Долорес Амбридж с самого первого дня вызвала антипатию практически любого ученика Хогвартса, за исключением, разве что, факультета Слизерин. Мерзкие розовые цвета, которые она носила, приторно-сладенький голосок с придыханием, широкая улыбочка, слегка обнажающая зубы, но самое главное — ее политический курс, который новый преподаватель Защиты от Темных искусств принесла с собой прямо из Министерства магии. Разумеется, «практическая магия вам не понадобится, ведь в моем классе совершенно безопасно»! Седьмой курс не заикался о возрождении Сами-знаете-кого, как это по слухам делал пятый, но заикался о Ж.А.Б.А., где экзаменаторы наверняка потребуют демонстрацию заклинаний.
Но, конечно же, «учебник составлен так, что теоретической подготовки для сдачи экзамена хватит, ведь эта программа одобрена Министерством!».
Тьфу.

На уроках они читали министерский учебник, а потом по нему же писали контрольные и эссе. Амбридж штрафовала учеников, если видела в их докладах формулировки из других справочников, и не засчитывала эти домашние работы, а Джонсон за подобное едва не получила взыскание, хотя другими книгами не пользовалась и изложила лишь собственные мысли. Конечно, в факультетской гостиной все еще можно было тренировать заклинания, но без хорошего учителя, который мог показать правильные движения палочки и точную формулу, получалось не то чтобы прямо очень хорошо.
Иными словами, мечты о хорошо сданных Ж.А.Б.А. по Защите улетучивались с каждым днем.

Видимо, Гермиона Грейнджер думала о том же. На неделе она подошла к сидящим с краю стола Анджелине, Алисии и близнецам Уизли с потрясающей идеей — основать общество Защиты от Темных Искусств, где они смогут обучаться практической магии вопреки запретам Амбридж. В качестве учителя она предлагала Гарри, и всем это показалось отличной идеей, семикурсники пообещали прийти. Встреча должна была состояться в эти выходные в Хогсмиде, Гермиона предложила позвать также тех, кому можно было доверять, а обо всех деталях они уже потом договорятся на месте.
Близнецы вызвались передать информацию Ли, Анджелина убежала искать Кэти, а Алисия, тяжело вздохнув, направилась к рейвенкловскому столу.

Ее отношения с Дэвисом давно уже зашли в тупик. У них по-прежнему было много совместных уроков, но они больше не сидели на них рядом и редко перекидывались даже парой слов. То, что происходило, можно было назвать вежливым нейтралитетом — после Святочного бала, где между ними произошла, наверное, первая за все время крупная ссора, прошло достаточно времени, чтобы снова общаться, будто ничего не было, но той дружбы, что раньше, видимо, уже было не вернуть. Наверное, Алисия его избегала — она не хотела смотреть, как он прохаживается по коридорам с какой-то другой девушкой, при взгляде на него болезненно сжималось сердце, но если ситуация все же сталкивала их, нацепляла на лицо вежливую улыбку и старалась спокойно говорить, будто у нее все в порядке. Роджер ей не верил, но ничего не говорил. А что он мог ей сказать? Бал был дурацкий, ссора дурацкая, но все это было. И пришедшие к ней тогда откровения уже из головы не выбросить.
Может, он что-то понимал. Может быть — нет. Но не навязывал свое общение и не пытался мириться. Наверное, у него сейчас все было хорошо.

Но как бы то ни было, Роджеру Дэвису она доверяла до сих пор. Наверное, дело было в массе пережитых приятных воспоминаниях, многолетней крепкой дружбе и уверенности в том, что он никогда не предаст. От этого было тошно вдвойне — он был бесконечно дорог ей, бесконечно важен, и был сейчас таким чужим, как никто и никогда не был для нее раньше.
- Ты не занят? - вот так, без приветствий, старательно сохраняя ровный деловой тон и бесстрастное выражение лица. Кажется, не вышло. - Есть важный разговор, ты мне нужен на пару минут.
[icon]https://i.ibb.co/Qp4SWMn/22.jpg[/icon][nick]Alicia Spinnet[/nick][status]девочка, которая ждала[/status][pers]<b><a href="https://harrypotter.fandom.com/wiki/Alicia_Spinnet" target="_blank">Алисия Спиннет</a></b>, 18 лет[/pers][info]Гриффиндор, 7 курс <br />Охотница сборной факультета по квиддичу<br />Член ОД[/info]

Отредактировано Alicia Spinnet (15.04.21 23:29)

