Это были совершенно новые эмоции — причастие, ощущение неизведанного, — и кроме того, нарушение абсолютно всех диктаторских правил этой старухи Амбридж. Словом, Шеймус был рад, что впервые (по мнению одного всем известного мистера Томаса) послушал голос разума и поставил под сомнение тот бред, что пишет Ежедневный пророк. Это был первый урок — у всех после рождественских каникул, у Шеймуса — в принципе, а потому степень волнения буквально зашкаливала. Получалось если не с трудом, то с горем пополам, — даром, что никто из членов собрания не косился на него. Скорее косился сам Шеймус — на Браун, увидеть которую здесь было довольно-таки неожиданно. А потому, постоянно отвлекаясь и получая подзатыльники от Дина, Финниган старался постичь глубину дзена — одновременно концентрироваться на заклинании и при этом искоса наблюдать за девчонками. Разумеется, получалось не очень.

Вообще было одновременно удивительно и странно — видеть столько знакомых лиц, с кем учишься пятый год бок о бок, здесь, старающихся научиться защищать себя и близких. Это настраивало на самый романтичный лад широкую, ирландскую душу, а потому Шеймус даже не обижался активному словесному потоку шуток и издевательств, направленных в сторону его "успехов, от друзей". Финниган был как никогда уверен в себе.

У Томаса после занятий оказались планы — планы с рыжими или темными волосами, наверняка — у Финнигана же был свободный вечер. Обведя взглядом Выручай-комнату, взор случайно уперся в невысокую светловолосую девчонку, отходящую от громкой компании девчонок. Конечно же, она была смутно знакома, — совместные пары с Хаффлпаффом, подруга Эрни и Джастина! — Финниган прекрасно помнил, за кого она болела в прошлом году на турнире. Конечно, тогда он крайне неодобрительно смотрел в сторону всех "барсуков", но прошел год, предрассудки улеглись даже в его голове, кроме того учитывая, как все закончилось трагично.

Так или иначе, предаваться размышления было крайне глупо. Момент был самый подходящий — Браун с подружками рядом и при этом Ханна отошла от них. Приглашать девчонку погулять, когда она среди подруг — это заранее подписывать себе приговор на провал.
— Эй, Ханна! — пришлось почти бежать, чтобы перехватить девушку на пути к выходу, — ты сегодня отлично справилась. Как у тебя так здорово получилось?
Естественно он особо и не видел, как занималась Ханна. Но надо было же с чего-то начать разговор.

Шеймус нервно повел плечами — едва заметно, но характерно для тех, кто его знает. У кого-то, знаете, мозгошмыги и нарглы в голове, и еще кто-то неизвестный науке и природе, а у него внутри ансамбль карликовых леприконов в зеленых котелках и дурацких гетрах, катаются на метлах и драконах, распивают огденское и медовуху, и совершенно путают и сбивают с толку самого Финнигана — эмоции его на самых полярных границах от полного восторга до вопроса, какого драккла он здесь забыл, и что вообще происходит.
Стоило вздохнуть, прийти в себя, отогнать мысли о прошедшем собрании, о своих успехах и неудачах, о Лаванде, с которой они так до сих пор не поговорили нормально, от письме матери, которое он никак не может закончить писать — об их трудном разговоре на этих рождественских каникулах касательно того, что происходит в стране — скомкать, порвать, сжечь все то, что сейчас отвлекает. Обсудить с Дином вечером, обо всем подумать позже. Позже. Не сейчас.
Потому что сейчас перед ним Ханна.

— Проблемы? Проблемы это моей части, — кривая усмешка была похожа на спазм или судорогу; Финниган заскрипел зубами, злясь на самого себя, и рефлекторно провел рукой по взъерошенным волосам. — У меня с "проблемами" давнишняя кровная вражда. Ну ты понимаешь... победить может только один из нас.

Ханна говорила совершенно правильные, серьезные вещи, а у него даже пошутить не получалось толком, будто язык сломался, а чары помех выбили из головы последние остатки мозгов (которых, как утверждает профессор МакГонагал и без того мало). В конце концов, он никогда не общался с ней как сейчас — с глазу на глаз (только на совместных лекциях или в библиотеке) — он не знал ее привычек и симпатий, ее эмоций, ее поведения, не мог даже предугадать ее реакцию на свой дурацкий характер — в Гриффиндоре к нему все привыкли, а ее вдруг привлекает совершенно другое?

