Уже приевшееся "кхе-кхе" заставило обернуться и взглянуть на преподавательский стол, где после вчерашних событий произошли некоторые изменения. Кресло директора пустовало. И всех студентов занимал теперь вопрос: кто станет новым директором Хогвартса?
Слизеринцы, в особенности члены Инспекционной Дружины, участвовавшие накануне в поимке Отряда Дамблдора, делились новостями с остальными.

- Кем бы ни был новый директор, он точно не будет хуже сумасшедшего старика Дамблдора, - прозвучал среди шума звонкий юношеский голос, впрочем, умолкнувший, когда Генеральный Инспектор начала свою речь. Лицо его сохраняло непроницаемое выражение всё время, пока профессор Амбридж говорила, и примерно с тем же выражением обернулся к своим однокурсникам, только глаза как-то хитро блеснули.

- Трудно придётся Гриффиндору без извечного своего защитника, - растягивая слова в обычной своей манере, произнёс он, обводя взглядом слизеринцев, ни на ком не останавливаясь и в то же время так, чтобы каждый чувствовал, что смотрят на него. Амбридж стала директором, это значило, что Инспекционная Дружина получит теперь ещё больше полномочий, а потому... Что бы ни думал на самом деле Драко об этом назначении, он не выдал себя никак, помня наставления отца перед тем, как в первый день осени отправиться на поезде в школу. Он должен, а следовательно, будет поддерживать необходимую репутацию в соответствующих кругах, понимая, чего от него ждут. И, разумеется, ни за что не сознался бы в своей ошибке: есть директор хуже Дамблдора. Но сказать вслух, признаться всем? Ни за что. Казаться, а не быть всегда было главным правилом, и юный Малфой неукоснительно ему следовал.
Почти не участвуя в общем обсуждении, вызванном неожиданным заявлением, староста больше наблюдал и прислушивался. Что-то подсказывало ему, что это - далеко не все изменения, которые их ждут.

   - Отряд Дамблдора? Ты хочешь сказать, сам Дамблдор основал отряд из школьников с целью оказания сопротивления Министерству? - отвлекаясь от зеркала, отражение которого помогало завязать серебристо-зеленый слизеринский галстук идеально ровно по длине и без лишней складочки, девушка с недоверием смотрит на кузину и пожимает плечами. - Очень безумно звучит, даже для нашего дирек... экс-директора-в-бегах, - хочется добавить про неэффективность такого отряда, учитывая возраст профессора и возможно его оставшиеся связи с более сильными волшебниками, но слизеринка уже отворачивается к отражению и опустив воротничок рубашки дергает уголками губ. Пойдет. Поговаривают, что сегодня в стенах школы будет особенно интересно, необходимо министру назначить временно исполняющего обязанности директора, или этим займутся преподаватели? Последнее не оставляет вариантов для интриги. Первое - вполне может попробовать удивить.

   Министерство вообще еще способно удивить? О, да вы достигаете нового дна, да сразу так резко - вполне похоже на неожиданные новости. Мелинда направляется на завтрак всё так же обсуждая произошедшее в школе накануне, притормаживает только пропустить завхоза со стремянкой, которую он устанавливает слишком возбужденно и едва не роняя, и решает не ждать появления на стене нового декрета. Сквиба ждать? Дожили. Нет, он на лестнице интересов девушки стоит намного ниже даже иногда пропускаемого завтрака.

   Небольшая булочка с творожным сыром и апельсиновый сок - к завтраку как обычно Мел едва притрагивается, перед ней еще и йогурт, в котором стоит ложка уже пару минут, пока вокруг идет обсуждение новостей. Некоторые из дружины выглядят особенно довольными произошедшим, и смотреть на восторженную Паркинсон, по слухам доставшую полный список отряда, совсем не хочется. Приходится. Иногда. И комментарии Драко пропускать мимо ушей она не была способна даже во время ссоры, и сейчас поворачивает к нему голову.

