхательницей, или всё-таки сдрейфил.

Если так подумать, то они с Боунс оба хороши — пошли путём наименьшего сопротивления, лишь бы не рисковать с теми, чей отказ действительно может задеть.

— Скажешь тоже, кто захочет танцевать со мной в этом, — отмахивается девчонка, указывая на свой вид серой мышки. — Не то что под надзором у Помфри, но даже зде... — Сьюзен осекается, в замешательстве посмотрев на как-то странно ей улыбающегося Эдварда, — ...сь.

Нет, этого не может быть. Он же не имеет в виду то, о чём она подумала?

Нервно чихнув (на удивление тихонечко и почти даже мило, не то что обычно), Боунс боится даже надеяться, потому что ещё неделю назад думала, что в одном из танцев на балу компанию ей мог бы составить Эдвард. Не обязательно же весь вечер танцевать с одним и тем же партнёром.

— Ты ведь не....????

Отредактировано Susan Bones (11.01.22 22:58)

Он поражает её. Сью глядит на протянутую ей руку, и чувствует себя героиней одной из тех маггловских сказок, которые тайком читала ещё на первом курсе. От того, как Эдвард смотрит на неё, улыбается, вздымая брови, у Сьюзен подкашиваются ноги. Дело совсем не в её плачевном состоянии здоровья, просто Олливандер предстаёт перед ней в качественно новом свете, пускай даже Боунс ещё не поняла до конца в чём именно дело.

— С превеликим удовольствием, — соглашается Сьюзен, также отдавая дань традиции реверансом в ответ на поклон внезапного кавалера. Принимая раскрытую ладонь юноши, Сью чуть вздрагивает от прикосновения к пальцам Эдварда, и окончательно млеет, приняв стойку для парного танца, как учила их профессор Спраут. — Изо всех сил постараюсь не оттоптать тебе ноги.

Они ещё никогда не были так близко друг к другу, это приводит в восторг и пугает одновременно. Сьюзен хочется сильнее сжать ладонь Олливандера, а в следующее мгновение — отпрянуть и сбежать обратно в Больничное крыло, чтобы хорошенечко так, от души провизжаться в подушку. Если она не найдёт выход всем этим эмоциям, Сьюзен совершенно точно сойдёт с ума! Но Эдвард такой красивый, и смелый, и ведёт в танце уверенно и легко... было бы преступлением убежать от него прямо сейчас.

— Эдвард, вы без сомнения спасли моё Рождество, — подражая светским леди, весело улыбается мисс Боунс, боясь долго удерживать зрительный контакт с юношей.

Она обязательно запомнит каждое мгновение этого танца, чтобы потом, когда будет грустно или тоскливо, прокручивать это хорошее воспоминание в голове снова и снова. И робеть ещё гуще, оставаясь с Эдом один на один.

Эдвард больше, чем просто угодил. Он подарил Сьюзен воспоминание, которое ещё очень долго будет греть её, вгоняя в мечтательный румянец. Когда первая волна девчачьего восторга схлынет, останется тревога, вызванная неуверенностью  Сьюзен в себе и Олливандере в частности. Читать этого мальчика Боунс так и не научилась, точнее она терпела фиаско каждый раз, когда пыталась сделать это вынужденно, а не в моменте, как вот сейчас. Потому что в это самое мгновение ей кажется, что они поняли бы друг друга без всяких слов.

Конечно же Эд умеет вести себя на светских раутах, он выходец одной из богатейших и уважаемых семей волшебного общества. И разумеется, он чувствует себя там неуютно, потому что ещё слишком юн. А ещё потому что характером больше напоминает своего деда — поглощённого своим делом мастера волшебных палочек.

— А я никогда не была на таких, эм, мероприятиях, — пожимает плечами Сьюзен, не пытаясь набить себе цену. Её семья так же имеет на своём счету нескольких выдающихся волшебников и не отсиживается на задних рядах, но родители Сью всё равно люди более приземлённые, чем та же тётя Амелия.

Сьюзен неловко опускает взгляд в пол, когда гриффиндорец вспоминает Элизабет. Против мисс Турпин Сьюзен не имеет вообще ничегошеньки, ей наоборот рейвенкловка очень понравилась, но всё равно упоминания о ней из уст Эда задевают в Боунс какой-то странный нерв, отдающий колким раздражением. Однако это неприятное чувство не успевает в ней разрастись, потому что в следующий момент Олливандер предлагает ей поужинать где-нибудь подальше отсюда. Тайком. Вместе.

Эдвард Олливандер предлагает мне стащить из Большого Зала еду, и сбежать куда-нибудь, чтобы поужинать. Мерлин, ущипнете меня.

Сью смотрит на него удивлённо, опасаясь моргнуть, спугнув, по всей видимости, её температурное видение. Но оно не смаргивается, даже если очень-очень сильно зажмурить глаза. Значит всё действительно происходит наяву. И не то чтобы Сьюзен очень голодна (хотя, она не ела нормально вторые сутки, спасибо простуде), но уйти всё равно хочется. Хотя бы потому, что громкая, оживлённая музыка начинает давить на виски.

