Грег очень близок к тому, чтобы начать рисовать на стене у кровати линии и зачеркивать их каждый вечер, отслеживая близость СОВ. В голове считать все эти дни - долго и нудно. Запомнить какую-то дату, зафиксироваться на ней и дальше уже отнимать от рассчитанного - слишком сложно. Рисование на стенах - механизм примитивный, можно сказать, что доисторический, но все же не потерявший свою актуальность. Периодически перед сном Грег даже присматривается к ближайшему к подушке кирпичу, задумчиво хмыкает, но на вандализм пока все же не решается. С другой стороны, если не считать, то страха гораздо меньше - ты не знаешь, когда именно случится тот самый день, ручки уже не трясутся каждое утро, нервной судорогой не сводит живот, заставляя сжирать пирогов больше, чем весь второй и первый курс вместе взятые. В этом случае экзамены все еще маячат где-то там, довольно далеко, точно не в обозримом будущем.

До конца выдохнуть не давали два фактора. Первый - профессора, каждое занятие напоминающие, что вообще-то уже май, пора бы поднапрячься и оформить прописку в библиотеке. Эти напрягали примерно на двадцать первых минут урока, позже их речи терялись в гомоне толпы, некстати орущих мандрагорах и выходящих из котлов зельях. После выхода из кабинета они и вовсе забывались, лишь временами возникая где-то в ночных кошмарах, где МакГо и Слизнорт гремели окровавленными цепями и кричали "ВОТ ТЕБЕ ТРОООООЛЬ, ГООООЙЛ!". Образы эти, впрочем, легко изгонялись громким храпом Винса и не менее громким ором чьей-то изголодавшейся кошки. Второй - Сэди. От нее избавиться было не так-то просто. Или не так - от самой Балдок сбежать было можно, но образ ее так или иначе Грега преследовал и не давал расслабиться ни на секунду. Балдок не изгонялась ни заковыристыми и сложными в исполнении руладами Винса, ни избиением стены в полночь, ни зельями снов без сновидений. Балдок носилась с учебниками, как сова со своими яйцами, но легко жонглировала ими в моменте - вот только вроде были заклинания, а уже в руках два тома ЗоТС.

Грег старался вести себя, как раньше, но получалось у него так себе. Все проходит, но не все забывается. Первые СОВы прошли почти год назад, но так и не забылись, их последствия все еще напоминают о себе ноющими в дождь шрамами. Новых Грег не хочет. Может, и не получит - сразу отправится в среднего качества гроб или ниже среднего качества урну, которую закинут куда-нибудь в подвал и забудут о ее существовании через неделю.

- Чота опаздывает, - бормочет Грегори и ковыряет пером парту. - Раньше такого не было.

Что-то случилось? Кто-то случился? И чего теперь делать? И куда бежать?

Бедная парта получает пару ударов кулаком. Пар немного спускается, но решений по-прежнему ноль.

- А ты еще кто? - Не, ясно, конечно, что эльф, но чего тут забыл и какого драккла так трясется? - Чо у тебя там? А ну дай сюда. А теперь сва.. а не, стой, ушастый. И где она? Ну эта, что тебя сюда послала и, видимо, даже предупредила, что надо бояться? Шутишь что ли, лупоглазый? Не шутишь? А она шутит? Не в курсе? Ну ладно, вали.

События поворачиваются весьма необычным образом, Грег хмыкает, хватает сумку и плетется в сторону кухни. И чего она там забыла интересно? Еду что ли кто-то отжимает во время обедов? И она ничего не сказала? Совсем поехала крышей на волне экзаменов? Может, к Помфри ее сводить?

- Э, Балдок, ты чего тут? - Балдок или не Балдок? Из-за внезапно поднявшегося облака муки так и не разобрать. - Чо творишь? Пироги? Это чо, тесто? А чо ты с ним так нежно? Вдарь посильнее емае. Ты его мешать пытаешься или подружиться с ним? А ты чо решила занятия на кулинарию променять? Все отменяется, пойдешь в повара?

