- А это что? - Гестия отрывается от отчетного журнала, заслышав приближающиеся шаги сестры, и замечая в руках той сложенный пополам пергамент, заляпанный весь… - Это кровь?

- Имитация. - Флора закатывает глаза на несколько секунд раньше сестры. - Какой-то пятикурсник оставил на столе в библиотеке.

- Дай!

- А волшебное слово? - Щурится близняшка, явно прикидывая в своей светлой головушке, какую цену можно выставить за какую-то бумажку.

- Дай сюда, говорю! - Гестия почти вырывает из рук сестры пергамент, сминая край. - Ну что за глупость? Они там вообще в курсе, что Хеллоуин в четверг? Кто устраивает вечеринку в четверг?

- М…, - Флора скрещивает руки на груди, поднимая взгляд в потолок, - младшекурсники, которым никогда в праздничный пунш не подливали отцовский огневиски?

- Не напоминай… забудь! Навсегда!

***

Гестия с трудом сдерживается, чтобы не сказать «кыш отсюда» открывшему ей дверь соседу Роя. С тех пор, как она пыталась покончить с собой, а потом ещё докинулась жутким испытанием Барлоу, и месяца не прошло, но только совсем глупый и слепой бы не заметил, как Кэрроу совершенно внезапно изменилась. Аристократическая бледность все та же, да вот только взгляд такой, что тыквы на Хеллоуин и без ножа подготовит.

«да драккл тебя дери, свали уже», - звучит в голове знакомым голосом, но Гестия молчит, лишь хлопает ресницами и натянуто улыбается, как обычно улыбаются маньяки, держащие лопату за спиной.

- Пройти дай. - Но ответа уже не дожидается, проскакивает в мужскую спальню, отталкивая ошарашенного такой наглостью сокурсника. - А, вот ты где. - Журнал летит в Роя, но шлепается на покрывало. К своему дальнейшему сожалению, Гестия не замечает торчащий краешек пергамента меж его страницами. - Пятая колонка твоя - сверишь и отошлёшь отцу. - Она разворачивается, снова одаривая своей убийственной улыбкой застывшего в дверях слизеринца. - Привыкнешь. - Бросает она, своеобразно прощаясь.

***

- А ты ещё кто? - Гестия оглядывает с ног до головы прыщавого младшекурсника, который вот уже пять минут трется возле неё. - Если ты - пират, то где твой попугай?

- Танцует с Горгоной.

- Иу. - Какое-то разноцветное пернатое чудо действительно выплясывает рядом с шестикурсницей (кажется, хаффлпаффкой) с зелёными косичками. - Миленько.

Гестия все ещё не понимает, что забыла здесь, когда на завтра у неё два свитка недописанной работы по Зельям. Но Флора была весьма убедительной, бросив на кровать сестры новое чёрное платье с пышными рукавами - чертовка знает, чем подкупать.

- А ты знаешь, что сюда подмешали? - Хихикает псевдопират, кивая на зажатый в руке Кэрроу кубок.

- Надеюсь, не отцовский огневиски.

- Ч-что?

- Что?

- И вот чего ему в гостиной не сидится? - Шипит Кэрроу, случайно натыкаясь взглядом на входящего Барлоу, который нарядился так, будто бы кто-то слегка недалекий догадался пригласить его на бал дебютанток. Ему под ручку только прилизанной блондинки не хватает.

- Кому?

- А… ты все ещё здесь, - поджимает губы Гестия, уже и забыв про прилипчивую компанию в виде одноглазого пирата, - ты бы сходил потанцевал с кем-нибудь, как тебе вон та, эм, с большим тортом на голове? - Слизеринка делает вид, что Роя так-то не заметила, и вообще, стоило бы отвернуться и притвориться, что ее тут вообще нет, но пока тот настойчиво протискивается внутрь, явно своим хищным взглядом кого-то выискивая, можно особо не заморачиваться.

- Она же гриффиндорка!

- И в чем проблема? - Вскидывает брови Гестия, ещё раз вглядываясь в младшекурсника.

- А я, между прочим, слизеринец. - Тот чуть ли не бьет себя кулаком в грудь, будто быть змеенышем - довольно привилегированно в их-то школьном сообществе. Кэрроу бы рада его разочаровать, намекнув, что не факультет, а фамилия здесь решает все, взять хотя бы того же Поттера или бедняжку Диггори, но это займёт по меньшей мере минут двадцать, а она не готова столько торчать на одном месте. - Гестия, - блондинка давится, когда слышит своё имя, - может…

Но бедняге не дают договорить.

