Софи х Сэм х Джереми
Норфолк, конец июля
*агрессивные звуки разбиваюшихся сердец*
30.07.96. the pretty lies, the ugly truth
Страница: 1
Сообщений 1 страница 12 из 12
Поделиться119.01.22 15:31
Поделиться219.01.22 16:37
Жизнь Фосетт уже начинала превращаться в кошмар, как только они с Маркусом сошли с лайнера в порту Саутгемптон, откуда в начале июля ранним утром сбежали в Бостон. В голове была какая-то звенящая пустота, ни с чем не сравнимая, будто кто-то перестарался с Обливиэйтом, но одного только взгляда на Фенвика было достаточно, чтобы вспомнить все. Буквально все.
И тогда она впервые почувствовала страх.
Он расползался невидимыми плетьми, обвивая запястья, плечи и шею, страх оставлял жуткие посиневшие со временем отметины, пока Маркус и Софи возвращались на «Ночном рыцаре» в Лондон. Страх заставлял нервно сжимать в ладони кольцо матери, впиваясь краями инкрустированного аметиста в кожу; сжимал горло до приступов удушения, до хрипоты, с которой она отвечала «все нормально»; стеклянные глаза не успевали за картинкой в окне.
Софи боялась. Впервые в жизни она действительно боялась. И это чувство не было сродни тому, когда они обнаружили с Фарли доппельгенгеров в квиддичной пещере, когда на ее глазах заживо горел драконолог. Она не чувствовала страх, когда угрожала Блетчли за то, что он всем растрепал нелицеприятные сплетни о ней со Стеббинсом; не боялась, когда взбесившиеся ветви Гремучей ивы грозились снести голову; когда зачарованный бладжер проламывал опоры в трибуне, с которой ее без сознания уже несли в Больничное. Фосетт не познала страх, когда палочка впилась в висок, а ненавистный голос произнёс «Империо».
Она была на краю слишком часто, чтобы бояться. Но при этом именно сейчас испытывала леденящий ужас от того, через что ей придётся пройти.
/////
С тех пор, как она сошла с лайнера, прошло несколько дней, проведённых в Лондоне с Джулианом. Довольно неоднозначных дней, за которые она поняла, как сильно скучала по брату, по его нотациям, совершенно дурацким и не смешным шуткам. Пару раз приходили его друзья, в том числе Мёрфи и Уилкис, но Фосетт старалась не попадаться на глаза, опасаясь, что те расскажут, как она месяц назад заявилась к ним в клуб и устроила небольшую сцену с летящим в стену графином. Узнав такое, Джулиан незамедлительно отправил бы ее к отцу, и это было бы хуже втройне.
Дни тянулись, будто мятная жевачка, которая спасает от тошноты, но Фосетт лишь оттягивала время возвращения в Норфолк.
Пару раз она встретилась с кузеном Теренсом. Тот по-прежнему курил «Лаки Страйк». От одного вида сигареты, зажатой в его пальцах, у неё сжималось сердце.
«Хочешь попробовать?» - Слишком четко помнит, как прошлым летом учила Стеббинса курить. Те самые «Лаки Страйк», которые кузен прятал от Джонатана Фосетт под лестницей веранды.
Сэм…
Софи в очередной раз накрывает голову подушкой, чтобы Джулиан в соседней комнате не услышал ее крик, не прибежал на ее слёзы, не начал расспрашивать, делая только хуже. Хватает того, что к ней вернулись кошмары. Каждую ночь она мечется в кровати в бреду, просыпается в холодном поту с дрожащими руками, но написать Маркусу не решается, пока окончательно не закончит со всем. Не закончит с тем, что пугает ее больше, чем чувство необратимости и смерти.
Сэм…
Однажды она уехала в Америку и не попрощалась. Не смогла. Это было восемь лет назад, через несколько дней после похорон ее матери. Ей казалось, что весь мир рухнул в одночасье. Что она не сможет жить, не сможет переносить ежедневную рутину, не свихнувшись окончательно. Маленькая девятилетняя девочка, которая лишилась матери и Сэма, который был неотъемлемой частью ее жизни настоящей, ее самой.
Она снова уехала. Она снова сделала это. Она снова оставила его, ничего не сказав.
В глазах стоят слёзы, руки все ещё дрожат. Софи застыла на крыльце его дома перед белой дверью, которая тоже является частью засевшего глубоко внутри, в голове и в душе, страха.
«Я чувствовал себя ненужным, когда ты тогда уехала», - ответил он в конце июня за несколько дней до нападения в Лютном и ее очередного побега в Бостон. Его слова она помнит настолько отчётливо, насколько произошедшее минутами спустя - взрывы, огонь, падающие на них горящие балки церкви святой Этельдреды в Лондоне.
«Ненужным» - все ещё звучит в ее голове его слишком взволнованным голосом.
«А я чувствовала пустоту», - ответила тогда она.
Но это было восемь лет назад.
В этот раз все иначе.
Стук. Стук.
Дрожащие пальцы с трудом сжимает в кулаке, чтобы постучать в третий раз.
Поделиться321.01.22 23:16
- А я бью тузом. Съел? – скалится Стеббинс, подкидывая очередную карту в голоду. Скалится неспроста. Хоть одна партия за сегодняшний день должна быть выиграна им. Даже если он проиграл предыдущие пать штук. Что поделать, в азартных играх ему сегодня не везло, в любви, впрочем тоже.
