Конечно же, Гестия знала его: слизеринец, выпускник прошлых лет, квиддичист, в священный список чистокровных (по версии Нотта) не входит, но вот уже несколько поколений их семья уверенно держится в числе элиты волшебного сообщества, а потому лучшего кандидата, по версии Алейны Кэрроу, днём с огнём не сыщешь. Но если уж очень хочется, то можно попробовать в дипломатию с Гойлами [к превеликому ужасу Гестии].

Флора незаметно для всех закатывает глаза, опираясь на дверной проем, когда мать в очередной раз пытается в объяснения, почему близняшке придётся остаться дома одной. Знает, что и ее ждёт матушкино сватовство, дай Мерлин, не с семейством Гойлов, и пускай их с сестрой общение в последнее время буквально сведено на нет, но все равно желает удачи, как будто это может чем-то помочь.

Увы.

Гестия не представляет себя замужем за кем-либо. Не представляет себя, живущей на расстоянии от Флоры. Она не сможет быть ни для кого женой, поскольку консервативное общество Волшебной Британии диктует свои нормы морали, подчиниться которым в вопросе брака для неё равносильно самоубийству. Или убийству благоверного, что тоже не редкость.

От портала до поместья они преодолевают путь на мётлах - местность здесь дикая, заброшенная, на несколько сотен, а то и тысяч миль ни души, но все равно решаются это делать в сумерках, оттого Гестия, стараясь держаться позади родителей, пару раз чуть не сворачивает в какие-то дебри. Развлечение такое себе, учитывая, что дальше будет только хуже. Ещё и мерзкая морось, заставляющая кривиться и все тело съёжиться под толстой тканью мантии.

Кажется, Алейна зашла слишком далеко в своих планах выдать дочерей замуж поскорей и против их воли, настолько, что не побрезговала залезть на метлу, чего не делала со времён учебы в Хогвартсе. И теперь, стоя на пороге поместья Боулов [куда войдёт без стука], спешно высушивает заклинанием свои локоны, и только тогда критично рассматривает дочь с ног до головы, причитая, насколько та выглядит неподобающе для будущей невесты.

От ее слов у Гестии сводит зубы, но внешне слизеринка остаётся невозмутимой, равнодушно разглядывая узорчатую дверь, выжидая, когда же мать соизволит позаботиться и о ее волосах, с которых дождевые капли уже собрались в небольшую лужу под подошвами ботинок.

Она замёрзла и проголодалась. Ее тошнит от тона матери, которым она приветствует женщину, спускающуюся со второго этажа в холл. Приходится самой искать место, куда приткнуть метлу, которой сушка тоже не помешает. Отец молчит, но по его выражению лица можно прочесть, что он первым делом не отказался бы от стакана огневиски и сигары.

Ну что же… внезапный уикенд, начавшийся во вторник, обещает быть веселым, но явно не для младшей Кэрроу.

Отредактировано Hestia Carrow (24.07.22 01:06)

Пока Алейна никак не может успокоить свой порыв, рассыпая комплиментами перед миссис Боул, подобно жемчужинам с самых любимых своих бус, Гестия мешкается у порога, не зная куда приткнуть и себя вместе с ненавистной метлой - она бы предпочла сотню раз воспользоваться каминной сетью, и каждый раз чихая от золы и волшебной пыли, чем ещё раз забраться на старенькую «Комету», вечно пылящуюся где-то в кладовой. Хочется поскорее вымыть руки, почему-то уверенная, что обнаружит парочку мозолей от неудобного древка, возможно, и гематому на внутренней стороне бедра, которое уж очень болит от столь непривычного полёта.

На Боула младшего она даже не смотрит, уперев взгляд в пол. Едва ли замечает носки его обуви, когда подходит ближе, но голос режет слух, а от слишком фривольного обращения снова подступает тошнота. Его замечание по поводу очередной собравшейся возле неё лужи вгоняет в краску, но внешне Гестия остаётся невозмутимой, только резко дергает рукой, заправляя уже сухие волосы за правое ухо. Если мистер Боул думает, что от его наигранной заботы она пустится демонстрировать свои лучшие книксены, то ошибается.

Все эти «моя», «своей» она не может не замечать, но слова не скажет - перечить вот так открыто не в ее компетенции и даже не в характере, ведь будь она какой-то жалкой гриффиндоркой, то взбунтовалась ещё при первом упоминании о замужестве. Но она не смирилась, и это главное.