«И вот зачем ты сюда приперся?», - кажется, она готова прожечь Барлоу одним только взглядом.

- А ты кем нарядился? Профессором Снейпом? - Неожиданно для самой себя Кэрроу начинает хихикать, но тут же прикрывает тыльной стороной ладони губы, но глаза все ещё выдают веселье, изучая Барлоу так, будто она видит его впервые. - На, подержи.

- Но… я… не договорил. - Одноглазый неуклюже принимает кубок из рук слизеринки, чуть не проливая себе на рубашку остатки того пойла, что решили в этот вечер намешать, зачем-то принюхивается, изучает отпечаток красной помады, будто какую-то реликвию.

Кэрроу долго не думает, принимая приглашение на танец. Барлоу - последний, с кем ей бы хотелось танцевать, но пока что единственная вызвавшаяся кандидатура. Да ему бы на Гриффиндор за столь храбрый, или скорее отчаянный поступок.

- С каких это пор ты обращаешься ко мне столь официально? - Облизывает губы Гестия, вкладывая свою ладонь в его, а вторую почти невесомо кладя ему на плечо. - Ты разве не должен заниматься своими важными, взрослыми делами, мистер серьезность? - Слизеринка хмыкает, вспоминая, как пару дней назад они вдвоём до поздней ночи разбирали папку накладных, доставленную во время завтрака. Гестия была бы рада закончить пораньше, и даже пару раз пыталась улизнуть, но занудный Барлоу слишком туго затянул на ней ошейник, еще и поводок выбрал покороче. - Ты, наверное, не в курсе, но талия на несколько дюймов ниже.

- Снимать баллы с собственного факультета? Ай-я-яй, как нехорошо, профессор. - Подыгрывает Гестия, усмехаясь. За сегодня она явно не сделала ничего запретного, чтобы вот так ее расстраивали, даже если в шутку. Она - образец идеального послушания, и кому, как не Рою, это знать. - Я, правда, была хорошей девочкой. Сегодня. После обеда так уж точно. - Улыбается она, все еще ощущая приторно-ягодный вкус того, что было в кубке.

Что-то вишневое, что-то ежевичное, сладкое и терпкое, как передержанный морс. Что-то с кислинкой на кончике языка, сладостью в уголках губ. Что-то, от чего так легко и беззаботно, будто не существует вчера и сегодня.

- Что? - Она прослушала Роя, но там было что-то о пиратах. Наверное, малец просто не понравился Барлоу, иначе к чему такая зацикленность? - Какое еще приглашение? Я тебя не звала. - Ни капли смущения, лишь кристализированная честность, помноженная на невинные взмахи густых ресниц. Гестия Кэрроу не настолько идиотка, чтобы звать сторожевого пса следить за самой собой. Ещё пожалуется папочке - и вот как потом оправдываться?

Нет, все же идиотка. Могла бы сжечь ту бумажку сразу же - все равно без труда запомнила пароль-пропуск. И, как назло, сунула не глядя в сумку, спутав переплет отцовского журнала с выпуском «Еженедельного магического вестника». Точно идиотка. А вести себя прилично в компании папочкиного «хорошего мальчика» становится все труднее.

- Насколько позволит тебе совесть… и манеры. - О да, Кэрроу любит эту игру. Когда-то совсем давно, когда они были еще маленькими детьми, играли в догонялки. И побеждал вовсе не тот, кто бегал быстрее, а кто умел предугадать, куда свернет другой.

Так и сейчас они оба думают, что знают каждый шаг друг друга, что в их идеальном танце нет места для неловкости и неуклюжести, нет места для кого-то третьего, места для смущения, которое им неведомо. Они все еще пытаются догнать друг друга, как раньше, пытаются перегнать, чтобы быть впереди, используя самые нечестные способы, на которые богата их фантазия, не ведая, что им, по сути, делить уже нечего.