Отец был где-то на работе, мать укатила в гости к давней подруге, так и Сэм решил, что чего тухнуть в одиночестве и в срочном порядке вызвал лучшего друга. Оставалось только не превратить за несколько дней дом в подобие хаоса, ибо матушка ему этого точно не простит. Стук в дверь он услышал не сразу. Хмыкнул, словно размышляя, кого черти могли принести. Лишь бы не леди Гортензию, этого его психика точно не переживет. Хотя, та бы точно не стала стучать.
- Только рискни заглянуть в мои карты, мигом останешься без носа, - орет Сэм, попутно открывая дверь и тут же замолкая. Сердце внутри делает кульбит, а дыхание словно перебивается. София Фосетт, собственной персоной. Будем честными, с тех пор как она уехала, в очередной раз, не попрощавшись, он не раз представлял их встречу. Столько разных вариантов, столько реплик он придумал, что сказал бы ей при встрече. Он злых и обиженных до скучающе нежных. А сейчас они как по мановению палочки выветрились из головы и он как идиот просто молча смотрит на нее. Идиот. Влюбленный идиот. Именно таким он и был рядом с ней.
- Польщен. Но ты могла не утруждать себя и передать через отца, что вернулась, - ему все же удается взять самообладание в свои руки и даже делать вид, что ему плевать, что она вернулась. И совершенно не интересно, где ее носило столько времени. И взгляд точно не скользит, пытаясь подметить, все ли с ней хорошо, изменилась ли она, - как там в Европе? Или в Америке? Прости, я же не в курсе, где именно ты была. Не дорос я еще до таких откровений. Все еще.
Все внутренности сложно сжало изнутри и даже есть мимолетное желание хлопнуть дверью. Но он же не может. Не может просто уйти. Отпустить. Он словно с мазохистким наслаждением позволяет Фосетт проворачивать его внутренности внутри. Каждый раз. Без анестезии. Признаться, он устал. Устал думать о том, кто он для нее. Ведь даже на друга он не тянет. Потому что друзьям говорят все. Говорят без утайки. Приходят, когда тяжело. Пишут письма, в конце концов, чтобы друг знал, что все хорошо. Все живы, все здоровы. А он, он не достоин даже этой мелочи. Это бесит, это раздражает и в какой-то момент даже высасывает все радостные эмоции.
Он помнит тот раз, когда Софи уехала первый раз. Восемь лет назад. Тогда он был мелким мальчишкой и ему казалось, что пол рухнул у него под ногами. Он каждый день выглядывал в окошко надеясь увидеть там светлую макушку и каждый раз с разочарованным вздохом уходил внутрь комнаты. Он чувствовал себя ненужным, кем-то, кого можно легко заменить. Ведь явно же она нашла там друзей, когда уехала. Софи всегда заводила друзей вокруг себя, в этом Стеббинс был уверен. И он признался ей, как ему было плохо, стоило этой оторве вновь вернуться в его жизнь. Они тогда даже поклялись на мизинчиках, что подобное больше никогда не повторится. Они всегда будут давать друг другу знать, что все хорошо. И уж точно никогда не уедут не поспрошавшись. Что ж, видимо, клятва на мизинчиках это уже нечто не актуальное. И он был бы полным кретином, если бы сейчас предъявил ей нечто подобное.
Поделиться423.01.22 11:44
- А я беру... - Джереми делает интригующую паузу, кидая на друга хитрый прищур, и понимает, что в очередной раз забирает у него победу прямо из-под носа, - И подкид...
По-настоящему красивый ход червовым тузом с не менее прекрасным разыгранным спектаклем прерывается стуком и покалывание от легкого раздражения проскальзывает по телу. Стреттон сидит спиной к двери и даже не собирается оборачиваться - не его ума дело, кого там принесло - главное, чтобы не его дотошную бабулю, - но когда слышит реплику Сэма, чувствует, как внутри заново разгорается пламя злости.
Опять.
То, как складывалось их общение, уже можно было назвать саркастичной издевкой судьбы: стоило Стреттону впервые за несколько месяцев встретиться со Стэббинсом один на один, Софи вновь объявлялась и приносила с собой разрушение. Когда Джереми получил приглашение в письме, он рассчитывал на то, что те несколько дней, что он проведет в доме Сэма, помогут наверстать упущенное. Каждый раз, когда в задушевных разговорах Стэббинса вновь заносило на тему их отношений с Фосетт, Джереми кривился и требовал заткнуться.
- "Но ты же мой друг. Кому, как не тебе, я могу об этом рассказать?"
- Вот именно. Я твой друг, и я здесь для того, чтобы ты вытер уже свои сопли и переключился.
- Мне показалось, или тут тянет дементорским смрадом? - Стреттон сползает с дивана и плывет в сторону входной двери, натянув самую фальшиво-доброжелательную улыбку из всех, что он способен изобразить. Приблизившись к Сэму, он по-свойски закидывает руку на его плечи и прижимается щекой к его щеке, - О, теперь все встало на свои места... Привет, Софи. Как каникулы?
