Грэм знал, что Ровсток та ещё зараза, прячущая своё гадкое нутро за милыми личиком, но сегодняшняя её выходка побила просто все рекорды по издевательствам над ближними. Монтегю стоял среди толпы и не верил тому, как он позволил себе вляпаться в это дерьмо. Конечно, не все считали творчество Селестины, мать её, Уорлок дерьмом, но парень был неумолим. Впрочем, и Ровсток тоже. Стоило Грэму понять, на какой же всё-таки концерт приведет его девушка, как он тут же сдал назад, но Меган привела слишком весомые доводы, типа ты выиграл спор, а если не согласен, то по домам. А сегодня явно был не тот день, когда Монтегю хотел оказаться дома. Отец, кажется, ждал того дня, когда его сын вернётся из школы, чтобы вылакать половину бара и устроить разнос по всем углам. Мать же действовала ещё изощрённее: насела на него с кучей брошюрок от колдомедиков, обещающих за большие деньги полностью восстановить здоровье его сына. Типа это новые современные и прогрессивные виды магии, которые способны за короткие сроки поднять на ноги любого. Вот только эту дуру совсем не беспокоило, что эти лекари уже как четверть века были лишены колдомедицинских лицензий. А чтобы понять то, насколько Грэхэм терпеть не мог собственный дом, то достаточно было того факта, что он предпочел остаться на концерте Селестины, мать её, Уорлок, лишь бы не показываться на глаза родителям.

    - Меган, ты знаешь, что за такие выходки ты будешь гореть в аду? - спокойно сказал Монтегю, кривясь от целующейся рядом парочки. - Только не говори, что тебе такое действительно нравится.

    Грэм был равнодушен к любому виду творчества, кроме как к разукрашиванию чужих морд в красные цвета их собственной кровью. Музыка же для него была чем-то вроде фона, но никогда не её целью. Но даже такие мелодичные тексты заставляли его уши сворачиваться в трубочку. Слишком много соплей и признаний в любви на один стих. Но больше всего убивало то, как на эти завывания реагировала толпа. МЕРЛИНПРОСТИ, но им это нравилось. Они в такт качались, подняв вверху волшебные палочки и изредка пускали снопы желтых искорок, а потом и вовсе искали чьи-нибудь рты, чтобы присосаться к ним своими губами. Ну и мразота.

    Было стойкое ощущение, что его пытают. Насильно и беспощадно. Если бы у Монтегю-старшего с фантазией было получше, то он бы обязательно опустился до подобных издевательств над своим сыном. Привязать Грэхэма к стулу, включить Селестину Уорлок и заставить слушать это до те пор, пока тот не начнет молить о смерти. Правда, до конца неизвестно, что нервировало парня больше - мерзкие песенки или эта толпа, которая будто закинулась тройной дозой любовного зелья.
   
    - Я никуда не пойду, - пробурчал парень на предложение девушки. Если честно, то Ровсток ему нравилась куда больше, когда ходила вся перемазанная косметикой в темных тонах, мрачная и довольно холодная. Сейчас же было непривычно видеть её улыбающейся и наслаждающейся жизнью. Хотя если честно, то у самого Монтегю тоже было желание кричать и радоваться. Но не этой голосистой певичке, а тому что он наконец-то поднялся с постели и что ему позволялось выходить куда-то дальше, чем собственная комната.

    - Министерство любов ... , - Грэхэм не успевает выразить своё недовольство, потому что Меган хватает его за руку и тянет куда-то вперед. Сам того не ожидания, парень резко одергивает её, будто тряпичную куклу, заставляя девушку остаться на месте. - Нет! - предусмотрительно говорит он прямо ей в глаза. Его тон не терпит каких-либо возражений, потому что если сначала это казалось какой-то забавной шуткой, то теперь парень начал терять терпение.

   - Я за пивом. Здесь продают вообще пиво? Или только сопливые сопли? - спрашивает он девушку, вырывающуюся из его хватки. То ли ей хочется в пляс, то ли он сильно сдавил ей запястье. Плевать. Они не пробыли здесь и десяти минут, а Монтегю уже наизнанку выворачивает.