- Как и во всех приличных домах. - Гестия вкладывает в свой тон все своё безразличие, поднимается следом, наконец имея возможность рассмотреть свои ладони, излечить которые она не сможет без сторонней помощи, но пусть будет ей уроком - в следующий раз без перчаток точно не сядет на метлу. В следующий раз она постарается вообще на неё не садиться. - Не переживайте, господин Боул, я спущусь вовремя.

- Милая! Почему не… - Гестия пожимает плечами, зная, что речь идёт о подготовленном заранее темно-изумрудном парчовом платье, которое она променяла на более строгое и чёрное в знак траура по своему [возможно навсегда] загубленному родителями будущему.

- Люциан, - перехватывает несостоявшийся разговор мистер Кэрроу, - как твои дела после выпуска? Все ещё увлекаешься квиддичем?

Пожалуй, даже сам Алфорд Кэрроу о таком зяте и мечтать не мог.

Расправив на коленях красно-чёрную салфетку, Гестия не спешит браться за приборы, в точности повторяя манипуляции за матерью, зажимая в пальцах бокал с водой. Терзавший часом ранее голод превращается в нервно шипящий где-то на уровне желудка комок, больше напоминающий змеиный - от которого по телу пробегает дрожь каждый раз, как Гестия замечает на себе секундный взгляд Люциана.

- В любом случае, - звякнул по тарелке вилкой мистер Кэрроу, - мы рады такому зятю. Квиддич - это хорошо, но семья - вот что должно быть превыше всего.

Эти слова Гестия запомнила ещё в детстве. Эти слова были выжжены над дверьми их родового поместья. Близняшки догадывались, что именно по этой причине Амикусу и Алекто удалось избежать Азкабана. Но если одних спасли от тюремной клетки, то почему Гестию так легко пытаются поместить в похожую?

Алейна нервно кряхтит, спрятав губы за бокалом. На ее стремление к порядку и идеалу падает тень от замечания Боула младшего, но позволить дочери ответить не может.

- Путь выдался нелегким, да, милая? - Вопрос, не требующий ответа. И даже кивка согласия. - Может, у вас поблизости кто-то разводит летающих лошадей? Хотя… уж лучше метла.

Миссис Кэрроу берет под руку свою давнюю знакомую на выходе из столовой, затевая разговор о последних моделях остроконечных шляпок, так, словно эти две женщины давно заведуют клубом домохозяек или возглавляют книжный клуб. На мать быть похожей Гестия не хочет, но клубок внутри нервно шипит, напоминая, что у них не так-то и много различий, ведь ту тоже в своё время выдали замуж, и это замужество в семействе Боббин считалось уж очень удачным. Только вот сам брак нельзя было таковым назвать. И если Гестию ждало нечто схожее, то она не готова была все время молчать.

- Прикинься дурой. Или совсем слабоумной. - Советы Флоры не отличаются оригинальностью, но она старается для сестры, как может. - Вроде, по контракту, его голос тоже должен учитываться, а кто захочет связываться с полоумной девицей.

Гестия намеренно задевает стоящий перед ней бокал, ойкает, когда остатки воды проливаются на салфетку и просачиваются на платье, а сам хрусталь звонко ударяет об пол. Надо изобразить на лице удивление, смятение, ну хоть что-нибудь…

- Какая же я неуклюжая. - Только и может, что сказать, комкая салфетку и смахивая с подола капли. - Если не возражаете, мне стоит сменить платье.

Гестия только и успевает, что поднять руку, намереваясь отказаться от помощи Боула, но заклинание уже расползается по испорченной ткани, обугливая и превращая в сожжённые комки. Девушка спешно поднимается со стула до того, как задевает кожу на бёдрах, на которой и без того красуются темно-фиолетовые синяки.

Она не собирается лить слезы за испорченный кусок ткани, каких у неё ещё с десяток, лишь стискивает зубы, нервно улыбнувшись.

- Ничего страшного, мистер Боул, не всем дано понимать тонкое искусство Заклинаний, не сомневаюсь, что у вас полно других талантов. - Тараторит она, ровняясь с ним в дверном проёме, но взгляда выше его ключиц не поднимая.

Лично она никуда спешить не собирается, поднимается медленно, по пути разглядывая огромные портреты на стенах. Таких у них в поместье достаточно, но на этих люди кажутся менее озлобленными и… живыми. Гестия любит истории, и ей бы хотелось узнать, что скрывается за яркими красками и позолоченными рамами.