Это было просто до безумия странно и неправильно — размеренно идти куда-то рядом с Роджером, но даже не смотреть на него, не разговаривать с ним;  быть так близко от него, что их руки могли бы соприкоснуться — но разделяющие их несколько сантиметров казались сейчас непреодолимой, бездонной пропастью. Пропастью, которой никогда раньше не было. И что самое страшное — пропастью, которой могло бы не быть, если бы не злополучный разговор на Святочном балу.
Что тогда с ней произошло? Она ведь не ждала от Дэвиса приглашения. Она пришла с другим, с мыслями о «Ведуньях», парадной мантии и танцах, о рождественском пунше и зимних каникулах, которых с таким нетерпением ждала. Алисия всю жизнь, сколько себя помнила, дружила с Роджером, он был для нее, наверное, самым близким и надежным человеком, вера в которого была постоянной и непоколебимой величиной, человеком, который был для нее ближе, чем мог бы стать родной брат — если бы он у нее все-таки был. Почему она должна была в него влюбиться? Когда, и главное — почему вообще это произошло? Она на протяжении многих лет не замечала тревожных звоночков своего сердца, беспечно встречалась с другими, и порой задумывалась: почему ничего не получается? Что она ищет в своих кавалерах, чего ей не хватает?

И в тот рождественский день вдруг поняла, будто в темной комнате кто-то зажег «Люмос Максима» - ей не хватает Роджера.
Того самого, с которым они играли в снежки еще до того, как узнали, что поедут в Хогвартс.
Того самого, с которым покупали первые учебники и волшебную палочку, с которым носились по Косому переулку и восторженно рассматривали новую метлу в витрине квиддичного магазина, пробовали разное мороженное и подшучивали над родителями.
Того самого, что улыбался, шутил, разыгрывал ее все эти годы, был искренним, открытым и невероятно позитивным человеком, который заставлял улыбаться ее саму в те моменты, когда она становилась чересчур серьезной.
Того самого, что позволял ей иногда быть умнее его, и поднять руку для ответа на вопрос преподавателя на несколько секунд раньше; что терпеливо слушал ее объяснения и параграфы из нудных учебников, понимая, что так ей самой проще разобраться.
Того самого, что когда-то попросил научить его танцевать: Алисия помнила, как бережно он придерживал ее за талию, стараясь не уронить в снег, но все-таки уронил, и мысли об этих несмелых и осторожных прикосновениях до сих пор пробирали до дрожи. Она ведь тогда почти поцеловала его. Не понимая, чего хочет, что делает, не думая о последствиях, просто этого желало ее сердце. прочем, ничего бы не изменилось. Он уже тогда был с другой.
Из всех этих мелочей и воспоминаний складывался он — Роджер Дэвис, и теперь казалось даже странным, что Алисия так поздно поняла, что чувства, которые она к нему испытывает, можно описать одним-единственным словом. Л-ю-б-о-в-ь. Такое сладкое, теплом струящееся по венам чувство , и одновременно с этим - то, что убивало ее изнутри, словно медленный сильнодействующий яд.
Что было бы, если бы она поняла это раньше? Стала бы счастливее? А если бы призналась - было бы проще?
Нет. Они не смогли бы подшучивать над романтическими увлечениями друг друга и просить советов, что подарить второй половинке на Рождество. Не смогли бы вдвоем ходить в «Три метлы» или допоздна засиживаться в библиотеке, делая вид, что пишут эссе для Флитвика, а на самом деле играя в морской бой. Не смогли бы валяться в траве у озера, рассматривая спортивный журнал, когда их макушки едва ли не касаются друг друга, и можно ощутить его тёплое дыхание на своей щеке. Не было бы всех этих воспоминаний, без которых Алисия своей жизни не представляла, но от того, что они есть, было больнее вдвойне.
Девушка с тоской покосилась на рейвенкловца, но тот глядел прямо перед собой, засунув руки в карманы, и Алисия отвернулась. Нечего больше на него смотреть.

Она ведь сама начала его избегать, чего теперь удивляться, что он не хочет с ней говорить? Убежала после бала, на каникулах не написала ни одного письма, до самого лета общалась так, будто он в чем-то перед ней ужасно провинился, не давая возможности поговорить. Впрочем, он не особо и пытался — у него была Флёр, если не Флёр — так кто-то другой, Дэвис определенно не скучал и не то чтобы очень в ней нуждался. Иначе, наверное, не принял бы эту дистанцию, которую она сама между ними установила. Быть для него не самой важной в жизни девушкой Алисия больше не хотела. Быть для него просто другом, как раньше — уже не могла.

