Вокруг Меган царит хаос из платьев, украшений и целой горы косметики, часть которой, как выяснилось сегодня, она некогда заказала в полном бреду. Затем следует явный перебор со средством для блеска волос, поскольку имея в арсенале то количество зачарованного геля, что слизеринка выливает себе на голову, можно запросто организовать целый модный показ. Выругавшись под нос, Ровсток повторно отправляется в душ, чтобы смыть всю эту липкую пакость, а затем еще раз, потому что очевидно перебарщивает с макияжем. С таким боевым раскрасом ее не просто приняли бы за шлынду, но и вовсе в Хогсмид не пустили бы – старуха Амбридж все еще в школе, а значит и ее кретинические декреты по сей день имеют власть.

На вопрос, зачем она так расфуфыривается, раз якобы идет просто поесть и погулять за чужой счет, Мэгги не отвечает. Притворяется глухой, немой – что угодно, лишь бы от нее перестали требовать досконального отчета. Ее и без чужих нравоучений разрывает от противоречий, так почему она обязана оправдываться за скрытое под мантией короткое платье или слишком яркую помаду?
Никто наверняка даже не думает спросить, а есть ли у нее что-нибудь еще, помимо этой драккловой мишуры?

Когда Ровсток выходит на залитый солнцем двор, где уже столпилась большая часть студентов Хогвартса, то первая ее мысль, трусливая и малодушная - развернуться и сбежать обратно в прохладную тень замка, заползти в подземелья и жалеть себя вплоть до понедельника, когда хочешь – не хочешь придется снова посещать уроки. С другой стороны, всегда есть вариант притвориться больной…

- Эй, ты! Чего застыла, как статуя? Личного приглашения ждешь? – раздается скрипучий голос Филча возле самого уха. От этой неприятной близости Мэгги морщится и резко отодвигается, плотнее запахиваясь в мантию и вжимая голову в плечи, чтобы старик не обратил внимания на губы, красным пятном выделяющиеся на фоне бледного от волнения лица.

- Вам какая разница, может и жду! – огрызается она даже резче обычного и мечтает провалиться сквозь землю, когда совсем рядом обозначается знакомая темноволосая макушка. – Да вы сто раз видели мое разрешение! – раздраженно отмахивается от завхоза, отчего браслеты на запястьях принимаются звенеть, будто колокольчики на входной двери в лавке со сладостями.

Меган обреченно выдыхает и неспешно движется в направлении гриффиндорца, чувствуя, как по-весеннему зеленая трава мягко касается драконьей кожи ее туфель. Зачем она вообще согласилась на это? И зачем сам Слоупер вызвался ее «отблагодарить»? О чем они будут разговаривать, если им никогда в жизни не найти общих тем? О квиддиче? Ну да, Ровсток обычно притворяется совершенно далекой от спорта дурехой, хоть это совсем не так, но ведь о квиддиче он может поговорить и со своим дружком Керком - даже здесь она очевидно проигрывает по всем фронтам.

- Привет, - Меган окидывает высокий силуэт гриффиндорца беглым взглядом, параллельно стараясь унять дрожь в ладонях, нервно сминающих рукава. – Слушай, Слоупер… Джек, - поправляет саму себя и крайне неуместно краснеет. – Давай сразу обусловимся. Это не свидание.

- Это кто? – холодно спрашивает Мэгги, глядя, впрочем, не на Слоупера, а на двух мелких гриффиндорских пигалиц, с раздражающим хихиканьем прошествовавших мимо. – Бывшие Кёрка? Хотя, вряд ли, какие-то они совершенно уродливые, - она произносит это достаточно громко, чтобы девочки перестали оборачиваться и впредь оставляли свое жалкое мнение при себе. Интересно, их так развеселил только факт ее принадлежности к Слизерину или что-то еще?

- Конечно? – Ровсток округляет и без того большие, разномастные глаза, всем своим видом демонстрируя не то изумление, не то оскорбление, но Джек все равно звучит так, словно это именно она его задела. – Ты же не имеешь в виду, что свидание со мной – это нечто из ряда вон? – она еще с мгновение держит театральную паузу, прежде чем сжалиться и звонко рассмеяться, бросая на львиного загонщика короткие взгляды. - Расслабься, я пошутила.

