Оъективно с момента запрета на квиддич прошло всего несколько дней, но казалось - вечность. И не то, чобы без игры и тренировок совсем уж нечем было заняться, ничего подобного. Каждый день преподы нудели на тему экзаменов, ЖАБА - это сложно, ЖАБА - это вам не в плюй-камни играть, и всё в том же духе. Флитвик так раскочегарился, описывая сложности экзамена, что свалился с табурета. Раньше это непременно вызвало бы смех в классе, потому что и правда выглядело уморительно, но буквально за пару дней до этого он так изящно отбрил Амбридж, сохранив безукоризненные манеры и не сказав ни одного грубого слова, но при этом заставив старую грымзу залиться краской возмущения, что все ученики теперь были ярыми поклонниками коротышки-профессора. Не засмеялся ни один. Ничто так не объединяет учеников с профессорами как общий враг, резюмировали они с Фредом.
В общем, времени так уж прям скучать по полётам не было, но Джордж всё равно скучал. Урывками. И сердцем чувствовал, как томится на цепях его старушка Комета, как ей нетерпится снова взмыть в воздух и снова выбесить его своим дурацким креном налево. Сейчас он бы даже на неё не сердился. Он бы даже отполировал её древко, чего не делал пару лет, хотя периодически обещал капитану, что вот прям непременно сегодня же! Так и не успел. Уже и капитан сменился, а древко всё не было отполировано и вряд ли теперь будет. Джордж был уверен, что метла томится по его заднице также как и сама задница томилась по ней и по полётам. И конечно по квиддичу.
Сегодня утром за завтраком Джордж разговорился с Гарри о компьютерных и не только играх его братца. По правде говоря половину объяснений Джордж не понял, а ещё часть пропустил, пытаясь попасть картофелиной Пивзу в нос, но всё равно общую концепцию уловил. Особенно заинтересовало его описание джойстика. Чем не волшебная палочка? Вот бы соорудить мини-квиддич, настольную игру или вроде того. Управление с помощью волшебной палочки, правила как и в большом квиддиче. Правда смущало то, что в мини-версии снитч будет размером с пылинку и фиг его увидишь и поймаешь, так что над этим предстояло подумать. Конечно это ни в какое сравнение не идёт с настоящей игрой, с ветром в волосах, с тяжестью биты, с подзатыльниками Анджи и азартными воплями девчонок-болельщиц, но на безрыбье, как известно, и русалка - невеста.
С этими мыслями Джорд притопал на поле для квиддича. Находиться здесь ему пока что не запрещали, возможно старая жаба забыла запретить, а может наоборот надеялась, что ему будет намного больнее наблюдать игры с трибун, как болельщику. Так или иначе, а сегодня ни игры, ни тренировки не было, и пришёл он просто посидеть на холодном октябрьском солнышке и подумать над созданием новой игры.
Он расположился на верхней части трибуны - хоть чуточку ближе к небу, хоть капельку дальше от земли. Здесь дул весьма заметный ветер, и если закрыть глаза и очень сильно наврать самому себе, то можно представить, будто летишь. И будто бьёшь битой по бладжеру, отправляя его прямо в гнусную рожу Амбридж.

Отредактировано George Weasley (23.07.23 20:49)