Не, это точно Балдок. Во-первых краснеет так, что видно даже через припудривший ее из без того не самое загорелое лицо слой муки. Во-вторых, то ли злится, то ли шутит - так сразу и не понять, умные люди говорят, что это сарказм, но Гойл считает, что они просто не научились определяться с эмоциями, вот и мотаются из стороны в сторону и вводят приличных людей в заблуждение почем зря. Из окружения Грега только Сэди так и умела. Ну, и Малфой еще, но у него голос пусть и чуть девчачий, но явно не такой высокий.

- А чо из-за меня-то? Я ващета только пришел. Меня тут не было, не надо на меня всех шишуг спускать, - а он, может, бежал ее спасать. Думал, что все очень плохо, раз она пропускает занятия. Что она, возможно, страдает. Или ее бьют. Или тренируют на ней какие-нибудь заклинания. Или просто пальцем показывают и громко смеются, зажав в углу. Он, если что, аврор в постиранной и выглаженной мантии и на новенькой гоночной метле, а она.. она недовольная и орет. Девчонки! - Значит, делаешь не так, как надо, - фыркает Грег. Погруженный в свои околорыцарские фантазии, он не сразу понимает, что Сэди говорит дальше. А когда мысленно заканчивает размахивать кулаками в новеньких перчатках из драконьей кожи со стальным заклепками на костяшках, раскидывая всех воображаемых врагов, усмехаться сразу перестает.

Это в смысле "зачах"? Он же молодец-взрывной-огурец, всегда плотно покушавший, полный сил и готовый влететь в любую драку, стоит лишь свиснуть? Он же никому и никогда не говорил, что немного страшновато и как-то временами даже грустно. И не показывал. И как она заметила? Кто-то из ведьм у нее в роду был. Иначе как это объяснить? Лучше магглорожденной быть, чем ведьмовским ребенком.

И в смысле порадовать? Вот его конкретно? Типа просто так? Не задобрить, чтоб не придумывал тупые шутки и не задирался? Не откормить до отвала, чтоб лежал, нажратый пирогами, в углу гостиной и не отсвечивал? А чтоб расслабился и ну там.. что люди после таких подгонов делают? Улыбаются? Радуются? Гойл, если честно, не очень в курсе. Ему подарки не на праздники никто никогда не дарил. Ему и на праздники редко что-то дарят.

- Ээээ.. ну ты это... ну... - сложно, очень сложно, - прости. Я думал, ты забыла про занятия. Или у тебя еду отбирают. Не отбирают же? - Сам Гойл вот такое иногда практикует. Сожрать нелюбимый, но последний яблочный пирог, чтоб он не достался другому - это его тема, он в такое с радостью вписывается. - Ну уж нет, если начала, то надо доделывать до конца. Сама мне так говорила, - наверное, это не точно, Гойл на сто процентов не уверен. Он хватает фартук и надевает его на Сэди.

Балдок провалом явно расстроена, а она хотела порадовать Грега. Значит, Грег, должен сделать так, чтобы провал превратился в победу, и Сэди все-таки порадовалась. Как именно это сделать, он, конечно, не в курсе, но о таких мелочах пока не задумывается.

А еще еда лучше, чем изучение учебников и конспектов в стотысячный раз. И Грег в ней разбирается явно лучше, чем в заклинаниях или зельях.

Да и достало как-то тусоваться в пыльных кабинетах. Вот кухня - дело другое, а на пучеглазых и лопоухих внимание можно не обращать.

- Чо за рецепт-то? Чего готовила? Давай помогу, тебе массу надо набирать, а то скоро ваще исчезнешь. Ненормальное это. Чем тогда биту будешь держать, а? А меня бабули учили готовить. Одна, правда, лет двадцать уже мертва, а вторая сумасшедшая, но в кулинарии они шарят. Шрам вот этот видала? - Гойл раскрывает ладонь, чтобы точно было видно. - Это я лук не так порезал.

