Книга по Истории Магии, потрескивающие в камине поленья, припрятанная между подушками дивана бутылка огневиски… Натаниэль Ургхарт, определённо, проводил вечер так, как того заслуживал. Свои скудные запасы алкоголя он значительно пополнил после вылазки в Хогсмид, и очень старался растянуть удовольствие; однако Нэйт прекрасно знал себя, и знал, что огневиски беспокоит его гораздо сильнее, чем какую-нибудь девочку беспокоит внезапно появившийся на лице прыщ. Периодически прикладываюсь к горлышку со спасительной жидкостью, он листал книгу, то и дело улыбаясь замечаниям автора, и представлял, что бы было, если бы на месте исторических личностей оказался он сам…

Конечно, он бы не допустил таких оплошностей, какие делали прошлые министры, председатели и предводители; он бы поступал иначе ― стал бы популистом, втайне ото всех лоббируя свои интересы. Он бы вытащил из казны всё до последнего кната, на публике изображая почти что священное смирение, делая вид, что разделяет боль своих избирателей. Выжать из Британии всё, что можно, но остаться неприкосновенным ― вот, что на самом деле должен делать настоящий министр…

Нэйт вернулся к оглавлению, нашёл раздел, в котором говорилось про Статут о секретности, принятый в 1689-м году, и открыл именно его. То, что было написано в книге, он знал почти наизусть, но он ещё раз прочитал про волшебные поселения, чтобы в очередной раз задуматься о том, где он хотел бы жить после школы. Оставаться в провинциальном городе, быть отшельником, жить с родителями или приводить в этот мрачный дом жену, ― Нэйт смотрел на замужество с чисто деловой точки зрения, как на инвестицию в свой имидж, ― он не хотел. Не хотел он жить и в Лондоне, рядом с магглами; а Хогсмид, единственная во всей Великобритании деревня, населённая только волшебниками, казалась бедной. Нэйт закусил губу, обдумывая, мог бы он поселиться в Годриковой Лощине ― прекрасном поселении, отвечающем всем его требованиям, но носившим имя непримиримого врага…

Секунды превращались в минуты, а минуты ― в часы. Гостиная уже опустела, но Ургхарт всё так же сидел на диванчике с книгой и огневиски.

Кассиус хорошо провёл вечер этого дня с некоторыми сокурсниками в их тайном никому не доступном месте. Он сбился после третьей бутылки, сколько их было всего, но разошлись они, по-моему, когда Пьюси выкрикнул "восьмая". Адриан был его другом и они часто собирались пригубить бокал другой, но сегодня был такой повод, что вообще весь Слизерин мог бы погудеть, но чем меньше людей знает, тем безопаснее. У одного из их было день рождение и он собрался близкий круг друзей, чтобы его отпраздновать. А сейчас Кассиус в гордом одиночестве возвращался в подземелья, оставив друзей убирать следы погрома. Подумаешь, немного решили поколдовать, кто ж знал, что приведёт к такому... Но Уоррингтон любил ломать, а не ремонтировать, поэтому быстро слился. В гостиной, на удивление, было тихо. А может, просто уже поздно? Он не знал который сейчас час. Касс первым же делом приметил Пенкридж, которая терлась вокруг полок с книгами.

Вечно старается показаться чище, чем является на самом деле... - подумалось ему, прежде чем он пересёк гостиную в пару шагов и перекрыл ей путь к книгам своим телом. У него с ней были личные счеты, ну, не с ней конкретно, скорее это разборки взрослых, но он считал, что если её дед и отец такие отбитые, то она еще хуже. Знаете, яблоко от яблони не далеко падает. Он презирал её и считал последней мразью, его даже так не бесили гриффиндорцы, как эта мелочь. Касс схватил её за запястье и потянул на себя. Он уже давно хотел с ней поквитаться, но всё не рисковал, успокаивая себя тем, что она же девушка. Но в алкогольном состоянии принадлежность её к другому полу не смущала.