Под закрытыми веками пляшут пылинки, осеннее солнце закрывают мимолётные облака, но лишь для того, чтобы снова унестись вдаль, и эти тени не позволяют понять, что он уже не один. Джордж сидит с закрытыми глазами так долго, что со стороны может показаться, будто он уснул, но это не так. Просто наконец удалось поймать ощущение умиротворённости и безопасности, которых так катастрофически не хватало в последнее время. И всё же понемногу пришло ощущение того, что кто-то рядом. Джордж распахнул глаза и легко улыбнулся - это Кэти. В мире сгущающегося мрака, что в стенах Школы, что за её пределами, всё меньше оставалось тех, чьё присутствие помогало этот мрак разогнать, но она безусловно была одним из таких людей. Они дружили с её первого курса, знали друг друга, их связывали тысячи часов полётов, сотни проделок, десятки совместных наказаний и даже один поцелуй. Им всегда было легко и комфортно вместе, и хотя в последние полгода лёгкая вуаль неловкости иногда проносилась между ними, всё равно Джордж был ей по-настоящему рад сейчас.
- Привет, - он пару раз стукнул по скамейке рядом с собой, приглашая Кэти сесть рядом.
Одно из преимуществ давнишней дружбы заключалось в том, что можно было не искать слов, не пытаться поддерживать великосветскую беседу. Да, они могли ржать как гиппогрифы над какой-нибудь дурацкой шуткой, но и молча сидеть рядом тоже доводилось, хотя раньше это было чуть проще.
В последнее время Кэти изменилась. Не настолько сильно, чтобы это вызывало подозрения, а настолько, чтобы взгляд всё чаще останавливался на ней: какая она сейчас? Та весёлая девчонка, с которой связано столько детских воспоминаний или новая, ещё не очень знакомая девушка, с неуловимо смягчившимися чертами лица и незнакомым взглядом таких знакомых глаз? Та ли, которую не раз журили за громкий смех (им с Фредом влетало за то, что смешили!) или другая, тихая как глубокий водоём? Джордж смотрел на подругу и пытался угадать какое настроение владеет ею сейчас. Рассмеётся ли она глупой шутке или едва заметно покачает головой? Или захочет уйти, чтобы не оставаться с ним наедине? Они давно не оказывались один на один - рядом всегда были Фред, Анджи, Ли и Алисия. Ну и вся Школа, конечно.
- Ничего не делаю, - Джордж поднял руки в притворном возмущении, но шутки не шли на ум. По лицу Кэти скользили тени явно невесёлых мыслей. Оно и понятно. Весёлого с каждым днём всё меньше и меньше. Джордж уже слышал о пробах новичков, о том, что Джинни внезапно оказалась подающей надежды, а новые загонщики пока больше мешали, чем помогали команде. О том, что Рон по-прежнему не в ладах со своими нервами. О том, что Анджи сорвала голос на последней тренировке, а Кэти попала в Больничное Крыло. Они с Фредом не пошли её навещать, потому что уже не были частью команды, а на следующий день мадам Помфри отпустила её до завтрака, так что всё обошлось.
- А ты чего одна на поле? Разучиваешь новые финты?

Отредактировано George Weasley (03.08.23 18:02)

Она садится рядом, но всё же не так близко, как бывало раньше. Между ними остаётся немного места для холодного октябрьского воздуха, и это как будто неправильно. Джорджу так хочется ощутить её тепло, вновь почувствовать, что они действително близкие люди. В последнее время он всё чаще замечает это в себе - ему её не хватает. Это чувство проникает под кожу исподволь, незаметно, и его трудно осознать, но сейчас он это понимает. Прежде они общались больше, садились ближе, смеялись друг над другом, помогали в мелочах. Раньше так легко было коснуться её: подать руку, чтобы помочь подняться с земли после падения на тренировке, обнять после очередной победы, дёрнуть за прядь волос. Тысячи крошечных жестов, доказывающих, что Кэти Белл - очень "своя" для него.

Он, конечно, знал, в чём причина изменения их отношений, не дурак. Правда всё чаще мелькала в голове мысль, что - дурак. Ему бесконечно хотелось вернуть ту лёгкость, которая прежде сопровождала их общение. Хотелось слышать её смех, хотелось, чтобы она подкалывала его или притворялась, будто сердится из-за какой-нибудь его шутки. Теперь она не сердилась, и кажется вовсе не испытывала особо ярких эмоций рядом с ним. Джордж не задумывался всерьёз над тем, что произошло на Святочном Балу, решив для себя, что просто пунш оказался слишком крепким для юной девочки, а сопливая песенка настроила на романтический лад. Ему и в голову не приходило, что чувства Кэти глубже и искреннее, чем она показывала до того вечера. А может он просто был слепым и туповатым? И потому упустил что-то, а теперь не мог избавиться от ощущения, что это "что-то" было чертовски важным.

