Урсула с детства любила музыку, но никогда и не задумывалась над тем, чтобы двигаться в такт, а не исполнять его. Этот год стал для неё новым для открытий и она наконец позволила себе выдохнуть.

Ночные вылазки были опасной затеей, но ни Амбридж, ни декабрьский холод не могли помешать её планам.

До Чёрного озера она добралась бесшумно и незаметно, сбросив у берега теплую мантию и оставшись в самодельной балетной юбке и серебристой майке, натянула пуанты. Лунный свет раскрывал её с другой стороны, заставлял чувствовать себя свободной и лёгкой.

Собственный ритм, выдуманная мелодия в голове и короткие на-на-на-ммм себе под нос помогали ей представить себя в том самом амплуа балерины. Кончики пальцев оледенели, нос и щеки зарумянились, но об этом она подумает утром, а сейчас только Луна и взмахи руками, переплетение ножек и умиротворяющая тишина....

Пенкридж находился в восхищении от своего дела. Её движения местами были грубыми и резкими, но ведь простительно, да? Она не профессиональная балерина и занялась этим буквально с месяц назад, но то, как горели её глаза в этот момент - заметил бы каждый, будь на улице не поздняя ночь, а день.

Она наклонилась так близко к воде, что зачерпнула немного ладонью и взмахнула, что капли воды, будто под водопадом, сыпались на неё. Она улыбалась. Так широко, как никогда бы не позволила себе в обществе других людей. Она должна - должна - быть серьезной, не вызывать насмешок и издёвок. Она должна перебороть себя и справиться со своими обидчиками. И чем больше думала об этом, тем жестче становились её приземления на носок, а руки будто взбунтовались с безудержном диком танце. Будто выплёскивала весь свой гнев и ненависть во время танца.

Она ненавидела своих обидчиков, тех, кто смели открывать свой гнусный рот в её адрес. Было невыносимо сложно держать всю эту боль в себе...

Она была счастлива. По-настоящему счастлива. Не смотря на этот ужасный год, появление Амбридж в школе, её дурацкие правила. Она будто плыла по скользкому льду, нежели танцевала на хрустящему снегу. Кончики пальцев на ногах уже отказывали, но она сквозь боль и пробирающиеся слёзы продолжала танцевать. До боли в суставах, до хруста колен, до изнеможения. Она умела отдавать себя чему-то... или кому-то полностью, если уж бралась за дело, то шла до конца и ничто не могло ей помешать.

Горячее дыхание клубами пара кружилось вместе с ней и она чувствовала такое расслабление, будто и вовсе не морозный декабрь. Будто она одна на всём белом свете. И ничто не дало бы ей таких эмоций, как освежающая морозность и уединение с собой.

Она танцевала танец на цыпочках, чтобы подняться выше, казаться выше. Чтобы тянуться к тому, что недосягаемо. Руками размахивает так неуклюже, что кажется вот-вот и потеряет равновесие, но шаг её твердый и уверенный.

В какую-то секунду она замирает на месте, поклоняется несуществующим зрителям и выдыхает. Её тут же окутывает декабрьский мороз, она поднимает с земли мантию и кутается в неё, но так так долго пролежала в снегу, что ни капли не согревает. Урсула еще некоторое время стоит и смотрит на водную гладь никогда не замерзающего озера. Наслаждается ночью и тишиной...

Она украдкой смотрит по сторонам, проверяя, нет ли за неё слежки. В этом Хогвартсе никогда не знаешь, кто тебя может увидеть. Но вроде как всё прошло хорошо, она с уверенностью возвращается в замок и тот её тут же окутывает своим теплом. Урсула идёт в подземелья так же, как и уходила. Скребучись по стенам, словно тень невидимого человека, выглядывая из-за угла, пряча белые пряди за ухо, выглядывает, не идёт ли Филч. Из-за такой разнице температур её тело начинает покалывать и она скорее хочет очутиться в постели. Лучше бы в ванной, но среди ночи она точно перебудит половину школы. Урсула в последний раз оборачивается назад, но там пусто. Хотя в какое-то время ей почудилось, будто её спину прожигают взглядом. Просто паранойя ничем не обусловлена. Урсула благодарит Салазара за то, что в гостиной не оказался какой-то пьяный старшекурсник и прошмыгивает в свою спальню, наспех стягивает пачку, пуанты и другие атрибуты, кутается в махровый халат и ныряет под одеяло. На её лице замирает счастливая улыбка, а свет Луны отбивается от светлых волос нежным синим цветом...