- Прости, что украла тебя у твоей девушки, - зачем-то слетело с ее губ. И ладно бы просто слетело, так еще и голос звучал так, будто она сильно простудилась и у нее жуткий насморк. Не дай Мерлин, он еще решит, что это слезы. Это ведь не они, правда? Нужно было взять себя в руки и перестать нести чушь. А еще — перестать чувствовать себя ужасно глупо, надо же — столько месяцев стараться держаться подальше, а потом вот так заговорить, словно ничего и не было! - Что? - переспросила Спиннет, которая собиралась было быстро, на одном дыхании выложить все о плане Гермионы, как Роджер совершенно неожиданно заговорил о прошедшем лете. Лето. В этом слове было неожиданно много боли, ведь она каждый год с нетерпением дожидалась экзаменов, чтобы снова была безграничная свобода каникул, бескрайние пшеничные поля, яркое солнце, и он, Роджер — рядом с ней. Первое лето на ее памяти, когда он был так далеко, когда Алисия не знала, где он, как он и с кем. Хорошо, что мама не задавала вопросов, завидев вернувшуюся домой непривычно тихую и грустную дочь. Папа решил, что это из-за Седрика и статей о Дамблдоре в газетах, но мама все поняла без слов. Может быть, мама была умнее ее и давно ждала чего-то подобного, потому спокойно отнеслась и к мрачному настроению Алисии, и к ее нежеланию общаться, и к несвойственному ей закапыванию в книги — все домашние задания были выполнены еще в первые две недели каникул, потому что больше девушке нечем было себя занять. Она не только отвыкла проводить лето в одиночестве, она даже, наверное, и не знала, как это.
Почему о любви пишут так, будто это что-то прекрасное и невероятное, будто стоит жить лишь затем, что бы ее испытать? Это не так. Она не могла дышать. Не могла спать. Не могла жить.
Алисия не хотела любить и каждый день умирать, видя его с другой. Не с ней. Не рядом.

- Нет, я никуда не ездила, - хотелось бы соврать, но слова прозвучали как-то сами собой. Не могла она ему врать, и не хотела. Было так странно, что они теперь совсем ничего друг о друге не знали. Сейчас бы тут же признаться, как страшно она по нему соскучилась, по возможности вот так идти куда-то рядом друг с другом и о чем-то болтать — об Амбридж, о сложных занятиях, о квиддичных тренировках в плохую погоду, о том, что писал в газетах — черт, а ведь она даже не знала, что он думает о ситуации с Неназываемым и Гарри, а ведь буквально любой был готов об этом трещать на каждом углу! Как же она могла быть так близко от него, и в это же время - так далеко.

Скучала по возможности быть для него важной.
Но он больше не ее Роджер Дэвис. Нужно просто вырвать это с корнем из своей души и надеяться, что заживать будет не слишко долго. И дальше зарываться в домашние задания, выкладываться на тренировках на все сто процентов, чтобы потом падать на подушку без сил и мгновенно засыпать. Чтобы не было времени на жалость к самой себе.

- Поговорить? Что… ах, да, действительно, - она уже почти успела забыть, для чего на самом деле подошла к нему в этот день. Рядом с ним она вдруг начинала чувствовать себя рассеянной и глупой. Наверное, все влюбленные девчонки были такими, да? - Прости, - еще раз зачем-то сказала она.  - Понимаешь, наш новый профессор Защиты, как ты уже наверняка заметил, не очень-то… компетентна, - с невольной улыбкой произнесла Спиннет. - Я бы не хотела провалить экзамены из-за этой жабы. Кое у кого возникла идея, м-м-м… заниматься самостоятельно под руководством человека, который знает, каково это — сражаться Сам-Знаешь-с-Кем. Подучить парочку заклинаний… чтобы сдать экзамен, конечно же, - поспешно добавила она, чтобы Дэвис не дай Мерлин не решил, что она собирается отправиться на войну. - Что думаешь? Хотел бы присоединиться?