   - Да ты оптимист, Драко, совсем не ожидаешь, что к нам выйдет Питер Уизли? Он толщину стенок всех котлов лаборатории стандартизирует, возможно, и твоими носками займется, - в отличие от старосты, девушка говорит не особо громко и только для неподалеку находящихся слизеринцев, но в голосе слишком много насмешки. Уизли в попытках проверить все котлы и написать отчет успел задолбать не только продавцов специализированных магазинов, но и зельеваров, так что единственное желание при вине него в переулке было временно прикрыть лавку и переждать. И сейчас Питер (который Перси, но какая разница) долизал задницу министру до должности его помощника, но разумеется увидеть его здесь было бы уже слишком.

   Профессор Амбридж привлекает к себе внимание фирменным кашлем, к которому одновременно все уже привыкли, и одновременно ожидают, что следом дама подавится, упадет и начнет задыхаться. Отвратительный звук. Положительные изменения в Хогвартсе - это нечто невероятное, но разговоры о хорошем и даже не находящемся в планах на выполнение для политиков безусловно норма.

   - Ожидаемо, - констатирует факт назначения директором инспектора, и возвращается к завтраку, лишь кидая осторожный взгляд на высказывающегося о факультетской вражде Малфоя. Им тоже трудно придется, если все факультеты объединятся против Слизерина. Но высказывать это вслух девушка не спешит. - Яблочную дольку подай мне, пожалуйста, - и почему домовики не могут расставить всё на столе более-менее равномерно. Пока директор не говорит ничего о нововведениях стоит заняться более полезным - позавтракать и подумать о планах на день, например, и понадеяться, что не переваривающая Амбридж Гестия сейчас не втянет никого в не самые приятные обсуждения. Молчит. Или это еще не конец речи? Гул голосов, обсуждающих назначение, в любом случае, пока не стихает.

Это был полный провал. Нет, наверное, так даже слишком мягко. Как вообще назвать ситуацию, когда ты подвела своих друзей, обрекла их на несправедливое наказание, да еще и стала косвенной причиной увольнения величайшего волшебника современности с поста директора Хогвартса? Гермиониного словарного запаса на такое решительно не хватало.

Вспоминать вчерашний вечер совершенно не хотелось. Хотелось забиться под одеяло и никогда не вылазить оттуда, как будто здесь, в гриффиндорской спальне, проблемы ее никогда не найдут.

Но вместо этого Гермиона встала и принялась механически собираться под настороженными взглядами соседок. Слухи в Хогвартсе расходятся чудовищно быстро, Грейнджер не раз убеждалась в этом, а значит, про раскрытие Отряда уже шушукаются в Большом зале. Она была почти уверена, что Рон и Гарри пропустят этот завтрак, но сама так поступить не могла. Эти собрания… Это была ее идея. Она отвечала за их безопасность. И именно она оказалась тем человеком, из-за которого список членов ОД попал в руки Паркинсон.

А значит, она не имела права отсиживаться в спальне и жалеть себя. Если сегодня их ждет публичное взыскание – что ж, логично и тут быть в первых рядах.

Гермиона без энтузиазма ковыряла вилкой яичницу, опустив голову так, чтобы за гривой непослушных волос не было видно лица, и старалась ни с кем не встречаться взглядом. Но о том, что в зал вошла Амбридж, поняла сразу – по этому фирменному кашлю, по этому елейному тону, которые вызывали в ней такую вспышку ярости, что хотелось громко ругаться словами, за которые Рона она обычно по всей строгости отчитывала.

Но сейчас этой ярости не было выхода, и Гермиона лишь мрачно наблюдала, как Амбридж идет к месту Дамблдора за столом и водружается на него. Что ж, это было предсказуемо: кто еще мог стать директором после такого, ну явно ведь не МакГонагалл.

Со стороны слизеринского стола послышался звонкий голос, манерно растягивающий гласные. Малфой. Интересно, когда-нибудь этот хорек уже лопнет от самодовольства или он не способен даже на это? Господи, вся хваленая Инспекционная дружина ведь даже не сумела за весь учебный год их поймать! Им потребовалась ябеда-Мариэтта, чтобы выйти на след, и это при всех их возможностях и покровительстве Амбридж! Проигрывать само по себе неприятно, проигрывать бездарностям – обиднее вдвойне.

В другое время Гермиона обязательно бы отметила, что Гриффиндор отлично справится сам, а вот Слизерин не в состоянии занять даже второе место в Кубке без бесконечных подачек Снейпа и Амбридж – громко так, с выражением. Но сегодня она – проигравшая сторона, и любой ее выпад обещает членам Отряда еще больше проблем.