- А вдруг я его знаю, ну это.. рецепт твой.. - чешет макушку Гойл, пытаясь вспомнить сразу все возможные рецепты. Выходит, признаться, так себе. Огромная лавина накрывает его маленький мозг, перед глазами вокруг огромного мясного пирога водят хоровод булочки с ветчиной и сыром, на фоне мигают фонариками маленькие равиоли и лунным светом сияет пицца. - Ну, или ты... того.. этого.. вспомнишь по ходу дела. Чота же есть у тебя в голове, не? - Грег подходит ближе, заглядывает Сэди в глаза, но почему-то видит в них исключительно, как ему кажется, страх. Она еще и вздыхает так тяжело. Нет, к такому он в целом привык, но от Балдок подобной эмоции не ожидает и отпрыгивает, натыкаясь на одного из эльфов. - Ты чо здесь шатаешься, дурень, а? Пшелвон! Ходят они.. Не видишь, я тут.. нуу.. существую.. чо лезешь?

Грег знает, что его боятся. Грег хочет, чтобы его боялись. Он, в общем-то, затем и живет, и ест так много, и бегает так быстро, и битой размахивает так рьяно и жестко, и кулаки не брезгует подключать, если вдруг что идет не так. Грегу нравится страх. Испуг в чьих-то глазах - это весело. Дрожащие голоса и руки - это забавно. Грегу нравятся боль и кровь. Громкие крики, хруст костей, безобразные темные пятна на каменных полах. В этом есть какая-то красота.

Но в любых правилах есть исключения. Гойлу не нравится, что его боится Сэди. Или, может, не боится, но опасается. Возможно, и вовсе недолюбливает, но держится рядом из-за пресловутого страха. Он не способен понять, чем конкретно ему это не нравится, просто это как-то.. ну не так. Должно быть иначе. Они ж.. ну типа.. друзья? Не как с Винсом или Драко, по-другому совсем. Но когда человека не хочется бить, даже если очень бесит, то это же дружба, да? И когда хочется видеть чаще.. разговаривать там.. слушать, все дела. В глаза опять же смотреть, но чтобы никакого страха, ужаса и отвращения, а что-то хорошее.

- Долго, ага, - кивает Грег. Зажило бы сильно быстрее, если бы ему дали рябинового отвара. Но бабки свои безумным дуэтом решили, что это будет такой урок - поистекать немножечко кровью и поорать. Чтоб запомнилось лучше, что не стоит хватать острые предметы за непредназначенные для хватания части. Он, кстати, не усвоился. Погруженный в свои воспоминания, Грегори не сразу понимает, что именно происходит, и сейчас, наверное, что-то похожее на страх читается уже в его глазах. Сэди касается его шрама слишком.. осторожно? аккуратно? не.. нежно? Хочется руку одернуть, вздохнуть, запихать в карман брюк и больше никогда не показывать никому, сохранив для себя, но Грег держится, почти не дышит, ждет, пока Балдок налюбуется этой безобразностью. - Почти такой же, - снова кивает, но прикоснуться к ее маленькому шраму уже не решается. - У нас тоже. Ну в смысле без магии на кухне... почему-то. Итальянцы странные вообще. Ананасы на пиццу не клади. Макароны не ломай. Магией атмосферу не порти. Как будто можно сделать хуже.

Во-первых, фруктовый пирог - это фу. Во-вторых, бананы - это фе. В-третьих, совмещение первого и второго - это, давайте скажем, что не очень. Грег со скептицизмом (на самом деле, с ярой ненавистью, но это определение как-то чересчур для выражения чувств к выпечке) относится к сладкому тесту. Исключения - опять же - есть, но они обоснованы историей.

Но если Сэди хочет банановый пирог, то кто Грег такой, чтобы все портить своей излишней и довольно внезапной привередливостью в еде.

Нет, он, конечно, немножко попортить все уже успел, но дальше заходить пока не планирует.

- Ну вот есть же что-то. Ты расслабься, выдохни, присядь на стульчик. Это не экзамен какой-то. Даже не урок зельеварения со Снейпом - тут тебя не сожрут и не назовут тупой, если чота не получится, - Грег вздыхает и повязывает фартук и на себя. Совершенно не по-пацански, но что поделать. - Яйца взбиваем? Скока там? Пять минут? Три? Не прям сильно? Сахар подай по-братски. И муку подвинь. Чо по бананам? Подготовила?