- Иногда нужно расслабляться, Барлоу, не будь таким занудой. - Сыграть на ее совести у него точно не выйдет. Гестия может прикинуться кем угодно, чтобы оправдать свои поступки. Даже дурой. И если ей не поверят, то это уже не ее проблема. - Может и под вейлу… а что, мои чары уже на тебя подействовали? - Теперь ее пальцы сильнее сжимают его плечо, а улыбка застывает искусной маской. Кэрроу закрывает глаза, утыкаясь виском в ткань его костюма, едва слышно выдыхая. Даже от неспешного танца голова слегка кружится, а сознание закручивается воронкой, возвращаясь под чей-то чужой бубнеж, на который приходится снова открыть глаза.

- Чего тебе? - Резко спрашивает Гестия какую-то клушу в костюме тыквы, которая вдруг нарисовалась рядом с ними.

- Я… я случайно… п-прости. - Слизеринка не сразу понимает, о чем та заикается, пока не переводит взгляд на красные капли, стекающие по пальцам на оранжевый костюм, а потом и на свое платье.

Злость? Наверное. Гестия не старается определить, что чувствует в этот момент. Все происходит слишком быстро, резко, будто кто-то заставляет ее вынырнуть из толщи ледяной воды, ставшей почти уютным домом.

- Й-я, я все исправлю…

- Уйди. - Цедит сквозь зубы Кэрроу, отстраняясь от Барлоу. - Просто… уйди и держись со своими кривыми руками от меня подальше.

Пятно в приглушенном свете незаметно на чёрной плотной ткани, но она так противно прилипает теперь к телу, что Гестия жмурится, прогоняя воспоминания о том дне, когда Рой заставил ее войти в ледяное озеро в одной лишь шелковой сорочке.

Кэрроу хочется избавиться от этих мыслей, поэтому она, как можно быстрее, пробирается через толпу танцующих скорее к выходу, почти выбегая в один из коридоров хогвартского подземелья.

Гестия, как может, расталкивает всех, кто попадается ей на пути. От слишком ярких образов уже рябит в глазах, но она усердно движется к своей цели - уйти отсюда, и побыстрее. Плотно сжав губы, она вырывается из этой клетки, зацепив на прощание локтем какую-то жуткую девицу в синем парике - сама виновата, нечего подставлять свое развеселое лицо, когда другим плохо.

А Гестии плохо. Настолько плохо, что она едва дышит. Кажется, еще немного и все, конец истории. Ищите другую на ее роль. Хотя нет, никто не сыграет идеальнее, и не будет никакой другой Гестии Кэрроу, потому что она одна такая в этой вселенной. И даже внешне идентичная Флора не дотянет до нее, пусть хоть завалится журналами и отчетами, товарными накладными и присыпет себя сверху погрузочными актами - ей никогда не стать такой же.

Гестии плохо. Гестии очень плохо. И дело вовсе не в дурацком пятне на платье, в которое она успела влюбиться, нет, не в драккловой тыкве с кривыми руками, и даже не в том, что это случилось на глазах у некой части школы - подумаешь, с кем не бывает…

- Уйди. - Она даже не смотрит в его сторону. Не хочет. Но приходится. И от его вида, от его присутствия ей еще хуже. Будто бы она снова держится за раковину, заставляя себя проглатывать вот уже какую по счету таблетку? Пятнадцатую? Семнадцатую? - Уйди. - Еще тише повторяет она, вертя головой из стороны в сторону.

Ей не нужна его помощь, как и не нужно, чтобы он лишний раз, да даже, если не лишний, но все равно прикасался. Там, на вечеринке, она слишком расслабилась, позволила себе опустить все беды и невзгоды, все грузные мысли куда подальше. А он? А он в очередной раз напомнил, кто она есть на самом деле.

- Уйди. - Снова повторяет она, сползая по стене вниз, закрывая лицо ладонями. То, что он все еще торчит рядом и задаёт какие-то дурацкие вопросы, делает только хуже. Будто нарочно перекрывая ей доступ кислорода. Вот, даже дышать стало… - Ой… нет… пожалуйста…

Гестия знает это накатывающее чувство. Она-то думала, что справилась, что поборола это в себе, но тогда почему теперь так трудно…

- Сложно… дышать… надо. - Она подскакивает и поворачивается, жестами пытаясь донести, что дело в корсете, и, вроде как, еще немного, и она точно задохнется. - Нет… не здесь же, дурак!