— Да, в смысле, ты права конечно. Спасибо, Ханни, — от неожиданности, что так исказил ее имя, Шеймус едва не прикусил язык и поспешно отвернулся. — Я буду ходить на тренировки. У Гарри с головой все в порядке, — хотелось добавить "ну, когда он не смотрит свои сны извращенца", но разумно промолчал, — этот Отряд и "Выручай-комната" здравая идея. Не знаю, как там все будет, но это явно не лишнее.

На самом деле, Шеймус знал, — вернее догадывался, как все будет. Принимая во внимание его взрывной и импульсивный характер, он был готов хоть сейчас лететь грудью на амбразуру. Но куда уж, если ты в Хогвартсе, впереди экзамены СОВ, а Амбридж основательно превращает учебу в цирк.
Они медленно шли с Ханной в сторону выхода, попутно прощаясь с ребятами, — комната стремительно пустела. Шеймус и вовсе не заметил, куда делись друзья Ханны — возможно, со всем пониманием решили оставить Эббот наедине с ним. Так или иначе, комната практически опустела, а желтых галстуков не было видно.
— Да, еще эта Инспекционная дружина, — Шеймус цокнул языком, в последнюю секунду удержавшись от того, чтобы крепко не выругаться, хотя бы на ирландском, — слушай, может сделаем круг? И я провожу тебя до гостиной? Если нарвемся на кого, скажем, что были в библиотеке. Или... ну не знаю. Главное, чтобы вдвоем. Двое привлекут меньше внимания, чем толпа, наверное.

Будто завороженный, Шеймус вглядывался в легкие, почти бесцветные веснушки, разбросанные по бледной коже щек, — и ее пшеничные волосы, раскиданные волнами по плечам, — глаза, такие скромные, мечущиеся, словно карликовые пушистики по клетке, — Финниган был очарован и одновременно удивлен, что не замечал ее раньше. Ее друзей, Эрни и Джастина, Шеймус знал достаточно хорошо, но до этого года сама Ханна словно бы протекла мимо него. В прошедшем году, видя на ее мантии значки "Поттер — вонючка", Финниган злился ровно столько же, сколько и на остальных, не догадываясь, что Ханна просто поддерживала своего близкого друга. Сегодня, глядя на нее, как он мог вообще думать о ней плохо? Будь он хаффлпаффцем, он бы, наверное, делал тоже самое в поддержку Диггори.

Что-то в подкорке сердца закололо остро при воспоминании о минувшем учебном годе, и об этом неудачном Турнире Трех Волшебников. Но — долго думать о чем-то болезненном Шеймус не умел. Тем более — эти золотистые волосы, так гармонирующие с хаффлпаффским галстуком.
— Плохие? — переспрашивает Финниган, увлеченный ее коротким монологом. Почему-то ему до крайности импонировало то, с какой простатой и открытостью Ханна делилась с ним своими переживаниями. Ни ужимок, никакого притворства или показнового флирта. Она говорила от души, чисто и наивно, и именно это начинало туманить его мозг. Да, Отряд Дамблдора и борьба с Амбридж — это хорошо. Но так ли хорошо, когда рядом с тобой идет такая девушка, как Ханна?

— Не знаю. Не думал, — думал, конечно, да только перед такой девушкой надо показать себя с более благоразумной стороны, — Возможно, не такие уж и плохие. От воспитания зависит. Вот ты в какой семье выросла?

Вопрос достаточно откровенный, но Шеймус уверенно подхватывает Ханну под руку, когда они выходят из Выручай-комнаты, оказываясь в пустынных, длинных и холодных коридорах замка.
Он ловит ее горящий взгляд и улыбается еще шире, чем полчаса назад, когда на уроках Гарри получилось удачное заклинание.

