На последнем ряду трогательное любовное сюсюканье семикурсников прерывается резким, возмущенным кудахтаньем, и даже сдержанной Меган не хватает хладнокровия не развернуться на сто восемьдесят градусов, чтобы испепелить уничижительным взглядом известного придурка Бирча, который наверняка не затыкается даже во сне. Кто-то, вероятно, считает его по-своему забавным, но как бы Ровсток ни старалась, она не способна разглядеть ничего милого в том, чтобы выступать на весь класс подлым стукачом.
- Фу, - ее лаконичное заключение сопровождается взмахом тяжелой копны волос и снисходительным, высокомерным хмыканьем сквозь поджатые губы. При этом расширенные от негодования зрачки нескрываемо отражают желание прямо здесь и сейчас выпотрошить расшумевшегося мальчишку, если с его уст слетит еще хоть слово, способное навредить Митчу и его репутации. К счастью, харизматичный писака Уорпл оказывается весьма добродушным и, судя по его игривому настроению, еще не забывшим, каково это – быть семнадцатилетним подростком, поэтому Титу, очевидно родившемуся в бронированной рубашке, в очередной раз все сходит с рук.
Из слов Мэйнарда, обращенных к ее соседу по парте, Меган улавливает только «кровать» и «желания», поэтому ее мысли, и без того размягченные близким присутствием Митчема, плывут далеко в страну совсем уж неприличных фантазий (к сожалению, она слишком поздно узнает о том, что Сангвини – легилимент), тогда как однокурсник имеет в виду всего лишь похабную надпись на доске.
Тем временем, черноволосый рейвенкловец – нечаянная жертва очередной шутки, резко оборачивается на звук стукнувшихся друг о друга зубов Тита, и, видимо, молча оценивает свои шансы против куда более габаритного соперника, шумно сопя и раздувая ноздри. До тех пор, пока не переводит многозначительный взгляд в ее, Меган, сторону.
Она моргает, словно мальчишка бросил ей в глаза горсть песка, и снова начинает закипать, как котел, под которым забыли убавить бушующее пламя.
Чувство дежа вю сковывает движения и хватается за что-то внутри безжалостной, ледяной лапой. Мэгги чудится, будто ее язык прирос к нёбу, будто она лизнула железные перила качелей в лютый мороз. Все еще свежи воспоминания: на нее таращатся как на выставочный экспонат, в который можно недурственно инвестировать в будущем, если таскать к ней домой грубых, избалованных сыновей; тетки смотрят на нее с жалостью и пропадают навсегда; в Хогвартсе ее дразнят уродиной, пока она не прекращает обращать на это внимание, превращая недостатки в достоинства, и расценивать себя как гадкого утенка.
Ровсток отгоняет липкие наваждения, прошлое, которое она сама себе пообещала оставить там, где ему самое место, и чувствует, что к пальцам приливает тепло. Она поднимает ладонь и, недолго думая, показывает чрезмерно любопытному орленку средний палец.
Устрашающему вампиру, клацающему зачарованным цепями где-то возле ее уха, Меган не готова нагрубить даже безмолвно. Его неестественно-длинные пальцы крепко смыкаются на плечах Митча, и слизеринка уже хватается дрожащей рукой за волшебную палочку, когда нечитаемый, пронизывающий до костей взгляд оставляет отпечаток на ее перепуганном лице. Сангвини ослабляет хватку, и воздух вокруг становится холодным настолько, что его трудно втягивать носом. От вампира пахнет сырой землей и чем-то соленым – Мэгги не назвала бы этот запах неприятным или отталкивающим, скорее, ожидаемым. Все дело в глазах, бликующих красным в полумраке класса, в оцепенении и тишине, нарушаемой лишь слабой возней уткнувшихся в свои конспекты учеников.
Кажется, сэр Уорпл испытывает в этот момент куда больший страх за ее жизнь, нежели она сама.
Меган думает: «Ну что Вы, в самом-то деле, со мной не произойдет ничего, что могло бы помешать Вашей карьере»
Не может произойти.
Сангвини переключается на старшекурсницу с красно-золотым галстучком на шее, безупречно отглаженным и завязанным так идеально, будто девчонка делала это по учебнику «для чайников». У Мэгги до сих пор перед глазами пляшут блики несуществующего света, ей чудится, что, вместо галстука, у Каори – удавка цвета крови, и стоит чудовищу, повернувшемуся к ней спиной, лишь слабо потянуть за конец…
- Что? – веселый голос Уорпла - словно заклинание кислородного шара, нахлобученного на голову. Словно ушат воды, испортивший незамысловатую, но аккуратную прическу. – Да, бесспорно, я тоже в этом уверена, - бубнит себе под нос слизеринка, выслушав слова, должные послужить оправданием непозволительному поведению вампира. 
Она косится на Митча, сама не понимая зачем. Как будто ее случайно брошенные в его сторону взгляды - естественны до уровня первобытного инстинкта, и ей не о чем беспокоиться, потому что они совсем не похожи на помешательство.
Разумеется, не похожи. Это оно и есть в самом очевидном своем проявлении.
Чтобы скрыть проступившие на щеках розовые пятна смущения, Ровсток поворачивается к Флоре, тоже только что закончившей заполнять опросник. Они вместе поют в хоре и с детства занимались музыкой у одного и того же приглашенного преподавателя. Рядом с ней Мэгги чувствует себя достаточно раскрепощенно, поэтому начинает кокетливо обмахиваться ладонью, вызывая колокольный звон браслетов, якобы отгоняющих смерть.
- Жуть, - шепчет она одними губами и заправляет за ухо прядь темных волос, о которых ранее так любезно упомянул автор известной серии книг о вампирах. Не то чтобы Меган льстит сравнение с дохлой теткой, обладавшей характером настолько паршивым, чтобы довести возлюбленного до состояния ожившего мертвеца, выступающего на побегушках у тщеславного пожилого волшебника. И все же факты неумолимо твердят о том, что она была сильной и роковой, раз смогла провернуть подобный трюк, а значит не может не вызывать безжалостного восхищения.
