Виктория Хьюз всегда слыла… странной. Казалось, она чувствует больше, чем обычные люди: в школе как-то раз она пересела за другую парту, а через минуту после этого на её старое место упала люстра. Иногда она пересаживалась в другой автобус или делала неудобный крюк, чтобы добраться до пункта назначения, а потом оказывалось, что она избежала ДТП. Как-то раз старушке в продуктовом магазине Витория сказала, что за ней стоит смерть, и несчастная женщина через четверть часа умерла от разрыва аневризмы ― прямо в отделе бытовой химии, сбив с полок половину товара.

Родители и младший брат немного боялись её, но иногда спрашивали, что ждёт их в будущем. Виктория разводила руками: она не предсказывала ― она просто чувствовала то, что не чувствуют другие. Когда девушка подросла, она обзавелась доской Уиджи и стала общаться с мёртвыми, а вскоре стала популярной в определённых кругах и обзавелась клиентурой. Оказалось, что разговаривать с мёртвыми выгоднее, чем продавать фрукты и овощи.

Виктория росла, и вместе с ней рос её дар. В двадцать пять она встретила парня, с которым съехалась и планировала прожить с ним всю оставшуюся жизнь, но парень, к сожалению, тонкие вибрации не чувствовал: попал в жуткое ДТП, а реанимация не смогла его откачать. Виктория переживала так сильно, что даже угодила в Бетлемскую больницу на три месяца, но после выписки, вопреки ожиданиям родственников, не потеряла дар, а даже усилила его: галоперидол и всё остальное, что ей давали медсёстры, сработали как допинг.

― Вы не понимаете! ― говорила Виктория. ― Я не ясновидящая. Я экстрасенс! Ясновидящий ясно видит, а экстрасенс чувствует. Я ― чувствую!

В Лондоне встречались местечки, где девушке было не по себе. Одно из них ― телефонная будка ― не нравилось ей особенно сильно. Время от времени Виктория гуляла возле неё, и каждый раз улавливала какие-то странные вибрации, пока пазл наконец не сложился.

― Это они! Они убили моего Эдварда! Это они. Эдвард мне сказал. Это они…

Девушка засуетилась. Она писала многочисленные письма с просьбами снести телефонную будку, ходила в муниципалитет и даже попала на приём к директору телефонной компании, но бывшую пациентку Бедлама слушали неохотно.

И тогда у Виктории созрел новый план. Она решила понаблюдать за людьми, которые пользуются будкой регулярно, и примерно через неделю слежки приметила рыжеволосового юнца, который должен был учиться в колледже, но выглядел так, будто работает в офисе. Странно. Всё, что было связано с будкой, казалось Виктории чертовски странным.

Ясным весенним утром, когда Джейсон Сэмуэльс (это был именно он) направлялся на работу, возле будки активизировалась Виктория, которая схватила его за руку и выкрикнула:

― Будку надо снести!

Виктория сжала руку юнца сильнее — на случай, если вздумает сбежать, потому что он был похож на человека, который бегает от своих проблем.

— Виктория Хьюз, — произнесла девушка. — У меня есть послание от духов. Они говорят, что будку надо снести.

Мисс Хьюз ткнула будку пальцем, но сразу же, как к ней прикоснулась, брезгливо поморщилась. Она чувствовала кожей, что с ней что-то не то (осталось только понять, с кем именно: с будкой, с самой Викторией или с ними обеими одновременно).

— Вы разве не чувствуете?! — воскликнула девушка. — От неё фонит, как от сломанной микроволновки!

Виктория шумно втянула носом воздух — и снова уловила неприятные вибрации. Возможно, отчасти в этом был виноват опрокинутый мусорный бак, в котором копался драный кот, но с будкой совершенно точно что-то было не так — она это знала!

Она не удосужилась узнать имя своего собеседника. Разве имеют значение имена или какие-то там документы, если человек — это сгусток чистейшей космической энергии, в то время как будка, судя по её ощущениям — сгусток энергии из Преисподней?

— Со мной связался дух Эдварда Ка… неважно… и сказал, что умер из-за неё. Её надо снести. Его дух не упокоится, пока будка будет стоять на улицах Лондона…

Виктория замолчала, а потом вдруг обнюхала рыжего парня, и на её лице появилось выражение крайней степени озадаченности.

— Как, говорите, вас зовут?

Девушка слегка ослабила хватку.