Свою комнату в этот раз она осматривает более детально, отмечая, насколько она меньше ее собственной, и дело не спасает ни огромная в этом маленьком пространстве дубовая кровать с балдахином, ни резной шкаф, заглядывать в который не хочется.

- Платье поправьте, - командует она домовику, стоя за ширмой, - но рюшечки будут на нем лишними.

«У вас дурной вкус, мистер Боул», - думает она, но вслух не скажет, все ещё помня, кто тут хозяин.

- Подайте из сундука изумрудное платье с бантом и шнуровкой.

Домовик снова возникает перед Люцианом, сопровождая своё появление трансгрессирующим хлопком.

- Леди просит передать, что ей нужна помощь, господин. Мне она не позволила.

Стоя перед зеркалом, Кэрроу разглаживает руками атласную ткань, поправляет пояс на талии, который на спине переходит в большой бант. Алейна, выбирая его, явно не догадывалась, насколько метафорично оно будет смотреться на дочери.

- У загонщиков ведь сильные руки?

- Для этих целей у меня есть личный домовой эльф. - Ничуть не смущается Кэрроу, закатив глаза на манер одной знакомой слизеринки. Да, она не любит театр и всяческие игры в переодевания, потому остро и порой язвительно относится к тем, кто в них принимает участие. Но в этот раз все иначе, и притворяться приходится ей. Во имя общего блага, конечно. И под «общим» она подразумевает благо своей семьи и семейства Боул, которое явно отречётся от невестки так скоро, насколько она будет убедительно вести свою игру. - Использовать магию для шнуровки нельзя, ваш домовик мог меня попросту… - ее и без того негромкий голос срывается на хрип, благо пытка длится недолго.

Она сама виновата, никто за язык не тянул, да и актриса из неё выходит паршивая - Боул все ещё уверено говорит в будущем времени, очень толсто намекая, что их брак - дело окончательно предрешенное. Он должен сам от неё отказаться. Ведь это будет меньший удар по репутации семьи Кэрроу.

А пока все идёт к драккловой бабушке в пекло, куда, судя по всему, отправилось несчастное чёрное платье. Гестия устало выдыхает - только подъёма ей сейчас не хватало, и, как она уже может сделать вывод, Люциану доставляет не малое удовольствие ее изводить. Будто… нет, это было бы слишком глупо. А что, если…

- С большим удовольствием, - как-то уж совсем радостно отвечает Кэрроу, направляясь к выходу из спальни, - свежий воздух сейчас не помешает. - Она и сама верит в то, что говорит, верит в свой слегка переигранный энтузиазм, в своё рвение изучить этот дом от самой высшей точки до подвальных помещений. - В Хогвартсе я занимаюсь Астрономией буквально каждый день, и преодолеваю в разы больше ступенек, мистер Боул. - Это ещё одна причина, по которой брак никак не вписывается в дальнейшую жизнь Гестии. Ее страсть к науке слишком велика, чтобы растрачивать годы, угождая муженьку и нянчась с детьми. Уж явно не об этом мечтаешь в свои шестнадцать-семнадцать лет.

Она поднимается по ступенькам, не считая их. Из рваных фраз своего жениха Кэрроу уже успела понять, что старик Боул был слегка не в себе, она почему-то уверенна, что именно он изображён на портрете в холле в лиловом сюртуке и с ночным колпаком на голове, из-под которого во все стороны торчат седые завитушки-бакенбарды.

- Ваш прадед был ещё тем шутником. - Она останавливается почти на самом краю смотровой площадки, боясь сделать ещё несколько шагов к деревянным перилам, которые не кажутся уж такими безопасными. Солнце почти скрылось за горизонтом, а на небе заморгали первые звёзды. - Отсюда чудесный вид! А в полночь через телескоп можно будет…

- Я тоже схожу с ума?

Как долго она сможет продержаться здесь? Как долго они с Люцианом смогут терпеть друг друга? Или уже через неделю после свадьбы она отравит его завтрак, или он задушит ее во сне? А может ее попросту сведёт с ума этот безумный дом.

История про мужчину в сорочках могла бы ее позабавить, если бы Гестии не было настолько все равно. Сейчас ее интересовало другое, и от этого другого зависела ее жизнь. Потому она лишь хмыкает, про себя отмечая, что лететь отсюда до земли прилично долго, и должно быть очень скучно.