— Нам тоже друг с другом уютно, — говорит Финниган, имея в виду гриффиндорцев, а потом пожимает плечами и слегка кривит губы в усмешке, — ну как, относительно уютно. Сама понимаешь, — Шеймуса руками и мимикой изображает "boom", имея в виду, что их факультет даже для самих себя — это тоже самое что сидеть на пороховой бочке. — Но вы другой вопрос, конечно. А Инспекционная дружина... да власти им захотелось, вот и все. А Амбридж этому способствует, — он уж слишком повысил тон, и незаметно от девушки сплюнув, сжал кулаки. Эти разговоры... Доводили только до раздражения. Если раньше вражда Слизерина и Гриффиндора носила легкий характер, то в этом году по угоде Амбридж все изменилось в корне.

После этого всплеска, неожиданно рука Финнигана вырвалась из рук Ханны. Шеймус облокотился спиной о стену и сжал левую ногу, скорчив болезненную гримасу.
— Извини, — сжав зубы, процедил парень, — не очень-то... не очень удачные тренировки.
Это были тренировки с Алисией, после которых Финниган не ходила к Помфри, — у него болело все, буквально. Но пойти в Больничное крыло означало выдать свою тайну. А сейчас он по сути проговорился Ханне.

— Все хорошо, — он снова взял Ханну за руку и выпрямился, — показывай, куда там дальше к вашей гостиной.

От столь откровенной близости к Ханне Эббот кружило голову, — и даже не столько от того, насколько девушка была милой и привлекательной, — как от ощущения опасности. Увидь Амбридж девушку и юношу на столь возмутительной близости друг ко другу! Ее бы явно удар хватил. Финнигану доставляло большое удовольствие ходить по краю — и при этом сегодня он был полностью уверен, что с ними ничего не случится.

На мгновение он опешил — попросту не знал, как себя вести, куда себя деть. Что ей ответить, как вообще реагировать. Короткая вспышка боли была настолько неожиданной, что Финниган совершенно не успел собраться, не успел придумать, как реагировать дальше, а столь искреннее сочувствие со стороны Ханны и вовсе выбило почву из под ног. Пожалуй, кроме родителей, никто о нем так не заботился. Да и у гриффиндорцев подобные проявления чувств были словно по умолчанию "не приняты".

Столь неприкрытое волнение со стороны девушки не смогло укрыться от его внимание. Было видно, что Ханна действительно переживает — и за его состояние, и за то, чтобы не сболтнуть ничего лишнего. В голову закралась мысль, что уж слишком она волнуется рядом с ним. На пару секунд Шеймус задумался — а после, поняв причину, в голове взорвались фейерверки.

— Ерунда, не обращай внимание. Ну, знаешь, — Шеймус постарался улыбнуться, а сам отчаянно пытался выдумать логичное оправдание, — сам иногда летаю. Для себя. Не слишком хорошо получается, как видишь, — почему-то всю правду скрывать от Ханны не хотелось, ровно как и признаваться во всем, тем более сейчас, когда они впервые за все пять лет учебы так близко общаются.

— И вообще. Не извиняйся. Это я виноват, — поспешно добавил Финниган, почувствовав себя неловко перед ней. Они продолжили путь, но теперь гораздо медленнее, что, впрочем, было ему только на руку. Вспомнив, на чем прервался их разговор, Шеймус продолжил: — А насчет семьи. Знаешь, у меня примерно также. Нас тоже трое, только мама вышла из древнего ирландского рода, а папа простой маггл, хоть и тоже наполовину ирландец. И у меня есть дядя, Фергус, очень выдающийся, хоть и отбитый на всю голову волшебник. Мне даже втрое имя дали в его честь, — ровно как и у Ханны, когда она говорила про свою тетю, у Шеймуса загорелись глаза. Своим дядей он восхищался просто "потому что потому", хотя на самом деле он был тем еще аферистом. Точнее, авантюристом, конечно. — Он правда был не в восторге, что его сестра вышла замуж за маггла, хотя чистотой крови никто в нашей семье не болел. Но и Фергус смирился. Правда, постоянно шутил, мол, любовь зла — полюбишь и... — Шеймус усмехнулся, бросив взгляд на Ханну и непроизвольно сжал ее руку. — Я почему спросил. Наши семьи открыты новому, у нас нет каких-то предрассудков и стереотипов. А они росли совершенно в других условиях, и поэтому...  они такие, — Шеймус пожал плечами.

