Миллисента взглянула на себя в зеркало.
На самом деле, последние полчаса она смотрела в него, практически не отрываясь, и чем дольше смотрела, тем менее - вопреки обыкновению - уверенно себя чувствовала.
От волнения и десятка смененных колье и кулонов шея пошла красными пятнами, и Булстроуд балансировала на грани отчаяния, провалиться в которое мешала только тушь - она потратила битый час, разделяя реснички, и если сейчас расплачется, можно сразу наплакать столько, чтобы заодно и утопиться.
Но топиться было нельзя. Потому что она. Идет. На бал. С Грэмом!
Закрыв глаза, Милли откинулась на спинку стула, почти физически чувствуя, как краснота с шеи ползет вверх, заливая лицо.
Все будет просто фантастически. У нее самое красивое платье. Она самая красивая. А ещё самая обаятельная и умная.
Милли открыла глаза и принялась судорожно поправлять прическу. Как она ни старалась, тяжелые волосы не пожелали завиться в упругие локоны, печально облепив макушку, но Милли не сдалась и подняла их кверху, заколов так, что то, что все-таки завилось на концах, мягкими волнами обрамляло лицо.
Вообще хорошо, что она начала собираться за четыре часа до бала. За это время Милли успела перекусить, перебороть приступ дурноты от волнения и сладкого и привести свой внешний вид в соответствие с задуманным. Более или менее.
Из-под разбросанных по столу цепочек, перчаток, лент и заколок выглядывал исчерканный пергамент, на котором при большом желании можно было разобрать:

Мое сердце не знало печали
И глаза не туманила грусть.
Почему же я плачу ночами,
Почему мне никак не уснуть?

Мне твой образ пригрезился рядом,
И теперь без вина я пьяна,
Я отравлена медленным ядом,
Не убив, он сжигает меня.

Я ловлю каждый знак, каждый признак,
Каждый взгляд, мановенье рукой.
Я жива, но брожу, словно призрак,
Навсегда потерявший покой.

Я жива - что еще остается?
Только ты среди бед и невзгод
Ледяной, как полярное солнце,
Не заходишь за мой горизонт.

В общем, этим вечером Милли времени зря не теряла.
Дольше медлить было нельзя, и Булстроуд, подобрав подол ярко-красного платья, величественная и прекрасная, как морской галеон в лучах заходящего солнца, выплыла из спален девочек в гостиную.

Отредактировано Millicent Bulstrode (07.03.23 13:25)

Та часть Миллисенты, которая пищала и прыгала от восторга, была надежно заткнута в угол и подперта для надежности дневничком на замке, в который той уже не терпелось занести наполовину вымышленные события сегодняшнего вечера. Милли даже побоялась улыбнуться, опасаясь, что ее просто перекосит от счастья, поэтому просто кивнула на брошенный комплимент и не без внутненнего трепета дополнила собой конструкцию из двух человек, которую предложил ей подставивший локоть Грэм.
"Смотрите, смотрите все, я иду на бал с Монтегююю!" - визжала из своего угла заткнутая Милли. Сглотнув, Булстроуд ответила:
- Отдавить тебе ноги всем девчонкам на зависть, конечно. А потом набрать этих маленьких смешных бутербродов и свалить. Как тебе план?
Милли с надеждой покосилась на Грэма. Он такой крутой, такой классный. Такой взрослый. Она понятия не имела, как такому соответствовать, поэтому ничего не оставалось, как просто быть собой. То есть чуть менее истерично хихикающей от волнения версией себя, если по правде.

Отредактировано Millicent Bulstrode (07.03.23 13:25)

Волнение не помешало Милисенте оглядываться по сторонам, разглядывая других девчонок, в основном с мыслями вроде "во имя Салазара, что это она на себя напялила, ей же абсолютно не идет фисташковый - выглялит, как заплесневелый сыр". В большом зале пришлось немного поработать свободным локтем, чтобы занять самую выгодную позицию и насладиться выходом чемпионов. Постойте - постойте-ка, с кем это там Крам?! Милли чуть было не протерла глаза, но вовремя спохватилась: они же накрашены. К счастью, оркестр проснулся, заиграл вальс, и раздражающие парочки закружились, а через минуту их и вовсе заслонили другие танцующие. Милли уже приготовилась взять от этого вечера все, как вдруг до ее слуха донесся диалог, перемежаемый взрывами смеха:
- Держись подальше, а то она снесет тебя своей кормой.
- Аххах, погоди, я хочу посмотреть, кто ее пригласил.
- Думаешь, тут без зелья не обошлось?
- Да я бы и под зельем сбежал, знаешь.
- Она бы тебя догнала.
- Как, покатилась?
Миллисента оглянулась и ожгла взглядом болтунов, от чего те захихикали еще неистовее. Это были какие-то козлы из Дурмстранга - во-первых, Милли не знала их лиц, а во-вторых, они не знали, что с ней лучше не связываться.
- Подожди-ка минуточку, - попросила она Грэма, который не то не слышал, не то не отреагировал на возмутительный диалог.
В два шага она оказалась перед дурмстранговцем.
- Оу, оу, - тот поднял руки в защитном жесте. - Вас ист дас, либе фройляйн, я не есть говорить по-английски.
- Всё ты есть, придурок, - Милли сгребла его за мантию и тряханула так, что зубы лязгнули - они с дурмстранговцем, хоть он и был старше, находились примерно в одной весовой категории. - Ну что, повторишь, что сказал?

Отредактировано Millicent Bulstrode (07.03.23 13:25)

Если бы Милли уже не была пунцовой от злости, точно зарделась бы, когда пальцы Грэма сомкнулись вокруг ее пухлой кисти, показывая, как правильно сжимать кулак. Милли никогда не чувствовала себя дамой-в-беде и не стремилась ею казаться, но сейчас ей было так приятно, как будто она думала, что шоколадных эклеров больше не осталось, но, заглянув в коробку, обнаружила ещё один. С посыпкой в сердечки.
Когда Монтегю выпустил ее руку, чтобы лично расквасить нос дурмстранговцу, Милли невольно сцепила пальцы в классическом жесте "о, мой герой!". Окружающие, впрочем, не разделяли ее энтузиазма. Орущий хам пачкал пол, вокруг них начинало образовываться плотное кольцо школьников, жаждущих кровопролития. Кто-то визжал в унисон со скрипичной партией. Милли бросила по сторонам оценивающий взгляд, заприметила островерхую преподавательскую шапку, плывущую в их сторону, и положила руку на локоть Грэма.
- Пойдём, нам здесь не рады, - предложила она, проглотив "дорогой", хотя очень хотелось назвать Монтегю именно так, и ещё тысячей ласковых слов.
Не было ничего удивительного в том, что слизеринец врезал дурмстранговцу, удивительно было то, что он сделал это ради нее, и Милли собиралась навсегда сохранить этот момент в своем сердечке.