Конечно же, она хотела, чтобы он присоединился. Так она сможет видеть его еще чаще. И каждый раз при взгляде на него продолжать чувствовать, будто в ее сердце вонзают острые ножи.
[icon]https://i.ibb.co/Qp4SWMn/22.jpg[/icon][nick]Alicia Spinnet[/nick][status]девочка, которая ждала[/status][pers]<b><a href="https://harrypotter.fandom.com/wiki/Alicia_Spinnet" target="_blank">Алисия Спиннет</a></b>, 18 лет[/pers][info]Гриффиндор, 7 курс <br />Охотница сборной факультета по квиддичу<br />Член ОД[/info]

Отредактировано Alicia Spinnet (15.04.21 23:29)

Кажется, ее неосторожная откровенность все-таки Роджера задела. Алисия могла его понять и согласиться с ним: видимой причины, чтобы его избегать, у нее не было, а значит, не было и никакой причины все лето прятаться от него в собственном доме, втайне радуясь, что не пришлось просить маму постоянно захлопывать дверь перед его носом, из раза в раз говоря, что ее нет. Та и так все поняла, хоть они об этом почти и не говорили. Мама единственный раз спросила Алисию - «Он поступил с тобой нехорошо?», и та, пряча глаза, тихо отвечала - «Нет, мам. Это я поступаю с ним нехорошо». За свое поведение было стыдно — ведь это для нее мир перевернулся в тот рождественский день, когда она впервые посмотрела на Дэвиса не как на друга, а как на объект симпатии; когда впервые ощутила, какой болезненной может быть ревность, и какую злость она может испытывать, когда впервые поняла, что больше не может без внутренней дрожи даже смотреть на человека, с которым еще вчера спокойно обнималась по нескольку раз на дню. Роджер, наверное, вообще не понимал, что происходило, ведь она не потрудилась с ним хоть как-то объясниться — просто сбежала в свою норку, окружила себя людьми, в чьем присутствии он не станет к ней подходить и перестала появляться в тех уголках Хогвартса, где еще недавно могла часами проводить с ним время. Роджер, наверное, остался на той отметке, где считает Алисию своим другом. Самым близким и родным человечком на свете, который внезапно просто… просто ушел, избавился от его, как от досадной помехи. Наверное, считает ее последней сволочью. Или предателем. Или, что самое ужасное — просто ветряной девчонкой, которой он надоел. Какой-нибудь надменной стервой. Алисия понятия не имела, как со стороны может выглядеть то, что она делала. И не могла представить, что теперь думает о ней Роджер, которого она никогда раньше не отталкивала.

Милый, хороший Роджер… это ведь было самое непростое решение в ее жизни: отказаться от него, когда он ей так нужен. Отпустить. Продолжить свой путь уже в одиночку — Алисия не подозревала даже, что действительно способна на такую жертвенность. Никогда еще не делала над собой такого усилия, не призывала на помощь всю свою стойкость, храбрость, отвагу, или какие там еще качества Шляпа у нее нашла, когда распределяла на Гриффиндор? Ну да, конечно. Трусость, вот что это было. Она побоялась сказать правду, и красно-золотой герб носит незаслуженно. Их дружба все равно тогда уже умерла, и ничего не мешало Алисии честно обо всем рассказать, как и положено взрослому человеку. А она сбежала, как нашкодивший ребенок.

Да, ее поступок был детским, но то, что прощалось детям, для взрослых считалось подлостью.
Чего же она испугалась? Выглядеть глупо в его глазах? Может быть, не хотела, чтобы он ее жалел? Чтобы чувствовал себя обязанным, может быть, даже в чем-то виноватым? А ведь он бы чувствовал, каждый раз, спускаясь к завтраку с очередной девушкой, испытывал бы неловкость, не знал бы, как себя теперь вести, избегал ее взгляда, постепенно отдаляясь, потому что больше не смог бы быть собой в ее присутствии — именно то, чем они и были ценны друг для друга. Алисия вряд ли была экспертом по людям и их чувствам, но даже она отлично видела, какими бы стали дальше их отношения. И она не хотела, чтобы они запомнились такими. Лучше умереть сразу, чем долго и мучительно болеть.

Да, Алисии было стыдно. Она могла сколько угодно повторять про себя, словно молитву что он сам дал ей уйти, сам виноват, но виновата была она. Очень виновата. И ей бы стоило сказать спасибо, что Роджер вообще захотел о чем-то с ней разговаривать, а не послал сразу далеко и надолго, как на его месте поступила бы она сама. Сказать спасибо, что он спокойно смотрит на нее и ничем не выдает своих мыслей, потому что она бы не выдержала, если бы увидела, что сделала ему больно, и рассказала бы все, как есть. Она ведь до сих пор никому не призналась, что любит его, даже в собственных мыслях старалась этого не произносить, как будто отрицание могло бы избавить ее от этих чувств и приглушить боль. Алисия не привыкла сдаваться и сейчас она отчаянно боролась с собой.