Отчего-то рядом с Ханной не хотелось притворяться, корчить из себя "крутого парня" свыше, чем обычно. Хотелось только, чтобы путь до ее подземелий оказался бесконечно долгим.

Финниган усмехнулся. Не нужно стремится быть идеальным во всем... — эти слова, произнесенные Ханной, зазвенели в голове громче эха, и закрутились по кругу, словно заевшая пластинка, — туда-обратно, туда-обратно. На минуту он настолько погрузился в собственные мысли, что едва не споткнулся и не прочесал носом весь коридор подземелья. Вряд ли это было бы хорошим завершением их прогулки.
— Много других достоинств? Могу взорвать твои учебники. И волшебную палочку в придачу, вот и все мои достоинства, — проведя рукой по взъерошенным волосам, Финниган невесело рассмеялся, — а! Еще могу устроить драку. На ровном месте, между прочим. Это талант. Безусловно.

Конечно, Финниган ерничал. Но на душе стало горько. Знала бы Ханна, почему он счесывает коленки, ломает локти и кости, и считает звездочки, лежа на траве после очередного падения с метлы вниз головой. Ни для кого не секрет, что квиддичисты пользуются популярностью у девчонок — даже те, на кого и слепая не посмотрит. Не то, чтобы у Финнигана было мало самоуверенности и напорства в общении и флирте с девушками, — нет, причина была гораздо более прозаичная и банальная до зубного скрипа. Лаванда только и делала (причем демонстративно), что уделяла внимание тем, кто играл в квиддич. И Шеймус не придумал ничего умнее, чем научиться летать и посмотреть, что на это скажет высокомерная блондинка.
Да, это в нем говорила упрямая и своенравная ирландская натура — из-за нее одни проблемы.

Задумавшись, Финниган совершенно не видел, куда ведут ноги.
— Ха, точно, не хотелось бы попасть к ним в гостиную. Говорят, там повсюду змеи ползают, — гриффиндорец улыбнулся, замерев возле входа в гостиную Хаффлпаффа и не зная, отпускать ли руку Ханны или еще рано. — А я тут был, кстати. От Пивза спасался, — глаза Финнигана невольно загорелись при воспоминании об их со Спиннет ночном приключении, и почему-то очень захотелось как-нибудь рассказать об этом Ханне. — Туда дальше картина с фруктами и вход на кухню, да?

Неловкость ситуации постепенно становилась критичной — как натянутая нить, грозившая вот-вот лопнуть. И лопнула, когда из стены вылетели Толстый Монарх и прошел прямо сквозь ребят, заставив Шеймуса и Ханну закашляться и наконец расцепить руки.
— Эх, молодежь, не так-то близко. Увидит вас этот, Баронишка Кровавый и худо будет, — смех Монарха был гулким, как уханье совы, но добродушным, — только ему не говорите, как я его назвал, хорошо? — приведение дома Хаффлпаффа сощурил глаза, всматриваясь в цвет галстука у Финнигана и разглядев, что тот красный, Толстый Монарх расплылся в довольной улыбке, подмигнул Ханне и похлопывая себя по большому животу, полетел дальше.

— Забавный он у вас тип, — пробормотал Финниган, недоверчиво глядя вслед уплывающему привидению, — ну, уже поздно, наверное. Увидимся на уроках, да?
Шеймус уже было потянулся к ее щеке, но вовремя себя одернул, и только провел рукой по плечу девушки. Разворачиваясь и чувствуя себя последним идиотом, Шеймус помедлил — всего мгновение — и решившись, так резко развернулся и перегородил Ханне вход в гостиную, что, кажется, хаффлпаффка ощутимо вздрогнула от неожиданности.

— Можетпогуляемещекакнибудь? — скороговоркой выпалил Шеймус и поняв, какую глупость ляпнул, взмолился всем великим волшебникам прошлого, чтобы не покраснеть. — В смысле, может погуляем еще? Не по подземельям только.