Ночь кажется огромной, ультрамариновой бабочкой, раскинувшей необъятные крылья над их головами, что даже звезды, каждая из этих сверкающих, далеких точек, скрывается от невооруженного взора, как вор, крадущий внимание и заставляющий задуматься именно в тот момент, когда думать совсем не хочется.
- Хоть одна живая душа узнает, и ты – труп, - сквозь зубы шипит Меган на Кормака, деловито расправляя ладонями юбку и яростно сдувая со лба непослушную змеящуюся прядь. – А ты, - она резко разворачивается к Бирчу и, едва не задевая Маркуса рукавом, хватает рослого мальчишку за ухо, притягивая его к себе. – Как предложила, так и передумала. Никакого корабля нет, Тревор, это все твои выдумки, - безжалостно заканчивает слизеринка, разжимая пальцы и возвращаясь к телескопу, в окуляр которого, сощурив темные глаза, задумчиво наблюдает за неуловимой кометой молчаливый Белби.
Маркус выглядит выправленно-лишним, слишком сильно натянутой струной, готовой лопнуть и обнажить истинное нутро. Здесь он не настоящий, отстраненный, и Мэгги лишь слегка отодвигается, чтобы не мешать ему делать то, в чем он действительно хорош. Или только полагает, что хорош. Каждый волшебник чрезвычайно высокого о себе мнения, пока ему семнадцать.
Она позволяет рейвенкловцу убедиться в ее догадках или же опровергнуть их. Она из тех, кто, испепелив город, беспомощно протянет оппоненту пакетик с шоколадными котелками, чтобы тот помог ей его открыть. Она давно поняла: с мальчишками иначе нельзя, если в твоих планах что-либо с них поиметь. Ее сила заключается в совершенно другом, в том числе в поступках и жестах, которые принято называть слабостью.
- Заметил что-нибудь? – нетерпеливо интересуется Ровсток, немигающим взглядом прожигая его висок, словно замершей у самой кожи пулей. Не отдавая себе отчет, она подается вперед, как если бы собиралась Маркуса понюхать или даже лизнуть, пробуя на вкус нечто, ударившее ей в нос, подобно маггловскому кокаину. Тело необъяснимо прошибает молниевым током, и Меган отстраняется, не веря собственным глазам. Игнорируя инстинкты, сигнализирующие о том, что им лучше держаться друг от друга подальше, но… Она задирает голову раньше, чем поднимает взгляд, протягивает подрагивающую руку, под полупрозрачными перчатками алеют длинные, острые ногти, это только косметический лак, но Мэг испытывает страшный дискомфорт, будто с кончиков ее пальцев капает темная, венозная кровь. Девчонка касается холодного воздуха за спиной Белби, пытаясь погладить густую, полуночную темноту, вызвавшую у нее куда большее любопытство, чем сам однокурсник. Ее огромные зрачки – черные и блестящие, как разрезанные пополам маслины, украшающие основное блюдо, она чувствует, что вот-вот заплачет от снизошедшего на нее одухотворения, делает глубокий вдох и одергивает ладонь, мерзляво обнимая себя за плечи и бросая Маркусу полные недоумения, косые сигналы в момент изменившейся мимики.
– А ты полон сюрпризов, - заиндевевшие губы с трудом перебирают подходящие слова, и если бы не МакЛагген с Чаллоком, ведущие активную дискуссию о ее критических днях и выдуманной тайной страсти к неудавшемуся гриффиндорскому вратарю, Мэгги сомневается, что застывшим легким хватило бы даже всего кислорода открытой площадки на вершине башни, устремляющейся вверх пронзительной каменной пикой.
Другое дело наорать на зарвавшихся полудурков, которые пускают в ход все возможные методы, чтобы живыми с этой самой башни не спуститься. Чего они там, мечтали как следует покушать после окончания урока? Держи карман шире, спускаясь в нору книффлеру!
- Эй, вы двое! Меня в свои странные разговоры не впутывайте, иначе на собственной шкуре прочувствуете, какие кровавые бани могут устраивать девчонки.
Возможно, Кормак – мазохист, так тоже бывает, его бесконечные игры с противоположным полом, зашедшие слишком далеко, смахивают на сбор армии разъяренных бывших, которые рано или поздно объединятся и отправятся на войну против него же самого.
Меган в подобной фигне участвовать не собирается. Она девушка серьезная. И злая.
- По-моему, это все-таки был какой-то шлак.
Мэгги больше не интересуют небесные тела, пролетающие мимо на немыслимой скорости, она смотрит себе под ноги, а порывистый ветер бросает черные волосы ей на лицо. Руки Маркуса соскальзывают с трубы телескопа, и на мгновение слизеринке мерещится, что и они – беспробудно-черные. В мыслях, ведомых удвоившей жуткую мрачность туманной ночью, отпечатываются образы, где однокурсник опускает ладони в чьи-то внутренности по самые кисти, а затем закапывает останки в сырой, осенний чернозем.
Так выглядят его руки до тех пор, пока она не моргает.
На стенах замках пляшут хаотичные тени.
В ушах звенит.
[newDice=1:6:-1:я бы назвала комету именем Кормака, но он не хочет быть счастливым]
Отредактировано Megan Rowstock (20.05.23 20:36)