Каждое движение дается ей с трудом, будто вокруг намотали в несколько раз стальную проволоку, которая все туже и туже натягивается, сдавливая ребра, которые вот-вот лопнут. Такое себе девчачье развлечение, скорее - средневековая пытка. Нет, дело не в накатившей панике. Это Рой перетрудился с заклинаниями. Точно! Кому еще в радость смотреть на ее мучения? Нашелся помощник…

- Быстрее… развязывай… задохнусь. - Гестия почти заваливается в один из тех классов, в котором если и ступала недавно нога волшебника, то явно для того, чтобы опрокинуть парочку стаканов запрещенного огневиски. И здесь было бы до жути темно, если бы не тусклый свет подсвеченного луной озера, чья мутная фауна сейчас мелькает в зачарованном витражном окне.

Гестия почти падает на один из столов, шлепаясь щекой о шершавую столешницу.

- Ты можешь… поторопиться?

Вся эта пытка с дурацкой шнуровкой затягивается, и Гестии начинает казаться, что вот еще немного, и она действительно отправится к праотцам, ну, или начнёт сдирать самостоятельно это клятое платье, наплевав на всякие приличия. Своя жизнь, с некоторых пор, ей ценнее, чем мнение Барлоу о том, как должны вести себя дамы, как проводить свой досуг, с кем им общаться и вообще - заладил же допытывать, словно втихаря собирает досье, как какая-нибудь ищейка. Только вот когда доходит до дела, так со шнуровкой справиться не может - и чему их там вообще обучают в клубе юных джентельменов? Как быть снобом и вертеть своим носом при виде разодетых студентов?

Это не тот Рой, которого она знала, с которым дружила и вместе росла. Но в этой его перемене сама же и виновата, очевидно, так что смысл жаловаться? Тем более сейчас голова забита тем, как бы сохранить остатки самообладания и не упасть в новую истерику от недостатка кислорода.

Но Гестия отвлекается, хмурясь, когда в очередной раз шнуровка натягивается, но уже ниже талии.

- Мужчины, - на выдохе произносит слизеринка, отлепливая лицо от стола, но тут же падая обратно, - все эти пытки придумали мужчины, я уверена.

Ей хочется его остановить, пока не стало слишком поздно, а точнее, пока его пальцы не пробрались куда не надо. И, кажется, уже даже дышать стало легче. Благо, так далеко Барлоу не удается зайти в своих исследованиях женской моды, и корсет сам ослабевает хватку, позволяя своей бывшей заложнице дышать.

- К твоему сожалению, жива. - Голос срывается на хрип, будто после пятичасовой распевки в хоре, когда связки молят о том, чтобы их владелица наконец заткнулась на ближайшие восемь часов. Быстрый вдох и медленный выдох. Гестия закрывает глаза, расслабляясь, пока в голове что-то настойчиво жужжит и кружит. Кажется, больше она не наденет платье с корсетом. Кажется, больше она не будет пробовать незнакомые напитки на всяких там вечеринках.

Кэрроу делает попытку приподняться, но упирается в Роя, от жара которого у нее по всему телу бегут мурашки. Кажется, она собиралась снова сказать какую-то глупость, но, в итоге, ее хватает на еще один быстрый вдох и достаточно громкий выдох.

- Раздевайся давай. - Все же хрипит Кэрроу, чувствуя, как колени начинают подкашиваться, а значит - пора что-то предпринимать, пока еще есть силы. - Да мантию свою снимай, извращенец. Я же не могу в таком виде идти до спальни. - Пальцы дрожат, придерживая спереди корсет, когда она все же поднимается, не с первого раза удерживая равновесие. Как-нибудь потом она поблагодарит его за очередное спасение, а пока это происшествие положит в темный длинный ящик ко всем предыдущим.

***

- Простите, извините, я без стука, но не смотрю. - Выпаливает Кэрроу, распахивая дверь в мужскую спальню и прикрывая глаза ладонью, чтобы только не наткнуться на кого-нибудь в одном лишь белье - зрелище не для слабонервных, а свои нервы она старательно бережет с некоторых пор. - А, о, ты один? А где твои соседи? Пошли конфеты собирать? - Гестия расслабляется, проходясь по святая святых мужской половины их курса. - Не знаю, что эти чертовки задумали, но дверь заперта. Кто-то явно там что-то замышляет, но зачем же дверь запирать?

На самом деле, слизеринка не уверена, что ломилась конкретно в дверь своей спальни, потому что в какой-то момент ее хорошенько накрыло, так, что она чуть не свалилась на семикурсника в костюме… кажется, он был в костюме самого себя.