      А ВЕДЬ ОНА НИКАК НЕ ХОЧЕТ УГОМОРИТЬСЯ!!!!
      Эта Уорлок.
      Орет и орет.
      Монтегю даже инстинктивно потянулся за своей волшебной палочкой, чтобы пустить в сцену какое-то проклятье, но вовремя вспомнил, что организаторы обычно накладывают целую кучу защитных заклинаний, чтобы уберечь артиста. Грэм решил, что они добавить ещё что-то вроде Оглохни, но вслух свою гениальную идею решил не озвучивать. Похоже, что Ровсток была готова расцарапать ему морду, если он ещё раз булькнет что-то в сторону великой Селестины Уорлок. Не то чтобы он так переживал за собственную рожу, просто Меган была чуть ли не единственными существом женского пола, с которым у него были хорошие доверительные отношения, а потому портить ей настроение своим ублюдочным характером не особо хотелось. На самом деле хотелось просто вскрыть себе вены или пустить Аваду меж глаз, лишь бы не слышать эту тягомотину, поэтому предложение хлебнуть огневиски показалось слишком заманчивым для совсем непьющего Монтегю.

     - Мег, я не понимаю. Вот ты, вроде, в квиддич не играешь, а все равно на голову пришибленная, - заметил слизеринец, волоча свою тушу к палаткам с напитками и раскидывая на своем пути целующиеся парочки.  - Ты хоть раз слышала нормальную музыку, типа "Гиппогриф из пекла" или "Саламандрика"? Последние в конце лета дают концерт у нас. Ты обязана исправить своё музыкальное недоразумение называемое вкусом, - Монтегю подошел к стойке, взял им с Ровсток по бутылке ирландского пива, а затем повернулся к девушке.

      Для Грэма никогда не существовало другого мнения. Он обычно называл его неправильным. Вот и сейчас Меган была абсолютно не права, когда верещала, что во-первых, это музыка, во-вторых, что можно это слушать и в-третьих, что-то там про чувства. Вот Монтегю сейчас чувствовал Селестину Уорлок как никогда ... Он чувствовал, что ещё чуть-чуть и он оставит свой завтрак прямо на летней травке.

      И ведь сдались ему эти драккловы усы Флитвика!

    ОРЁТ и ОРЁТ.
    СОСУТСЯ и СОСУТСЯ.
    Ну что за сборище дегенератов? Вот взять хотя бы Меган. И сразу же не скажет, что девочка с головой не дружит. Какие бы там музыкальные уроки ей ни преподавали, все прошло мимо и бес толку. Авадой таких учителей и посильнее. Но все же грех смеяться над убогими, поэтому Монтегю принимает самое сострадательное лицо (хмурит брови от ветра), а затем угощает девушку пивом, как бы делая хоть что-то приятное своей спутнице.

    - Правильные слова! - подмечает Грэм, когда перед ними возникает какое-то переполошенное чудо, кричащее, что им надо убираться отсюда. Парень хоть и не разделяет его перепуганных воплей, но в целом он согласен, что пора бы уже свернуть лавочку и свалить подальше от этого соплежуйства. Меган, как потомственная аристократка, посылает к дракклам собачьим этого припадочного, чем заслуживает негласное одобрение Грэма.

    - Медленный танец и мы валим из этого дурдома? - на всякий случай уточняет парень именно в тот момент, когда Селестина, мать её, Уорлок, объявляет со сцены, что сейчас прозвучит та самая песня, а вся толпа начинает буквально реветь. В прямом смысле реветь. Девки пускают слезы, а парни обнимая их, явно надеются на кекс, после такого. Монтегю в душе не чует, с какого драккла эта песня та самая, ведь на его скромный вкус, эта тетка просто пеняет слова местами и выдает тупо новых хит.