Она вновь играла с ним в кошки-мышки, каждым новым днем своего молчания доказывая, что они с Сэмом даже друзьями себя назвать могут только с сильной натяжечкой. Потому что близкие люди так не поступают: они думают о чувствах важных для них людей, а Фосетт думала только о себе и своих проблемах.
- А я тут погостить приехал, - Джереми скалится, наблюдая за сменой эмоций на лице девушки, - Ну, знаешь, такое бывает между близкими друзьями: поболтать, рассказать о том, что со мной происходит и узнать, как тут Сэм поживает.
Стреттон прекрасно отдает себе отчет в том, что намеренно провоцирует Софи, - пожалуй, это уже перерастает в привычку, - и напоследок решает кинуть бомбу:
- Ах, ну да, тебе это не знакомо.
Отредактировано Jeremy Stretton (23.01.22 11:44)
Поделиться523.01.22 12:25
Минуты ожидания кажутся нескончаемой пыткой, Фосетт уверена, что давно бы убежала, если бы ноги не были такими ватными. Она тянется, чтобы постучать еще, но дверь слишком резко открывается, настолько резко, что Софи не успевает в последний раз проговорить те слова, которые репетировала вот уже час, потому неосознанно делает шаг назад.
Попалась.
Ожидания разбиваются о грубые скалы реальности, будто волны в шторм. Она думала, что будет чувствовать себя увереннее, будет тверда и непреклонна в своем желании расставить все точки там, где им суждено быть, но вместо этого с ужасом осознаёт, что скучала.
Попалась.
Виновато, будто щенок, только что погрызший тапки, опускает глаза. Если первое бегство ещё можно было объяснить прихотью родственников и отсутствием Сэма дома, когда она приходила попрощаться, то в этот раз она сбежала сама.
- Сэм… - Каждое его слово отзываются в ней болезненным импульсом. Да, она заслужила жестокость с его стороны, но она бьет сейчас сильнее, чем застывшая у виска палочка, с которой в неё ударит «Империо». Наверное, ей лучше было умереть в тот день, чтобы перестать приносить одно несчастье, перестать портить жизнь своим существованием людям, которых любит. Наверное, тогда должно было попасть в неё совершенно другое заклинание.
Иногда она думала, что лучше бы вообще не возвращалась. В Америке тоже была ее семья, были перспективы начать нормальную жизнь, в которой опасность не будет поджидать за каждым поворотом в переулок с направленной тебе в голову палочкой. Жизнь без Магии. Жизнь без туманной и душной Англии. Жизнь свободная и независимая. Ни от отца, ни от брата, ни от школы… но жизнь, в которой не будет Сэма.
Возвращаться всегда трудно. Трудно говорить это возможно уже никому ненужное «привет», навязываться, переворачивать уже ставшие привычными будни без твоего существования. Для этого необходима особая смелость и, возможно, желание снова быть нужным.
Попалась.
Софи хотела быть нужной. И она также понимала, что не выдержит ещё один год в школе, если будет видеть в глазах Стеббинса то, что видит сейчас.
Ненависть?
Что ещё хуже… равнодушие?
- Мне, наверное, лучше…
Она не успевает закончить фразу, как в дверях появляется ещё один ее бесконечный кошмар, переключающий будто пультом с претенциозной драмы на дешевую комедию. Фосетт не замечает, как возвращается к ней то самое желание… разрушать.
- Прости, не помню, чтобы что-то у тебя спрашивала. - Цедит она каждое слово, стискивая зубы и прищуриваясь. - Мне вообще нет никакого дела до тебя!
И снова попалась.
Умение Стреттона превращать все ее чувства в пульсирующее безобразное нечто уже давно не вызывает в ней удивления, но сейчас кажется поистине пугающим, потому что она произносит то, о чем даже не успела подумать. Просто, чтобы в очередной раз зацепить. Колкость за колкость. Боль за боль.
- Ты, кажется, тоже однажды позабыл, что такое дружба. Бьюсь об заклад, так и не рассказал Сэму.
Попался?
Поделиться624.01.22 01:05
Он вообще по жизни чувствовал себя полным кретином. Быть может потому что всегда старался сделать так, как будет лучше, правильнее. Не задеть чьи-то чувства, подумать о том, каково будет кому-то другому. Сэм всегда был излишне сострадательным, хотя это не мешало ему указывать на ошибки людей аргументируя это тем: что он же знает, как лучше. Он знает, как нужно поступить правильно. Вот только, раздавая советы, сам он часто шел на поводу у других, плыл по течению. Что с Софи, что с отцом, что со многими другими вещами.
Она готова вновь уйти, сбежать, даже не объясняя, что все это было. Почему она уехала вот так. уехала и бросила его тут. Может и не одного, но все же бросила. Сэм мог понять все на свете, но он устал чувствовать себя не нужным, не важным. Друзья так не поступают. Или же это только он привык так думать? Или это задевало потому что касалось непосредственно его самого.
- Софи…- что именно он хочет ей сказать? Кажется, он и сам не знает, чего именно ждет от нее. От этой встречи. О, он не раз представлял себе этот момент. А в итоге все идет соплхвосту под хвост. Ему хочется одновременно и уйти, и сжать ее в объятиях. Внутри все сжимается от ее вида. Быть может, он слишком строг? Может, она действительно не могла? И вот опять он ищет оправдание поступкам других людей. Пытается делать это за них, хотя его никто об этом не просит.