- Ещё бы не пугал, - мрачно соглашается он. - Без Гарри даже с очень крепкой командой было бы тяжело. Особенно против Пуффендуйцев, они нынче разыгрались. Зато я уверен, что новые загонщики, какими бы бестолковыми ни были, всё равно лучше слизеринских. И уж точно у слизней нет ни одного охотника, сравнимого с тобой и девчонками.
Он нечасто делал комплименты своим друзьям, предпочитая общаться с ними в основном посредством шуток и подколов, но сейас захотелось поддержать Кэти хотя бы так. Потому что внезапно не оказалось в голове ни одной хорошей шутки, да и почему-то не хотелось смеяться сейчас. Несмотря на прохладный воздух, несмотря на невесомое, но ощутимое отчуждение со времён Святочного Бала, несмотря на всё происходящее в последнее время, он наконец почувствовал то тепло, которого ему не хватало в последние полгода. И хотел бы, чтобы и Кэти ощутила нечто подобное.

- Конечно буду. Всегда, - непривычно серьёзно обещает он. - Я рядом, Кэти. Пусть и не в воздухе.

Осенний ветер порывистый и непредсказуемый, он то затихает, позволяя солнечным лучам создать иллюзию тепла, то стремительно налетает и уносится прочь, словно шальной бладжер, меняющий направление движения, повинуясь лишь собственному волшебному капризу. Джорджу это близко и понятно, а потому он не сердится на ветер ни за взлохмаченные волосы, ни за пронизывающий холод, ни за бисеринки слёз, которые он выбивает порой, когда бьёт прямо в лицо. Ветер дурачится как может, и Джорджу бесконечно хочется вскочить на метлу и поддаться этому ветренному настроению, и помчаться наперегонки с ветром. Но ему нельзя. Вообще-то запрет распространяется, как будто бы, только на квиддич, но Джордж не сомневается, что Амбридж имела в виду полёты на метле в принципе. Даже если он просто захочет полетать над Лесом или над озером. И от этого становится особенно печально. Сейчас бы лететь плечом к плечу с Кэти над гладью воды, любуясь отражением облаков и пытаясь разглядеть в глубине Гигантского Кальмара или русалок с распущенными волосами и глазами цвета подводного царства. В прошлом году ему довелось увидеть одну такую довольно близко, и хотя выражение её лица было однозначно злобным, он всем друзьям врал, что она кокетливо ему подмигнула.
- Лично я хочу в качестве трофея разве что голову Амбридж на блюде, - сердито прищурившись возвращется он к разговору, и в кровожадных словах на редкость мало смеха. Конечно, по-настоящему Джордж не желает Амбридж смерти, но и ничего хорошего не желает тоже. В его мечтах она с треском вылетает из Школы, лишается работы в Министерстве и всей той власти, которую однозначно не заслуживает. Это если в общих чертах. Иногда они с Фредом обсуждают более детально, какие именно пакости хотели бы ей устроить, и ни одна фантазия не обходится без разлитых на пушистые кофточки чернил. И всё же сейчас думать об этом не хочется, слишком хорошо на сердце от этого осеннего воздуха и близости Кэти, наконец прижавшейся к нему плечом как раньше.
От её невесомного признания в груди теплеет, словно выпил сливочного пива. "Мне тебя не хватает" - повисает лёгким облачком в воздухе и Джордж не знает что можно сказать, чтобы не спугнуть его. Ему тоже не хватает её: их тренировок, их вылазок на кухню, их перешучиваний в Гостиной и совместных обедов. Раньше они часто садились рядом, но теперь Кэти садиться чуть поодаль, так, чтобы касаться локтем не его, а Ли или Алисию. Или того же Фреда. Ему хочется сказать, что он всё это замечает, и что ему от этого грустно, но нежные речи никогда не были его сильной стороной, а шутить в такую минуту опасно. И всё же слова рвутся наружу, и они оба говорят о квиддиче, но за этим есть второй смысл, и Джордж лишь надеется, что Кэти это уловит.
- Мне нравилось защищать тебя. Правда не всегда удавалось. Помнишь, как я на третьем курсе запульнул в тебя бладжером? Полгода потом в кошмарах это снилось.
Он вздрагивает от воспоминаний, и по спине бегут мурашки. Чтобы стряхнуть их с себя он чуть сильнее прижимается к Кэти плечом и чувствует как рука против его воли тянется её обнять. Он маскирует это движение, запустив ладонь в шевелюру, пытаясь пригладить пальцами волосы, взлохмаченные ветром.
- Мы с Фредом не пропустим игру, - обещает он, и перестает лохматить волосы после её шутливой угрозы. - Если конечно не окажемся опять наказаны за что-нибудь. А мы, уж не сомневайся, непременно устроим что-нибудь и непременно постараемся не быть за это наказанными.
Они сидят наконец так близко, что становится теплее. Джордж поворачивает к подруге лицо, на котором расцветает привычная лукавая улыбка, и понимает что её лицо много ближе, чем он предполагал. И на веснушчатом лице внезапно вспыхивает яркий румянец.