- Что я слышу? - В притворном удивлении Гойл прикрывает рот руками. - То есть ты хочешь научиться не чему-нибудь полезному вроде "привет, как у вас дела" или "спасибо", или "помогите, пожалуйста", а сразу ругательствам? Какое безобразие, - уголки греговских губ живут своей жизнью и против хозяйской воли все-таки разъезжаются в безобразной дурацкой улыбке во все пока еще [что весьма удивительно] тридцать два. Он, в целом, не очень уверен, что мог бы действительно научить Сэди чему-то полезному, потому что с итальянским отношения у него все еще достаточно натянутые. Мертвая бабка временами скучает так сильно, что берется подтягивать знания дурного внука, но надолго ее не хватает. Мама обычно лопочет какие-то нежности, но так тихо и непонятно, что Грег до сих пор не уверен, что это именно что-то милое. Возможно, она кроет его конструкциями похлеще бабкиных, просто он не понимает. Но ругательства - это другое. Их он выучил года в четыре, кажется. У мертвой бабки тогда как раз бы какой-то кризис и она ругалась больше и громче обычного. - Начнем с универсального. Cazzo! Каацо! Букву а надо совсем немного потянуть, сечешь? Это универсальная фигня. Можно перевести как "дерьмо", но вообще зависит от ситуации, значений много, все неприличные, - и нет, Грег не краснеет, ругаясь при Сэди. Просто что-то тут жарковато, навключали своих печек, уроды ушастые. - Добавляешь "ке" и получаешь "ке каацо", что можно перевести как "какого драккла". Если немного расширить, будет "каццата" - это уже чушь какая-то, глупость и бред.

Грег мысленно рисует себе медальку - смог научить еще чему-то, что довольно большая редкость, потому что всяким вещам учат его. А тут он за год умудрился стать наставником два раза, и оба в любимых делах, где вряд ли смог бы облажаться. Уж в ругательствах и единении с битой он точно непревзойденный мастер.

Странно, что он учит этому девочку? Странно, что это Сэди? Все это.. ну вот вообще все.. в целом, да.. занятия, уроки, совместная домашка.. как-то странно? наверное? Нет? Безусловно хорошо, но.. смеркут побери, странно. Грег не в первый раз об этом думает, но, кажется, в первый погружается так глубоко, пытается разобрать все выстроенное за последние несколько месяцев слой за слоем, словно поедает один из тех вычурных пирогов, где сначала идет бисквит, потом начинка, потом еще бисквит, и еще начинка, и еще бисквит, и так до дурной бесконечности.

- Если я проспал, то я голодный. Конечно, я съем все. Попробуй как-нибудь подсунуть мне неудавшееся эссе - я и его сожру, - не то обиженно, не то восторженно заключает Грег. Про то, что Сэди он в принципе доверяет и уверен, что она не подсунет какую-то гадость умалчивает. Это сейчас кажется лишним. Кажется - серьезно и без глупых хихиканий - странным. - Ага! Я знал! - Вопит Гойл, размахивая ложкой. - Тебе тоже остое.. надоело повторять все эти тупые заклинания.

Он же говорил, что готовка - куда лучше? Говорил ведь? Или только подумал? В любом случае, радостно, что Балдок согласна. Никаких конфликтов - чисто первозданный кухонный хаос.

- Эй, это что за самоуправство? - В этот Грег размахивает венчиком, заляпывая столешницу остатками чего-то, что должно быть тестом. - Чо ты их швыряешь, как первокурсников в озеро на съедение кальмару? Положи аккуратненько сверху. Дальше я заливаю остатками теста, а ты выкладываешь еще слой. Или не? - Гойл чешет макушку, дергает плечами, когда неразлетевшееся тесто капает ему за шиворот. - Мы чота в рецептах походу не сошлись. Но ничо, придумываем так, а там посмотрим. Эй, лупоглазый, чо у тебя по пирогам? Выпекать сколько? Да не трясись ты, дурень, бить не буду. Минут сорок? Разогрели уже? Ну все, отправляем и молимся, - пирог улетает выпекаться, а Гойл хватает молоко, яйца, муку и соль. Ведь во время этого ожидания надо что-то говорить, да? А что он может сказать? Правильно - ничего хорошего. Поэтому венчик и миска снова у него в руках. - Будем делать креспелле, ну типа.. тонкие блинчики. Я тут чот подумал, и для любой выпечки, надо ждать чот в районе двух часов. Ну там, знаешь, пока тесто поднимется, пока то-се-другое-десятое. Долго. Тебе оно надо столько тут со мной торчать, да? Ща быстро и вкусно порешаем, поешь и можешь идти по своим делам. А чо тут по сырам вообще? Есть какой-то выбор?