- Бред, полный бред! Я не могу весь вечер расхаживать в твоей мантии - это неудобно. - Жалуется она, без спроса присаживаясь на край кровати. - Может одолжишь свой… нет, глупость, просто горло болит, воды бы.

Гестия предпочла бы сейчас горячую ванну с пеной в своей собственной ванной комнате, на худой конец, душ в слизеринской спальне, а после - мягкое, невесомое, но такое тёплое одеяло, повязку на глаза и тишину ночи, которая плавно перейдёт в морозное ноябрьское утро.

Но все, что остаётся ей сейчас, так это устало подпирать голову кулаком, следя за передвижениями Барлоу, и медленно опуская раз за разом пышные, чёрные ресницы.

- Плевать мне на соседок. - Еле выговаривает она, моргая еще медленней. - Твоя мантия колется, ее нельзя на голое тело носить. - Кэрроу и сама не поняла, что только что сказала, но смысл ей показался адекватным, она даже повторила еще раз «нельзя» и «тело», будто пробуя на вкус слова, которые теперь звучали причудливо. - Дай уже что-нибудь, а то заберу у тебя одеяло. Или покрывало, вот, нет, оно тоже какое-то колючее.

Гестия не врет - от мантии Барлоу у нее уже давно начали чесаться руки и плечи. Правда, это было скорее нервное, но она уже успела себе накрутить всякого, в частности, что Рой решил ее проклясть, как это случилось со шнуровкой на корсете. Ну ничего она не может поделать с его ненавистью, заслуженной, да, вот теперь сидит и еле сдерживается, чтобы не расчесать себе запястье.

Теперь уж она едва моргает, прищурено смотря на протянутый стакан с водой. Как-то совсем лениво потягивается прежде, чем его взять, успевая залипнуть взглядом на своем же кольце с лунным камнем.

- Ме’гси. - Улыбается она, наконец получив желаемое, и теперь жадно впиваясь губами и делая большие глотки, размазывая по стеклянной кайме красную помаду. Не то, чтобы стало легче, но горло теперь так не дерет. Вряд ли она сможет уже завтра петь, но парочка склянок с готовыми зельями в ее школьной сумке ситуацию быстро исправят. Хотя сейчас Гестия об этом даже не думает. Она вообще ни о чем не думает, опуская пустой стакан на покрывало. Но резкие движения Роя заставляют выйти из оцепенения и широко раскрыть глаза. - Госфорт? Что? Что ты такое…, - она пытается вырваться, но Барлоу вцепился слишком сильно - одно неверное движение, и можно остаться со следами его ненависти на своем лице, - откуда ты…? - Она хмурится, пытаясь отследить ход мыслей от пункта «А» до пункта «Б», но маршрут петляет так, что она в очередной раз теряется сама.

Гестия никогда и никому не говорила, как тогда все произошло. Вранье. Она говорила Меган. Но Меган не из тех, кто станет вести задушевные беседы с Барлоу.

- Я… я не вру. Я только выпила тот коктейль и все. Честно. - Ладно, под таким давлением она даже готова смириться с колючей мантией, даже если ей придется спать в ней под дверьми своей спальни. Ее чистосердечному признанию не хватает только громкого «клянусь», но Гестия Кэрроу таких слов не знает, или старается всячески избегать. Все, что она может сейчас - осторожно взять тонкими и холодными пальцами его за запястье, намекая на то, что ей вроде как больно и неприятно. Проблема только в том, что она даже в этом до конца не уверена. - Но если ты мне не веришь, - медленно произносит она, перемещая руку слизеринца со своего подбородка на шею, - то всегда можешь завершить начатое. - Гестия лишь немного поддается вперёд, но стакан, стоящий рядом с ней на кровати, переворачивается и падает на пол, не разбиваясь, но звонко прокатываясь до первой же преграды и гулко ударяясь.

Конечно же, она промолчит, пусть и хочется ответить, что Рою до всех ее секретов, особенно грязных, как он выразился, также далеко, как до Луны. Она бы рассмеялась ему в лицо, заливаясь громко и звонко, жмурясь, качая головой и под конец громко вздыхая, демонстрируя, насколько он далек от всей истины. Но нет. Сейчас это излишне, а слизеринка даже в ее теперешнем состоянии все еще способна подобное контролировать.