Отредактировано George Weasley (17.09.23 17:05)

И всё же холод начинает пробираться всё глубже под свитер, а пальцы уже почти совсем онемели. Это странно, ведь на самом деле до настоящих морозов довольно далеко, да и мерзляком Джордж вроде никогда не был. Он прячет замерзшие руки помышки, чтобы хоть чуточку согреться, и всё равно продолжает улыбаться, ведь холод совсем не отменяет того, что ему сейчас хорошо. Словно стена между ними, невидимая и в целом довольно хлипкая, но всё же ощутимая, наконец полностью рассыпается. Кэти улыбается ему легко и лукаво, как прежде, вот только Джордж почему-то не может отвести взгляда от этой, казалось бы такой знакомой, улыбки. Он просто соскучился по ней, верно? Дело же только в этом, а вовсе не в том, что Кэти выглядит очень хорошенькой с этой улыбкой на губах, с ярким румянцем от ветра и знакомыми искорками в глубине глаз? Джордж не думает об этом, и пожалуй даже не очень осознаёт, он просто радуется ей впервые за тысячу вечностей.
- Пфффф, я и свой-то первый матч фигово помню, - смеётся он, глядя на картинно надутые губы подруги. Из троих охотниц, его подруг, Кэти, пожалуй, всегда была самой женственной, но всё же девчачьи штучки использовала нечасто, во всяком случае всерьёз. И сейчас они оба знают, что это просто шутка, очередное дурачество, и нет нужды объяснять это словами. "Правда снилось?" - удивляется она, и Джордж кивает. Квиддич - игра не для неженок, спортсмены часто получают травмы, падая с метёл, но почему-то к своим травмам привыкаешь легче и быстрее, чем к травмам друзей. Со стороны падение выглядит по-настоящему страшно, так что он и ейчас ещё не привык, а тогда он ещё и был виноват. И её вскрик долго ещё не давал ему покоя в воспоминаниях.
Кэти весело болтает в воздухе ногами и руками, доказывая, что с ней всё в порядке, и Джордж выниривает из неприятных воспоминаний.

Несколько минут проходят в уютной тишине, плечом к плечу. Джордж старается не думать ни о чем, не думать о словах Кэти "найду тебя на трибуне", ведь это просто слова друга. Он точно так же искал бы её в толпе болельщиков, если бы они поменялись местами. И всё же где-то внутри становится тепло от того, что она сказала "тебя", а не "вас". Джордж, конечно, привык, что их с Фредом почти все и всегда воспринимают как единое целое, но порой так приятно знать, что есть человек, для которого ты являешься самостоятельной единицей.

- О, планов на Амбридж у нас громадьё, - усмехается Джордж, возобновляя разговор. - Но мы с Фредом уже взрослые мальчики, и понимаем, что с ней нужно быть осторожными, так что надо продумать всё как можно лучше, чтобы не попасться.
Его голос снова становится серьёзным. В этом году они как-то внезапно повзрослели, не в смысле они с Фредом, а в смысле все они. И дело не только в том, что им всем уже далеко не пятнадцать лет, а в том, что обстановка в Школе и в мире заставила резко повзрослеть. Это немного грустно, но неизбежно.
Внезапно Кэти предлагает прогуляться, и почему-то сердце от этого начинает биться чуточку быстрее. Джордж на секунду хмурится, не понимая, что с ним происходит, но быстро отбрасывает странные мысли. Сейчас не хочется копаться в себе.
- Отличная идея, - он поднимается с лавки упругим движением, - заодно согреемся.
По старой привычке он галантно-шутливо предлагает Кэти свой локоть, и они спускаются с высоких трибун, с удовольствием отмечая, что внизу ветер намного слабее и от этого не так холодно.
- Итак, миледи, куда вы хотели бы прогуляться в обществе своего скромного слуги? - дурачится Джордж, склоняясь в совершенно не изящном поклоне, поскольку он не какой-нибудь сраный Малфой и манерам не обучен. Зато точно знает, что такое его поведение вызовет у Кэти улыбку, а это единственное, что сегодня имеет значение.