Джереми появляется внезапно, но ожидаемо. Этим двоим только дай возможность поскандалить. помнится, сколько раз Стеббинсу приходилось вставать между этими двумя и просто останавливать, пока они друг друга не прокляли. Вот и сейчас они уже с первых минут сыплют друг в друга ядом, а Сэму хочется лишь помассировать виски от начинающейся мигрени.
О, сколько времени за эти годы потратил Сэм, чтобы его друзья могли друг с другом ладить. Впрочем, все это не вылилось ни во что приличное. Смотря сейчас на них двоих Стеббинс лишь понимал, что даже в таком простом деле он не преуспел. Он вообще не был особо
- Гхм, - легкий смешок. Сэм понимает, что эти двое провоцируют друг друга. А теперь пытаются еще и его втянуть во все это, как будто ему и так мало драмы в его жизни. но слова Софи цепляют, правда, пока лишь вызывая улыбку. Он слишком хорошо знает Стреттона и за всеми его недостатками, он хороший друг. Во много раз лучше, чем сам Сэм. И уж если кто в этом году косячил с дружбой, так это точно не Джереми. О том, сколько раз Сэм кидал друга ему даже думать не хочется, слишком сильно начинает грызть совесть. В какой-то мере, даже этот их сабантуй сегодня, попытка исправить собственные косяки. Исправить то, что целый год он был отвратным другом. Конечно, они об этом не говорили, но Стеббинс всегда любил искать проблемы в себе и на собственную голову. Но признаться, ему интересно. Действительно интересно, что такого «ужасного» мог сотворить Стреттон, - Джер? Так это ты съел мой последний пончик на том пикнике? Я так и знал! – однако, друг не поддерживает его веселья. Напротив, хмурит брови. Неужто там нечто пострашнее съеденного пончика? – Джер? – слегка хмурится, чувствуя легкое напряжение в воздухе, - Софи, если уж начала, то может и поделишься, что там такого произошло? - в его голосе слышится скепсис, возможно, уже не такой уверенный, как прежде. Но черт возьми, как же он не любит эти игры в загадки. Почему нельзя сразу просто все рассказать, к чему это напряжение?
Отредактировано Samuel Stebbins (24.01.22 01:05)
Поделиться724.01.22 22:45
На втором курсе они с Софи сидели вместе на травологии, в один голос отвечая на нападки одного из слизеринцев, пихая друг друга локтями и заговорщицки ухмыляясь от ощущения совместной победы в конфликте. Кажется, тогда кто-то с задних рядов прошептал: "эти двое друг друга стоят", а Джереми, обернувшись, по-ребячески возмутился - в таком возрасте слишком остро реагируешь на любые сравнения.
А они с Софи и правда друг друга стоили: талант нащупывать самое больное и выдирать это с корнем, сжигая за собой мосты, у обоих был развит на одинаковом уровне - наверное, именно поэтому в их собственных спорах победителя никогда не находилось и все заканчивалось ничьёй, после оглашения которой каждый по отдельности шел зализывать раны и чинить нанесенные ментальные увечья.
Но только сейчас Джереми впервые почувствовал, что Софи нанесла ему несовместимое с жизнью ранение.
"Мне вообще нет никакого дела до тебя".
Стреттон сам возвел между ними стену из придуманной ненависти, под фундаментом которой закопал свою странную дружескую любовь, и внушил себе, что ее никогда и не было, что он никогда не переживал о том, что происходит с Фосетт, что она себе думает, в порядке ли она и может ли он ей помочь. Джереми внушил себе, что Софи всегда была за этой стеной и никогда не подбиралась ближе, но ощущение, что в этой конструкции есть брешь, в которую он намеренно не доложил кирпичей, все равно не покидало: казалось, что однажды они перелезут через нее и оставят все недомолвки в прошлом.
Своими словами Фосетт забетонировала эту дыру - да так, что не выломаешь.
- Взаимно, Софи, - В голосе больше нет ни намека на издевку - только взятая из ниоткуда дрожь и леденящий холод. Покалывание во внутренних уголках глаз заставляет почувствовать себя жалким: не хватало еще раскрыть перед ней все карты, своим видом показывая, что сказанное - ложь чистой воды, и где-то в глубине души ему все еще не плевать на нее.
А потом она принимает решение разрушить всё. В своей истинной манере.
- Это была очень тупая, ужасная ошибка, - Цедит сквозь зубы, поймав ее взгляд. Джереми так и не понял, что побудило его тогда поцеловать Софи: это был сиюминутный порыв, спровоцированный эмоциональным накалом, но за все прошедшее с того момента время он успешно вдолбил себе, что за этим не стояло ровно ничего, кроме желания ее унизить. Порой самообман помогает меньше страдать от мук совести, когда смотришь в глаза друга, который уверен в тебе на все сто процентов.
Стреттон смотрит на Софи и хочет, чтобы она взяла эти слова обратно или сменила тему, а потом переводит взгляд на Сэма и понимает, что у него больше нет сил лгать.
- Что же, да здравствует разрушение! - Вымученный оскал вместо улыбки выглядит еще более пугающе вместе с раскрасневшимися глазами. Джереми присаживается на лестницу, ведущую на второй этаж дома, впивается пальцами в собственные волосы и собирается с мыслями. Ему как никогда хочется отмотать время назад, на каких-то жалких полчаса, где они с Сэмом играли в карты и понятия не имели, что скоро их дружба разлетится на кусочки из-за того, что в мае Стреттон не смог взять себя в руки.
