Сложно было сказать, что произошло бы, окажись все-таки Зак в Хогсмиде с Дафной, как и собирался. Может быть, Салли оказалась бы права — да, скорее всего Салли бы оказалась права. Ведомый нескончаемым раздражением и выматывающим внутренним напряжением, неспособный побороть ни своих эмоций, ни панических настроений, ни даже толком контролировать слова — что бы он сказал слизеринке? Выпалил бы яростное признание в своих чувствах, заявив, что устал лгать и уже просто не может себя выносить? Вскинул бы палочку, которая каждое мгновение только и была готова оказаться в руке, чтобы хорошенько зарядить «Конфринго» по ближайшим деревьям и выместить на них свою злость? Торопливыми шагами наматывал бы круги по деревне, потому что внутренние напряжение и смятения не давали ни минуты усидеть на месте, избегал бы любых разговоров, потому что и думать об этом было тошно? Даже сидя в безопасной полутемной спальне и разговаривая с совершенно безопасной сестрой, хаффлпаффец ощущал себя, как на пороховой бочке, постоянно под давлением душащего тревогой ощущения грядущей катастрофы, которое сжимало в тисках уже привычной тупой болью.
А еще Салли была права в том, что, как бы жестко это ни звучало, все могло бы сейчас быть иначе, согласись Захария летом принять ее помощь, которую она предлагала из раза в раз, невзирая на его гнев и на редкость ранящие оскорбления. То, что все пришлось переживать в одиночку, душа в себе эмоции и замыкаясь в себе, было не виной обстоятельств, а только его собственной. То, что события этого треклятого года с концами похоронили его спокойствие и душевное равновесие, было виной только его собственной.
Может быть, схватись он за руку сестры вовремя… а теперь мерзкая зловонная жижа этого болота уже накрывает с головой.
Салли была единственной, кто мог гарантированно поставить на место его мозги. Когда она хотела, то могла быть и резкой, и строгой, и даже грубой, потому что острая безжалостная правда, помноженная на решительность и прямоту, которой Смиты всегда славились, действовала, как пощечина, после которой невольно замираешь, прижимая к лицу ладонь, и задумываешься - «а какого черта?». И вот так говорить с ним, честно и без обиняков указывая на его ошибки, высмеивая его паршивые планы, пробивая прочную броню отрицания, едкого сарказма и игры в молчанку, умела только сестра. Они с ней были слишком похожи и она знала, как к нему подобраться.
А потом, уже понимая, что достучалась, что убедила, что заставила открыться, она переставала быть Смит и становилась просто Салли. Той, кто заставит выпить вкуснейший чай с корицей и вишней, притащит коробку любимого шоколада, будет болтать часами о полнейшей ерунде, над которой только мертвый не сыронизирует, той, кто вытащит его на поле для киддича, чтобы доказать — главное не модель метлы, а умение пользоваться.
Просто Салли и просто вечер, в котором как будто ничего не происходит, в котором он, может, впервые в жизни, осторожно берет протянутую ею руку помощи. И это действительно помогает, притупляет, почти растворяет беспокойство и успокаивает сжимающееся сердце, дышать становится свободнее и легче.
А потом наступает новый день.
На завтрак Смит привычно не пошел, тщетно пытаясь в утренней тишине спальни проспать хотя бы пару десятков минут. Накануне он снова проворочался под одеялом несколько часов, а потом проснулся от какого-то мутного и очень беспокойного сна. Попытался почитать учебник по ЗоТИ, но со временем поймал себя на мысли, что уже полчаса тупо перечитывает одну и ту же на редкость скучную строчку. Прошелся по гостиной, наступив в полутьме на чьего-то кота, который с яростным шипением расцарапал ему ногу. Несколько минут стоял напротив выхода в коридоры, почти серьезно размышляя, не выйти ли туда, но представил лицо Макмануса, когда влепят еще одну отработку, фыркнул про себя и вернулся в спальню. Ночь была длинной, но к этому Зак привык еще летом. А вот к длинным дням, в которых точно так же некуда было себя деть наедине с тревогой и злостью — до сих пор нет.
К полудню шестикурсник все же нашел в себе какие-то остатки ответственности, напихал в сумку всякую канцелярию и раскритикованное Снейпом эссе и двинулся в библиотеку, потому что если не переписать работу, то не только Снейп его окончательно унизит, но потом и старосты прополощут мозги. А оскорблять Макмиллана, потому что вконец задолбал и не отвалил бы он, наконец — паршивенькая затея.
В вестибюле Смит не успел вовремя заметить знакомую светловолосую фигурку, и понял, что это Дафна, только когда она к нему повернулась. Первой, совершенно серьезной мыслью было метнуться в боковой коридор, чтобы оказаться от нее как можно дальше, но он раздраженно подавил этот порыв, поморщился и двинулся к подруге. По правде говоря, Зак не представлял, как сестра вчера объяснилась с Дафной, поэтому с осторожностью всматривался в ее обеспокоенное лицо, на котором, тем не менее, все же расцвела легкая улыбка.
