Эдгар держал в одной руке книгу, в другой нес небольшой чайник из потемневшего серебра, от крышки которого поднимался слабый пар. Ему нравилось прятаться от суеты школьной обыденности в тенях раскидистых деревьев во дворе.

Зак был частью небольшой безмолвной традиции, начало которой Эдгар даже не помнил. Просто однажды они оказались напротив, пили чай, ели печенье, и все прошло без единого слова — так и завелось.

Эдгар устроился на скамье напротив и посмотрел на недовольные шахматные фигуры. Играть в шахматы Эдди мог, но ему всегда было лениво глубоко погружаться в тактику и стратегию. Веселее было наблюдать за фигурами, которым не терпелось пойти в сражение, но их использовали не по назначению.

Чайник, не дожидаясь разрешения, сам встал на середину доски, аккуратно приподнял крышку, и из его носика потянулась тонкая янтарная струя, заполняя две чашки. Пар, поднимавшийся над ними, был густым, насыщенным, он кружился в воздухе, словно оживший, оставляя за собой терпкий аромат.

Это был не обычный чай, который разливался в Большом зале. Здесь чувствовались цветочные и медовые ноты, но глубже скрывался древесный оттенок, что-то пряное, согревающее.

Да хун пао. Один из самых редких и ценных улунов, выращенных в горных пещерах У И. Его листья собирают с кустов, которым несколько сотен лет. На вкус напиток был мягким, бархатистым, с легким ореховым послевкусием, уходящим в сложный, многослойный аромат древесной коры, печеных фруктов и даже легкого дымка. Не слишком терпкий, не слишком сладкий — идеальный баланс.

Эдди с удовольствием отпил первый глоток.