Вместе с тем, верить в абсолютную безгрешность самого Сангвини слизеринка напрочь отказывается. Разве может человек, залихватски взирающий на студентов с поверхности большого зеркала, быть святым? Поддерживать средневековые мировоззрения о том, что красота равносильна злу, на самом деле чрезвычайно просто - достаточно одного быстротечного взгляда на ровный, тонкий нос, густые темные волосы и глаза, яркая голубизна которых сравнима разве что с поверхностью моря, готовящегося к шторму. Ты всего-навсего собираешься потрогать водичку кончиками пальцев на ногах, а тебя уже засасывает в бездонную пучину и разрывает на части то ли острыми зубами, то ли сильными щупальцами, то ли заглядывающим в самое нутро сиянием синих сапфиров. О какой, дракл раздери, доброте вообще может идти речь, когда затейливое, прекрасное лицо с расчерчивающей его поперек кривой, жестокой улыбкой умышленно тащит тебя на дно? Меган не винит эту «скверную женщину». Ее по-своему жаль.
Она снова поглядывает на Митчема, ненамеренно, словно какая-то неведомая сила вынуждает ее направить взор в его сторону, и почему-то думает о том, что она бы, в отличие от бывшей пассии вампира, простила бы сокурснику все на свете, от предательства до убийства. Да, прав Уорпл, они возмутительно не похожи.
Заглядевшись на объект своих тайных симпатий, Меган едва не поскальзывается и не сползает на пол – еще немного, и она отшибла бы затылок о сиденье стула. Вцепившись в парту и тем самым избегая неловкого казуса, Ровсток борется с разрастающимся возмущением, которое распускается на лице, подобно цветку, и обнаруживает у себя под ногами крохотную склянку с вязкой, темной жидкостью. И пусть Сангвини вонзит ей в шею свои длинные, жаждущие пищи клыки, если это не кровь.
Носком туфли Мэгги незаметно пододвигает бутылочку ближе к себе и нарочно роняет пишущее перо, чтобы быстро поднять его, вместе с любопытной, неожиданно-приятной находкой. Теперь она оттягивает карман с целью воззвать к совести, ведь наверняка про парочку таких же и объявил Уорпл в качестве награды за успешно выигранную дуэль против порядком задолбавшегося вампира. Все тщетно, совесть спит, а сама девчонка белозубо улыбается, погрузившись в безбрежные мечты о возможностях, которыми способна одарить ее всего лишь пара капель ценнейшей крови, греющей кончики пальцев, что крепко сжимают стекло.
Постепенно, один за другим, студенты поднимаются со своих мест, чтобы выступить против опаснейшего представителя нежити, в первую очередь, потому что здесь им обещают безопасность. Ну да-ну да, доложи кто-нибудь о подобной выходке Амбридж, и для специалиста по вампиризму все входы и выходы в Хогвартс будут пожизненно закрыты.
Мэгги почти физически ощущает, как Митч заинтересованно на нее поглядывает. Вот уж никогда бы не подумала, что угроза со стороны чудом сохранившегося кровопийцы привлечет бесценное внимание к ее затаившейся персоне. Однако, изречение, последовавшее за этими задумчивыми, волнующими взглядами, окончательно выводит шестикурсницу из транса.
- Эй, - она приглушенно смеется, низко и слегка с хрипотцой, а затем пихает юношу худеньким, острым локтем в бок, якобы предупреждая его не нарываться, раз уж в его представлении она столь пугающе страшна. – Ты даже представить себе не можешь, насколько я скверная, - добавляет с насмешливым придыханием, не сразу осознавая, что сморозила нечто неоднозначное, а при иных обстоятельствах и вовсе постыдное. Ей хочется добавить что-нибудь сглаживающее, ласковое на грани флирта, дурь, вроде той, где она совсем не прочь стать сочным ростбифом для него, но Тит уже спускается по лестнице, и Ровсток ничего не остается, кроме как обеспокоенно лицезреть его широкую, прямую спину.
Меган идет следом за ним вовсе не с намерением доказать свое право на мизерный пузырек с вампирскими анализами. Кроме того, ей нет надобности убеждать себя и окружающих, что она не трусиха – хотя, если верить Уорплу и нездоровой заинтересованности ею Сангвини, над Ровсток, сумасбродно собравшейся надрать нахальному монстру зад, нависнет куда большая угроза, нежели над всеми остальными. Это как играться с хищным зверем, принимая его за миловидного пушистика и напрочь забывая о том, что любой нечаянный жест - и он сомкнет на твоем горле стальные челюсти.
Страх недаром называют самым изощренным врагом, но верно и обратное. Самоуверенность бьет наотмашь, всегда попадая в цель. И в этот момент ты открыт, будто слизняк, лишившийся раковины.
Оказаться лицом к лицу с настоящим чудовищем – нестрашно. Страшно знать, что ты не увидишь, как вырастут твои дети, и не успеть взять от жизни все, чего так недвусмысленно, с одержимой страстью желаешь. А показаться древнему вампиру на налитые кровью глаза и трястись от леденящего ужаса, только потому что напоминаешь ему ту, которой он всем небьющимся сердцем жаждет отомстить – нет уж, увольте.
Мэгги делает смелый шаг вперед и, задрав подбородок, с вызовом смотрит сначала на Уорпла, а затем и на самого Сангвини, которого до сей поры не потревожило ни одно пущенное в его сторону заклинание. Не означает ли это, что он по сути своей - неуязвим?
- Соппоро, - вслух произносит слизеринка, поднимая волшебную палочку на уровень груди. Ей не хочется калечить и без того видавшего дерьмо осунувшегося беднягу, поэтому она выбирает чары, в сложившейся обстановке кажущиеся наиболее изящными, а уж в старомодном гробу или в мягкой кровати под балдахином предпочитает спать ее оппонент, Меган интересует крайне мало.
Вам предстоит сегодня сделать нелегкий выбор, мисс Ровсток
«Ошибаешься. Мне всегда было просто выбирать»