Короткий, но острый укол в груди. Джорджу требуется время, чтобы осознать - этот укол вызван тем, что Кэти выскользнула из его рук и скрылась в раздевалке. Его локоть ещё несколько мгновений хранит тепло её руки, и он неосознанно прикрывает это место другой рукой, в попытке ещё на миг задержать ощущение её прикосновения. Так странно. Это же просто Кэти. Её нет совсем недолго, но за эти минуты крошечный росток недоумения успевает угнездиться в голове. Джордж смотрит на дверь раздевалки с каким-то новым, необычным чувством. Он ждёт появления Кэти, а внутри зреет что-то новое. Он ещё не понимает этих ощущений, но они воспринимаются... нет, не неправильными, просто непривычными. Это же просто Кэти. Как мантра, как заклинание, которое должно развеять морок, но волшебства не происходит. Кэти выпархивает из раздевалки уже без метлы, в своей обычной мантии, такая привычная и родная, но Джордж осознаёт, что последние полминуты стоял затаив дыхание. Он шумно вдыхает, отмахиваясь от её извинений и последний раз говорит сам себе: "Это же просто Кэти".
Ему удаётся улыбнуться ей так же легко как улыбался несколько минут назад, а то странное, что затаилось в глубине, он изо всех сил игнорирует. Рука Кэти снова ложится на сгиб его локтя, уже не шутливо-галантно, а так по-свойски, словно так и должно быть. Тонкие пальцы Кэти, очень светлые на потёртой тёмной ткани его мантии. Такие изящные. Джордж накрывает их своей ладонью не отдавая себе в этом отчёта. Просто так теплее. Просто само так получилось. Кэти весело болтает о блевальных батончиках, давая ему время окончательно загнать внутрь все странные ощущение, и влиться в беззаботную беседу.
- Раскручиваемся понемногу, но из-за старой грымзы всё сложнее добывать ингредиенты.
Озеро всё ближе, на его поверхности рябь от ветра и несколько листьев, долетевших из Запретного Леса. Солнечные лучи искрятся россыпью драгоценностей, создавая иллюзию, будто Озеро таит в себе несметные сокровища. Джордж любуется этой красотой, ненадолго прерывая рассказ о новых изобретениях и задумках, о которых с таким удовольствием рассказывал Кэти по дороге. Но сейчас хочется немного тишины. Они с Кэти останавливаются у самой кромки воды. Джордж бросает короткий взгляд на подругу, а после ещё один более долгий.
- Красиво, - серьёзно говорит он, и сам не уверен в том, что имеет в виду: Озеро или Кэти. На её нежном лице яркий румянец, профиль тонкий и совсем взрослый, кажется, будто прежде Джордж её такой не видел. Прежде она была девчонкой, симпатичной, милой, весёлой девчонкой, а теперь перед ним девушка. Джордж заставляет себя отвернуться, чтобы не смутить её, не спугнуть чудесную лёгкость и близость, которых так давно не ощущалось между ними.
- Ладно, идём исследовать границы дозволенного, - улыбается он, возвращаясь к более привычному своему образу, а через мгновение чувствует как заливается лицо краской смущения от второго смысла его казалось бы безобидной фразочки. На долю секунды ему становится ужасно не по себе, но всё-таки Кэти и правда его близкий друг, поэтому в ответ на её слегка ошеломлённый взгляд он начинает громко хохотать. В конце концов, ну ляпнул какую-то глупость, первый раз что ли? И вообще, она первая так сформулировала!
Возле Запретного Леса, правда, веселье становится тише. Они и правда довольно далеко от Школы, и хотя местность открытая, всё равно есть ощущение уединённости. Чего уж греха таить, немало романтических свиданий происходят именно на границе Запретного Леса. Оно и понятно: из окон уже почти ничего в такой дали не разглядишь, преподаватели сюда заглядывают нечасто, а деревья никому ничего не расскажут. Джорджу и самому довелось украсть поцелуй-другой под сенью этих гигантов. Да и Кэти, скорее всего, тоже. От этой мысли почему-то становится неприятно.
Это же просто Кэти.
Совершенно не рабочее заклинание.

