День у маленькой Ани расписан по минуткам. С утра - частная школа, где она штудирует математику, английский язык и окружающий мир, в двенадцать - короткий ланч, потом до двух - скрипка, а до четырех - рисование. Сейчас каникулы, поэтому в школу можно не ходить - вместо этого к Ане приезжает домой учитель, но вот ненавистное рисование никто не отменял. С каждым последующим уроком Мадам, преподающая ей а-ка-де-ми-чес-кий рисунок, хмурится все сильнее, глядя сверху вниз, но все эти кубы, шары и па-рал-ле-ле-пи-пе-ды на бумаге ровнее не становятся. Мадам жалуется мистеру Мирфилду, что у Анны проблемы с пер-спек-ти-вой, папа смотрит с неодобрением и произносит извечное "ты должна лучше стараться, Анна". Он всегда называет ее Анной, никогда - Аней, солнышком или малышкой. Поэтому маленькая Аня чувствует себя Анной, чуть старше чем есть на самом деле, а еще вовсю пытается угодить папе.

Кубы все равно остаются кривыми.

Гораздо лучше дела обстоят со скрипкой. Но музыкальное занятие уже закончилось, и Анне жуть как не хочется идти на рисование. Она плетется по улице, в одной руке футляр со скрипкой, в другой - папка для рисунков. Аня - девочка сомостоятельная, поэтому целых два квартала от музыкальной школы до академии рисунка она идет одна. Папа на работе, мама снова занимается какими-то своими женскими взрослыми делами, но вечером каждый из них непременно спросит, чем она занималась, и как ее успехи. И если маме не особенно важно, получилось ли у Ани нарисовать идеальный свет, то для папы это почему-то стоит чуть ли не на первом месте, наравне с тем, хорошо ли она себя вела в школе и сколько хороших отметок получила за неделю. Хотя папа совершенно не умеет рисовать.

Обычно Анна идет до перекрестка, потом сворачивает направо и идет вдоль улицы до следующего поворота, но сегодня идти не хочется совсем. А времени до начала остается все меньше. Аня вороватой украдкой смотрит по сторонам и решает сократить путь через задние дворы жилого сектора - узкие проулочки выглядят как-то не внушающе доверия, но страх опоздать пересиливает чувство собсвенного самосохранения. Тут немного грязно - вдоль высоких заборов лежит какой-то мусор, справа доносятся нетрезвые истеричные выкрики, а слева - собачий лай. Аня прижимает к себе футляр со скрипкой и поспешно семенит дальше, стараясь не наступать новыми туфельками на подозрительного происхождения лужи на потрескавшемся асфальте.

Собачий лай становится все громче, Аня семенит сильнее, стараясь не переходить на бег, но потом нервно бросает взгляд назад. Что-то совсем огромное и мохнатое приближается со стороны бокового проулка. Таких огромных собак Аня еще никогда в жизни не видела.

Отредактировано Anna Mirfield (10.09.21 08:13)

Едва завидев за спиной собаку, Аня обомлела и замерла на месте испуганным зверьком, которого настиг смертельно опасный хищник. Собака казалась такой огромной, что мелкая Аня сошла бы ей всего на один зубок, тем более вон какие зубищи так и сверкали из оскаленной пасти. Говорят, что от собаки нельзя бежать и нельзя показывать ей свой страх. И если с первым проблем не было я потому что Анна приросла к месту и явно не могла пошевелиться, то со вторым - неувязочка вышла. Трудно не бояться, когда на тебя надвигается эдакая разъярённая махина, которая готова тебя слопать, даже не прожевав.

Наверное, это был бы бесславный конец маленькой Анны Мирфилд, если бы судьба не послала ей спасителя в лице какого-то мальчишки. Аня вздрогнула от его отклика и перевела совершенно потерянный взгляд огромных, как две плошки, глаз, на отчаянного героя. Она не сразу поняла, чего он от нее хочет.

Маленькая Анна - будущая леди, а потому лазить куда бы то ни было не привыкла. Ни на деревья, ни на заборы, ни тем более на мусорные баки, которые выглядят так, будто обрушатся на нее от одного осторожного движения и похоронят под горами отвратительного мусора. Но, выбирая между огромной злющей собакой и огромными кучами мусора, Аня все-таки сделала выбор в пользу мусора и, протягивая ладонь навстречу руке мальчишки, цепко за нее схватилась, пожертвовав папкой с академическим рисунком. Кривые кубы и овалы в ней не жалко, в отличие от дорогущей скрипки в футляре. Залезть на высокий бак не так- то просто, особенно если никогда раньше этого не делал, но страх прибавляет Анне прыти, и она птицей взлетает на мусорный бак, лишь бы только оказаться подальше от страшной собаки. После этого она ещё долго будет обходить этот район десятой дорогой и бояться собак, даже самых маленьких.