- Помнишь, пару месяцев назад я в одного выпил бутылку огневиски? Ты еще подумал, что это из-за переживаний, связанных с Аланнис, - Взгляд в пол, потому что смотреть на Сэма совесть не позволяет. А если точнее - трусость, - В ту ночь я встретил Софи в коридоре, мы опять ругались и...
Напряжение повисает в воздухе, а над самим Джереми - воображаемое лезвие гильотины.
- В общем, я поцеловал ее. Не знаю, что на меня нашло.
Отредактировано Jeremy Stretton (24.01.22 22:51)
Поделиться825.01.22 07:16
Это ложь.
И Софи о ней ещё не раз пожалеет.
Софи уже жалеет. На самом деле, она жалеет о сказанном, так отчаянно вырвавшемся в желании вернуть всю ту боль, которую Джереми ей причинял все это время, подкармливая своей ненавистью изо дня в день, не скупясь на самые отвратительные эпитеты и метафоры в ее сторону. И сейчас внешняя броня трещит, а руки дрожат, потому она поспешно прячет их, складывая на груди и прижимая ладонями к себе. Ей стоило уйти, а ещё лучше - вообще не появляться на пороге дома Стеббинса.
Это все ложь. Потому что ей всегда было до него дело, но он все портил, разрушал и добивал.
Потому однажды она сочла, что Стреттон это заслужил.
Заслужил, когда развёл ее соседку Хенли на максимально легкомысленные отношения, а потом ещё продолжил последующими не менее отвратными связями не то с хаффлпаффками, не то со слизеринками, будто не наевшись. И пока Сэм и Софи пытались восстановить свою дружбу, разрушенную одним несчастным вечером, когда они поддались своим эмоциям, Джереми счёл, что лучше заниматься удовлетворением собственных сиеминутных потребностей, палец о палец не ударив, чтобы помочь людям, которых называл д р у з ь я м и. Потому Стеббинсу и Фосетт оставалось вариться в котле недопонимания и неопределённости вдвоём, подкармливая демонов друг друга неоднозначными фразами и взглядами, вырванными вне контекста всеобщей драмы…
Где был Стреттон, когда они в нем нуждались? Лазил под очередную юбку?
Нажирался, чтобы потом в темном коридоре выплёвывать все своё недовольство на неё? Она действительно это заслужила? Заслужила, чтобы ее н а с т о л ь к о ненавидели?
Сэму сейчас смешно. Сэм не понимает. Сэму не пришлось пройти через несколько кругов Ада, устроенных Джереми для неё. Не приходилось выслушивать оскорбления, на какие Стреттон и сегодня оказался весьма щедр. Не приходилось чувствовать себя лишним и бесполезным, ненужным.
Все, что может Софи - снова и снова возвращать боль, которую накапливала в себе, благодаря Джереми.
- Он меня просто перепутал со своей бывшей. Спустя год, как они расстались. Все никак забыть не может, как лишил меня подруги. - С отвращением замечает она, постукивая носком обуви о дверь, перед которой все ещё стоит нежеланным гостем. - И, вероятно, забыл тебе об этой своей оплошности, простите, тупой о ш и б к е рассказать. А потом забывал каждый гребанный раз. Но в итоге, все равно всегда и во всем ВИНОВАТА БЫЛА Я! - Не ожидая от себя самой, Фосетт бьет по двери сжатым до побелевших костяшек кулаком, будто желая хоть на что-то перевести разрушающий ее изнутри ураган, который уже несколько минут ищет выход, угрожая обрушиться всепоглощающим пожаром, как тогда в Лондоне.
- Я, ЧЕРТ ДЕРИ, ВСЕГДА ВИНОВАТА! - Она ударяет снова, в этот раз оставляя мутное пятно на выкрашенной в идеальный белый древесине. - Что ВЫ ОБА ДЕЛАЛИ, когда я попала в Мунго?
Третий удар.
Теперь она дрожит уже вся, едва переключаясь с внутренней боли на физическую. Наверное, чтобы сместить фокус, нужно разбить себе по меньшей мере голову. На четвёртый удар у неё уже не хватает сил от сошедшего сейчас лавиной чувства обреченности и тоски. Она и кричать больше не может, потому отвечает хрипло, кусая изнутри щеку, чтобы не разреветься сейчас, когда слёзы уже затянули свою петлю на ее шее.
- Где вы были, когда я больше всего нуждалась в вас?
ххх
Сколько она пробыла в больнице? День? Два? А чувствуется, будто целую вечность. Сегодня Софи с трудом заставила себя встать с неудобной больничной койки и пройтись к окну. Пятый этаж больницы Святого Мунго — что ещё можно было ожидать после встречи с непростительными заклинаниями? Кто-то спас ее, вынес с того переулка и доставил сюда, но Фосетт ничего из этого не помнит, едва ли скажет наверняка, когда пришла в сознание, когда смогла выпросить бумагу и перо, чтобы написать домой. Было ещё несколько писем, которые она отправила по Англии с больничной совой — не только ей грозила опасность, и она надеялась, что столь истерически размашистый почерк не сочтут за проявление безумства.