Гермиона отодвинула от себя тарелку. «Вкусный и питательный завтрак» после сюсюкающего тона нового директора Хогвартса стал вызывать еще меньше энтузиазма.

Четыре пятикурсника, двое шестикурсниц и четверокурсница с Рэйвенкло были в числе тридцати трёх студентов, которых в Выручай-комнате накануне вечером поймала Инспекционная Дружина во главе с Долорес Амбридж; среди них двое были старостами, а место собраний генеральному инспектору раскрыла шестикурсница Мариэтта Эджком. Более того: в собраниях Отряда Дамблдора принимали участие все старосты пятого курса, кроме слизеринцев. Одного этого было достаточно, чтобы большую часть ночи Виктория провела без сна: она беспокойно ворочалась, то полностью скидывая с себя одеяло, то укрываясь им до самого подбородка; то обнимая большую из гусиного пуха подушку, то ложась на самый её краешек.

«Надо поговорить с Трисс».

Виктория теребила щёткой особенно непослушную прядь, стоя у большого, во весь рост, зеркала спальни девочек седьмого курса, когда рядом с ней прошла Фелисити Истчерч. Староста кивнула однокурснице и продолжила бороться с волосами: они были не менее запутанными, чем её мысли и эмоции. Виктория не злилась на студентов, которые попались, потому что вполне понимала их мотивы, а также то, что они не могли скрываться от генерального инспектора вечно; сердилась она на другое ― на то, что Долорес Амбридж создала в школе такие условия, что студентам самостоятельно пришлось обучаться ЗоТИ, нарушая при этом множество правил и декретов. Виктория, которой предстояло сдавать ЖАБА по защите от тёмных искусств через несколько месяцев, была бы не против, если бы ей ― и не только ей, а ещё, как минимум, Патриции и Фелисити, ― выделили место для практики.

― Трисс!

Заметив приятельницу в вестибюле перед большим залом, Виктория подхватила её под руку и отвела в сторону ― в большом зале, к сожалению, было слишком много студентов, которые могли прислушаться к разговору и, что хуже, кому-нибудь о нём рассказать; а Уокер нужна была анонимность, несколько она вообще возможна в стенах Хогвартса.

― Ты знаешь?.. Мерлин, конечно, ты знаешь! Говорила с Эрни и Ханной? Потому что я с Энтони и Падмой ― нет. И я не знаю, что им сказать. Не представляю, какое наказание их ждёт… что, если ребят лишат значков? А ещё меня беспокоит ситуация с Мариэттой ― это ведь именно она раскрыла профессору Амбридж правду о собраниях. Её наверняка подвергнут остракизму…

Тёмные круги под глазами свидетельствовали о том, что у девушки была непростая ночь, но она была взбудоражена и оттого очень бодра: Виктория нервничала, переживала, не понимала, требуется ли от неё какое-то особенное участие или же ей стоит оставаться в стороне.

Отредактировано Victoria Walker (07.07.21 10:40)

За время тирании Долорес Амбридж в стенах Хогвартса изменилось многое, и далеко не в лучшую сторону. Но Энди все также предпочитала игнорировать существование проблемы в виде дамы в розовом вместо того, чтобы хоть как-то с ней бороться. Потому сейчас с каменным лицом она ковыряла овсянку, стараясь стучать ложкой по тарелке как можно громче. Безразличие на ее лице сменялось кратковременным удивлением и смущением, стоило только перевести взгляд на стол Хаффлпаффа - своих же личных проблем у Кегворт было выше допустимой нормы, но она все ещё надеялась, что все утрясется как-нибудь само.

Декрет 24. Амбридж посягает на самое святое - клуб Энди, который они с Харви вытянули почти что из забвения, взяв организацию и управление с этого года на себя. Клуб они отбили, но осадок остался.

Декрет 25. Амбридж посягнула на воспоминания... болезненные, ноющие, внезапно вспыхивающие в сознании, раздирающие горло до хрипов, всхлипов, заставляющие глаза краснеть, убегать, чтобы только не видели, насколько может быть больно терять дорогих людей. И Энди была не единственной - эта утрата объединила многих хороших людей, но Министерство решило посягнуть и на скорбь.