По правде говоря, Мэгги не слишком жалует общественные места, где все на тебя пялятся, словно в зоопарке – на неведанную фантастическую тварь, но раз уж согласилась пойти в Хогсмид, то наименьшим из зол определенно выступит…
- Паддифут, - не раздумывая, выбирает Мэгги, проходя чуть вперед и незаметно поправляя растрепавшиеся на ветру волосы. – Никогда не была там с парнем. Не в том смысле, что ты- мой парень, - поспешно добавляет она, мысленно отвешивая себе увесистую оплеуху за столь поразительную глупость. – А просто парень.
«Дракклееееец»

Когда толпа из студентов и учителей рассредоточивается более хаотично, и Меган с Джеком продолжают свой путь до магической деревни уже вдвоем, слизеринка начинает чувствовать себя менее скованно – по крайней мере, перестает тормошить ни в чем не повинные одежду и волосы.

- У меня не было никаких планов, - несколько резко отвечает она в своей привычной манере. – А теперь есть. По-моему, вполне уместное развитие событий. Но не буду скрывать, я была удивлена. Ты зовешь на с… в кафе всех девушек, которые приходят тебе на помощь?

О кафе мадам Паддифут можно говорить бесконечно, и сегодня здесь особенно людно: ажиотаж вызван как наплывом студентов, так и гуляющими по небу тучами, настораживающими наиболее впечатлительные слои местного населения.

- Приношу свои извинения, но все столики забронированы до конца дня, - у входа их встречает приветливая женщина в розовом передничке с оправдывающимся выражением лица. – Все как с ума посходили.
- Мы забронировали вон тот, - без запинки парирует ее самобичевания Меган, пальцем указывая на места в дальнем углу, над гладкой поверхностью которых неспешно порхают ультрамариновые бабочки, вырезанные из плотного бумажного материала с блестками.
- Мисс Сара Мартин и мистер Курт Льюиз? – переспрашивает мадам Паддифут, сверяясь со своим длинным списком в блокноте, обшитом драконьей кожей, и переводя взгляд с Ровсток на Слоупера и обратно.
- Да, это мы, - Мэгги крепко сжимает ладонь Джека, чтобы тот помалкивал, если не хочет остаток дня провести в тщетных поисках подходящего всем ее запросам заведения.

Женщина захлопывает записную книжку, протягивает одно из пухлых меню гриффиндорцу и, отходя в сторону от прохода, желает им хорошо провести время. Ровсток за ее спиной едва сдерживает ухмылку и грациозно опускается на свободный стул, оправляя короткую юбку. Не станет же Амбридж шпионить за студентами и за пределами школы - вроде бы, Генеральным инспектором Хогсмида старая жаба еще не заделалась.

- Все нормально, они не придут, - сразу уточняет девчонка, чтобы Слоупер, чего доброго, не принялся терзаться совестью, а то с этих приемников Годрика станется. – Мне нравится с зефиром, - кивает она на симпатичную книжицу с перечнем блюд и напитков, которая все еще находится в руках однокурсника. – Она подает его с маленькими шоколадными конфетами в форме цветочков или сердечек. Правда мило?

- Ты всегда сглаживаешь острые углы? – прямо спрашивает Мэгги, стоит Джеку попытаться оправдать двух хихикающих пигалиц, которые уже растворились в общей студенческой массе, будто и не бывало. Выходит достаточно резко, и она быстро поправляется, стараясь сдерживать в узде дурную привычку во всем видеть негативную сторону. – Они смеялись, потому что я со Слизерина, ты ведь это прекрасно понимаешь. Ладно, пойдем, - Ровсток интуитивно хватает гриффиндорца за руку, но почти сразу же одергивает свою – нелепая случайность, привычка - не более того, и отрицательно мотает головой, когда тот предлагает ей мятный леденец. Ее охватывает такой мандраж, что вот-вот вывернет наизнанку, а конфета только усилит подступающую к горлу тошноту и тогда их сугубо деловая встреча точно накроется медным котлом.

- Не был? Правда? – переспрашивает она, с трудом скрывая удивление и ловля себя на мысли, что авансом испытывает еще одно непрошенное, внезапное, как снег на голову, чувство. Облегчение. – Мы несколько раз обедали там с Селиной. Конечно, в основном к Паддифут наведываются парочки, но никто не запрещает ходить и ну… просто в компании. Любой. Надеюсь, это не проблема?