Папка с рисунками остаётся сиротливо валяться на потрескавшейся и покрытом подозрительными пятнами асфальте. Папа ее убьет, отстранено думает Аня, вцепившись в мальчишку, как клещ. Может быть, даже было бы лучше, если бы собака съела ее саму, а нее папку с рисунками, ведь тогда бы маленькой Ане удалось избежать гнева ее отца. Возможно, потому что иногда ей начинает казаться, что ничто в этом мире не может смягчить жёсткого нрава Лайонела Мирфилда, и даже не смерть не станет оправданием.

Аня хотела было спросить, куда дальше, но от страха все ещё не могла сказать ни слова, только испуганно глазела на мальчишку. Кажется, он совсем-совсем не испугался и знал, что нужно делать в таких ситуациях, во всяком случае, так он выглядел в глазах девочки. Поэтому Анна безоговорочно ему доверилась, готовая делать все, что он скажет, лишь бы только не достаться этой собаке. Даже если для этого нужно  лазать по мусорным бакам и ещё Бог знает куда лезть. Да куда угодно, только бы не в зубы оскаленной спине. Позади раздался звук разрываемой ткани - собака добралась до папки с рисунками, терзая ее на сотню мелких клочков. Становилось тошно от одной мысли, что вот так же могло рваться ее платье, а то и все остальное тоже.

Отредактировано Anna Mirfield (13.03.22 21:47)

Анна спешно и горячо закивала. Нормально-нормально-нормально - кажется, вместо шума сердца слышала она в своих ушах, но мальчика предусмотрительно не отпускала. Скользкие туфельки на выпуклой крышке мусорного бака не добавляют ей устойчивости, страшно вот так взять и свалиться обратно прямо в пасть собаке. Хоть так и занята сейчас ее папкой, листы разлетаются мелкими кусочками по всему проулку, но не прочь полакомиться и нежной худенькой девочкой, стоит только ей попасть в поле досягаемости.

Лезть на металлическую лестницу, пытаясь одной рукой удерживать футляр, очень неудобно, даже помощь незнакомого мальчишки, не иначе настоящий рыцарь, не сильно помогает. Раз или два туфелька срывается с перекладины, желудок Ани ухает вниз вместе с соскользнувшей ногой, но испуганно пищит, но все ще преодолевает последний метр и забирается на лестничный пролет. У нее все руки в ржавчине, и юбку тоже непонятно в чем извозила.

- Папа меня убьет, - севшим от ужаса голосом сообщает она мальчишке, а у самой зуб на зуб от страха не попадает. Анна теперь уже не знает, что страшнее - эта собака, которая уничтожила ее папку из натуральной кожи с настоящий оттиском какой-то компании, производящей канцелярские принадлежности, или ее папа, который не сможет этим вечером полюбоваться на кривоватые овалы и кубы, как он это делает каждый день, когда Аня ходит в студию. - И я футляр поцарапала.

Она даже не заметила, обо что. Теперь ей лучше точно не возвращаться домой, да и в студию она уже тоже не попадет - стыдно без папки, не говорить же, что собака съела, даже если это чистая правда. Потому что ей никто не поверит. Может, если собака уйдет, она сможет спуститься и собрать то, что осталось, чтобы предъявить эти доказательства, но пока только одна мысль, чтобы снова ступить на лестницу и начать спускаться, вызывает ужас. Тем более, если по словам мальчика, собака уходить не собирается.

- Другим? - растерялась она, оглядываясь так, словно пыталась найти дорогу, выложенную желтым кирпичом, и, не найдя таковой, перевела взгляд обратно на свего спасителя, снова прижав к себе футляр со скрипкой, как последний оплот надежды в этом мире. - Прямо по крыше? А нас никто не заругает?

Меньше всего ей хочется, чтобы сейчас на них еще и накричали, потому что, насколько Аня знает, по крышам ходить нельзя. Даже если ты пытаешься спастить от такой страшной собаки, потому что глупые правила интересуют взрослых сильнее, чем тот факт, что тебя могут съесть одним только укусом.

- Ты ее не испугался вообще? - в голосе Ани прорезались нотки легкого восхищения - страх нехотя отступал, когда стало понятно, что тут собака их точно не достанет. Она никогда не лазила по крышам - а от жгучего любопытсва и желания попробовать меркло даже предстоящее разбирательство с отцом. - Грант. Меня зовут Анна, - и, подумав, добавила: - Аня. Ты здесь живешь?

Отредактировано Anna Mirfield (13.03.22 21:47)