Гестия Кэрроу достаточно понятливая, взять хотя бы ее баллы за экзамены. В людях, как думает сама, тоже научилась разбираться, зная, когда и куда надо надавить, чтобы получить желаемое. Провоцируя, чтобы наслаждаться чужими эмоциями, так как своих у нее дефицит. Вот и сейчас неосознанно толкает Барлоу в ту пропасть, которую сама и создала, пока он так уверенно думает, что существование блондинки напротив в его пальцах, так по-собственнически сжимающих ее горло.

Она должна что-то чувствовать, очевидно. Страх? Боль? Слабость? Что бы на ее месте чувствовал кто-то другой? Какую маску ей подобрать к столь безупречной сцене, в которой в главных ролях осиротевший мальчишка и девчонка-убийца, ведущая великосветские беседы с самой Смертью?

Интересно, а что чувствует Рой, держа ее сейчас на коротком поводке? Сладкий вкус победы? Нет, для этого рановато. Но в каждом его взгляде, в каждом слове столько злости и боли, что Кэрроу могла бы упиваться ими, рассматривать, словно драгоценные камни на очередном украшении, выписывать созвездиями на карте неба, коллекционировать стопками писем.

Он запрещает ей умирать - как иронично. Не хватило смелости тогда прикончить, не хватит и сейчас. Все это лишь игра, но у каждого игрока свои правила, а значит - либо выиграют оба, либо оба проиграют.

- Возможно. - Хрипло отвечает она, зажмуриваясь, когда дыхание Роя опаляет ей щеку. Пусть сам гадает, насколько эта пытка ей приятна или омерзительна. Самой же надоело барахтаться в этом омуте, разгребая то, что всплывает эмоциями и чувствами к нему. А когда он в очередной раз прицеливается с пулей, на которой выгравировано «убийца», то Гестия тихо стонет, соглашаясь. Уж точно не этого она ожидала, выпуская заклятие в его отца. Не ожидала, что Рой окажется тем еще хладнокровным манипулятором, желающим выпотрошить из нее все нутро прежде, чем кинуть в объятия смерти.

Никто в этой гребанной вселенной не знает Роя Барлоу так хорошо, как она сама. Ведь только ей он посвящает всю свою злость, всю свою паршивую натуру приносит и возлагает на ее алтарь. Никто. А значит - он всецело принадлежит только ей одной.

Гестия прячет улыбку за маской беспокойства и растерянности, подозревая, что именно этого от нее и ждут. Сейчас бы она не отказалась от еще одного стакана воды, но Рой путает ее мысли внезапным порывом, которого она меньше всего ожидает. Интересно, стоит ли ему знать, что всяким пижамам она предпочитает шелковые сорочки, которые едва ли прикрывают… впрочем, не стоит.

- Подруги настолько поглощены собственными переживаниями и играми «кто первый разобьет сердце», что даже не обратят внимание. - Не то, чтобы Гестия жаловалась, но все эти любовные страдания соседок ей порядком надоели. Даже если они особо и не афишировали, то все равно их шепот в царственной тишине был оглушительнее любого звона.

Гестия не спешит, медленно избавляясь в первую очередь от босоножек, а затем от платья и корсета, не снимая с плеч мантию. Щедрость Барлоу подозрительна всегда, а после сладких пыток так тем более. Чёрная ткань платья, переливаясь, летит следом на обувь, мантия только через минуты покрывает сверху, когда в поле зрения виднеется обещанная пижама.

- Чего улыбаешься? - Хмурится она, всем своим естеством ощущая западню, и даже цокая, когда заветный шелк так и не попадает в ее руки. Очень хочется наброситься хищной кошкой и выцарапать свою добычу, но положение у Гестии сейчас не из приятных, точнее сказать, весьма деликатное. Все, что ей остаётся - метать молнии взглядом, надеясь, что одна из них точно попадёт в Барлоу. Но пока счёт за ним.

Особенно, после слов о женитьбе.

- Плохое у тебя чувство юмора. - Кэрроу даже показательно закашливается, прикрывая лицо ладонью. - Учитывая, что я сейчас сижу почти голая в твоей кровати, и в любой момент кто-то может войти. Это не смешно, Рой. - Приходится одной рукой удерживать на груди одеяло, а второй пытаться достать эту клятую пижаму. - Сдурел что ли? Ты болен. Да, ты определённо болен. Сходи к Помфри и выпей какую-нибудь настойку от бреда!