Фенвик, Стеббинс, Стреттон… список продолжался и казался бесконечным, как и часы в сутках, и в какой-то момент Фосетт хотела уже сдаться, но заставила взять себя в руки и написать ещё два письма — предупредить всех, что это не шутка, что угроза может поджидать за углом такого спокойного ещё Косого переулка, что Пожиратели действительно начали действовать в интересах своего предводителя, и больше нет никакой надежды на защиту Министерства.
Наконец письма были отправлены, а лекарство выпито вместе с чаем — оставалось только ждать. Ждать, что все не разрушится ещё больше, пока она будет спать.
Иногда самое верное, что можешь сделать — сбежать. Если речь идет о безопасности близких, о своей безопасности, то лучше взять ноги в руки и бежать. Мертвому смелость ни к чему. А будучи живым, ты сможешь хоть чем-то помочь остальным.
03.07.96. Если к дверям не подходят ключи
ххх
Она знала, что за ней следят…
- Я просто хотела, чтобы вы хоть немного были в безопасности…
Отредактировано Sophie Fawcett (25.01.22 07:36)
Поделиться926.01.22 00:04
Сэму почудилось, что земля резко ушла из под его ног. Словно он разом сорвался с края в зияющую пропасть и теперь летит в черной пустоте, не в силах зацепиться за какой-то выступ. Дыхание перехватывает настолько, что он невольно царапает горло, будто футболка, что одета на нем душит. Хотя, там даже воротник не в силах сотворить что-то подобное. А вот признание друзей может. Друзей. Это было одним из немногого в чем Сэм был уверен всегда. Но вот уже полтора года это все летит в чертову бездну. Из-за него. Из-за глупых чувств, эмоций. Подросткового всплеска гормонов. Он не знает. Он понимает, что вновь теряет связь с реальностью и хочется затянуться сигаретой, чтобы хоть немного очистить собственные мысли. Чтобы хоть немного не думать, не чувствовать. Рука даже тянется к карману, где обычно спрятана пачка, но не в этот раз. Даже в такой мелочи Вселенная сегодня его подводит.
Слова Софи звучат как раскат грома в поле. Сначала слышится звенящая тишина, а потом удар. Такой резкий, что Сэм невольно вздрагивает. Он даже не сразу понимает, что она ударяет дверь. Еще раз и еще. Вместе с криками. С той болью, что пронизывает ее голос, все ее существо. и наверно, не будь Сэм так задет их с Джереми признанием, он бы уже порывисто обнял ее, после чего занялся бы ее ранами. Но логическая доля мозга сейчас отключена. И Стеббинс делает то, что делает крайне редко – нападает в ответ.
- Что мы делали? Да я помчался как идиот в Мунго, как только узнал. Но, о удивление, София Фосетт уже решила сбежать не только из Мунго, наплевав на рекомендации колдомедика, так и вовсе из страны. Сбежала, не сказав не слова! – Сэм до сих пор злился на отца, что тот не сразу отдал ему письмо. Он и о письме узнал то далеко не сразу. Тот видите ли хотел оградить сына и потому решил, что будет лучше, если он не узнает о том, что Софи попала в больницу. Так ведь будет лучше для всех. В стране ведь опасно! Да к драклу это все. Он действительно отправился в больницу как только смог, но было поздно. Софи вновь исчезла из его жизни, как могла делать только она. Исчезла, оставив зияющую пустоту внутрь и чувство беспокойства от которого он не мог спать по ночам, - и конечно, ты ни разу не подумала, что мы..я..могу о тебе беспокоиться, волноваться! Конечно, тебе ведь всегда было плевать на мои чувства. Подумаешь, соседский мальчишка, который вечно хвостиком ходит за тобой. Ловящий каждое твое слово. Просто влюбленный идиот, до которого тебе никогда не было дела. Нужность? Тебе рассказать, что такое чувствовать себя не нужным? БРОШЕННЫМ? Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хочешь услышать это ОТ МЕНЯ? – он срывается на крик, наконец позволив той лавине эмоций, что душила его изнутри прорваться наружу. Снести к чертям все остатки дружбы, что оставались между ними. Снести до основания, словно это могло решить проблему. Но если разрушать, так разрушать все.
- Тупая? Ошибка? Серьезно, Джер? Ты считаешь это подходящим словом, чтобы описать то, что ты сделал? Из всех девушек, именно ее ты решил случайно поцеловать? Зная, что я к ней чувствую? СЕРЬЕЗНО? – Сэма достаточно редко можно было довести до состояние, чтобы он кричал. Чаще всего он просто уходил в себя и медленно переваривался в собственном соку со своими проблемами. Медленно разлагаясь и штопая и без того расползающиеся швы внутри.
Отредактировано Samuel Stebbins (26.01.22 00:05)
Поделиться1030.01.22 21:04
Все вышло из-под контроля уже давно, но никому из них, - не только Джереми, - не хватало сил на то, чтобы попытаться это исправить. Каждому нужно было найти виноватого в лице другого - все, лишь бы не принимать правду таковой, какой она являлась, не быть тем самым, кто должен сделать первый шаг. Беспощадно летящий с горы снежный ком проблем постепенно превращался в огромную глыбу, чтобы сегодня повалить их всех вместе без шансов на чудесное спасение.