Декрет 28. Амбридж уже создала свой отряд миньонов, но и этого ей оказалось мало, и она пошла дальше,  узаконив доносительство, что, по мнению Энди, всегда было хуже скверного характера или же нелюбви к мытью рук, обжорства и занудства.

Декрет 33. Это просто НАГЛОСТЬ! ВАРВАРСТВО! Это все равно, что сжигать книги! Эта мразь запретила маггловскую литературу! Кто-нибудь, запретите Амбридж! Если вы думаете, что Энди позволила этой маразматичке посягнуть на свящённое, то вы ошибаетесь. Оруэлл тихонечко негодует вместе с Кегворт, превращённый на время в фарфоровую статуэтку.

Декрет 34. Второй раз за месяц Амбридж возбухает на длину юбки, кряхтит и удлиняет по самую щиколотку. Если она думает, что Кегворт и Джиффорд устанут нарушать правила дресс-кода, то она ошибается.

Декрет 35. Заветные восемь дюймов будут нарушены не раз, но зато с каким удовольствием.

- Тварь. - Злится Энди, чуть не переворачивая тарелку, смотрит на пятикурсников и закатывает глаза. - Вообще все равно на них. - Она двигает графин с соком к себе, решаясь разбавить эту муть чем-то интересным, но бутылёк с заветной жидкостью все ещё болтается в кармане мантии.

Энди не решается ещё и по той причине, что напротив сидит Фарли. В его присутствии творить мелкие глупости как-то не особо и хочется, и вовсе не потому, что он носит наполированный значок старосты. Нет, тут другое.

Поэтому она снова закатывает глаза, которые не успевают откатиться обратно, как звучит это неожиданное «новый директор», и если рядом сидящая Корделия давится на этих словах соком, то Кегворт от всей души бьет себя по лбу, не жалея сил и эмоций.

- Боже, - она протягивает салфетку подруге, - нас уже никуда не примут. Все поголовно шизанутые. И мы в их числе. Боже, да высуши уже заклинанием. - Энди кривится в сторону старосты и утихает, переводя взгляд на Джейка - единственного адекватного в этом улье, помеченных значками.

- Почему ещё никто не устроил бунт? Чем мы хуже французских студентов в 1968? Или японских в начале 60-х? Почему эта жаба до сих пор здесь? - Не унимается Кегворт, нашёптывая подругам. - Кеннеди убили в 1963-ем, а эта до сих пор попивает тыквенный сок без опасения быть отравленной. И это в стенах Хогвартса, где в любой момент может умереть кто-нибудь из студентов.

Отредактировано Andrea Kegworth (28.08.21 21:55)

На вечер субботы у Патриции было полным-полно планов, которые скрашивали ей всю эту неделю, что выдалась откровенно непростой — близились выпускные экзамены, и домашней работы стало непомерно много даже по меркам обычных учебных нагрузок седьмого курса. Несколько вечеров девушка провела в библиотеке: сначала безуспешно искала альтернативы справочникам по травологии, которые как обычно оказались у кого-то на руках; потом буквально вымучивала доклад по Зельеварению, потому что Снейп задал тему, по которой написать больше трех дюймов при всем желании не получалось, а нужно было восемь; потом целую прорву времени потратила на то, чтобы вызубрить очередные дурацкие формулы по трансфигурации, которые даже вывела не сама, а благополучно списала все у Каори, что разбиралась в предмете не в пример лучше… И вот они, блаженные выходные. И если вечер пятницы оказался тоже занят учебой, пусть это и была практика ЗоТИ с однокурсником в неформальной обстановке, то суббота была в полном ее распоряжении.

Ну, Трисс так думала. Ничто не предвещало беды и можно было полностью погрузиться в приятное времяпровождение, в котором участвовала большая кружка черного чая с корицей, упаковка медового рахат-лукума и объемный томик «Хроник Амбера», которые папа прислал на той неделе с требованием «обязательно прочти, если себя уважаешь». Книга оказалась странноватой, но увлекательной, и Патриции бы грозила бессонная ночь, потому что завтра никуда не было нужно, а завтрак можно и пропустить, если бы не…
- Можно? - после недолгого вежливого стука в спальню семикурсниц, где Патриция проводила вечер, заглянула Белла Фарли, староста-шестикурсница. Вид у нее был встревоженный и обескураженный, и даже какой-то растерянный, что обычно собранной Мирабелле было очень несвойственно, ровно как и врываться в чужую комнату, пусть даже и после разрешения. - Нас ищет декан. Какое-то срочное дело, там заварушка с Инспекционной дружиной… Ты, кстати, Тейта не видела?