[newDice=1:12:0:Соппоро — позволяет усыпить противника]

Последний взмах кистью руки обрывается пронзительным криком. Девчонка зажимает ладонями рот, не в состоянии побороть страх, овладевший ею с ног до головы. За спиной расслабленного Сангвини она видит женщину в старых лохмотьях. Женщину в черном, тянущую к ней пожелтевшие от старости, костистые руки, ее хрип отражается от стен и проникает не просто в уши - в само сознание.
Эту женщину зовут Смерть, и, судя по покрытой струпьями улыбке, она пришла за ней.

Отредактировано Megan Rowstock (23.11.20 00:39)

- Не переживай, мне тоже кажется, что я ерунду написал, - добродушно пожал плечами Годфри, поддерживая друга. Это было чем-то естественным. Маркус, как бы ни открещивался от людей, был частью социума, а значит, ему важно чувствовать, что он не один такой. - Не думаю, что Уорпл вообще как-то всерьез воспримет эти работы. Вокруг вампиров сплошные суеверия.
Не будь Годфри волшебником, он бы не верил во всю эту магию. Особенно в вампиров - шутка ли, живой мертвец! Кто вообще это придумал? Но вот он, ходит между рядов, заглядывает в работы студентов и дышит - а дышит ли? Годфри поймал себя на мысли, что до этого момента даже и не задумывался о дыхании вампиров. Сам процесс казался ему настолько естественным, что было странно представлять, как кто-то функционирует без воздуха. 

Мидхерст отвлекся от не самых приятных размышлений о вампирах, когда Уорпл похвалил его шутку. Рейвенкловец довольно ухмыльнулся - он и вправду считал себя достаточно остроумным, приятно, когда так считают и окружающие. Маркусу же достался заслуженный автограф, и Годфри украдкой показал тому большой палец. Не так-то часто выходит встретить кумира и впихнуть ему подписать что-нибудь.

- Ох, да, спасибо, - пробормотал Годфри, забирая у Маркуса сумку. Пробирка с экспериментальным зельем, судя по словам Флитвика, добыта у самого Снейпа, что повышало ее ценность в разы. И вправду, чего это он вещами разбрасывается? Должно быть, выпало из сумки, когда студент доставал перо и чернильницу. И не мудрено: в портфеле у Годфри такой бардак, что загляни туда Эдди, он схватился бы за сердце. Надо будет все-таки разобрать сумку и выкинуть все ненужное. Как-нибудь потом.

Как обычно это бывает, как только дело дошло до практики, на уроке начался форменный бардак. Мидхерст уже привычно пригнулся, когда над ним пролетело одно из отбитых заклинаний. К шестому году привыкаешь не обращать внимание на такие мелочи, как летящее рядом проклятье. Пользуясь случаем (пока Сангвини занимали другие студенты), парень заглянул в учебник, раздумывая, какое же заклинание ему применить. Ему тоже хотелось поучаствовать в схватке с вампиром, хотя бы просто ради того, чтобы проверить собственные силы. Пока что, кажется, никому не удавалось застать Сангвини врасплох. Когда тот превратился в летучую мышь, на секунду Мидхерст понадеялся, что его лицо не слишком вытянулось от удивления. Еще и анимаг в придачу, да уж, подсунул Уорпл задачку. Вздохнув, Годфри подхватил волшебную палочку и вышел из-за парты, вставая напротив вампира. Рука с зажатой в ней палочкой мелко тряслась. Мидхерст, будучи неуверенным в своих силах, не любил находиться у всех на виду. Но когда еще выпадет возможность пальнуть заклятьем в вампира? И остаться при этом живым, конечно.
- Брахиабиндо!
[newDice=1:12:0:Немного БДСМа этому уроку не помешает]