Когда Слоупер вспоминает собственные подвиги на последнем уроке Травологии, Меган не сдерживает жеманного смешка, заправляя поднятую ветром и выбившуюся из прически прядь за ухо. Если отбросить множество проблем, вызванных нездоровыми отношениями Джека с клещевиной, случай запомнился им обоим как выдающийся и легендарный в том плане, что именно благодаря ему они теперь идут в романтическое кафе пить горячие напитки.
- Жаль, нельзя было поставить его в вазу, подруги бы меня растерзали за такое соседство.
Честно говоря, они и без того восприняли согласие идти на не-свидание с гриффиндорским загонщиком без пылкого энтузиазма.

* * *
Пока Мэг и Джеки обсуждают все прелести заведения мадам Паддифут, к ним уже подходит дружелюбная официантка, обращающаяся преимущественно к юноше, что весьма логично для патриархального общества, к которому лично у Мэгги нет никаких претензий. Подпирая щеку ладонью, она не отрывает от гриффиндорца заинтересованного взгляда – Ровсток совсем его не знает, и то, как он поведет себя в стрессовой ситуации, скажет о нем достаточно много, чтобы сделать определенные выводы. Пока Слоупер кажется удивительно милым, не испорченным аристократическими распрями, интригами, ментальными травмами, результатом которых, как правило, становится полное неприятие остального социума. Так обстоят дела у них на Слизерине: ты беспрерывно ловишь на себе напряженные взгляды, отзеркаливаешь ядовитые слова, додумывая, не обращены ли они к тебе, и эта тягучая череда проб и ошибок, на вкус, на собственной шкуре, здорово изматывает. Ты не можешь вот так вот просто сидеть напротив симпатичного мальчика и не ощущать себя прокаженной.

Мэгги собирается намекнуть Джеку, что пора бы вернуть миловидной волшебнице меню, та сразу предупредила про ограниченное количество и добавила, что при таком аншлаге востребованности не избежать, но Слоупер и сам быстро спохватывается, неудачно выпуская кожаную книжонку из рук и, тем не менее, успешно подхватывая ее на подлете. Впечатляет.

Ровсток встречается взглядами с официанткой и равнодушно кивает, скривив рот в подобии улыбки. Извиняться за задержку заказа она уж точно не собирается.

- Я буду вот это пирожное, - девчонка скребет длинным ногтем по глянцевой поверхности бумаги, указывая на воздушно-розовый, как и все в этом помещении, десерт, увенчанный беспощадной горой взбитых сливок. Мэгги до безумия обожает сладкое, хоть и выглядит так, будто питается исключительно воздухом и новорожденными младенцами.

Когда сотрудница кафе уходит, левитировав листочек с названием блюд на кухню, слизеринка принимается помешивать откровенно приторное, а потому и любимое ею какао длинной, тоненькой ложкой с изображением пухлого херувимчика на рукоятке.

- Не думаю, что абсолютно все доживут до конца года, - демонстрирует свое мрачное чувство юмора Меган, делая небольшой глоток из кружки. – Говорят, у многих едет крыша от количества информации, необходимой для сдачи Ж.А.Б.А. Что же касается меня, - она поддевает ложкой маленькую зефирину. – Мир академических наук на профессиональном уровне явно мне чужд, для этого я недостаточно серьезно к ним отношусь.
На самом деле так говорят ее родители. Несмотря на неплохие оценки по большинству изучаемых предметов и нетривиальную склонность к зельеварению, Мэгги так и не получила от них признания в том, что она способна еще на кое-что, помимо выступления в качестве интерьера мебели в ходе их дурацких, скучных приемов.

- Мама хочет, чтобы я удачно вышла замуж, - вываливая на Джека эту правду, она почему-то замирает: по какой-то неведомой причине ей любопытно знать, как гриффиндорец на нее отреагирует. – И ничего не делала. Наверное, потому что сама она работает в Министерстве, хотя с удовольствием отдавала бы приказы домовикам, лениво шевеля пальцем.
И почему она ему это рассказывает? Почему так просто ему об этом говорить?

- А я всегда хотела петь. Ну, знаешь, как Селестина Уорлок. Тебе она нравится? – многим ее любимая певица представляется чрезмерно слащавой, взять того же Грэма, готового оторвать себе уши, лишь бы не слышать ее «сраных завываний», поэтому Меган в самом деле полностью готова получить от Слоупера как положительный, так и отрицательный ответ. – А ты? Будешь и дальше играть в квиддич?

У дверей начинается возня, и Ровсток непроизвольно оборачивается на шум, упираясь грудью в спинку деревянного стула. Курт Льюис и Сара Мартин о чем-то возбужденно спорят с уже знакомым им обслуживающим персоналом, одна из представительниц которого, судя по утвердительному кивку, вознамеривается подойти к ним с Джеком для дальнейших разъяснений.