Стрелка настенных часов уверенно двигалась к полуночи, а по пустяковым вопросам Спраут своих старост никогда не собирала, поэтому Трисс, не задавая лишних вопросов, поспешила за Беллой. Что оказалось еще более странным — пятикурсников на это стихийное собрание профессор не позвала, и вообще была крайне немногословной, даже очень скудные инструкции раздала какими-то отрывистыми, даже раздраженными фразами. Как оказалось, целая группа студентов была поймана на том, что она практиковали магию под предводительством Гарри Поттера, и в руки Амбридж попал целый список с именами, в котором значились сразу пять хаффлпаффцев, все с пятого курса — странно даже, что не с шестого, с каким-то внутренним смешком подумала про себя Стимпсон, но промолчала потому что Спраут явно не была настроена шутить. Среди этой пятерки оказались и Аббот с Макмилланом, и Трисс едва не схватилась за голову.
- Их снимут с должности? - тут же спросила она, уже представляя себе бардак, который начнется на факультете, если он потеряет еще двух старост. Спраут покачала головой, ответила, что ничего пока неизвестно, но такую кучу народу точно исключать никто не станет. На всякий случай профессор попросила присмотреть за проштрафившимися студентами и держать их в поле зрения за завтраком, потому что утром «что-то будет».

И вот оно, утро. Было бы, конечно, здорово присмотреть за упомянутыми студентами, но никого из них Патриция не видела ни в гостиной, ни по пути в Большой зал. Она продолжала высматривать хаффлпаффцев в вестибюле, как вдруг ее кто-то ухватил за локоть и потащил в сторону. Это оказалась Виктория, которая хоть и выглядела как обычно аккуратной и собранной, но имела такой уставший вид, что легко было понять — не выспалась. Нетрудно догадаться, из-за чего.
- По-моему, уже вся школа знает, - зевнула Трисс, которая тоже спала не то чтобы очень хорошо — ей было из-за чего переживать. Она вдруг призадумалась про свои внеклассные занятия с Джейсоном: это тоже было не очень разрешено, и своей просьбой подтянуть ее по невербалке хаффлпаффка не только сама подставилась, но подставляла и его. Нужно будет улучить момент и обсудить это. - Нет, я своих не видела со вчерашнего вечера. Честно говоря, удивлена, что они пошли на такой риск, хотя когда имеешь дело с Поттером… Погоди, Мариэтта? Так их не случайно обнаружили? Она прямо сама пришла к Амбридж и рассказала?  - Спраут не посвящала своих старост в подробности случившегося, потому что это было не их дело, и ябеда была не с их факультета, но опасения Виктории были оправданы, ведь даже если девушка не по своей воле раскрыла тайну, этого ей нипочем не простят. - А что думает Флитвик? Они как-то защитят девочку?..

Отредактировано Patricia Stimpson (06.07.21 03:06)

Тейт сбежал. Просто взял, плюнул на всё, швырнул мантию на кровать, натянул капюшон любимой и уже весьма потасканной толстовки и ушёл перед самым отбоем, никому ничего не говоря. Хотелось отдохнуть ото всех и от самого себя, посидеть где-нибудь в полнейшей тишине, крутя в руках пачку сигарет, когда-то отобранную у Алистера Такстеда. Тейт ему тогда прочитал целую лекцию о вреде курения и последствиях вредных привычек, а теперь вот сам.. сидит на берегу озера, скрывшись в кустах, и глотает горький едкий дым.

В спальню он вернулся глубоко заполночь, едва нашел в себе силы, чтобы умыться и переодеться в пижаму. Снилась какая-то жуткая дрянь из тех, что толком не запоминается, но оставляет после себя мерзкое послевкусие и странные и какие-то весьма мутные и непонятные, но довольно неприятные ощущения.