Всё произошло в детстве, когда Урсула ещё не знала, что станет врагом номер один для Касса. Её отец заключил сделку с отцом Кассиуса, всё было нормально, пока он не надумал облапошить Уоррингтонов, раздеть до нитки и присвоить себе весь их бизнес. В какой-то момент они начали банкротиться, маленькому Кассу тогда это было всё не понятно, но потом отец ем объяснил. Касс знал, что Урсула такая же и за деньги готова мать родную продать, просто пока не раскрыла в себе эту черту. Он хотел её так загнобить, чтобы она навсегда закрылась в себе и не портила никому жизнь, как её отец. Это не был благородный поступок для других, он не хотел просто встретиться с ней ещё когда-либо за стенами школы. Слепая ненависть к высосанной из пальца проблеме туманила его разум. Он просто хотел раздавить её маленькую голову в своих руках каждый раз, когда она появлялась на его пути.

- Вот ты и поплатишься за все свои грехи... - Уорррингтон, в силу своего состояния, не обратил внимания на Ургхарту сидевшего на диване, только на Урсулу срабатывал рубильник в голове и он даже будучи слепым нашёл бы её за три секунды.

«Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке», ― говорил Ургхарт-старший своему сыну, сидя вместе с ним в рабочем кабинете за бокалом элитного огневиски. ― «Запомни, сынок: алкоголь снимает с человека все маски, обнажает его душу».

И Нэйт запомнил. Его отец, напившись, начинал цитировать великих волшебных философов и казался очень мудрым человеком; слизеринец же, в свою очередь, становился расслабленным, спокойным и весёлым. Поведение Кассиуса было контрастным: он источал злобу, еле сдерживал гнев и, казалось, был готов разрушить всё, к чему прикасался. Натаниэль понимал, что у Уоррингтона проблемы, с которыми тот, вероятно, не может справиться; но Нэйт никогда не был спасителем, стремящимся избавить ближнего своего от страданий. Напротив, слизеринец жил по принципу «око за око».

― Нам давно стоит потолковать о делах, ― пожал Натаниэль плечами. Он был ниже семикурсника и менее внушительным по комплекции, но Ургхарт излучал уверенность и спокойствие, в то время как Уоррингтон не знал, куда себя деть, ― и это играло с последним злую шутку. Натаниэль воспринимал Кассиуса как куклу-марионетку, которую за ниточки дёргают его же неконтролируемые эмоции.

― Мне всегда было интересно: насколько человек может быть неуверен в себе, если для самоутверждения ему требуется хрупкая девушка, учащаяся курсом младше? Знаешь, Касс, не в моих правилах лезть в чужие дела, но твоё поведение переходит все границы. Я говорю тебе первый и последний раз: если ты подойдёшь к Урсуле ближе, чем на три шага, если ты будешь задирать её или обижать, я лично прослежу за тем, чтобы об этом узнал весь преподавательский состав во главе с профессором Дамблдором. А там, знаешь ли, может случиться всякое… в квиддичной команде не держат отморозков, обижающих девочек. А ещё у меня есть хороший приятель на Рейвенкло, который многое мне должен, и он с удовольствием проделает с Дэйзи то же самое, что ты хочешь сделать с Урсулой…

― Ты мужчина, Кассиус, или моральный урод, который все свои проблемы проецирует на девочку-шестикурсницу? ― прошипел Ургхарт, указательным пальцем тыча в грудь слизеринского охотника. ― Ведёшь себя не как чистокровный волшебник из уважаемого рода и даже не как грязнокровка, а как маггл, ― выплюнул он единым духом, зная, что это сильно заденет противника, ― мерзкий маггл из самых низов, которому неизвестны понятия чести, достоинства и самоуважения… Ты не Урсулу унижаешь, ты унижаешь сам себя, и если в твоей голове есть хоть пара извилин, когда ты протрезвеешь, поблагодаришь меня…

Кассиус толкнул Натаниэля, тот слегка пошатнулся, но устоял на ногах. То, что было заложено в нём далёкими предками, животное желание быть сильнее противника и продемонстрировать ему это, постепенно просыпалось в Натаниэле. Слышали, что собаки, которые пробуют человеческую кровь, потом сходят с ума и становятся опасны, пока их не убить? Люди в определённых обстоятельствах ничем не хуже.

― А ну иди сюда!..
[newDice=1:4:0:Ударить Кассиуса]
1— Кассиус увернулся от удара;
2-3 — Удар получился несильным;
4 — Сильный удар.