- Черт! – шепчет Мэгги и перегнувшись через весь стол, едва не задевая неизбежно остывающие кружки с какао, легко прижимается губами к губам однокурсника, оставляя на них липкий след неизменного вишневого блеска. Это даже не поцелуй - всего лишь демонстративная имитация с целью отогнать нежданных визитеров, но жар от такой скоротечной близости неизбежно приливает к щекам, и слизеринка лишь крепче цепляется за круглые деревянные бока, чтобы удержаться. Запах мятных конфет, слабый вкус сладкого какао и кофейные глаза в каких-то сантиметрах от ее. Ровсток решительно подается назад, возвращаясь в исходное положение и опасливо косится на вход в кафе. Возмущенные таким отвратительным сервисом Льюис и Мартин уже покинули заведение - как и рассчитывала Меган, тревожить целующуюся парочку никто из официанток не решился и опоздавшим гостям были вынуждены отказать.

- Я соврала, - констатирует очевидное девчонка, но ее голос все равно дергается и дрожит от волнения. – В любом случае, не нам, а Курту и Саре придется поискать другое местечко для времяпрепровождения.

Отредактировано Megan Rowstock (07.08.22 12:52)

Чего бы она на самом деле хотела?
Оставляя липкий вишневый отпечаток на бледно-розовой салфетке, Ровсток комкает мягкие, бумажные бока и опускает растерянный взгляд в пол, под который она готова прямо сейчас провалиться. Разговор уходит в небезопасное русло, пришвартовывая в нем запертые тысячей тяжелых, сундучных замков травмы и разрастающиеся до размеров голодной касатки комплексы на якорь, болезненно вспарывающий выпирающие ключицы гигантскими крюками.
«Собираешься распустить нюни и устроить сеанс терапии со Слоупером? Красотка!»

Чего бы она на самом деле хотела?
- Я… Я не знаю, - дрогнувший на мгновение, точно вибрато в вокале, ответ обретает силу и внушает слизеринке несвойственную ей уверенность. – Я всегда именно так и предполагала. Что это самый лучший для меня вариант. Она… они были очень убедительны. Ты, наверное, разочарован?

Розовая салфетка так и остается крепко сжатой побелевшими от напряжения пальцами. Мэгги ловит себя на несвоевременной мысли, что Амбридж бы здесь понравилось, и совсем не может разобраться в причинах, объясняющих, почему ей самой по вкусу местная вульгарная обстановка. Может ли статься, что проблема вовсе не в неприлично романтизированной стилистике антуража кафе мадам Паддифут? Не в банальных сердечках-конфетти, настойчиво опадающих в сахарницу, будто завядшие лепестки клевера, не в приветливой улыбке хозяйки заведения, пышногрудой и наверняка запавшей не в одну мужскую душу – иначе как объяснить подобную тягу к созданию предельно комфортных условий для подавляющего множества влюбленных парочек? Так, стоп.

- Какая бессовестная лесть, Слоупер! – смелое заявление о том, что Меган, вероятно, обладает дюжим шансом на блестящее будущее популярной, талантливой артистки, заставляет девчонку расхохотаться и швырнуть в завравшегося гриффиндорца крохотным розовым шариком, в который превратилась до крайности измученная салфетка. – Прима Ровсток! Это даже вслух произносить неловко, - улыбка на ее губах застывает, словно нарисованная, приклеенная, слизеринка пережевывает интонации, покусывая полосатую трубочку, на кончике которой вспенились взбитые сливки. – Я пою в хоре, в основном туда ходят одни девчонки, да и вряд ли ты вообще задумывался о том, откуда в Хогвартсе эта странная толпа фриков, что открывает праздничные пиры в Большом зале… Впрочем, это в самом деле жалкое зрелище. Но вот прошлым летом я пыталась устроиться в парочку баров в Лютном, всего на несколько часов в день, ради самоутверждения и чтобы побороть стеснение. Меня не взяли, потому что я несовершеннолетняя. Как будто исполнительницы у них там не только поют, - Мэгги презрительно фыркает, отодвигает в сторону опустевшую кружку из-под какао и, подперев голову стиснутой в кулак ладонью, пилит Джека испытующим взглядом. – Моя мама работает в Министерстве.