   - Иди сюда, - Грэм решает действовать решительно, а потому он вытаскивает Ровсток из-за своей спины, а затем крепко обнимает её и пару раз кружит вокруг себя. Получается максимально неуклюже, стремно и явно не так, как девушки представляют себе медленный танец. На самом деле, Меган должна ещё спасибо сказать, что он ей ноги не оттоптал. Парень даже не помнит, танцевал ли он когда-либо с девушкой. На ум приходит только Миллисента, когда они вдвоем на пятом курсе ходили на Святочный бал. Что ж ... тогда он действительно пытался быть достойным кавалером, а эти потрясушки с Ровсток больше напоминали какие-то издевательства. Хотя Грэму было норм, он даже позволил себя засмеяться, когда Меган не успевала за ни ним.

     Если Монтегю когда-нибудь зададут вопрос, что самого позорного он делал в своей жизни, он сначала даст в нос тому, кто это спросил, а затем мысленно вспомнит этот кошмарный танец. Дело было не в его умении двигаться и тем более не в Ровсток, а в том, в какой обстановке всё это происходило. Грэм, кажется, понял успех Селестины, мать её, Уорлок. До него дошло, почему эта женщина своими визгами влюбила в себя множество волшебников - наверняка, нафеячила какого-нибудь заклинания или выпила любовного зелья, чтобы все потом обомлели от её песен. Благо, что у слизеринца уши другим были заняты. Ровсток что-то долго и упорно шептала ему на ухо, забавно подтягиваясь, чтобы дотянуться.

    На фразу накуриться Монтегю немного скривился, так как совсем не жаловал подобное времяпрепровождения. Если уж и пыхать чего-то, то лучше делать это в компании Госфорта или Майлза, Меган не очень вызывала у него доверия. Но с другой стороны, слушая все эти животрепещущие вопли и слезные рыдания, Грэм был готов с ходу залить в себя целую канистру рома или виски, но после оглушительного "Я плаааавлюсь, как тыквенное желееееее" в исполнении мадам Уорлок, парень решил, что лучше все это соединить, а затем согласиться на предложение девушки.

    - Это не напряжение, это Селестина, мать её, Уорлок, под кожу залезла, - прорычал парень, дергаясь от очередного скрежета со сцены. И стоило Ровсток ляпнуть, что пора им заканчивать, Монтегю снова увидел того паренька, с которым был полностью согласен, что пора отсюда валить. Вот только в этот раз он выбегал из леса и мчался прямо в толпу, а за ним в кустах полыхало какое-то зарево. Слизеринец резко остановился, - Подожди, там что-то есть, - он кивнул головой в сторону, откуда выбежало ещё несколько волшебников. Все они в руках держали вздернутые вверх волшебные палочки, из кончиков которых полыхало пламя. Но больше всего поражало их одеяние. Они были одеты в черные мантии, на лицах непрозрачные маски, а головы покрывали широкий капюшоны. Двигались они быстро и очень уверенно. Грэм по привычке попытался всмотреться в их глаза, надеясь узнать кого-нибудь, но всеобщая суматоха не дала ему этой возможности.

     Стоило отдать должное этим волшебникам: они вмиг разогнали вокруг себя целующиеся и скулящие парочки. Зрители начали метаться из стороны в сторону, игнорируя вопли мадам Уорлок и крики смотрящего персонала. Некоторые из незваных гостей подпалили своим пламенем торговые палатки, а другие принялись швыряться искрами в разные стороны. Грэм, как завороженный смотрел на то, как самый высокий волшебник в стороне пытал девушку и заставлял её молодого человека смотреть на её муки. Монтегю сразу понял, каким заклинанием он добился подобных истошных воплей, а потому смотрел на всё стороны, будто прикованный, пока его не начала пинать Ровсток. Он даже на несколько минут забыл о её существовании, потому что был слишком увлечен подобным зрелищем.

    - Валим, - коротко сказал парень и обнял Меган за плечо, будто пряча её, такую мелкую, от вспышек. Когда они вдвоем начали пробираться через толпу, оказалось, что его попытки закрыть девушку оказались ненапрасными, потому что край его рукава загорелся и Монтегю зло выругался, пытаясь сбить пламя. - Пошли через лес, нам там не пробраться, - заключил он, споткнувшись о скрючившегося на земле волшебника, уводя Ровсток подальше от выхода.