Утро. Вырубить будильник. Вздохнуть. Понять, где находишься. Встать с кровати, стараясь не разбудить свернувшегося калачиком в ногах Вишню. Внимательно оглядеть комнату - все на месте, все целые. Пройти в душ. Стоять под холодными струями, смывая с себя липкую паутину снов. Одеться, затянув галстук потуже, поправить значок. Теперь на завтрак.

Ничего не забыл, дурачок? Или, точнее сказать, никого не забыл?

Выругаться себе под нос. Улыбнуться пробегающему мимо первокурснику. Пройти обратно в спальню, но уже не свою, набрать побольше воздуха в лёгкие, потому что иначе разбудить не получится.

- Майкл, вставай! - Орёт Тейт другу прямо в ухо и тут же отпрыгивает от его кровати, занимая очень выгодную позицию и скрещивая руки на груди. - Завтрак уже. Жду в гостиной. У тебя десять минут.

Тейт возвращается обратно в гостиную, падает на кресло, закрывает глаза, но его буквально тут же тормошат. Это Белла и она рассказывает такое, что ему кажется, что он всё ещё спит. Что, чёрт побери, происходит в этой школе? И каким образом он это умудрился пропустить? Декан его точно убьёт, голову ему открутит, как только ей представится возможность, он ведь староста, он должен был знать, должен был проконтролировать, не допустить, остановить. Тем более, что там ведь были ещё и хаффлпаффские старосты! Кошмар, жуткий нереальный кошмар. Тейт хватается за голову, что-то мычит в ответ.

- И что нам делать теперь? - Он не видел пока никого из хаффлпаффцев, пойманных вчера. Но их хотя бы не исключат. Наверное. Ну, Тейт так понял. - Встретимся после завтрака? Мне.. мне нужно время, чтобы это всё переварить.

Эль смотрит на часы, хмурится недовольно, уже встаёт с кресла, чтобы пойти и наорать на друга, но тот выходит сам. Тейт нервно дёргает плечом. В голове сейчас - пустота, хотя, кажется, должно быть совсем иначе. Он садится на одно из ближайших ко входу мест, потому что сил идти дальше совсем нет, оглядывается по сторонам, взгляд падает на гриффиндорский стол, выхватывает рыжую макушку. Эль пытается улыбнуться, приподнимает брови, будто спрашивая, всё ли нормально -  вряд ли это понятный знак, конечно, но попробовать стоило.

Есть не хочется, Эль водит ложкой в тарелке с овсянкой, раскидывая кашу по краям, но она упрямо стекается в центр тарелки. Раскопки не удались. Ложка в руках подрагивает, когда он слышит речь.. нового директора.

- Вот ведь дерьмо, - шепчет он себе под нос, надеясь, что никто этого не слышал. Старосте так выражаться не стоит. Он поднимает голову, смотрит на Майка. - Как тебе новости?

Надо поговорить с Патрицией. Срочно.

Отредактировано Gabriel Tate (04.07.21 01:50)

     Всё утро Салливан и Чонси просидели у окна в одной башен. Они проснулись ни свет ни заря, потому что Чонси приснился странный сон, которым он непременно хотел поделиться со своим другом, а зная о его творческой жилке, хаффлпаффец рассчитывал, что Фоули раздует из его кратенького ночного эпизода великую историю, которая воплотится в новой песне. Салли на то и был лучшим другом Чонси, чтобы поддерживать его каждую безумную идею. Дождавшись, когда уже можно было выйти из спальни, друзья устремились в место для репетиций Ошмётов, но заблудившись среди коридоров, этажей и вращающихся лестниц, хаффлпаффцы примостили свои зады там, где бахнуло вдохновение. Несколько часов парням потребовалось, чтобы досконально вспомнить сон Чонси, а затем максимально красочно изложить это на пергаменте. В коридорах уже начали появляться студенты, которые сонно передвигали ноги, направляясь в сторону Большого Зала, кто-то из них был слишком возбужден и при каждом слове своего собеседника хватался за голову. Фоули не знал, о чем говорили ребята, но он точно знал, что эти их новости ничто по сравнению с тем, что они с Чонси только что придумали. Новый хит рождался буквально и ничего. Обычный сон превратился в потрясающую глубокую песню, которая затронет за живое каждого, чьих ушей она достигнет.