Возле Леса по крайней мере становится теплее: плотная стена деревьев неплохо укрывает от ветра. А может это от того, что кровь прилила к лицу, Джордж до сих пор чувствует как пылают щёки и надеется лишь на то, что Кэти спишет это на ветер. Она и сама разрумянилась, но смеётся таким задорным и лёгким смехом, что становится совершенно очевидно - уж она-то точно не смущена, в её голове не теснятся непроошенные мысли о романтических свиданиях под сенью этих дурацких деревьев. Похоже, она выбросила из головы тот Святочный Бал, то короткое касание губ, правильно он думал, что она просто поддалась магии сопливой песенки в тот вечер. Правда почему именно сегодня эта мысль кажется ему какой-то горькой? Джордж гонит от себя эти странные мысли, цепляясь за голос Кэти, такой родной и знакомый, за её жизнерадостный смех, за руку, которой она обвила его руку таким привычным, совсем не романтическим жестом. Вся она такая чистая и звонкая, словно колокольчик, а он всё не может избавиться от мыслей о том, кто ещё стоял с ней на этой опушке, кто так же как он сейчас не мог отвести взгляда от этих ярких смеющихся губ?
Кэти ловит его на этом разглядывании, и тон её мог бы обмануть того, кто знает её не настолько близко, но он прекрасно слышит каждую смешинку, прячущуюся за кажущейся строгостью.
- Кто, я? Рассматриваю? Вот ещё, я твою вредную физиономию и так наизусть помню! - извечные шутки, за которыми так просто спрятаться от её взгляда. Она ведь не обратит внимание на то, что полупрозрачным признанием сквозит в дурацких словах: под сомкнутыми веками её нежное лицо отпечатано так ясно, что никогда уже не сотрётся из памяти. Они с Кэти хохочут в унисон, ведь нет ни малейшей необходимости объясняться или извиняться за колкую шуточку. Смех отступает не сразу, и даже затихая он остается в глубине глаз. Джордж понимает что давно согрелся, но признание Кэти в том, что не бывала на этой опушке, почему-то едва ли не буквально заставляет его воспарить. Не бывала! Джордж уже не пытается обращаться к бесполезному заклинанию "это же Кэти", к гриндилоу всё. Кэти не бегала на эту опушку целоваться ни с кем из этих дурацких мальчишек, что за ней увиваются. И как это очень часто бывает с ним, он не успевает захлопнуть рот прежде, чем с губ срывается неосторожная фраза: "Значит, это будет наша с тобой Опушка Леса". Вообще-то ему и правда доводилось бывать здесь с парой-тройкой девушек, но сейчас он даже не способен вспомнить их имён. Ему безумно хочется просто притянуть к себе Кэти и помедлив пару мгновений "впиться в её губы страстным поцелуем", но на самом деле это лишь шутливое выражение совсем нешуточного желания. Ему и правда хочется коснуться её губ, и будь здесь любая другая девушка он бы не медлил, но Кэти Белл - не любая другая, это уж точно. Даже если бы не было того поцелуя на Святочном Балу, он не осмелился бы поступить с ней так... нахально. Кэти Белл - не любая другая.
— Топ пять необычностей связанных с запретным лесом, - всё таким же лёгким тоном требует она, и в сердце словно вонзается иголочка. Ей чихать на его нечаянный намёк, посмеялась и забыла. Просто пунш тогда был слишком крепким, а он идиот, надумавший себе нечто большее. Она его друг, и относится к нему как к другу. И у неё наверняка были сотни причин отстраниться от него, вовсе не связанных с Балом.
Джордж делает вид, что задумался над её вопросом, но на самом деле тратит все душевне силы на борьбу с этой горечью, поднимающейся откуда-то из желудка.
- Ничего не приходит в голову, - пожимает плечами он, почти не пытаясь изображать улыбку. - Начни первая.