  Заклинание не попадает в цель, потому что сама цель уже отсутствует - вместо вампира весь класс наблюдает достаточно крупную летучую мышь, поднимающуюся в воздух и начинающую кружить прямо над головой пятикурсницы. Наверно, рассчитывал он на эффект неожиданности и может быть девчачий страх перед летучими мышами... но реальность пугает Мел больше, чем животные, поэтому она только вздрагивает от неожиданности, втягивает шею и прикрывает руками голову, совершенно не желая получить итогом запутавшегося в её волосах вампира - вот же неловко выйдет. И больно. Вопрос про испуг кажется больше риторическим, Мел отрицательно качает головой в то время как вампир скучающе рассматривает ногти... а затем повторяет тот же трюк со следующей ученицей.

  - Ожидаемо, это сложно... удачи, - отходит к неожиданно присоединившейся к интерактиву кузине и в это самое время стоящей в очереди. Мел не спешит занять своё место, хочет дождаться Флору и уже вместе подниматься по ступенькам аудитории. Над головой Драко вампир так же предпочитает покружить летучей мышью, а вот заклинание Флоры отбивает прямо в неё. Ох. Именно поэтому Мелинда не хотела использовать ничего слишком забавного и травмирующего - голова кузины превратилась в тыкву ровно до того момента как её не расколдовал преподаватель. И наверняка напоминать слизеринке об этом после занятия не стоит. Нет, ну неприятно выглядит. Вместе с кузиной она поднимается вверх, туда, где уже опустели места слизеринских шестикурсников, и в двух шагах от неё пролетает заклинание прямо в старосту Рейвенкло. Однако. На месте Голдштейна красуется уточка. Уточка! Привычка контролировать себя только мешает крякнуть от произошедшего. Занимать свои места теперь не очень хочется, девушка поворачивается к дуэлянтам лицом как раз когда Мидхерст произносит связывающее заклинание. Отличный выбор. Немного более конкретизированная версия примененного ею заклинания, рассчитанная именно на человека. И жаль, что не сработало.

  - А в успех заклинаний рыжего даже вампиры не верят, смотри-ка, и отбивать не стал, - усмехнулась итогу этого противостояния, и негромко прокомментировала его кузине. Вообще странно, что Уизли выполз на дуэль, кровь вампира ему объективно ни к чему, ну может быть продаст за двадцать галлеонов одному из рейвенкловских ботаников, если у них карманных хватит. Все, кто правда мог хотеть получить награду провалились да дайсы те еще тролли. Мелинда прокручивает в голове использованные другими заклинания - чары помех и пения почти сработали, больше половины учеников использовали какие-то шуточные чары, часть из них - чары превращения, с легкостью отбитые в различные направления. И что-то в этих чарах в подсознании смущало девушку... что-то... вот что.

  - Мистер Уорпл, можно задать вопрос? Я заметила, что ни одно из трансфигурационных заклинаний - Авифорс, Мелофорс, Даклифорс, - даже немного не смогли навредить мистеру Сангвини, и вспомнила интересный факт. Согласно закону Гампа* мы не можем осуществить трансфигурационное превращение магического объекта, поскольку суть его поддерживается собственно магией и препятствует изменению формы и материала...  можно ли отнести вампиров с учетом их проклятья, магического потенциала и вечной жизни к магическим объектам или они так же подвергаются трансфигурационным чарам как, допустим, гоблины? И еще... - девушка переводит взгляд на вампира, задаваясь вопросом более практичным, ведь никто в здравом уме не будет кастовать мелофорс или таранталлегру против вампира в условиях не учебного кабинета (ну серьезно... наблюдать как танцуя вампир несется к твоей шее?..), - анимагические способности и легиллименция прилагаются к проклятью или как и у волшебников это требовало от вас времени и таланта?

  Определенно, проблем с недостатком времени у вампиров не существует - они не умрут, пока не найдется способ снять проклятие, пока не попадутся аврорам после нарушения закона или пока их не найдет сумасшедший, начитавшийся книг о вампирах и решивший попробовать себя на поприще спасителя от всего зла. Но ожидать ли от всех вампиров таких выкрутасов или существуют лентяи и посредственности как и среди волшебников? Может ли вампир решить "да ну нахрен эту анимагию, я просто буду пить кровь и ныть о своей судьбинушке"? На самом деле в голове девушки появилось очень много вопросов, от которых придется избавляться по окончанию занятия либо всё таки прочитав чертову дюжину книг и фильтруя информацию с риском заполучить головную боль, либо волевым усилием отказавшись от такой интересной темы.

* Закон Гампа канонически неизвестен, но многие сходятся на формулировке: "Трансфигурации или созданию из воздуха подвергаются все материальные, немагические, исчисляемые, одиночные и отдельные объекты, изменение или создание которых не противоречит установленным Министерством Магии законам." Исключения Гампа - отдельная тема.

Отредактировано Melinda Bobbin (23.11.20 14:20)

Энтони с сочувствием наблюдает за превращением Чжоу в летучую мышь. Слава Мерлину, мистер Уорпл не только красноречивый писака, как Локхарт, но еще и умеет пользоваться волшебной палочкой по назначению. Рейвенкловка возвращается в человеческое обличье быстро и безболезненно.
Скверная вариация садистского щекочущего заклинания, которое рикошетом задевает Офелию, оказывается ничем не лучше. Щекоткой, как и перманентной болью, можно довести до Святого Мунго.