Не в ее планах ставить мальчишку на место или, напротив, переубеждать его в том, что ничего дурного служба на магическую власть Британии из себя не представляет, она, как никто, понимает, что когда тебе из года в год твердят одно и то же, выжигают на подкорке лживую, гнусную псевдоистину, рано или поздно ты взбунтуешься, встрепенешься и обнажишь спрятанные клыки.
Если долго лить кипяток в толстостенный стакан, будь готов обжечь себе пальцы.

- В прошлом году она стала жертвой очень плохих людей, - Ровсток понижает голос до слабого шепота, не желая ровным счетом ничего доказывать, просто констатирует, впечатывает невеселые факты, разделившие ее жизнь на до и после. И, как ни странно, после стало лучше. – И я тоже.

Она не ведает, зачем рассказывает ему о своих злоключениях, тревогах, страхах, поселившихся за грудной клеткой, будто лазурные бабочки. И почему обнажать перед ним нутро, вываливать на стол подгнившие за десять месяцев внутренности так легко.
Мэгги ненавидит бабочек. Ненавидит насекомых.
- В Министерстве не так уж и скучно, Дже-ки.

Она не может объяснить свой безумный порыв, идею, стрельнувшую в висок холостым патроном и в какой-то момент показавшуюся едва ли не гениальной. Меган подмечает почти мимолетно, как на губах Слоупера сверкает ее собственный блеск, слабо окрашенный цветом спелой вишни, как в свете ламп блестят большие темные глаза, и тесное помещение кафе плывет точно по кругу, на заведенной карусели, все яростнее набирающей ход, скрипящей шестеренками. Она уверена: Джек тоже это чувствует, сиюминутно доказывая ее пугающую, неестественную правоту, кто бы мог подумать, встречным поцелуем. Настоящим поцелуем, категорично отличающимся от той дразнящей имитации, задуманной исключительно для того, чтобы спугнуть законных гостей занятого ими столика, слегка покачнувшегося под весом гриффиндорца, когда он подается вперед и нежно сжимает ее ладонь, весь вечер нервно перебирающую долбанные салфетки.

- Не обманываешь? – Мэгги насмешливо выгибает бровь и старается дышать настолько размеренно, насколько позволяет пустившееся в пляс сердце. Ей не нужно оборачиваться, чтобы убедиться в отсутствии в дверях кафе Конора и Сары или как их там звали на самом деле, Джек все это выдумал, чтобы оправдать свой кратковременный порыв и, судя по выражению его лица, ему ни чуточки за него не стыдно. – Слоупер, на обратном пути мы обязательно зайдем в магазин очков, тебе необходимо проверить зрение. Просто крайняя нужда, не требующая отлагательств.

Прилипшие к щекам розовые пятна отказываются сходить, вынуждая Меган слегка наклонить голову, упереть взор расширившихся от изумления и неожиданности зрачков в стол – так, чтобы волосы иссиня-черной волной упали на глаза, оставляя за слизеринкой законное право и впредь считаться озлобленной, хладнокровной стервой. Она тянется к меню, аккуратно сложенному на краешке стола и вот-вот готового с гулким шлепком потревожить бежевый кафель, и принимается тараторить, как будто в последствии за слова придется дорого заплатить:
- Давай закажем еще что-нибудь с собой и выйдем на улицу, здесь так душно, так жарко, ты не находишь? Столько народу…

Вот черт.
Мэгги слишком заинтересована поиском неизменного вишневого блеска в своей маленькой, но совершенно бездонной сумке, она только бросает короткие, отрывистые, как стаккато, взгляды в сторону гриффиндорца, вежливо принимающего стандартные наилучшие пожелания от хозяйки кафе, и благоразумно помалкивает.

Странность происходящего, тесно граничащая с сюрреализмом, зарождает в груди липкое, тревожное чувство… чего? Неправильности? Похоже на то.

Рассеянно провожая расфокусированными, блуждающими глазами мигом опустевший столик, на поверхности которого догорает вульгарная красная свеча в форме сердца, Ровсток прибавляет шаг, чтобы поскорее покинуть заведение, где все слишком претенциозно, слишком сфабриковано, искажено, словно они попали в зеркальный лабиринт и не могут покинуть его стены, как два блуждающих клаустрофоба.

Присутствие других людей, снующих, поглядывающих искоса без какого-либо интереса, успокаивает. Замедляется пустившийся в бешеный пляс пульс, отстукивающий ровный, тревожный ритм, и Меган рвет молчание, рвет тишину неестественно высоким голосом.