- Хреново, - заключает Гойл, когда Сэди говорит, что ирландцы больше по креативности, и вздыхает, потому что если ругаться не обидно, то зачем ругаться вообще? Не пропадает ли тогда смысл ругани? Для чего это все? Просто спустить пар? Но не проще ли отдубасить кулаками стену? Выговориться и выдохнуть? Но это разве помогает? По мнению Гойла, нецензурщина существует, чтобы кого-то очень ярко и экспрессивно обвинять во всех бедах. И неважно, будет ли это кто-то конкретный, вроде соседа по комнате или надоевшего давно полудохлого очкарика, или некто абстрактный, например, сама судьба, жизнь или что-то типа этого. - Хотя это ващета немножко обидно. Ну типа, чтоб кто-то поместился в задницу енота, это ж его надо прям утрамбовать, этот какие сила и упорство нужны, и какая маленькая голова, - Грег хохочет и пытается сначала представить эту картину, а после подобрать какую-то похожую фразу, но быстро сдается. Все же с фантазией у него так себе. Такие сложные обороты и сравнения ему недоступны. Возможно, тяжело вздыхать стоило именно на этом моменте.

Чтоб тебя засунуло в задницу... огнекраба?

А есть ли у огнекрабов задницы?

А не тупо ли исследователя енотьей задницы пихать в другую, вероятно, чуть большую задницу? Это как будто даже... ну... облегчение для него?

Может, нужно заходить с другой стороны и подключать зубы и глотку?

А обязательно ли прокручивать или можно, скажем, взболтать? Или в случае парадного входа, покусать и перемолоть?

Нет, сложно. Очень сложно. Грег простой как полкната. Он видит конченого полудурка - он говорит, что это конечный полудурок. Он хочет разбить какому-то идиоту лицо - он говорит "как ты достал, ща я тебе врежу" и бьет. Жизнь катится под откос и кажется, что выхода нет? "Porco Dio!" оскорбляет не кого-то конкретного, а целую группу понимающих итальянский и верующих в бога людей, и ставит под сомнение вообще весь мировой уклад.

- Можно чуть меньше тянуть - каацо - но в целом весьма неплохо. А ты какие-то языки еще знаешь? - У Грега вот в сумме языковая единица набирается. Примерно 0,75 английского и 0,25 итальянского. - Давно надо было устроить, а то мы чота прям упоролись по учебе. Не знаю, как тебе, но для меня вся эта.. все это.. дофига короче. У меня и так в башке места маловато, а тут каждый день в нее всякое новое пихают. Прикинь, я к экзаменам все выучу, но забуду, как ходить? Отлевитируешь меня до класса? Там в Винса кинешь, он меня как-нибудь усадит, - Грег снова гогочет, в этот раз представляя, как огромным воздушным змеем летит над маленькой Балдок и разбрасывается заклинаниями и рецептами зелий, потому что другие слова не помню.

А Сэди ведь, наверное, занимается куда больше и упорнее. Не отдыхает совсем поди. Это Гойл может завалиться на кровать, отрубиться на сутки и не будить никого своим храпом, потому что все давно уже привыкли к куда более громкому храпу Винса. Греговский по сравнению с ним - пищание маленькой мышки. А Балдок совесть и чего там еще есть у приличных умных людей вряд ли дает спать больше восьми часов. Тяжело быть хорошей девочкой. А она еще и с Гойлом связалась до кучи. И зачем? А что, если он потянет ее ко дну? Неприятно будет. Поуже, чем второй раз завалить СОВ.