Но летучие мыши с порчами только цветочки, да ягодки. Скопление большого количества разнохарактерных и претендующих каждый на собственную уникальность подростков никогда не доводит до добра. Особенно, если в замкнутом пространстве оказываются представители разных факультетов и возрастов, которым разрешают взять в руки волшебную палочку, а в качестве приза предлагают таинственную “конфету для взрослых детей”. Студенты распробовали на вкус поданное блюдо и теперь рвутся в бой, желая проявить себя и выжать все до последней капельки из встречи с вампиром.

- Протееееег…, - наблюдавший с последней парты за происходящим Тони такой подставы не ожидает и потому не успевает выставить хотя бы маломальский щит, дабы отгородить их троицу плюс Бирча от заклинания слизеринца. Известное по хагридовским соплохвостам проклятие “Даклифорс” рикошетит в Голдштейна, охватывая его вспышкой.

Мир внезапно кажется большим, а он на фоне мира маленьким и самим на себя непохожим, зато видимость становится почти 360 градусов, и даже головой для этого вертеть не приходится.

Он слышит перешептывания: “Глянь, вместо старосты - резиновая утка!”. Действительно, дикость какая! Утка - это вам не вампир. Энтони возмущенно заявляет в ответ невежественным студентам: “Я не утка, а селезень!”, но из клюва вырывается лишь эмоциональное кряканье. Он превратился не просто в кусок резины для ванной комнаты, а в крякающий кусок резины.
Хоть бы не додумались жмякать его, как игрушку, которая при нажатии начинает пищать. Осталось налить водички в ванную и пустить его плавать в пенке.   

Тони захлопывает рот, простите, клюв и кладет его на парту, смиренно наблюдая, как ребята один за другим встают в очередь к вампиру и терпят поражения. И Корнер после перепалки с братом своей девушки полез силами мериться. Внутри утиной грудки скапливается напряжение, которое тут же отпускает, когда у друга с заклинанием ничего не получается. В условиях схватки с вампиром отсутствие результата скорее ему на благо, чем во вред.

- Кря-кря-кря? - в переводе с языка водоплавающих птиц означает встревоженное: “Что случилось, Майки?”. Майки его не понимает, продолжая истерично смеяться на всю аудиторию. - Кря-кря-кряяяя...

Протяжной зов птичьего сердца наполнен беспокойством и заботой. Голдштейну стоило бы от обиды надуть губы уточкой, что друг так откровенно высмеивает его, разве что пальцем не тычет, но староста не обижается. Внутренний голос - вполне себе человеческий - подсказывает, что с Корнером творится неладное. Какие тут обиды! Может его порча какая задела?
К спокойствию Голдштейна, Уорпл выпроваживает всю троицу пятикурсников во главе с травмированной Дорой к мадам Помфри. Они уж присмотрят друг за друга, Тони не сомневается. Друзья ведь!
В свою очередь Энтони старик-писатель обещает двадцать минут удовольствия в своей новообретенной форме.

- Кря, - внимательно выслушав версию Боббин о неудачных попытках превратить мистера Сангвини в иное живое существо, Тони совершенно забывает о том, что сам стал следствием неудачного (или скорее очень даже удачного) проклятия. Староста активно кивает клювом и высказывает свое согласие со слизеринкой, но, кажется, его никто не понимает. Конечно, он ведь попросту крякающая птица. - Кря?

Вопрос направлен к Робу и Каори, как бы намекая, что они думают по поводу действия закона Гампа на вампиров. Впрочем, Уорпл уже вступает в дискуссию, очень даже увлекательную для юного ума старосты. Селезень Энтони с интересом слушает каждое слово, многозначительно кивая в такт клювом.

- Кря-я-я? - это он спрашивает у мистера Уорпла, позволят ли ему остаться на пару с Боббин, чтобы подискутировать на животрепещущую тему.