- Бред. Какой же это бред! - Джереми хватается за голову, когда Софи заносит: она несет какую-то чушь про Аланнис, обвиняет его в том, что он лишил ее подруги. Так себе у них была дружба, если она прекратилась из-за их с Хэнли расставания: каким образом оно вообще может быть связано? Какое ей вообще дело до их отношений? Расставание было болезненным для них обоих: Джереми был твердо уверен в том, что у них нет будущего, Аланнис - в том, что у них еще есть время. Принятие сложного решения перемололо их обоих через мясорубку, но все же точку во всем этом они поставили вместе, без обиженных и виноватых - так какого Мерлина Фосетт вообще пришло в голову задевать эту тему?
И тут до Джереми доходит истина: он сам от нее ничем не отличается. Она винит его, он - ее. Это момент того самого трезвого понимания, насколько сильно они все запутались, каких масштабов достигла абсурдность из-за одной совершенно очевидной проблемы - неумения разговаривать. Только задача исправить все кажется еще более невыполнимой, потому что каждый дошел до своей точки кипения - взрыв неминуем.
Пока Софи и Сэм срывают максимальные децибелы в истерике, Стреттон съеживается так, словно хочет раствориться в воздухе: понимание, что сегодня он понесет ужасную потерю, окатывает ледяной водой, заставляет его задыхаться от всепоглощающей боли. Он смотрит на Софи и Сэма, и ему тоже хочется закричать во все горло, чтобы хоть как-то выпустить бушующий ураган эмоций, сносящий черепицы и деревья в его маленькой внутренней вселенной, но все, чем он довольствуется - чувство вины, контрастирующее с ощущением, что все происходящее несправедливо.
И Джереми срывается: он не кричит, добавляя ко всеобщей каше из агрессивных возгласов лишнюю порцию, а лишь поднимает голову, мрачно, почти затравленно глядя на так называемых друзей, и цедит сквозь зубы:
- Где я был? Хороший вопрос, - он делает паузу, задумчиво прикусывая нижнюю губу, - Наверное, сидел в одиночестве, гадая, что с вами происходит. Потому что не имел ни малейшего понятия - вы же перестали мне хоть что-то рассказывать. Джереми Стреттон для вас просто перестал существовать. Так каким же инструментом для прорицаний я должен был воспользоваться, чтобы узнать, что ты в Мунго, Софи? На кофейной гуще погадать? Несколько часов пялиться в хрустальный шар?
Они точно друг друга стоили, когда дело касалось перевода стрелок и поиска виноватых во всем.
- А вообще, знаете, вы оба! - Стреттон медленно поднялся с лестницы и приблизился к Софи и Сэму, уже не переживая из-за того, что они могут заметить парочку влажных тонких дорожек на его щеках, - Где вы оба были, когда были мне нужны? Когда меня всего разрывало из-за проблем с Имоджен? Когда я расстался с человеком, который был для меня очень важен? ГДЕ ВЫ БЫЛИ? - Джереми вновь сделал паузу, внутренне ругая себя за то, что все же перешел на крик, - Ах, ну да, какие у меня проблемы - так, мелкие неприятности по сравнению с теми ужасами, с которыми вы постоянно сталкиваетесь! - колкая усмешка на лице сменяется гримасой боли, - Это же всего лишь легкомысленный Стреттон, у которого вечно ветер в голове, а вместо сердца - сгнивший деревянный обрубок, верно?
Находиться здесь было уже невыносимо. Впервые за долгие годы Джереми чувствовал, что больше не хочет их видеть: ни Софи, с ее вечными взаимными обвинениями в его адрес и драматизацией уровня Шекспира, ни Сэма, перед которым он был виноват, но к которому испытывал обиду за отстранение.
Стреттон делает шаг вперед, подходя к Стэббинсу почти вплотную, заглядывает в глаза и говорит очень тихо:
- Да, я виноват перед тобой, Сэм. Да, для меня это ошибка, совершенная по собственной глупости. Для меня, но не для тебя, - по щеке стекает еще одна предательская слеза, а сжатые губы дрожат, - Но знаешь, я всего лишь человек - точно такой же, как вы. Я могу ошибаться. Я могу совершать необдуманные поступки. И, поверь, я свой урок усвоил.
Джереми задерживается на пару секунд, чтобы попытаться одним своим взглядом передать другу послание о том, что он все еще ему верен, но потом довольно резко поворачивается и молча идет к двери, попутно вытаскивая из заднего кармана джинс пачку сигарет и зажигалку.
Хлопок двери знаменует начало нового периода, где он возвращается к истокам: вновь совершенно один, как и в детстве, с кучкой важных для него людей, считающих его уродом. Словно ничего и не поменялось.
Поделиться1131.01.22 12:18
Если обидишь друга, вернуть его будет труднее, чем завладеть городом с крепкими стенами. Ссоры разделяют людей, как ворота замка с крепкими засовами. (18:19)
Единственный из них троих, кто не заслуживает всего этого, по мнению Софи, - Сэм. Видеть боль в его глазах равноценно тому, что самой ее чувствовать и физически, и ментально, приумножая на свою. Сэм не заслужил всего этого. Не заслужил таких хреновых друзей, которые всегда думали только о себе, своих обидах и чувствах.