- Ты, может, шаришь в зельях, Балдок, но ничего не понимаешь в красоте, - пауза, немного времени на осознание того, что он сказал. Еще немного - на сравнение того, что сказал, и того, что хотел сказать. - Ну в красоте выпечной.. тестовой.. банановой. Ну вот и чо ты меня путаешь, а? Ты это.. ну.. красивая так-то, но пирог твой.. ну.. будет некрасивый, если ты в него бананы на шару покидаешь. Разрежешь его - там месиво. Сечешь? Это кому надо? Должно быть четенько - тесто, начинка, тесто, начинка. А у тебя получится сначала куча теста, потом куча начинки, потом вообще драккл знает что. Так дела не делаются.

Гойл в свое время прошел кулинарную войну и всем ее пройти советует. Ничего так не дисциплинирует, как сумасшедшая бабка под боком, вооруженная острым ножом, и портрет другой сумасшедшей бабки, орущей прямо в ухо рецепт вперемешку с ругательствами. Сначала блюда могут быть немного солеными, потому что плакать над мисками придется много, но зато какой результат!

- Твои вкусы довольно.. эээ.. специфичны, - чеканит Грег, пытаясь не сосредотачиваться на Балдок и остатках теста и быстренько отворачиваясь, чтоб не выдать предательски покрасневшие кончики ушей [хорошо, если щеки подленько не порозовели]. - Да я чо, я ващето ничо, это вот ты сама же, - Гойл машет рукой на эту несправедливость. Он разве мог не припереться? Он ж знал, что она тут на кухне. Он ж переживал. А вдруг ее бы не пирог кошмарил, а люди какие-то дурные. И в смысле в тягость? Это она что о нем думает? Что он слабак какой-то? - Нормально, - даже хорошо, если так подумать. Куда лучше, чем на квиддичном поле, например. Или на дурацких уроках.

А ему не послышалось? Сэди точно это сказала? И это не сон какой-то? Он не проснется сейчас в слизеринской спальне от громкого храпа?

- Спасибо, - с каждым разом как будто дается все легче. И даже улыбка появляется как-то сама собой, словно он к ней привыкает достаточно, - за помощь с экзаменами и вообще.. ну.. там.. за все. У нас крутые тренировки. Ты тоже.. крутая.. вот. - Всю свою неловкость Грег топит в тесте и сырах. - Так, тесто на сковородку. Этот и этот сыр я забираю. Первый ща потрем, - легкий подзатыльник эльфу почти материализует терку в руках Гойла. - Второй пока отложим. Тут существует петрушка и чеснок? Поищешь?

- Как это чего? Ну потому что это вот там.. и вон то, - Грег задумчиво чешет макушку, пытаясь понять, как он это может объяснить, подбирая приличные аргументы и без ругани. Ругательства и нецензурщина, конечно, не его движущая сила, не его стержень, даже меньше пятидесяти процентов его внутреннего (впрочем, не сильно богатого) мира, но он им придает большой смысл. А они его жизни в каком-то смысле тоже этот самый смысл - Грег глупо подхихикивает, раскручивая чересчур уж запутанный им самим клубок из похожих слов - придают. И вообще забавно, что говорят они сейчас о ругательствах, а он тут тужится и пытается говорить прилично. Вряд ли аргумент "потому что к дракклам надо слать и полудурком мощно в лоб припечатывать - вот почему, чего на него еще время тратить и расшаркиваться" засчитается плюсиком в его и так изрядно попорченную карму. - Вот да.. то, что ты сказала, ага. Люблю, чтоб просто и понятно. А зачем усложнять? Наматывать круги вокруг да около, чота бояться, переживать, чо эти подумают, а чо другие, а чо вон тот конкретный тип. Эти интриги и недоговорки, - Грег вздыхает, косится на Сэди, снова подносит руку, чтобы почесать многострадальную и слишком много думавшую сегодня голову, но быстренько опускает ее на так удачно подвернувшийся кусок теста, - херня из-под фестрала какая-то. Знаешь, есть вот чот типа правила "бей и беги". Или это другое? Но не так важно короче. Мне кажется, что лучше было бы, если б приняли закон "говори прямо и готовься к драке". Потому что.. ну.. смысл молчать и в себе держать? А так, может, и мирно решится. Может, вы там об одном думаете, но ссыте признаться. Запугали нас этим дурацким итек.. экит.. ээ.. дурацкими приличностями. - Гойл тормозит, выдыхает, берет паузу после такой длинной и довольно непривычной для него речи. Может, там было "бей или беги", а он все не так услышал? И что если он сейчас неосознанно шатает режим и устои? Он так-то не хотел. Устал просто. Вы тоже сначала два раза на пятом курсе отучитесь, а потом поговорим.