Линия, другая, третья – вместе они складывались в очертания… чего-то похожего на кита. Интересные животные, эти киты. При своих габаритах, в своей родной стихии, они были удивительно изящными…
Мысли текли лениво, вяло. Такими же были движения руки, сжимавшей карандаш. Каори не думала вовсе, уже не слушала, не видела, что творится вокруг. Невольно – даже чуть прикрыла глаза. Интуиция сама подсказывала, куда вести линию. Пальцы другой руки гриффиндорки, чуть щекоча ладонь Робина, выводили на ней спирали, а его дыхание так приятно грело ухо…
Было… хорошо. Достаточно хорошо, чтобы в уютной неге забыть о малоинформативном уроке.
Однако вспышку чужих чар Каори все же уловила – пусть и запоздало. Вначале она почувствовала, как рейвенкловец притянул ее к себе, а затем уже увидела шальное заклятье. Стиснула руку любимого, сама вжалась в него спиной и удивленно вкинула брови, когда увидела на мести Энтони резиновую уточку.
- Нельзя же!.. – следом за Робином начала Шимизу, но как ее голос зазвенел, так и затих - Уорпл явно помогать не собирался. Гриффиндорка, неодобрительно помотав головой, выдохнула: – Ти, кусо…
Девушка было потянулась за палочкой, чтобы сотворить защитные чары, но рейвенкловец ее опередил. Она кивнула ему, безмолвно сжала руку, благодаря, и перевела взгляд на уточку… на Энтони.
Гриффиндорка нахмурилась, сосредоточенно припоминая занятия клуба и курса трансфигурации. Голдштейн… крякал. И двигался. Так не должно быть – в том случае, если заклинание сработало как надо. Тут голос Робина отвлек ее, она обернулась. 
- Да, - все еще хмурясь, ответила Каори. – Я уверена, что он пытается сказать, что не хочет оставаться в таком виде и… - она взглянула на аудиторию. – Я думаю, нам лучше убрать его… то есть, хм, посадить на лавку. Неприятно… неприятно же когда на тебя пялятся.
Шимизу помедлила. Брови гриффиндорки дрогнули в неуверенности, но она все равно протянула руки к уточке.
- Прости, Энтони, - искренне извинилась девушка, когда положила ладони на крылышки (они, кажется, затрепыхались) и перенесла их несчастного обладателя на лавку.
Еще пару мгновений она смотрела на заколдованного пятикурсника. Выдерживать взгляд резиновых глаз уточки было невыносимо. Это нервировало, но в то же время придавало решимости. Это надо было исправить.
- Мы… мы проходили это. В клубе Трансфигурации. Превращение человека. Очень… интересная тема и… кто знал что так… - Каори помотала головой, обрывая мысль. Уже вполне спокойно она посмотрела на Робина. – Хм-м, в общем, когда трансфигурируешь человека (в том числе и волшебника) в неживой объект, то результат должен быть таким же, как и в случае, если трансфигурируешь в неживой объект любое другое животное. Судя по тому, что Энтони двигается и, хм,  подает голос, чары явно недостаточно сильны, чтобы подавить его аниму, и, раз он реагирует, кажется, осмысленно, то и анимус. Анима тесно связана с физической оболочкой и придает ей подвижность. Анимус же представляет собой более сильную эссенцию и может фокусировать сознание даже в посмертии. Раз Энтони сохранил способность реализовывать возможности своей анимы с осмысленностью, то, скорее всего, для него все должно обойтись без последствий. Сами же чары… - Шимизу быстро облизнула губы. – Надо… надо учитывать естественную нестабильность энтропического элемента, которая усугубляется некорректным применением чар. Поэтому надо творить контрзаклинание с учетом аномальности непролонгированных волн и непосредственно использовать негармонические колебания. Хм-м. Как-то так, - она, подумав немного, уверенно кивнула. – Сейчас все исправим.
Каори сосредоточенно посмотрела на уточку. Промедление только порождало сомнения. Делая обманчиво-легкое движение палочкой, девушка произнесла слова контрзаклинания, – и неслышно выдохнула, увидев перед собой пятикурсника… кажется, в целости и сохранности.
- Энтони, дыши… дыши неглубоко пока что, - припомнила Шимизу. – Иначе закружится голова.
Гриффиндорка полезла в сумку за термосом, но то и дело хмуро посматривая на Голдштейна. Нет, выглядел он совершенно нормально…
- Вот. Потом выпьешь, пока просто дыши, - девушка налила в крышку термоса чай и поставила его перед старостой. Возможно, не стоило пока ничего давать ему в руки. – И… я думаю, тебе лучше на всякий случай зайти в больничное крыло.
Каори, отложив палочку, откинулась на спинку лавки. Снять чары у нее, похоже, получилось, но все случившееся все равно оставило какой-то неприятный осадок. Нельзя же было оставлять студента драккловой резиновой уточкой… как и позволять вампиру отражать чары в аудиторию… и раздавать кровь своего «друга», как какой-то «приз».
Шимизу на ощупь нашла руку своего рейвенкловца, чуть сжала ее, привлекая к себе внимание. Поймав его взгляд, она прошептала:
- Отведем Энтони в Больничное Крыло и… давай сбежим ото всех. Хоть ненадолго.

Отредактировано Kaori Shimizu (26.11.20 21:44)