    Салливан мог днями и ночами обходиться без еды и воды, если в этот момент пребывал в творческом экстазе, поэтому он абсолютно потерял счет времени, и если бы не канючивший рядом Чонси, он бы даже не явился на завтрак в Большой Зал. Не обращая никакого внимания на подозрительно шушукающихся студентов, Фоули склонился над своим кусочком пергамента, который был исчеркан до дыр, и мысленно в голове подбирал ритм. Периодически он вскидывал голову, махал пальцами и что-то шептал. Когда нужный мотив был найден, довольный собой хаффлпаффец обратился к другу, который никак не мог распрощаться с огромной порцией запеканки.

Одинокая белая мышь потеряла невинность в сарае,
Там на следующий день потеряла невинность другая,
Я не знаю, что делать теперь с этим чудным явленьем природы,
Но так было и будет всегда
С Рождеством, господа,
И закрывайте на ночь сараи, уроды!

В завершение Салливан эффектно щелкнул пальцами, ожидая реакции друга. Ему не было дела до того, что происходило в Большом Зале, лишь обеспокоенное лицо Патриции напротив наводило некоторую смуту, но за годы общения с ней, Фоули привык к тому, что она староста и что ей положено быть беспокойной. Подняв вверх большие пальцы в желании поднять настроение подруге, хаффлпаффец подмигнул ей, а затем снова уткнулся в свою писанину.

  - Знаешь, мне кажется, что тут с рифмой не лады, - сказал волшебник, настукивая ритм костяшками пальцев по столу, - Хотя если перебить это гитарной партией, то должно четко сработать. Весь смысл твоего сна будет передан так, как надо!

Маркус и Денни вошли в Большой Зал следом за необычно взволнованной Офелией и понурым, смущенным Бирчем. Денни сегодня тоже выглядел не так, как всегда - более задумчивым, что ли?.. Драккл знает, о чем они говорили с Рашден вчера в госпитале, когда остались одни. Белби старался об этом не думать. В конце концов, что ему до этого? Нельзя же ревновать друга... к другому другу.
- Дамблдор не позволит выгнать Поттера из Школы, - флегматично произнес Маркус, на ходу безуспешно пытаясь завязать разболтавшийся сине-бронзовый галстук. - Проблемы у остальных, у кого не громкая фамилия. Это всегда так, когда идешь на поводу у какого-нибудь, хм, "харизматичного лидера". Поэтому мы к ним не присоединились.
На самом деле, конечно же, ботанов попросту никто не звал. Впрочем, если бы и звал - Годфри, Маркус и Денни вряд ли смирились бы с мыслью, что их может чему-то научить выскочка-пятикурсник, мальчик-с-манией-величия, истеричка со статейкой в "Придире". Но теперь, во всепроникающей, всеобщей ненависти к Генеральному Инспектору, Поттер и правда выглядел почти героем, и ругать его так, как в начале курса, было уже попросту неприлично. Случайно заметив за столом Гриффиндора мрачную, напряженную Грейнджер, Белби посмотрел на нее уже совсем по-другому - с ноткой уважения и сочувствия; зато на Драко Малфоя он с некоторых пор вовсе избегал смотреть. Так странно и, Мерлин, так печально всех их разделила Долорес Амбридж!..