- Ты меня кхм… прервал, - безапелляционно заявляет она, откидывая волосы за плечо и поджимая губы, чтобы распределить наскоро оставленные аппликатором мазки блеска. – И я не успела ответить, что сейчас со мной и моей семьей все в порядке, но тех отморозков так и не поймали. Министерство, честно говоря, работает как придется, так что я в самом деле нисколько не отвергаю твоего нежелания строить карьеру в таком никчемном месте.

Все ее слова звучат так нелепо и неуместно, будто не произошло ничего из ряда вон выходящего, пока желание закрыть лицо ладонями и расхохотаться на всю улицу становится попросту непреодолимым.
Вот же долбанный черт.

Солнце мучительно слепит глаза, и смотреть на Слоупера невозможно, невыносимо, Мэгги озирается по сторонам, словно полоумная сова, которую впервые в жизни выпустили из клетки. Вау. Она в Хогсмиде с настоящим, живым парнем, откинуться можно.

«О, Салазар, замолчи».
Никакие угрозы и внутренние ругательства почище тех, что звучат в Лютном переулке и, вероятно, в Азкабане тоже (какое восхитительное упущение, что за свою пока еще недолгую жизнь она не успела там побывать), не способны разрубить Гордеев узел, запутанный множеством мелких стежков у нее в груди.

Слизеринка утыкается носом в очаровательнейший бумажный стаканчик с шипящим зеленым лимонадом, колющим пузырьками ее пунцовеющие от смущения и ужаса щеки.

А потом Слоупер делает только хуже. Вот прям совсем плохо. Мэгги готова провалиться сквозь землю и скормить себя всем обитающим в ней червям, даже замирает на месте, вгоняя каблуки глубоко в поредевший, весенний газон.

- Джек, - в горле застревает ком, оттого имя однокурсника, произнесенное полушепотом, звучит хрипло и надсадно, как из сломанного патефона. Оно виснет в теплом, пропитанном солнцем воздухе, подобно темному, расползающемуся по безоблачному небу пятну. – Послушай, - Ровсток аккуратно, почти нежно касается пальцев Слоупера и по одному разжимает их дрожащей рукой. – По-моему, ты все неправильно понял.

Это не свидание.

Ветер хаотично швыряет ее волосы от застывшего, упрямого лица. Она разворачивается к гриффиндорцу, ощущая, как подводит дыхание, как предательски дрожат колени, как безудержно она зла: на него, на себя, на весь этот славный, безоблачный денек. Пузырьки в стакане игриво подскакивают вверх, почти до самого ободка, и снова неизбежно тонут.

- П-пойдем заглянем в Писарро, у меня закончились чернила.
У Мэгги вся тумбочка забита ими под завязку.

Вывеска манит ее, словно заблудшую бабочку, и ей в самом деле сгореть бы теперь от стыда. Она украдкой, то и дело поправляя падающие на лоб пряди, смотрит на Джека, высокого, с активной, завораживающей жестикуляцией и, кажется, совершенно растерянного после ее неожиданной выходки. Она раздражается все сильнее – а чего, скажите на милость, он ожидал? Что она так или иначе бросится ему на шею, хотя они изначально обговорили все условия?

Меган вовсе не собирается размышлять о том, что сама же их и нарушила, когда выдумала ту бестолковую небылицу про показавшуюся в дверном проеме парочку, сама же ввела в заблуждение и совершенно заслуженно чувствует себя отпетой негодяйкой, ведь Слоупер в самом деле довольно милый, он так искренне интересовался ее жизнью, переживал и подбадривал, как если бы она ему, дракклы колченогие, неиронично нравилась.

Вот только Мэгги, должно быть, совсем не такая, как ему представляется в его напичканной доблестью и затуманенной красивой картинкой голове. Мэгги – злая, эгоистичная дрянь, не склонная к эмпатии и любому типу любви, кроме больной и покрывшейся лопающимися язвами. Сломленная девочка, которую до одури напугал простой, заботливый жест.

- Я… - ей хочется схватить его за грудки, сжать в кулаках мягкий ворс красного свитера, накричать, вытащить из себя требующее немедленного выхода негодование, но Ровсток лишь, как рыба, брошенная на берег, втягивает дурманящий разнообразием ароматов воздух раскрытым ртом и также резко его захлопывает, ощущая на кончике языка едва уловимый привкус синтетической вишни и мерзкую, нестерпимую горечь.

Что ж, благодарность принята.