Она могла бы наклониться, чтобы поднять платье с пола, но Барлоу уместился на одеяле слишком коварно, даже для него.

- Ну Рой, - поджимает губы Гестия, но тут же хватает одной рукой подушку, запуская ею в противного слизеринца, - ты просто…, - она почти рычит, сквозь зубы выдавая всю свою мелочную сейчас злость и обиду, - ты дракклов манипулятор! Чего ты хочешь?!

- Ты считаешь, что я дура? - Возмущению Кэрроу уже нет предела. Она даже готова плюнуть на все приличия и наклониться за своим платьем - пусть думает, что хочет, если не успеет отвернуться, когда она это сделает. - Расскажешь это какой-нибудь другой… я на это не поведусь. - Шипит она, по-детски так ударяя кулаком по одеялу, будто выпрашивая свою игрушку обратно.

Только вот они уже давно не те самые дети, которым было достаточно протянуть мизинчики друг другу, чтобы установить шаткое перемирие до следующей мелочной ссоры.

- Ты мне не… - Гестия не успевает ответить, падая на простынь, но все еще удерживая на себе край одеяла. Она не может пошевелиться, почти задыхаясь от того, как сердце пропускает удары, ведя спор со все еще покалеченным неизвестным варевом сознанием. Как хочется закрыть глаза от прикосновений, от ощущений ею неизведанных, и она была бы согласна поддаться им и стать исследователем, если бы не одно «но».

Слово «мужем», звучащее в нарушаемой ее сбивчивым дыханием тишине, отзывается гулко, заставляя прилипнуть к этой несчастной простыне, которая пропиталась его запахом, а после сегодняшнего вечера еще будет пахнуть и ее духами. Только вот ее персональный тиран на этом не желает заканчивать пытку, продолжая нащупывать те слабые места, к которым никто и никогда не прикасался, и, судя по его взгляду, испытывая неподдельное наслаждение, когда не встречает сопротивления, а все потому что Гестия, почти растворившись в чужом желании унизить ее, или что там еще задумал Барлоу, способна сейчас только медленно опускать дрожащие ресницы на каждом вдохе.

Она требует прекратить, но не может произнести это вслух, выгибаясь, хмурясь, закусывая губу, стараясь не смотреть на Роя, жмурясь, ощущая, как все внутри сжимается в болезненный спазм. Если это и есть новый мир, о котором он говорит, то для Гестии Кэрроу это может обернуться самым настоящим поражением.

- Это не волшебство.

Ей чужда какая-либо близость, потому ее растерянность сейчас самая настоящая, та, которую она не может контролировать, потому что даже не в состоянии унять это странное чувство внутри, имеющее, как решает сама, физиологическую природу. Гестия ничего об этом не знает, кроме паршивых и пошлых историй, которые обычно рассказывают шепотом. Признать, что она этого боится - все равно, что раскрыть врагу все свои болевые точки. И пускай Рой конкретно ей самой не враг, но он способен на любую подлость. Теперь…

- Ласковым, заботливым…, - хрипло вторит слизеринка, громко выдыхая, - ты явно слишком хорош для меня. - Это, конечно, та еще глупость, но в столь жестокой игре надо уметь отступать в нужный момент, чтобы не пропустить следующий, сокрушительный ход.

Теперь это не похоже на шутку или прихоть больного. Это манипуляция, на которую способен только он один.

- Нет. - Твердо отвечает она, делая очередную попытку вытащить часть одеяла из-под подлого сокурсника. - И перестань уже выдавать желаемое за действительность, Ройден. Я не хотела и не хочу выходить замуж, ни за Боула, ни за кого-либо еще. - Смягчает острые углы, вместо того, чтобы выдать честное и такое жестокое «я не выйду за тебя».

Есть причины, по которым и отец на это не согласится так просто. И Гестия знает об этом, потому что подобные вопросы без ее участия обычно не обсуждаются. Да, она отмалчивается чаще всего, но, по крайней мере, посвящена в решения мужской части ее семьи.