- Мы, - тёплым облачком повисает в прохладном воздухе её признание, и видимо пришло время Джорджу смотреть на неё удивлённым взглядом, и отвечать тон-в-тон "Ты уверена?" Последние минуты кажутся ему какими-то скомканными, слишком много в них уместилось, так много, что он совершенно не поспевает. Чувство очень похоже на то, какое он однажды испытал в раннем детстве, когда отец отвёл их с Фредом покататься на маггловской "курусели" или как-то так. Деревянные лошадки бежали по кругу и ещё немного вверх-вниз двигались, и от этого было ужасно весело, но голова кружилась и Фреда стошнило, но он до сих пор это отрицает. А Джордж хохотал тогда как сумасшедший и чуть не плюхнулся на попу, когда отец снял его с лошадки. Перед глазами тогда проносились деревья, отец, какие-то другие люди, скамейки и эта круговерть давно забылась, а сейчас вдруг всплыла в памяти. Сейчас тоже было и капельку страшно, и весело, и головокружительно. Джордж не в состоянии вспомнить того, что говорил Кэти минуту назад, но никогда не забудет её растерянный взгляд, мгновение спустя сменившийся привычным весёлым. И это её "мы" тоже останется в памяти навсегда.
Кэти протягивает к нему руку и так легко оказывается взять её тонкие пальцы, переплести со своими мозолистыми обожжёнными и покрытыми пятнами от экспериментальных зелий. Ему хочется одновременно противоположного: стоять вот так до скончания времён, и в то же время притянуть её ближе. Хочется навсегда остаться в этом робком моменте и в то же время хочется большего. Но он способен только стоять и смотреть в бездонные глаза, в которых столько всего понамешано. Её голос звенит незнакомыми нотками, и ему почему-то очень трудно сосредоточиться на словах, понять за что она извиняется, ведь это он - идиот, который всё тогда испортил. И который сейчас хоть убей не помнит, что вообще было тогда в голове, и почему он оттолкнул тогда Кэти. Ну то есть кроме очевидной мысли - потому что он идиот.
- А мне казалось, что это я повёл себя тогда как идиот, - голос почему-то совсем хриплый, будто после болезни. - Мне ужасно тебя не хватало.
Ему почему-то кажется, что это не те слова, хотя он, как обычно, говорит то, что думает. Возможно всё дело в том, что и думает он как-то скомканно, да и чувствует тоже. Словно внутри всё перекрутилось и завязалось хитрыми узлами, и не разберёшь теперь где дружба, где желание прижаться губами к губам, где привычная лёгкость общения, где незнакомая робость. Джордж тихонечко тянет Кэти к себе, второй рукой цепляясь за её локоть. Её рука ложится поверх его согнутой руки, и он невольно отмечает как идеально она подошла по размеру, будто так и задумано. Он бережно держит её не совсем в объятиях, но до них теперь даже не шаг, а намного меньше. Вот только сделать этот шаг страшно. Вдруг он всё неверно понимает, вдруг те чувства, о которых она говорит, уже в прошлом? Немало воды утеклосо Святочного Бала, вдруг её сердцем владеет кто-то неведомый ему? Или ещё хуже - ведомый.
- Теперь твоя очередь, - улыбается Кэти, пытаясь вернуться на территорию безопасной болтовни, но на этот раз ему не кажется, будто ей безразлично. Румянец на её щеках и тонкая вуаль грусти в глазах, а главное его собственное желание, чтобы всё ещё было не слишком поздно, заставляют поверить в то, что надежда есть. И он ещё чуть-чуть тянет её к себе. Она оказывается совсем близко и ей приходится чуть запрокинуть голову, потому что он выше. От этого она выглядит более беззащитной, но Джордж не может воспользоваться этим преимуществом. Только не с ней.
- Кэти, - шепчет он, потому что голос к нему так и не вернулся пока. Да и слов катастрофически не хватает. Собственно, ни единого слова кроме её имени нет в голове. Джордж понимает, что сейчас нужно сказать что-то романтичное, а то и переходить к действиям, но непривычная робость сковывает и руки, и голос, и каждую мысль, и лишь дебильное чувство юмора прорывается в обход мозга.
- Пытаюсь выбрать: ты или лукотрус, которого я в том году пытался тут поймать.
Ещё мгновение и всё будет испорчено окончательно и бесповоротно, потому что ни одна, даже самая чудесная девушка в мире, не простит парню такую тупую шутку в такой момент, но по счастью, его тушка оказывается умнее мозга, и он обнаруживает вдруг, что его рука соскользнула с её локтя на талию, и последние миллиметры между ними стремительно тают.
- Всё-таки ты. Я определился.
Он, конечно, не про лукотруса. Но он наконец однозначно определился.

Отредактировано George Weasley (31.01.24 20:19)