Отраженное заклинание улетело куда-то в аудиторию. Маркус даже не обернулся вслед мелькнувшей белой искре и уж точно не собирался из-за этого переживать - ну, подумаешь, полетает какой-нибудь Корнер, или Митч или зануда-Чемберс в виде летучей мыши под потолком, что ж тут такого, обычные издержки практических занятий. После первой попытки атаковать наконец-то пришел запоздалый азарт. Как когда-то в дуэльном клубе, куда Белби ходил, наверное, месяц или два, покуда умудрялся втиснуть тренировки в свое перегруженное учебное расписание. Свободной рукой Маркус поправил очки, потер переносицу и обернулся на стоящего позади "дуэлянта".
Мэйнард Хэттон. Некогда товарищ по детским играм, а теперь... просто однокурсник, с которым, в принципе, при хорошем стечении обстоятельств, можно и поздороваться в коридоре. А можно и не здороваться. Потому что - ну что за позерство, вся эта решительность, "уйди с дороги, если не хочешь попасть под заклятие"?.. Весь свой скепсис Маркус выразил одним говорящим взглядом, пропустил Хэттона вперед и уже собирался вернуться на свое место зрителем, как вдруг, бросив взгляд на первый ряд, увидел пустой стул Чжоу и порхающую над стулом летучую мышь.
- Ченг?! Вот драккл!
Это было нехорошо, это было неловко. При том, что Белби мало общался даже с однокурсниками из Рейвенкло, за исключением своей фриковской компании, Чжоу ему все-таки была симпатична. Не в том плане, что как девчонка - Мерлин помилуй, уподобляться всяким придуркам и начинать бегать за девчонками, животные инстинкты не должны отнимать руководящую роль у бесстрастного рассудка! Но просто... просто Чжоу была, пожалуй, хорошим человеком. Действительно хорошим - с которым, наверное, легко и хорошо быть рядом. И если на дружеское общение Маркус никогда не рассчитывал, то просто так, по нелепой случайности подвергать Ченг смешным и неприятным заклинаниям ему совершенно не хотелось.
- Драккл!.. Чжоу! Прости, я не в тебя хотел!.. Ты... стой! Я тебя сейчас превращу обратно! Ченг, остановись!!! Ченг!..

Летучая мышь взвилась вверх и полетела в сторону двери. Первой мыслью было - в животной форме даже сознание тренированных анимагов претерпевает некоторые изменения. Вторая мысль - где ее искать, если она улетит, и захочет ли она сама превратиться обратно и вернуться, - заставил сердце пропустить удар. Пыдыщ! - пущенное рейвенкловцем вслед однокурснице заклинание пролетело мимо и ударилось в стену над дерью.
- Вот же драккл... - в который раз выругался Маркус, торопливо пробираясь вслед за нетопырем сквозь очередь студентов. - Ченг, вернись! Остановись на секунду, чтоб я мог тебя...
Но в этот момент уже достигшую дверей летучую мышь догнало чужое заклинание. Чжоу вновь приняла свой человеческий облик. Не останавливаясь, Маркус обернулся и увидел Уорпла с палочкой в руках. "Вот уж точно, он совсем не то же самое, что Локхарт!" - с восхищением подумал Белби и даже пожалел, что не принес на подпись все книги писателя, которые у него были.

У дверей было меньше народу. Маркус чуть замедлил шаг, убрал с лица длинные волосы и неловко извинился:
- Слушай, Ченг, я не в тебя метил. Ты как, нормально?

Хмурый вид и напряженное молчание - при первом же взгляде было ясно, что Роберт Чемберс совершенно не одобряет происходящего на уроке. К тому же, он, наконец, сообразил, что случилось с Чжоу Ченг, и в его взгляде, устремленном - по очереди, - на Маркуса Белби, на Сангвини и на Уорпла читалась раскаленная добела злость.
- Каори, - окликнул он свою девушку, - там... Чжоу плохо. Это наш ловец, из нашей команды. Надо отвести ее в больничное крыло. Давай заодно отнесем туда Тон... Каори? Может, не надо?!
Но Энтони Голдштейн, живой и невредимый, уже сидел на своем месте в самом, что ни на есть, человеческом обличии. Поймав совершенно осмысленный взгляд старосты, Чемберс с облегчением выдохнул. И легко, нежно коснулся руки Каори - ну какая же умница! Однако, пора было что-то решать. Бледный вид Чжоу прямо-таки кричал о том, что отпускать ее одну в больничное крыло было нельзя. Пару секунд поколебавшись, Роберт сбросил в сумку пергамент и чернила. Повернулся к Каори и Тони:
- Чжоу. Надо ей помочь. Вы идете с нами в больничное крыло? Энтони? Ну? Для тебя так будет лучше всего.

*    *    *

Однако, полминуты спустя, Чемберс вышел из аудитории в одиночестве. И за десяток шагов догнал Чжоу.
- Ты как? А ну-ка, стой... - он чуть потянул за лямку сумки, остановил  девушку и притянул ее поближе к себе, чтобы осторожно поднять на руки. - Во-от так! Скоро будем у Мадам Помфри.

Отредактировано Robert Chambers (28.11.20 23:44)