Но есть и условия Алфорда Кэрроу, на которых Рой Барлоу все же сможет претендовать на руку (но не сердце) Гестии, но об этом она никогда слизеринцу не скажет. Если такой мазохист, то пусть сам обсуждает все со своим опекуном, она же в это лезть не намерена - своих дел хватает по горло. И первое, что ей давно надо было сделать - сбежать из клетки с хищником, в которую сама, по своей же дурости, и залезла. Возможно, стоило подыграть, быть ласковой и послушной, притвориться, что безумная идея Роя ей нравится, и все в таком духе, но она уже сказала, что думает.

- Слабые аргументы, знаешь ли. - Выдыхает она, снова садясь, чтобы убрать распущенные, теперь еще и запутанные волосы за плечи. - Нам не будет равных даже, если мы все еще будем сидеть на противоположных сторонах переговорного стола. Ты неубедителен. Все еще. - Гестия дёргается резко, прикрываясь подушкой, чтобы нашарить рукой на полу мантию, которая снова противно колется, когда приходится надеть ее поверх белья. Она могла бы уйти и так, но Барлоу слишком много себе позволил, чтобы ему все сошло с рук.

Кэрроу уверенным шагом направляется к шкафу, из которого она так и не заполучила обещанную пижаму, и порядок в котором говорит о многом, но сейчас это ее бесит, бесит настолько, что она выкидывает все, что попадается под руку на пол, в свободный полёт отправляются мантии и брюки. Гестия останавливается, сжимая в руках обычную хлопковую белую рубашку.

- Сойдёт.

Барлоу может засунуть свой выбор себе поглубже, в самые недра своего мерзкого самолюбия. Для Гестии брак с ним - это не выбор. Это очередная клетка, точь-в-точь, как ее прежняя, теперешняя, может и такая же золотая, но все еще клетка.

Но он прав. Боул уже нашел себе будущую невесту, точнее, ему нашли. Гибсон влюбился, как дурак, но чего-то подобного Гестия всегда от него ожидала. Осталась только она и… Рой. И, к величайшему сожалению, вместе они могли бы получить гораздо больше, чем по отдельности.

Отец слишком старался привить ей любовь к бизнесу, изнуряя кропотливой работой, нудными лекциями и заставляя переступать через саму себя ради будущего его же собственной империи, что Гестия в один момент и позабыла, чего на самом деле хочет от жизни. Попросту подменили ее желания на свои. Так она и попалась в ловушку с Боулом, попалась в эту мерзкую историю с убийством, которого не хотела, так она стала врагом для того, кто был ей когда-то близок.

Кэрроу хмыкает и снова закусывает губу, сильнее сжимая в пальцах белую ткань.

- Кажется, у нас правил нет и не было. - Отвечает она на очередную провокацию, еле сдерживая злость внутри.

О да, ему ли говорить о правилах? А ей ли соглашаться? Они вместе давно переступили черту. Она, когда убила его отца, и он, когда пытался убить ее. Действительно, та еще парочка садистов, которым ничего аморального не чуждо. Будь они какими-то жалкими магглами, то еще могли бы удариться в полемику о грехе, посоревноваться, у кого наберется больше.

Рой нисколько не осторожен в своих речах, в попытках доказать ей свое превосходство, а потому получает звонкую пощечину в качестве ответа на вопрос о «цене». Гестия не жалеет, думая, что должна была это сделать еще раньше, но ее тут же бросает в дрожь, так, что рубашка летит к остальной раскиданной одежде, дополняя картину, прошедшегося по спальне урагана.

- Мне ничего от тебя не нужно, - шепчет она, наклоняясь к лицу Роя. Гестия Кэрроу не проиграет. Ни ему, ни семье, ни кому-либо еще. Она даже не моргает, заглядывая в его холодные глаза, сталью вспыхивающие на радужках, - Ройден Барлоу. - Звук его имени громок, как взрыв, и скрипуч, словно песок на зубах, но в тоже время так ему подходит. Гестия босиком проходится по его рубашкам и брюкам обратно к кровати, наспех надевает платье, игнорируя бесконечные завязки, поддевая лишь ногтем молнию, сбрасывает с плеч чужую мантию. На босоножки у нее уже сил нет, потому поднимает их с пола, еще раз, в последний, молча смотря на слизеринца прежде, чем громко хлопнуть дверью и уйти. Пожалуй, с нее на сегодня точно хватит Роя, который теперь, словно яд по венам, отравляет изнутри так болезненно приятно, что хочется еще.

Но очередную передозировку она точно не переживёт.