Вот тут-то Мэгги и посещает мысль, что ее взбалмошная, полная бесконечных «но», расписанных на полях измятого пергамента, идея – полная несуразица. Она больше не хочет испытывать судьбу, тратить силы, постоянно думать о том, что будет и чего может никогда не произойти. Она осталась бы здесь и сейчас, касалась пальцами нагревшейся призмы, глотала слова, бесконтрольно рвущиеся наружу, как поток воды – из прорванной плотины, просто слушала бы звучание голоса. Успокоилась. Успокоила гул рвано колотящегося сердца, подступающего к горлу пульса, до тошноты, до дрожи в конечностях. Вдруг становится важно понимать и принимать последствия, но она никогда не была ответственной, все время перекладывала собственные проблемы на чужие плечи, ждала помощи, получала ее. Не получала.
Где-то бьется стекло. Пусть бьется. Доносящиеся отовсюду голоса – прямо за спиной Ровсток опознаёт задорный бас Деймона – не имеют значения, магия, разливающаяся по воздуху радужными лучами – тоже. Меган зачарованно наблюдает, как солнечный зайчик тускло сверкает на высокой скуле Митча, и ловит себя на том, что почти протягивает руку, чтобы его схватить.
Она всегда задавалась вопросом, почему именно он. Почему среди нескольких десятков однокурсников ее разумом овладел этот непонятный, сложный, нисколько ею не увлеченный мальчишка, и почему она, хладнокровная, язвительная, эгоистичная, в его компании так просто теряла лицо.
Сначала ей казалось, что она перечитала любовных романов, вроде вампирской саги «Рассветы» и ее не менее головокружительного сиквела «Закаты», а на роль принца выбрала самого большого выпендрежника на факультете. Убеждала себя, что не обратить на него внимание было категорически невозможно. Высокий, красивый, с улыбкой, от которой подгибались колени и перехватывало дыхание, будто кто-то приложил широкую пятерню к шее и с силой ее сжал. Митч всегда находился в центре событий, во всем оказывался первым. Ее первой любовью.
Это было настолько несправедливо и противозаконно, что в конечном итоге Мэг завяла и сникла, потерялась в себе, растворилась в собственных чувствах, которые отравляли ее, но и раскрывали с иной стороны. В то время как бутоны и лепестки осыпались на землю, корни разрастались, ползли дальше, захватывали другие растения, подавляли их и уничтожали. А поскольку Ровсток души не чаяла в Травологии, то очень скоро поняла, что и такая она кое-чего да стоит. И расцвела.
Слизеринка щурит глаза, бегло переводя их с Тита на Уокера и обратно, удивленно вскидывает брови и, готовая капитулировать, строит недовольную гримаску. Драккл их разберет, этих мальчишек, а еще говорят, ведьмы – неразгаданный оплот тайн и недомолвок, ага, держи карман шире. Джейми – такой же плут, хранящий свои секреты не менее ревностно, чем Митч, и потому Меган сдерживает рвущийся наружу смешок: скажи этим двоим, что на самом деле у них куда больше общего, нежели они предполагают, оба примутся спорить с ней невпопад и до хрипа.
- А ты всегда слушаешься деда? Такой послушный? Верится с трудом, – Ровсток поджимает губы, размазывая по ним остатки жидкой помады, и пододвигается ближе, слегка касаясь бедром его ноги. – Но так уж и быть, - передразнивает, расплываясь в мягкой и непредсказуемой улыбке. Длинные волосы падают ей на лицо и на парту, щекочут щеку слизеринца, когда Мэгги, оставляя на мочке липкие следы, шепчет ему на ухо то, что без стеснения могла бы произнести вслух. Ремарку про труп она оставляет без ответа – не откровенничать же, что захоронение под клумбами – давно пройденный для нее этап. Чтобы удержать равновесие, приходится упереться ладонью в скамью позади Тита, она видит, как свет пушит его длинные ресницы (Зачем парням такие? Что за еще одна физиологическая несправедливость?), вдыхает запах дорогого парфюма и кожи, старается удержать тембр голоса на стабильно-твердой ноте: - Просто пообещай, что поможешь мне. Помоги мне, Тит.
Напоследок кончик ее языка касается раковины и на мгновение проникает глубже – баловство, которое она позволяет себе, распаленной и развеселившейся. Их лица скрыты ее волосами, никто не может разоблачить этой маленькой шалости, но Ровсток все равно радуется, что последнее слово остается за ней.
Звон стекла. Слизеринка инстинктивно задирает вверх локоть, прикрываясь от осколков, но некоторые из них все равно больно впиваются ей в предплечье. Остальные осыпаются на парту, будто замерзшие капли дождя или снег, выпавший сегодняшним утром и тем самым обрадовавший добрую половину студентов. Меган предпочитает греться у камина с чашкой травяного чая, но и ловить ладонями мерно садящиеся на тонкие, ажурные перчатки и мгновенно таящие снежинки ей нравится тоже.
- Разве дед не объяснял тебе, что колдовать, когда девица, достигшая возраста объявления помолвок, сует язык тебе в ухо – паршивая затея? И, к твоему сведению, образ простушки не идет никому, но он все равно остается самым популярным среди волшебниц, - смеется девчонка, развернувшись к Митчу вполоборота, и тут же получает по лбу скомканным листом пергамента, прилетевшим с дальнего ряда. Догадываясь, чьих это рук дело, Мэгги выглядывает из-за плеча Тита и возмущенно фыркает, обнаружив Селину, которая, как ни в чем не бывало, продолжает ворковать со своим благоверным ботаном.
Ровсток разворачивает записку и понимает, что влипла.
- Мерлин любит троицу… Прикроешь меня после урока от разъяренной старосты?
Она пошутила бы еще и про восседавшего в Визенгамоте дедушку Тита, который по блату завершил бы суд в ее пользу, но демонстрировать настолько обширную осведомленность в его родословной и жизни за пределами Хогвартса Мэг не рискует. Боится напугать.
Парадоксально, но рядом с действительно опасным Титом Ровсток чувствует себя защищенной.
- Надеюсь, она никому не свалится на голову, - удерживая волшебной палочкой дрейфующую и нездорово мигающую призму, комментирует слизеринка. - Хотя… Давай спросим Грэма, кто ему сегодня особенно не угодил.
[newDice=1:6:0:колдуем красивое (или нет)]
Отредактировано Megan Rowstock (06.09.23 22:10)