Только скучно здесь абсолютно все. С другой стороны, этот дом мало чем отличается от ее собственного. Всего-то поменять одну клетку на другую. Разница лишь в том, что в ее настоящей есть человек, которого она любит, а здесь есть человек, который всячески демонстрирует, что ей не рад. И это взаимно.

- Придётся огорчить вашу матушку, - Гестия старается не приближаться близко к расставленным горшкам и вскопанным грядкам, предпочитая наблюдать за ними издалека, - но с растениями я на «вы», не люблю копаться в земле, и, как уже сказала, за звёздами мне наблюдать куда приятнее, чем орудовать секатором.

Хочется много чего добавить, в том числе, размахивая руками и вопя, насколько же из неё плохая будет хозяйка, и вообще жена, но взгляд Алейны откровеннее любых слов, и тогда Гестия замолкает.

- Ты хорошо проводишь время, милая? - Кажется, они прервали довольно занимательную и развеселую беседу двух отцов за стаканами с огневиски. Мистер Кэрроу обнимает дочь за плечо, что бывает нечасто - проявление каких-либо эмоций в их семье редкость, но алкоголь развязывает язык, да и сам он выглядит не таким бледным, как после очередного громкого заседания в суде. - Завтра утром я должен вернуться в Лондон, работа… но вам с матерью явно скучать не придётся. - Он как-то уж совсем неоднозначно посмотрел на Боула младшего и добавил: - Ты, кажется, хотел поговорить? Завтра до девяти утра я все ещё буду здесь.

- Вы были весьма любезны, мистер Боул. - Гестия задерживает свой взгляд всего на пару секунд, отмечая всю холодность глаз напротив, но и это ее нисколько не смущает. - Доброй ночи.

Она засыпает с трудом в чужой спальне, привыкшая к тому, что всю жизнь делит комнату с сестрой, да и сны снятся в эту ночь какие-то совсем дурацкие: полная ванна пионов, чей-то зловещий смех и ступеньки, которым нет конца.

Гестия щурится из-за яркого света. Первым делом хочется позвать Флору, сказать, что она сошла с ума, и пусть немедленно задвинет шторы, но сознание подбрасывает болезненную мысль, что никакой Флоры здесь нет, а знакомый голос, чересчур едкий и громкий, и вовсе развевает остатки сна.

- Вы…, - она чуть приподнимается, облокачиваясь на подушки, смахивает волосы за плечи, - очень мило. - На деле же хочется запустить этим подносом в «юного господина», размазывая по тому содержимое тарелки и чашки, но Гестия лишь равнодушно берётся за вилку, любезно ковыряя залитую яичницу. - Впредь может не беспокоиться, на завтрак я пью только воду. - Она подносит к губам чашку, но пить не спешит, только делает вид, продолжая наблюдать разворачивающийся на ее глазах спектакль одного актера.

Ноги после вчерашнего полёта и подъёма на башню все ещё ноют, а в голове стоит непроходимый туман. Единственное, что она знает наверняка, так это то, что не смирилась с навязанной ей ролью невесты. А значит - игра продолжается.

- Чем же вы меня на этот раз удивите, мистер Боул? Экскурсией по окрестностям? - Гестия морщится от одной только мысли, что придётся исследовать ближайшую пустошь - очередная издёвка, которую она должна вытерпеть, чтобы не дать себя сломать. - Дайте мне пятнадцать минут, и я буду готова.

На деле хватает и десяти, чтобы умыться, причесаться, надеть брюки и свитер - если и придётся чавкать ботинками по вчерашней слякоти, то лучше это делать в более удачном наряде.

- Я готова! - Она поправляет высоко повязанные в хвост волосы, бодро спускаясь по лестнице. - Обычно пробежки у меня в семь, но нарушать ваш режим я не намерена. - На лице что-то вроде улыбки - такой же едкой, как лицо Люциана.

Послушной Гестия была только для собственных родителей, но и против них сейчас вела свою маленькую игру, по окончанию которой их ждало бы горькое разочарование от несостоявшейся помолвки, потому что выходить замуж за такого, как Боул, означало собственноручное подписание смертного приговора себе же.

Как и предсказывалось, их ждала очередная прогулка по владениям богатого семейства, омрачённая тем фактом, что жижа под ногами не успела высохнуть к утру, а потому теперь неприятно чавкала под подошвами в такт довольно уверенных шагов Люциана, и более медлительных Кэрроу.