[там, в Бостоне, девять лет назад] когда ей было по-настоящему плохо и ничто не спасало, она ложилась на пол, закрывала глаза и представляла, как держит его за руку. Когда день был хуже, чем просто паршивым, она поднималась на крышу, садилась и закрывала глаза, представляя, что он ее слышит. Что он все знает и без слов. Что он есть. И тогда, может, есть и она.
Она обещала ему. Она обещала ему, что всегда будет рядом, а теперь все эти слова ничего не значат, как и перестаёт что-то значить их великая дружба на троих. Говорят, что у всего есть свой срок, но Софи свято верила, что это никогда не коснётся их отношений, что никакие «посторонние» люди не начнут в них вмешиваться и что-то менять. Там, где раньше было трое, становилось все больше и теснее, становилось душно и невыносимо.
Софи была виновата в том, что перешла черту с Сэмом. Софи была виновата в том, что стала ошибкой для Стреттона. Софи стала виновата в том, что ради себя и близких исчезла из Англии.
ВИНОВАТА.
ВИНОВАТА.
ВИНОВАТА.
Ее оправданий никто не слышит. Они закопались в собственную боль, будто облачились в праведный саван, и требуют ее казни.
Она молчит. Она хорошо помнит, как писала письмо Стреттону из Мунго, хорошо помнит, как выводила его фамилию на конверте. Его слова - несправедливость, кинутая в неё камнем, то, чего она уже не может выносить, но оставляет ему право уйти первым.
Кажется, теперь ее очередь.
- Сэм…, - она наклоняет голову, чтобы поймать его взгляд, заставить смотреть на неё, потому что если это их последний разговор, то точка в нем должна быть обоюдная, - однажды ты уже простил меня. И это стало смыслом моей жизни, потому что больше никого роднее у меня не было, того, кто бы понимал и поддерживал, как делал ты все это время. - Она поворачивается, чтобы открыть дверь. Замирает, рассматривая ручку. - Но я снова облажалась. Я не заслуживаю тебя. Я не заслуживаю нашей дружбы. - Она нервно усмехается, заправляет волосы за уши. Если и быть в истории злодейкой, то до конца. - Я тебя не заслуживаю. Я не просто уехала, ничего не сказав, я уехала не одна. И…, - она переступает порог, выходит на улицу, знает, что нужно добить то, что уже едва живо, - я люблю его.
Фосетт все гадала, хватит ли у неё смелости сказать это, хватит ли сил, чтобы признаться, чтобы быть честной хотя бы с самой собой. Гадала, как много боли это принесёт ей, Сэму… но есть ещё что-то, чего она не ожидала почувствовать.
Поделиться1231.01.22 13:26
Что с ними случилось? Когда они разучились слышать друг друга и ушли настолько глубоко в себя и свои проблемы, что все остальное стало не важным? Что они стали друг для друга не важным? Так и происходит взросление? Это и есть та реальность о которой рассуждают родители? Последнее так точно вряд ли. для них подобные проблемы показались бы чем-то несущественным, малозначимым. А Сэму кажется, что его жизнь рушится в этот самый момент. Что все, к чему он привык уничтожается. Даже его крик теперь отдает в голове каким-то эхом. А от громкого голоса Джереми он и вовсе хочется закрыть уши руками. И больнее всего от того, что Стреттон прав. Чертовски прав, но Сэм сейчас слишком опустошен, чтобы что-то исправить.
Ему тяжело видеть друга в таком состоянии. Тяжело, потому что раньше он и не задумывался, а каково приходится ему. И от этого на душе становится еще паршивее. Джер не прав, Сэм не заслуживает его извинений. Не заслуживает этого всего, потому что сам виноват во всем этом. Именно эта мысль долбится на подкорке сознания. Быть может, уделяй он больше времени другу, то все сложилось бы иначе. Быть может, признайся он Софи еще тем летом, хотя бы летом, то всего вот этого бы не было. Потому что сейчас чувства уже переварились и гнили где-то внутри не в силах выйти наружу. Он сам во всем виноват, так имеет ли он право винить других?
Если до этого Сэму казалось, что он падает в кроличью нору. То теперь он почувствовал приземление. Жесткое, выбивающие воздух из легких одним своим ударом.
Л ю б и т
Он должен бы порадоваться за нее, ведь так поступает настоящий друг. Так поступает тот, кто искренне любит другого человека.
Л ю б и т
Но Сэм далеко не идеальный человек. Он, как ранее сказал Джереми, просто человек. Со своими ошибками и проблемами. И сейчас он не был готов радоваться за Софи. Не был готов идти мириться с Джереми. Он не был готов ни на что. В голове плавала пустота и вроде бы роилось множество мыслей, но цепляться за них у Стеббинса не было ни сил, ни желания. Ему просто хотелось исчезнуть. Раствориться хотя бы на время. Хотя бы на небольшой срок. Он так и не смог сказать ничего Софи на прощание. Предательский комок застрял где-то в горле и ему оставалось лишь смотреть, как она исчезает из его поля зрения. А потом исчезнуть и самому. Отправиться на то самое озеро, куда они сбегали, когда были мелкими. Сбегали в прошлом году, когда казалось, что все еще можно наладить. Вот и сейчас он сбегал от всего, пытаясь не думать о том, как будет проживать завтрашний день.
Страница: 1