- Да, я знаю, на чем она повернута, - согласилась Алисия, у которой сердце сжималось, когда она слышала этот голос — мягкий, бархатистый, почти нежный, и пусть даже он говорит об уроках, о Министерстве, об экзаменах, да пусть хоть о тридцати способах разделки флоббер-червей, главное — что говорит с ней. Девушка прикрыла глаза и затаила дыхание, впитывая его слова, запоминая, как они звучат со всеми его интонациями, потому что следующий раз, когда им удастся поговорить, может наступить нескоро, если наступит когда-то вообще. - Я ведь посещаю те же занятия по Защите, что и ты.
Да, вот так, с закрытыми глазами ей проще. Голос не дрожит и дурацкие порывы в голове не возникают. Куда проще представить, что на месте Роджера сейчас кто-то другой, но перед внутренним взором все равно стоит только его лицо.

- Ты меня вообще слушаешь? - на всякий случай, все еще не открывая глаз, уточнила Алисия, когда она договорила, а Роджер так ничего и не ответил. Спустя пару мгновений он схватил ее за локоть и потащил за собой — резко, со всей силы, будто даже зло. Вырвать руку гриффиндорка не смогла, да не особо и хотела. Она жаждала этого прикосновения — пусть даже и такого.

- Послушай, - твердо начала Алисия, которой уже не нравилось, куда скатывался их едва начавшийся разговор, - просто послушай меня. Да, ему пятнадцать. А когда тебе было пятнадцать, сколько раз ты встречался с Неназываемым? Сколько раз тебе удалось от него ускользнуть? Или, может быть, это ты победил на Турнире Трех Волшебников? По-моему, единственное, что тебе тогда удалось — это выставить себя идиотом перед всей школой! - ну, вот она и сорвалась — хватило самой маленькой искры. И ведь нужно было припоминать дурацкий бал с его дурацкой Флер — возможно, одну из самых дурацкий вещей, которая вообще когда-либо происходила в жизни Роджера Дэвиса? Это было нечестно с ее стороны. Алисия ведь знала его всю жизнь, знала все глупые ситуации, в которые он попадал, но никогда не напоминала о тех, что действительно его задевали; никогда не обсуждала квиддичные матчи, в которых Гриффиндор обыгрывал Рейвенкло или те моменты, когда она лично отбирала у него мяч; и даже тот случай, когда на третьем курсе он подрался с хаффлпаффкой О`Флаэрти, удар у которой был, что надо , и синяк потом еще три дня красовался на видном месте… И вот из-за чего все это? Алисия пришла просто поговорить. Она не собиралась грудью бросаться на защиту Гарри, потому что, по правде сказать, конкретно сейчас ей было на Гарри плевать - в разговоре с Роджером всегда было плевать на все, кроме него. Не собиралась ругаться, ей вполне хватило того рождественского вечера. Тогда почему она вот это вот все говорит?

Алисия сделала глубокий вздох, потом еще один, и постаралась продолжить спокойнее:
- Пожалуйста, хотя бы ради памяти о Седрике — прекрати нести эту чушь. И если ты веришь Гарри, то ты знаешь, кто его убил. И… послушай, дело ведь уже даже не в экзаменах, - в голосе уже начало проскакивать какое-то отчаяние. - Ты знаешь, что будет война. Фадж и Амбридж могут сколько угодно врать магической Британии, но это очевидный факт. Ты выстоишь на дуэли против взрослого волшебника? Ты, восемнадцатилетний выпускник? Подумай и честно ответь. Потому что про себя я могу без лишнего самомнения сказать, что нет. И «профессор»… - Алисия хмыкнула — как у него только язык поворачивается так ее называть? - «Профессор Амбридж» тебя этому не научит. Допустят меня до экзаменов, или нет — вот она, наша взрослая жизнь, Роджер, до нее рукой подать, и Хогвартс нас больше не защитит своими стенами! Да, я подумала о последствиях, - твердо произнесла гриффиндорка. - О взысканиях, об исключении, даже об Азкабане, представляешь? А еще я подумала о том, что хочу знать, как защитить тех, кого я люблю. Я хороший игрок в квиддич, я знаю кучу всего полезного, но… но не умею сражаться по-настоящему. И не хочу видеть на месте Седрика маму с папой, Анджелину или...- «или тебя», но слова вслух так и не прозвучали.