После вопроса Сэди у Грега в голове случается крохотный бомбардовый взрыв. Казалось бы, всего лишь один маленький вопрос, а столько в ответе на него сложностей. Грег думает, что чтобы на него ответить и не получить проблем, надо быть кем-то очень уж умным, как минимум, ликвидатором с пятилетним хотя бы стажем, как максимум - целым большим политиком, который умеет долго лить воду, но так и не сказать ничего по существу.

В ответе на этот вопрос общественные проблемы, которые, кажется, давно уже накаляли обстановку вокруг, в моменте сливаются с личными гойловскими. Общая недосказанность, гойловская осторожность, скрытность и недалекость бьют по всем фронтам, не разбирая, кто там любовный интерес, кто союзнический, а кто - запасной на случай, если все пойдет не так. Гойл не планировал затрагивать большие темы, никогда не хотел касаться политики [да и как будто он мог своим маленьким мозгом доползти до такого], но здесь и сейчас смешивается все, чего он боялся, и все, о чем он так переживал. Не такими высокопарными образами, конечно, но все же.

Есть то, чему его учили с самого детства. Есть навязанная элитарность чистокровной аристократии. Беспочвенная и бессмысленная. Склонность к плетению сложных схем, потому что - опять же - это аристократия, вымуштрованная и натренированная десятком предыдущих поколений. Взгляды на мир, вбитые в голову, высеченные не самыми приятными заклинаниями на спине, оставленные на теле шрамами-зарубками - вот они в ряд один к одному от плеча и до локтя правой Греговской руки.

Есть то, до чего он дошел сам. Не факт, что это правильно. Не факт, что это имеет какой-то смысл вообще. Но это ощущается гораздо более реальным, более приятным, более.. верным, если честно. Потому что мир внезапно оказался совсем не черно-белым, как его когда-то учили. Что нет по сути никакого "мы" и "они", а если и есть, то "мы" вполне можем быть плохими, а они - "хорошими", но по большей части все плюс-минус одинаковые, хорошеплохие или плохохорошие, или.. ну.. обычные, нормальные. Что, оказывается, человек не определяется его родственниками, кровью, деньгами и размером поместья. Что вообще все, независимо от обстоятельств, живут свою жизнь и пытаются сделать ее хорошей, найти близких людей, найти признание, призвание, счастье какое-то.

И Грегу очень нравится вот это второе, подсмотренное, подслушанное и иногда выбитое силой у кучи людей вокруг. Но он ведь тупой, он мог понять все неправильно. А первому его все-таки научили люди умные, знающие, столько уже прожившие и пережившие, убедительные до ужаса [иногда в самом прямом смысле]. И Грег из-за того диссонанса и непонимания все чаще хмурится, корчится, злится. Нет, он, конечно, сам сформулировать причину не может, он просто чувствует, понимает, в какой момент вся эта тряска началась.

И что ему делать с этим?

И что ему делать с Сэди, которая маленьким невинным вопросом мгновенно выбила почву у него из-под ног, заставила неприятно зудеть старые шрамы?