«Да я бы тебя этой метлой…», - не успевает додумать Гестия, сталкиваясь с недовольным фырчаньем в свою сторону, - «драккл!» Гестия ненавидит животных, а крупных и с крыльями так тем более. Уж лучше бы Боул вложил ей в руки биту - был бы шанс заехать ею по его наглому лицу.

Крылатые лошади - это последнее, что она хотела бы видеть перед тем, как отправиться к праотцам за то, что в ближайшее время точно отравит своего ненаглядного жениха. Ну хоть успеет пустить коней на живодерню, если этому браку быть.

- Я не думаю, что это… - «хорошая идея» - договаривает она уже про себя, подгоняемая кучером, или как там называют тех несчастных, которым приходится возиться с этой живностью днями напролёт. Спешить взбираться на эту тварь Гестия не думает, все ещё прикидывая, как правдоподобнее притвориться больной, или же просто сбежать, пока все не зашло настолько далеко. Но слова Люциана о нелепом высказывании матери заставляют ее лишь сильнее сжать зубы, проклиная болтливость Алейны. Уж Гестия этого ей не простит так точно.

«Драккл, драккл, драккл», - повторяет, будто мантру, Кэрроу, взбираясь (не без помощи Теренса) на спину крылатой лошади, хватаясь за поводья так, будто это может стать ее спасительным жилетом на случай, если тварь под ней начнётся вести себя агрессивно. И лошадь, будто чувствуя все это настроение мелкой девчонки, делает резкое движение копытами вперёд, а после срывается в воздух, заставляя Гестию опасно отклониться назад.

«Клятая лошадь!», - визжит про себя слизеринка, натягивая поводья так, что от этого движения существо ещё больше напрягается и ещё сильнее и резче машет крыльям, поднимая свою наездницу на такую высоту, упав с которой она бы точно превратилась в лепешку. Единственный плюс от всего этого будет в том, что если на экзамене ей попадётся вопрос про этих безмозглых тварей, то она сможет похвастаться довольно остросюжетной практикой.

Лошадь, все ещё чувствуя страх и ненависть, начинает мотать из стороны в сторону, явно демонстрируя, что такая наездница ей не по душе. И от очередного такого толчка Гестия умудряется выпустить из рук поводья, в страхе хватаясь за гладкую шерсть без возможности зацепиться, а потому падает спиной о что-то холодное и твёрдое, сквозь гаснущее сознание понимая, что небо сегодня уж слишком уныло и гадко.

Больше всего болела голова. Невыносимо болела, звоном в ушах сопровождая оркестр из разбредающихся мыслей. Если она и выжила, то только для того, чтобы стать для своего будущего жениха ещё тем кошмаром.

- Я не боялась. - Ее хрип похож на предсмертный, но не дождётесь. Она поднимается медленно, опираясь на локти, едва пошатываясь, смотря на все через полуприкрытые веки. - Научусь. Не беспокойтесь. - Все, о чем желает она сейчас - ванна… и быть как можно дальше от Боула.

- Мама? Ты так рано? Где папа? - Гестия так и застывает в дверях гостиной, перетаптываясь с ноги на ногу. Увидеть мать такую рань - это что-то сказочное. Слизеринка все больше начинает верить, что этот дом и правда сводит людей с ума.

- Ночью пришло письмо, поэтому к пяти утра он уже должен был вернуться в Лондон. Но не переживай. - Алейна отставляет чашку на кофейный столик и промакивает губы салфеткой. - Сегодня вечером мы с миссис Боул решили организовать небольшой ужин и уже разослали приглашения нескольким семьям, живущим поблизости. Мне нужно срочно пересмотреть твой гардероб. - Она поднялась, выжидая дочь. - И что у тебя с волосами?! Ужас какой! А с одеждой?

Действительно ужас, - подумала Гестия, - ты ещё синяков моих не видела, мама.

- Как тебе Люциан? - Звонкий голос Алейны доносится до ванны, проходит через шум воды. Гестия уверена, что в этот момент мать вытряхивает все вещи из сундука, причитая. - Мы всегда можем навестить Гойлов.

- Люциан? - Переспрашивает зачем-то девушка, закручивая кран и погружаясь по плечи в горячую воду. - Он… он очень милый. - Врет. Нагло врет, потому что Гойла младшего на дух не переносит.

- Вот и замечательно. Отцу твоему он тоже нравится.

- Ну ещё бы…, - Гестия делает глубокий вдох и погружается с головой под толщу воды.