Они разговаривали сейчас почти как раньше. Алисия сейчас была искренней, как раньше. Открывала ему свою душу. Говорила о том, что больше всего беспокоило ее с тех пор, как в финале третьего испытания Турнира увидела, как уносят бездыханное тело Седрика — она, наверное, несколько месяцев ни с кем не делилась своими переживаниями: ни с родителями, ни с друзьями-гриффиндорцами, даже с Анджелиной, потому что поговорить по душам ей хотелось только с тем, кого она самолично вычеркнула из своей жизни. Неужели за эти месяцы они совсем разучились друг друга понимать?
[icon]https://i.ibb.co/Qp4SWMn/22.jpg[/icon][nick]Alicia Spinnet[/nick][status]девочка, которая ждала[/status][pers]<b><a href="https://harrypotter.fandom.com/wiki/Alicia_Spinnet" target="_blank">Алисия Спиннет</a></b>, 18 лет[/pers][info]Гриффиндор, 7 курс <br />Охотница сборной факультета по квиддичу<br />Член ОД[/info]

Отредактировано Alicia Spinnet (15.04.21 23:29)

- Чему завидовала? - с издевкой переспросила Алисия, которую очень задевал тон, которым Роджер с ней разговаривал — даром, что она сама спровоцировала эту ссору, хотя всеми силами старалась ее избежать. Вот этими всеми мелочами — напоминанием о лете, напоминанием о Флер, своим поддельным равнодушным голосом, тем, что заговорила о Гарри — а как она могла о нем не заговорить, если дело было связано с ним напрямую? И, черт возьми, да, Алисия сама начинала злиться. Ну почему так получается, что в любом, даже самом коротким и на первый взгляд безобидном разговоре за последние десять месяцев она постоянно испытывает злость? Наверное, все это можно было описать одной фразой: «не твой, вот и бесишься». Да, бесится, и продолжает гнуть свое, даже понимая, что очень сильно неправа — потому что уже не может остановиться. - Тому, как ты бегал за ней все это время, выпучив глаза и заглядывая ей в рот? Действительно, это достойно зависти, - с сарказмом произнесла Алисия.

- Седрика тоже не поджидали за углом темные маги, - негромко говорит Алисия, пытаясь сохранять остатки спокойствия. Почему-то каждый раз, когда она говорила о Диггори, голос приглушался сам собой — но ее действительно до глубины души потрясло то, что произошло с хаффлпаффцем. Красавец, спортсмен, гордость школы, мечта всех девчонок просто оказался не в том месте и не в то время. Так же, как мог оказаться любой из тех, кто еще жив. И необязательно для этого быть Поттером, аврором или умельцем вляпываться в неприятности. Почему Роджер так старательно это игнорирует? - И тем не менее, он мертв. И на месте Седрика мог быть любой, кто бросил свое имя в Кубок. Может быть, хватит прятаться за своим дурацким «меня это не коснется»? Или Амбридж настолько промыла тебе мозги, что ты боишься слова против сказать?

Конечно, отчасти Роджер прав — Гарри пятнадцать и он действительно был специалистом по части неприятностей. Но рейвенкловец не учитывал того, что из всех, кого они знали, именно Гарри лучше всех понимал, каково это — по-настоящему столкнуться с Темными искусствами и суметь выбраться живым. И именно этого хотела Алисия - не научиться каким-то заклинаниям, не сдать на «Превосходно» экзамен, который, в сущности, ничего в ее жизни не значил, а понять, как действовать, если однажды она окажется в ситуации, когда одной магии уже не хватает. Ей нужна была уверенность в своих силах. Она хотела научиться быть смелее. Но как, и главное - зачем ей теперь все это объяснять человеку, который давно перестал ее слышать?

- Да мне плевать, веришь ты ему, или нет! - вспылила Алисия. Дурацкий разговор, дурацкая была идея — вообще подходить к нему с этим всем, дурацкая Алисия Спиннет, которая подумала, будто это до сих пор тот человек, которому она может рассказать что угодно и найти понимание в его глазах. Не будь между ними всех этих сложностей, они бы вообще не стали обсуждать статьи в газетах, потому что раньше она никогда не позволяла просочиться в их карманную Вселенную вещам, способным их рассорить. Не хочет учиться Защите — не страшно, она потом сама, если что, с этим поможет. Не хочет идти против Амбридж — разумно, он рейвенкловец и не обязан влезать в авантюры. Хоть за него переживать не будет. Но сейчас… все совсем по-другому сейчас. - Давай, дальше прячься  в своей гостиной от неприятностей, а я не собираюсь сидеть, сложа руки, пока нам в уши вливают благословенное вранье! - наверное, в чем-то Шляпа все-таки угадала. Неумение бросать борьбу — это так по гриффиндорски… безрассудно и глупо. Роджер всегда был умнее ее. Даже сейчас, даже в этом.