- Я.. не знаю, - пожимает плечами Грег. И это дается довольно легко, потому что это вот пресловутое "не знаю" он произносил столько раз, что и не сосчитать. Можно сказать, что у него девиз такой по жизни. Но совесть (или нечто другое?) не дает ему остановиться вот так. И начинаются сложности. - Потому что мы с одного факультета, а это что-то да значит, да? Змеиный клубок, знаешь.. так говорят? Типа если мы друг друга не поддержим, то кто нас вообще поддержит? Гриффиндорцы эти? Рейвенкловцы? Или, не дай Мерлин, хаффлпаффцы? Такие же клубки, только шерстяные. Ну или там с перьями. И потому что девочка. Девочек надо уважать и беречь. И чистота крови меня парит. Вот честно очень. Как представлю, что мне бы сказал отец, так... - так шрамы не просто зудят, а горят огнем, - не знаю. И думаю, что мог бы сказать в ответ. А я ничо бы не мог. Короче, я парюсь, а ты не парься. Я о твоей чистоте крови не думаю уже совсем. Я тебя знаю. И тебя вижу.. тебя.. вроде как, а не то, что у тебя там текет.. течет.. двигается по этим.. сосудам. Забей. Хорошо, что я тебе тогда помог. Вот, что я реально думаю.

Мысли Грега - тяжелые и неповоротливые как он сам - ворочаются в голове медленно, со скрипом, вызывая, впрочем, неиллюзорную головную боль. Но он к ней привык. Чем-то надо жертвовать, когда подключаешь то, чем не пользовался годами. А тут надо было. Не хотелось обижать Сэди. Не хотелось вдруг потерять Сэди. Не хотелось сказать что-то лишнее, разрушить все то, пока еще хрупкое и неустойчивое, что строилось месяцами. Он невероятно хорош в разрушении и так себе как строитель.

- Лучше бы спросила, выучил ли я английский, - переключение темы словно порция свежего легкого летнего ветра, влетающего в окно в разгар сжигающей жары. Щеки и уши уже так не горят, а галстук не ощущается жуткой удавкой. - Ты? Ленивая? Шутишь, да? - У Грега с юмором отношения сложные. Он его не понимает совершенно. Вечно смеется невпопад и шутит шутки, над которыми никто даже тихо не хихикает. - Ты точно все сдашь на П. Ну, может, чота на В, но вряд ли ниже. Если бояться не будешь.

Все-таки ей иногда не хватало уверенности. Возможно, это все факультет. Невозможно неудачный для нее, указывающий исключительно на недостатки, вселяющий все больше комплексов. Ей бы на пресловутый хаффлпафф или дракклов гриффиндор, где никто не смотрит косо из-за того, что в первый раз слышит твою фамилию, не знает твоих родителей, бабушек, дедушек, теть и дядь. Там, где больше смотрят на самого человека, ей, скорее всего, было бы лучше. Это для Грегори факультет идеален, потому что все, что в нем есть хорошего - это фамилия. А Сэди выше этого. Больше этого.

Но узнал бы ее тогда сам Грег?

И что, если бы не узнал?

- Ну уж нет, - удар по столу, поднимающий облачко муки и пугающий эльфов, - нельзя еду просто есть. Едой надо наслаждаться. Вот перед тобой лежат два куска - обгорелый пирог и красивый пирог. Какой возьмешь? Наешься ими примерно одинаково, но разница же есть.. есть ведь? Еда должна быть вкусной. Некрасивая еда вкусной быть не может. Она будет слишком сладкой. Или слишком пресной. Или пересоленной. Или переперченной. Что-то в ней точно будет "чересчур" или "недостаточно". Начинки должно быть в меру. Нельзя запихать все бананы в середину пирога и думать, что.. ох, Мерлин, дай мне сил.. стас.. стач.. в целом все хорошо, потому что начинки на весь пирог хватает, а то что она вся на дне и только чуть-чуть в середине - это мелочи. За мою можешь не отвечать, если чо, за нее никто уже давно не отвечает. Она обиделась и ушла.

Грег - помесь взрывопотама с демимаской. Он это знает. Он к этому привык и иллюзий на свой счет не строит. Стать красивее ему поможет только оборотное зелье с волосом какой-нибудь звезды. Или, на худой конец, Малфоя.

- Спасибо, - лыбится Гойл, забирая ингредиенты, - для них, ага, там совсем немного надо, чисто для вкуса. Если хочешь, если он тебе не нравится, можем убрать, не прям дохера нужен. Без него вполне обойдемся и тоже будет хорошо.