- Собираюсь в библиотеку, - без приветствия сообщил он и кивнул на лестницы. Хотелось взять ее за руку и мягко потянуть за собой, но удалось сдержать и этот порыв тоже. - Давай пройдемся.
А еще Зак не представлял, что сейчас хочет сказать слизеринке, потому что его естественное желание быть с ней честным очень остро соперничало с неумением говорить о проблемах и просить прощения.
- Я вчера… - он запнулся и растерянно запустил пальцы в волосы. А что он «вчера»? Помимо того, что предложил сходить в Хогсмид, а потом сам же и не пришел? Как парой четких слов описать то, что он просто был не в состоянии куда-либо пойти? Нет, Дафна определенно не была ни слепой, ни глупой, и слишком хорошо его знала, она просто посмотрев в его лицо уже встревожится и начнет задаваться вопросами, и от мыслей об этих вопросах и его ответах уже что-то начинало болезненно сжиматься в груди. Хаффлпаффец замедлил шаг, несколько раз глубоко вдохнул, и сжал кулаки, чтобы унять нервную дрожь. Хотелось, чтобы она сама все поняла, потому что в его голове даже подходящие слова попросту не рождались. - Поверь, так было лучше.
- Слышал, Белл вчера прокляли в Хогсмиде, - делано равнодушно сказал Зак, резко меняя тему. По правде сказать, о судьбе гриффиндорки он не особо беспокоился, и даже грядущие перестановки в команде красно-золотых почти не волновали, куда важнее было убедиться, что Дафна была в порядке. Он даже не задумывался раньше, что в Хогсмиде, охраняемом аврорами, полном взрослых магов, студентам школы могло угрожать что-то серьезнее, чем приколы из «Зонко», и от мысли, что подруга могла быть там совсем одна, его постоянный страх усиливался многократно. Новость Зак услышал утром, и сейчас ощущал только отголоски той вспышки ужаса, но они все равно очень скверно подтачивали изнутри. Примерно так же, как и мысль, что сейчас он просто бесполезен. Иногда ему казалось, что даже его палочка колдует чуть ли не с неохотой. - Прямо у бара Розмерты. Ты видела?.. - осторожно уточнил он, все еще стараясь замаскировать свой душевный раздрай показным безразличием, будто они просто обсуждали школьные сплетни.
Вот они и подошли к библиотеке. Зак пропустил Дафну вперед, а потом тихо присвистнул: сегодня здесь собралась едва ли не вся школа, что было явлением совсем нечастым, как будто для всех разом на завтра назначили выпускные экзамены. Пока хаффлпаффец, вытягивая шею, высматривал, куда бы приземлиться, Дафна уже настойчиво тянула его за собой, и тепло ее пальцев очень отчетливо ощущалось на коже. К сожалению, свободные места обнаружились только за самым дальним от выхода столом, и некстати подумалось, что когда — не если, а именно когда! - что-то произойдет, убежать попросту не удастся. Единственным путем отхода были винтовые лестницы на второй этаж, откуда, впрочем, отступать тоже было некуда.
Зак раздраженно отогнал и эту тревожную мысль. Это дракклова библиотека, а он со своей паранойей и нервами выбесил уже даже себя. Люди пришли сюда читать книги и писать доклады, а не устраивать Рагнарёк. Ничего не случится, еще раз повторил он себе. Никакой катастрофы. Никакой пороховой бочки. Ничего.
Дафна притащила его за слизеринский стол, констатировал Смит и криво улыбнулся, завидев, как сиротливо среди уже увлеченных чем-то девчонок примостился Макманус. Пристроившись на краю скамьи, Зак молча кивнул всем присутствующим, покачал головой на предложение угоститься конфетками - тут и от нормальной еды тошно, не говоря уже о сомнительной дряни со вкусом жженого дерева или травы, и выгрузил пергамент с исчерканным Снейпом эссе, которое нужно было переписать, «как будто вы обладаете разумом». Правда, Зак, окруженный однокурсниками, занятыми чем угодно, кроме, собственно, уроков, уже не был уверен, что обладает хоть каким-то разумом, иначе бы развернулся назад уже с порога.
- Мадам Пинс что, уволилась? - мрачно поинтересовался он вполголоса, не очень понимая, как до сих пор половина присутствующих с треском не вылетела за дверь с запретом на посещение библиотеки в ближайшие пятьдесят лет. Обычно можно было схлопотать гневные и угрожающие взгляды всего лишь за громкий шепот, а в этом шуме ощущение надвигающейся катастрофы снова запустило в душу свои холодные липкие щупальца. Может, стоило все же поучить уроки в гостиной?
Шум резко стихает и звенящая тишина эхом отдалась в ушах. Треск пергамента Миллисенты едва не заставил подскочить, и хаффлпаффец крепче сжимает корешок учебника по Защите. Даже становится интересно, и даже отвлекает от пессимистичных размышлений, успеет ли Булстроуд убраться прочь раньше, чем Пинс все же примчится на этот беспредел и полетят головы — а библиотекарь, казалось, умела телепортироваться к нарушителям спокойствия и тишины не хуже, чем Филч — на грязь.
Отредактировано Zacharias Smith (13.03.23 13:27)