Маркус хмуро втиснулся меж двух смельчаков, решившихся еще раз сразиться с вампиром. То, что призы пропали - голос Уорпла отчетливо было слышно в притихшем зале, - его особо не расстроило. Он же не ради них старался! Куда большее смятение вызывал тихий голос Чжоу, отзвуком эха повторяющий в памяти - "все нормально". Не нормально же. Не нормально!
Маркус отыскал Ченг взглядом - та собирала вещи, намереваясь покинуть аудиторию. Надо было что-то, наверное, сказать, как-то убедительнее извиниться, или еще что. Но Белби не умел правильно вести себя с людьми в таких ситуациях - да и в любых ситуациях вообще. Единственное, что пришло ему в голову - сделать вид, будто ничего не произошло. И Маркус оглянулся по сторонам. Упрямцы, вышедшие на второй поединок, были все знакомы - Драко и Трев. От Бирча пахло каким-то новым, приторным парфюмом, и он, против обыкновения, выглядел молчаливым, сосредоточенным и немного взволнованным, будто замыслил что-то отчаянное. Выгравировать свое имя на лбу у Сангвини, что ли?.. Маркус скептически поджал губы и повернулся к Малфою, как раз в эту минуту выпустившему в вампира удивительное меткое боевое заклинание.
- О... Здорово, - очень флегматично (как всегда), но вполне искренне прокомментировал Белби и украдкой обернулся на Рона Уизли: не все же Поттеру и его друзьям ходить героями.
- ...Как загнанный зверь, - прошептал вдруг над ухом Бирч.
Маркус удивленно вскинул брови - кто это там как зверь? - и, проследив за направлением взгляда, понял, что Тревор говорит о Сангвини. Удивленная гримаса Белби превратилась в скептическую.
- Трев, ты о чем? - шепотом же ответил Маркус, так, чтобы не услышал Уорпл.
Но Бирч не стал затруднять себя ответами. Он решительным, молчаливым жестом отодвинул Маркуса в сторону, шагнул вперед, нацелил палочку на Сангвини и посмотрел в глаза вампиру с каким-то странным, драматичным выражением лица, будто пытаясь что-то сообщить без слов.
- Эээ... Трев? Сейчас, вообще-то, моя очередь. Куда ты вперед лезешь? - возмутился Маркус и переглянулся с Драко: мол, чего он?
И, поскольку Бирч продолжал стоять столбом, молча пялясь на Сангвини, Белби пихнул его в спину:
- Трев, ты под гипнозом там, что ли?! Ты что делаешь?!
- То, что должен, Маркус, - надрывно проговорил Бирч. - То, что должен.
С этими словами он выстрелил в вампира каким-то невербальным заклинанием. Золотая стрела распорола воздух, оставляя за собой рой бледных искорок, и ударила в Сангвини. И послышался звон металла по камню - это слетела с шеи вампира и ударилась о пол серебряная цепь, теряя свои звенья.
- Ты свободен! - произнес Бирч, обращаясь к Сангвини.
- Во дебил, - удивленно выдохнул Маркус и с неприятным чувством покосился на дверь: не пора ли уже убегать?

Все согласовано с мастером.

Отредактировано Marcus Belby (30.11.20 22:50)

Заклинание Годфри отлетает в люстру. Юноша недовольно нахмурился и отошел - собственные неудачи он воспринимал болезненно. Особенно если у следующего сразу за ним рыжего Уизли сходу получилось заставить вампира танцевать. Какой дурак будет использовать в дуэли это заклинание?! Годфри, все еще хмурясь, решил, что мальчишке просто повезло. К тому же, наверняка заклинание Мидхерста отвлекло вампира, так что тут любой дурак бы справился. "Любой дурак" обрадованно вскрикнул и поспешил отойти подальше, пока удача ему не изменила. Рейвенкловец тоже поспешил убраться с линии огня, пока кто-то из его менее успешных однокашников не превратил его самого во что-нибудь. У них итак, кажется, пара студентов просто крякала. Годфри прошелся по свободному ряду в аудитории и, приметив макушку Белби, поспешил к нему. Рядом был Малфой, кажется, они оба хотели попытать счастья еще раз. Но прежде чем Годфри успел дойти до друга, Бирч прошел вперед, а дальше...
- Что за хрень он творит?! - шепнул Годфри, появляясь за плечом Маркуса. Цепи упали с вампира, а Мидхерст неразумно схватился за волшебную палочку, как будто она смогла бы его уберечь. Но вампир не нападал. Более того, он, кажется, выглядел раздосадованным. Годфри почувствовал, что теряет связь с реальностью.

"Вы что, правда думали, что вампир может быть у кого-то в плену? Юные, неразумные волшебники"

- Маркус? Пойдем отсюда? Мне не по себе, - Годфри почувствовал, как будто воздух вокруг него сгустился. Дышать стало не то что бы сложно, а как-то непонятно. Вдох-выдох, как будто бы приходится самому себе напоминать о том, что кислород все же ему необходим. На выдохе Годфри неосознанно задерживал дыхание, ему казалось таким сложным процессом думать и дышать одновременно. Когда к нему подошел вампир, Годфри почувствовал, как по спине стекает липкий пот, а у него самого мир вертится перед глазами, и центр этого вращения - неприязненное лицо вампира. В этот момент Мидхерст сам себе стал противен. Захотелось выбежать из класса, вдохнуть свежего воздуха, куда-нибудь на свет и тепло. Годфри, с трудом оторвавшись от вампира, перевел взгляд на окно, плотно задернутое шторами. Слишком плотно.

Все это происходило не более, чем несколько секунд, но за эти мгновенья Годфри, казалось, устал больше, чем за целый учебный день. За несколько учебных дней. Только когда подошел Уорпл, стало несколько легче. Вампир, находившийся слишком близко - непозволительно близко для Него - отошел на шаг.

- Мое экспериментальное зелье? То есть, зелье, что сделал профессор Снейп... Почему я должен отдать его Малфою? - шепотом спросил Годфри, когда и вампир, и преподаватель, немного отошли, позволив ему перевести дух. Мидхерст порылся в сумке и, откопав под кучей пергаментов пузырек с темно-бордовой жидкостью, который совсем недавно вручил ему профессор Флитвик, протянул его Малфою. Лучше не задавать лишних вопросов, решил рейвенкловец, а сделать, что требуют. Чувствовал он себя прескверно.