—  Эм, было бы неплохо, — соглашается Сью, и подойдя к дверям в Большой зал, ещё раз туда заглядывает, чтобы выцепить взглядом танцующего Тони, а также смеющуюся Лиззи в окружении подружек. Всем вроде бы хорошо, никто не будет искать ни Эдварда, ни тем более Сьюзен. — Домовики хвастали, что приготовят на праздник моих любимых пирожных с заварным кремом, — мечтательно говорит Боунс, вспоминая свой поход на кухню на прошлой неделе. — О, может, спустимся на кухню, и там поедим?

Отредактировано Susan Bones (01.02.22 14:35)

Сьюзен знает, честно знает, как должна вести себя настоящая леди, но тихо хихикать в ладошку, играть глазками и строить из себя паиньку у неё не получается. Точно не рядом с Эдвардом, из-за прикосновений которого всё внутри трепещет от какого-то странного, немного даже некомфортного, нетерпения. Рядом с ним Сьюзен смеётся звонко и заливисто, чуть ли не до болезненного кашля, и решительно цепляется за протянутый джентльменом локоток.

Она совсем не против сыграть роль поводыря, по щелчку пальцев ведясь на искренность юноши, назвавшего Сьюзен своей дамой. Конечно, это всё просто к слову пришлось, но как же приятно!

— Нет, ну подвалы с лесом перепутать, это ты себя переоцениваешь! — смеется Боунс, задавая направление. Очень хочется взять Эдварда за руку нормально, ладонь в ладонь, и побежать навстречу приключениям, но танцы отобрали у девочки слишком много сил. Вон, на первом же лестничном пролёте ей становится даже как-то зябко, из-за чего свободной рукой Сью запахивает свою мантию.

— Если честно, я немного удивлена, что ты вообще бывал на кухне. О ней мало кто знает. — Признаётся девочка, спускаясь по ступенькам. — Некоторые даже не задумываются над тем, откуда берётся еда в Хогвартсе. — Объясняет она, и тут же неловко осекается, боясь поднять взгляд на Эдварда, который всегда был куда внимательнее остальных мальчишек на параллели (пускай даже это по сей день его не всегда спасает).

— А ведь эльфы трудятся, выготавливая все эти вкусности. Всегда стараются удивить чем-то новым, не забывая о классике. Хотя... заварной крем ещё год назад у них был довольно посредственный. — Сью закусывает нижнюю губу, будто сомневаясь, рассказывать ли Эдварду дальше. Глядит на собеседника, и, не увидев на его лице скуки, выдаёт себя с потрохами:

— Я впервые пробралась на кухню, чтобы передать им рецепт заварных пирожных моей бабушки, чтобы не было так, как на прошлую Пасху... — Как именно было Сью не уточняет, но выражение её лица красочно показывает всё негодование ценителя настоящих эклеров с заварным кремом. Пирожные в Хогвартсе всегда были очень вкусные, но тут Боунс прямо чего-то не хватало.

— Во-о-от, — тянет она, внезапно заметив, что как-то слишком много говорит, а ведь они почти уже дошли. — Кстати, Грейнджер звала тебя в свою Ассоциацию по... э-э, восстановлению независимости эльфов? Такая прелесть. Хотя как по мне, она немного перебарщивает.

Дойдя до натюрморта с весёлыми фруктами, Сьюзен аккуратно щекочет бок грушки-хохотушки, и позволяет Эдварду самому открыть дверь, взявшись за появившуюся ручку.

Отредактировано Susan Bones (12.02.22 21:32)

— Похвально с её стороны бороться за свободу, но помогать тем, кто этой помощи не просит... странно немного, ага. — Соглашается Сьюзен, проходя вперёд.

Боунс всегда считала себя более или менее продвинутой девочкой, которая не живёт одними лишь традициями волшебников, стремясь киснуть на месте и никак не развиваться. Она всегда старалась понять те точки зрения, которые могла даже не разделять, а вот мисс Грейнджер в вопросе контрактов домовых эльфов гибкости не хватало. Возможно поэтому её Ассоциация такая не популярная.

— Помешаем? — переспрашивает Боунс, осматриваясь по сторонам: им вообще повезёт, если за работой их кто-то заметит. — Ты же не собрался устраивать здесь дебош? — вопросом на вопрос отвечает Сьюзен, и одаривает Эдварда "я всё про вас гриффиндорцев знаю" улыбкой.

— Немного, — кивает девочка на вопрос эльф-шефа. — Мы пришли попробовать обещанных пирожных с заварным кремом! Но и от  горячего не откажемся, — поспешно прибавляет Сью, чтобы не обидеть чувства домовых, которые так любят подкармливать гостей.