- При чем здесь верность? - опешила Алисия, совсем не ожидавшая таких обвинений. Он думает, что она ввязывается во все это из-за «гриффиндорской солидарности», «веры в святого Поттера» или еще какой-то ерунды? И это тот человек, который знал каждую ее потаенную мысль, который понимал, как она думает, во что верит и для чего вообще живет? Это тот человек, которому Алисия доверяла, как самой себе, и с которым всю свою жизнь вообще считала себя единым целым? Да не может такого быть. - При чем здесь Гриффиндор? Думаешь, рейвенкловцы не захотят изучать Защиту, хафлпаффцы? Мерлин, да что с тобой… - она бы с радостью запустила бы обе руки себе в волосы, как делала всегда, когда испытывала замешательство, но на голове были эти треклятые косички, что остались с Зельеварения, потому что Снейп велел «убрать свои лохмы подальше от содержимого котлов». Теперь руки некуда было деть — и девушка даже порадовалась, когда Роджер схватил ее за плечи и его пальцы пребольно впились в кожу, потому что теперь она могла оттолкнуть его. Снова.

- Ага, теперь мы говорим о Министерстве, значит! Сейчас договоримся до того, что Фадж, наверное, прекрасный министр, и «Пророк», наверное, совсем не лжет! - продолжала кипятиться Алисия, стараясь держаться от Роджера на расстоянии вытянутой руки — никогда раньше она не видела его вот таким, поэтому теперь даже не знала, чего от него вообще можно ожидать. Да она и себя никогда еще не чувствовала такой. Алисия не могла с уверенностью сказать, будто знает, что еще может сказать или сделать. - Что значит «не смей»? С каких пор ты указываешь мне, что думать и что делать? - о, Алисия терпеть не могла, когда ее загоняли в рамки и заставляли чувствовать себя беспомощной, и именно за это она ненавидела Амбридж больше всего — за чувство тупого бессилия, которое она внушала каждым своим словом и действием. Чувство, которое и заставляло людей восставать против всего, что олицетворял собой преподаватель в розовой кофточке.
И Роджер пытается быть таким же?

- Что ты сказал? - переспросила она, на секунду лишившись дара речи. Даже в самые худшие дни они никогда друг друга не оскорбляли. Никогда так друг на друга не кричали, будто нарочно стараясь задеть побольнее. Даже на Святочном балу у нее не возникало желания просто ударить его, чтобы след ее ладони навсегда остался на его щеке, хотя тогда, наверное, ей было больнее всего. Тогда, не сейчас. Но именно сейчас Алисия окончательно теряет контроль и наотмашь хлещет Дэвиса по лицу.
И только потом, понимая, что она только что сделала, замирает, прижав пальцы к губам, с ужасом глядя на красноватое пятно, что расплывалось на его щеке.
«Прости...» - невысказанное слово застывает на губах и Алисии хочется бежать, но она только стоит и смотрит, и не понимает, как она позволила себе это сделать.
[icon]https://i.ibb.co/Qp4SWMn/22.jpg[/icon][nick]Alicia Spinnet[/nick][status]девочка, которая ждала[/status][pers]<b><a href="https://harrypotter.fandom.com/wiki/Alicia_Spinnet" target="_blank">Алисия Спиннет</a></b>, 18 лет[/pers][info]Гриффиндор, 7 курс <br />Охотница сборной факультета по квиддичу<br />Член ОД[/info]

Отредактировано Alicia Spinnet (15.04.21 23:30)

Да как он вообще смеет? Разве не помнит, как быстро она ушла с бала, как мало она танцевала, как редко на ее лице тем вечером вообще появлялась улыбка? Но, конечно, ничего этого Роджер не помнит, как тут помнить, когда рядом Флер.
Она? Повеселилась? Да она умереть тогда хотела, не то что радоваться чему-то, и если бы не те ночные посиделки с Джорданом, черт вообще знает, что с ней тогда бы было — никто не умеет утешать лучше, чем человек, разделивший с тобой ту же боль. Умереть хотелось и сейчас, лишь бы не видеть е-г-о с другими, лишь бы не думать, каково это, когда он идет с тобой по школьным коридорам, держа за руку и не скучать по временам, когда он каждый вечер провожал в гостиную. Не представлять себя на месте очередной красавицы и не мечтать о прикосновении этих губ, которые н-и-к-о-г-д-а не будут принадлежать ей. Наверное, Алисия уже умирала. Страшно представить, но она, похоже, привыкла к своей участи — просто наблюдать за ним издалека, пока боль, тоска и злость медленно стихали. День за днем. Неужели наступит время, когда останется только горькая обреченность? Но, быть может, тогда будет проще принять?