Они устроились на своем обычном месте - с самого краю факультетского стола, на почти демонстративном удалении от директора, преподавателей, инспектора и прочих официальных инстанций Системы. Эдакий лагерь героических изгнанников, которые теперь, рядом с Поттером и его друзьями, выглядели почти нормальными, обычными студентами. Если говорить откровенно, то упрямству и смелости Избранного можно было если не позавидовать, то поаплодировать стоя. И, что бы Маркус не говорил, как бы не притворялся выше и умнее всего этого подполья, в душе он был восхищен и немного пристыжен.
Его самого оказалось намного легче запугать, чем Поттера. Сегодня, например, Белби, смертельно устав от бессмысленных и унизительных отработок, снятых с Рейвенкло баллов и немых упреков во взглядах Флитвика, даже попытался привести себя "в нормальный внешний вид". Вместо черной рубашки с расстегнутым воротником и закатанными рукавами на нем была форменная белая, застегнутая на все пуговицы - и дракклов треклятый галстук, который он все утро безуспешно пытался завязать. Кулон с эмблемой Оргии остался в спальне - как и темномагический африканский амулет из Египта в виде высушенной птичьей лапы, и кольцо с арабской вязью. Длинные волосы Маркус собрал в тугой хвост - стричься он не стал бы, даже если бы Филч и сама Инспекторша вовсе перестали выпускать его с отработок.
Наверное, не стал бы. Да нет, точно! Он не такой, у него есть свои границы терпения. Ведь есть?!
Белби покосился на Денниса, на его истерзанную ладонь, и понуро опустил взгляд в пустую тарелку.
- Я разбираюсь в людях! - как-то уже даже жалобно сопротивлялся Бирч, уже почти прижатый вплотную к Хейзел в проигранном заранее споре с Офелией. - Говорю тебе, я кое-что понимаю в ней! Она не такая уж злая - в душе. Но ее все ненавидят! Она не может позволить себе раскрыться. Представь, что тебя все ненавидят? Что все вокруг другие, чем ты? И что ты совсем одна? Как бы ты себя вела на ее месте, скажи мне, Офелия?
- Но с тобой-то профессор Амбридж раскрылась... мнэээ... в полной мере? А, Трев? - с издевкой поинтересовался Маркус, незаметно трогая Рашден под локоть: мол, брось, бесполезно ему доказывать.
- Да! - горячо воскликнул Бирч, наивно принимая издевку за поддержку. - Она сказала, что я подаю огромные надежды! И что я светлое и чистое дитя! И что я хорошо кушаю!
Маркус, как раз набиравший с блюда куриные ножки - завтрак для Годфри, как всегда в выходные отсыпавшегося до полудня, - выронил одну на пол, выругался и мученически возвел глаза к потолку.
- Все понятно, да? - проговорил он, обращаясь вроде бы ни к кому, а на самом деле, к Офелии. - А что теперь с Эджком?..
И коротко поднял брови, и покивал, то ли соглашаясь с тем, что девушку следует навестить в больнице, то ли сомневаясь, что она того заслуживает. Но если у Офелии и были какие-то свои мысли по этому поводу, то выслушать ее Маркус не успел - в этот момент в Большой Зал вошла сама Амбридж, и разговоры смолкли.

По столам как будто прокатилась ледяная зыбь, отравляющая еду и воздух. Маркус бездумно попытался спрятать под широким рукавом мантии мешок с куриными ножками для Годфри - хотя декрета, запрещающего носить с собой еду, вроде бы, не было. И снова тревожно глянул на Денниса - то ли безмолвно умоляя не нарываться на ровном месте ("мы все устали от этого, Денни, мы хотим просто заниматься своими исследованиями, а не торчать на отработках под гыгыканье ее дружинников!"), то ли извиняясь за свое малодушие. Как бы не храбрились подростки, как бы не строили из себя циничных прожженных скептиков - Амбридж приходилось подчиняться, если, конечно, ты не хотел быть исключенным из Школы. И временами казалось, что только у Амбридж теперь осталась реальная власть. Не у профессоров, которых она могла публично унизить. Не у директора. Только у нее.
И - да, действительно. Так было. Теперь уже официально.
- А что с Дамблдором?! - шепотом воскликнул Маркус, все еще не веря своим ушам. - Она теперь директор, но... Дамблдор, его нельзя просто взять и выгнать, как плохого домовика, он самый великий маг современности, кроме... Джейк! - Белби наклонился низко над столом, цепляя взглядом старосту и почти беззвучно, одними губами отчеканил вопрос: - Что с Дамблдором, ты знаешь?..

В этот момент рядом послышались одинокие, мерзкие хлопки. Добродушный дурачина-Бирч, то ли увидевший в новой директрисе замену своей мамуленьке, то ли просто наивно купившийся на приторное сюсюканье, решил ободрить "одинокую и непонятую" Амбридж аплодисментами.
- Она же пытается вам понравиться. Просто отнеситесь к ней по-человечески, - сказал он он, оберувшись к друзьям. - Мы должны помочь ей раскрыться, и она станет добрее, вот увидите.

Отредактировано Marcus Belby (04.07.21 09:40)