— Мне кажется, или пахнет индейкой и сладким картофелем? — обращается она в толпу, и один из мимо пробегавших эльфов подтверждает её теорию торопливым «совершенно верно, мисс».

— Пойдём, — зовёт проводник Сьюз, и берёт Эдварда за руку, утягивая по направлению к наименее загруженному столу, куда можно присесть. На кухне очень тепло, если не жарко, поэтому девочка тут же скидывает с плеч мантию, позабыв о том, что на ней белая больничная пижама.

— А у тебя, — спрашивает она, на мгновение замявшись, — у тебя есть любимые сладости?

А то что она заладила со своими этими пирожными!

Отредактировано Susan Bones (18.02.22 20:31)

Слабость. Если Эдвард говорит о той слабости, из-за которой начинают дрожать руки, коленки подкашиваются, а живот терроризируют бабочки, то Сьюзен следует сказать ему об этом уже прямо сейчас. Но она молчит, удивлённо глядя на сжимающую её руку ладонь. Это так неожиданно и странно (приятно странно), что страшно даже пошевелиться, чтоб не спугнуть мгновение близости. Поэтому она и не делает этого, улыбаясь уголками губ и страшно краснея.

Хочется, чтобы это был не последний раз, когда мы так гуляем.

Слова мальчишки эхом раздаются в голове Сьюзен, впечатываются в её память, вызывая настоящий калейдоскоп эмоций, с которыми очень сложно справиться. Она не знает что на это ответить, поэтому просто смотрит на Эдварда, и воспринимает налетевших эльфов с угощениями, как спасателей, слегка нервно посмеиваясь, пока на столе рядом с ними возникают тарелки с вкусностями.

Если честно, то ей тоже очень не хочется, чтобы этот вечер оказался их последним, чтобы это ни значило. Но как выразить свою взаимность, чтобы это не выглядело как-то по-дурацки, Боунс не имеет ни малейшего понятия, а поэтому поддаётся суматохе, и переводит стрелки.

Рассказывает Эдварду обо всём, что видит вокруг них; об эльфах, которых знает; рождественских традициях своей семьи; о том, как странно оставаться в этот праздник в Хогвартсе, но несмотря на болезнь, это совершенно того стоило.

Раньше, когда Боунсов было больше (Сьюзен была слишком маленькой, что бы помнить это лично), они собирались все за одним столом. Теперь ни бабушки с дедушкой, ни дяди Эдгара с его большой семьёй нет в живых, так что на Сочельник они вместе с тётей Амелией едут в гости к бабушке со стороны матери Сью. Там они накрывают небольшой столик в гостиной, и едят сидя на полу или в креслах, прямо напротив камина и рождественской ёлки.

— Вот, кстати, попробуй. — Вспоминает о самом важном девчонка, и сама не зная почему, не просто кивает Эдварду на тарелку с эклерами, а буквально подносит одно из пирожных к его лицу. Немногим позже она осознает всю неловкость собственного поступка, но сейчас, в моменте, ей важнее угостить Олливандера своим самой любимой вкусняшкой.

Отредактировано Susan Bones (21.03.22 17:54)

— Но пастила, конечно, более изысканная, — шутит Сьюзен, и решает взять с собой не только эклеры, но и несколько полосок подсушенного ягодного пюре.

Сьюзен старается Эдвардом не любоваться слишком уж очевидно; не думать о том, насколько приятная у него улыбка и заразительный смех, но получается у девчонки из рук вон плохо.

Всё происходящее, наверное, ей просто снится. И если так, то это довольно жестокий сон: им редко удаётся болтать просто так, тем более без посторонних глаз и ушей. А ведь Эдвард в личной беседе всё-таки отличается от того мальчишки, с которым хаффпаффке иногда приходится перекидываться фразами на переменах.

И дело даже не в манерах — Олливандер ведёт себя превосходно в любой ситуации — разница скорее в фокусе. Сейчас, сидя рядом с Эдди за одним столом, Сьюзен чувствует насколько он внимательно слушает её, разглядывает. Мисс Боунс не привыкла к такому рода вниманию, ей странно чувствовать себя жучком, чьи крылышки через увеличительное стекло изучает один симпатичный юный натуралист. Но нельзя сказать, что ей неприятно. Просто странно — интерес Эдварда девчонку радует и одновременно смущает.

Поэтому, устав немного от активной жестикуляции и громких рассказов, Сьюзен начинает задавать гриффиндорцу вопросы. О Рождестве, о его увлечениях за рамками учебной программы (как поживают резные фигурки?), о Мэлори, и прочих вещах, которые о нём знает. На поверку оказывается, что вытаскивать из Эдварда есть что, и Сьюзен действительно удаётся его разговорить, но со временем она начинает залипать на звуке его голоса и терять нить повествования.

— Кажется, мне всё-таки пора возвращаться, — честно признаётся Сью, глядя на Эдварда осоловелыми глазами.