- Я никогда не говорила, что ты трус, - устало отвечает Алисия — все эмоции, бушевавшие в ней еще мгновенье назад, понемногу сходили на нет. Казалось, чем больше злился Роджер, тем меньше — она сама. Она ведь так не хотела этой ссоры. До сих пор не хочет этой ссоры. Но почему этого так хочет он? - И ты… ты прекрасно знаешь, что я никогда так не думала.

На самом деле Роджер говорил правильные вещи, о которых Алисия, в силу своей вспыльчивости, увлеченности и горячности еще даже не задумывалась. Да, она согласилась прийти на встречу в Хогсмиде, да, она считала идею Гермионы просто отличной, и конечно же — да, это была прекрасная возможность подготовиться к экзаменам. В этом она рейвенкловцу не соврала. Не соврала и в том, что хочет научится сражаться. В то, что скоро Неназываемый открыто о себе заявит, девушка не сомневалась. Но она не знала, куда заведет ее эта дорога — да, Амбридж была способна на какие угодно наказания, и всех сторонников Гарри вполне реально могли выгнать из Хогвартса, но… 
«Революция».
Слово больно резануло слух. А ведь действительно, то, что они собирались сделать, можно было обозвать и так. И все они — как бы восстают против Министерства и самого Фаджа, не только против Амбридж и ее декретов об образовании. Наверное, Роджер решил, что она собственноручно собралась устроить государственный переворот. Или, в самом деле, не оканчивая Хогвартса, пойти воевать за идею, жизни своей не щадя? Но она ведь не собирается! Хотя, с другой стороны, она сама ляпнула эту чушь про Азкабан, вон как он перепугался, и сразу захотелось быстро-быстро заговорить, соглашаясь со всем, что он скажет, лишь бы не переживал. Мысль, что он так за нее волнуется, моментально перебила все прочие и ласковым теплом растеклась по телу. Вот чего он злится. Вот из-за чего эта ссора. А она просто дура.

Правда, это ничего не меняло. Разумеется, он волнуется, ведь Алисия для него не чужая. И даже хуже от того, что не чужая. Лучше бы он на самом деле на нее злился, тогда ей было бы проще уйти.
А после того, что произошло потом, уйти вообще уже казалось невозможной вещью, потому что самое страшное оружие против Алисии Спиннет — это чувство стыда, чувство вины, вещи, с которыми она никогда не умела справляться, из-за которых ощущала себя ничтожной, никчемной, жалкой и, в конце концов, просто ужасной. Она смотрела на проступающий отпечаток своей ладони и ей страшно хотелось к нему прикоснуться — нежно и осторожно, но она крепко держит одну руку другой, до боли и онемения сжимает пальцы, лишь бы не поддаться соблазну.
Конечно же, он не заслужил. Но вслух Алисия этого не произнесет. Она много чего не произнесет из тех слов, что рвались сейчас наружу, потому что все они разбиваются об холодный и чужой взгляд голубых глаз — не того ясного весеннего неба, где теплое солнце уютно устроилось меж облаков, но ледовитого океана, где среди айсбергов погибали корабли.

Поэтому Алисия медленно отступает назад, шаг за шагом, и в конце концов, все-таки бросается бежать. Она знает, что этот разговор останется между ними, потому что, несмотря ни на что, слишком хорошо знает Роджера Дэвиса — он не сделает ничего, что причинит ей вред, а значит, и не выдает ни ее, ни весь этот несчастный план с «революцией».
Алисия, несмотря ни на что, все еще верит ему.
[icon]https://i.ibb.co/Qp4SWMn/22.jpg[/icon][nick]Alicia Spinnet[/nick][status]девочка, которая ждала[/status][pers]<b><a href="https://harrypotter.fandom.com/wiki/Alicia_Spinnet" target="_blank">Алисия Спиннет</a></b>, 18 лет[/pers][info]Гриффиндор, 7 курс <br />Охотница сборной факультета по квиддичу<br />Член ОД[/info]

Отредактировано Alicia Spinnet (15.04.21 23:30)