Ребекка смеется, открыто, громко, так, как в «приличном обществе» не принято. Только она сейчас с тем, кому плевать на эти маски и условности, ей можно быть собой и не бояться быть непонятой, не бояться вызвать осуждение или косые взгляды. – Это было так странно, - тщетно пытается сдержать очередной смешок, рвущийся наружу, - настоящее безумие.

Они вывалились на улицу, спешно накидывая верхнюю одежду. Холодный ветер треплет полы расстегнутого пальто, пробираясь ближе к телу, заставляя подрагивать. Девушка передергивает плечами, но не спешит утепляться, им нужно скрыться с места преступления и Чонси уверенно тянет ее вперед, остается только доверчиво следовать за этим сумасшедшим парнем.

- Что случи…- не сразу понимает причину, по которой пришлось остановиться. – Профессор, м-мы, - теряется моментально, возвращаясь в свою реальность, где она хорошая девочка, отличница и паинька, не нарушающая правила. Чонси по своей привычке берет инициативу и забалтывает Флитвика, который смотрит на нее осуждающе и Арнклифф стыдно, вид у нее неподобающий, а разочаровывать Флитвика очень не хочется.

- Покушение? – не верится, Бекс шокирована этой новостью, которая является чистой правдой, это видно по декану. Отшатывается назад, теряя равновесие, будто земля уходит из-под ног. Так оно и есть, ведь, это Хогсмид, Хогвартс, место, которое должно было быть самым безопасным в магическом мире, но таковым не является давно, просто каждый раз эти «тревожные» сигналы и знамения игнорируются, воспринимаются с трудом, но переживаются и забываются, а потом жизнь в замке становится прежней и так по кругу из года в год. – Она поправится? – два года назад погиб Седрик Диггори и это была трагедия, от которой до сих пор до конца не удалось оправиться, а если будет еще одна жертва, которая больше никогда не пройдет по коридорам школы. Ребекке страшно, и она даже не замечает, как находит ладонь Чонси, которую спешно отпустила, когда их застукал профессор. Отчего-то становится спокойнее, появляется ощущение, что ничего плохого сейчас не произойдет, не когда рядом он.

- Да, мы сейчас же вернемся в школу, - очень серьезно отвечает рейвенкловка, после чего убеждает Флитвика в том, что с ней все в порядке и они гуляли по Хогсмиду, не заметив ничего странного.

- Это кошмар, - почти шепчет, осознание ужасной реальности накрывает новой волной, лишая возможности двигаться. – Это может быть кто угодно, - а ведь и правда, на выходные почти вся школа приходит гулять в деревушку, расположившуюся недалеко от школы. – Я не пойду за перьями, - разумеется, она еще помнит, что хотела зайти в «Писарро», но не до этого. – Моя мать будет писать и расспрашивать и в школу нагонят авроров, - кусает губы, представляя через что придется пройти всем студентам в школе, не говоря уже о том, что предстоит девочке, которая была проклята.

- А? – мысли ее совсем далеко и даже, как будто не чувствуется холода, - наверное, оставила в пабе, - дрожит под новым порывом ветра и прикрывает глаза, когда Саммерс задевает кожу шеи замерзшими пальцами, повязывая шарф. Этот жест словно дает иллюзию безопасности, нет, хаффлпаффец не обнял ее, просто вернул ее вещь, но она уже пахнет им, несет в себе его энергетику и этого для начала достаточно.

Улицы наполнены суетой и тревогой, студенты спешат вернуться в школу и что-то подсказывает, большинство не из соображений безопасности, а лишь чтобы узнать подробности случившегося. Это казалось мерзким и вызывало отторжение. – Это очень страшно, разрушается даже иллюзия того, что в школе можно ничего не бояться, - она много чего слышала от отца и матери, какими бы строгими родителями они не были, в своей работе были большими профессионалами. Добавить больше нечего и они просто молча идут по улочкам, сходя на тропу до школы, периодически соприкасаясь руками. Ребекку это не смущает, ей правда все равно, увидят их вместе или нет. Едва ли кому-то есть дело до ботанши и бунтовщика-хаффлпаффца, когда на повестке дня настоящая сенсация.

- Чонси, - останавливается недалеко от ворот в школу, поворачиваясь к своему верному напарнику, - спасибо тебе за все, - под всем она подразумевает не только помощь в ее глупом расследовании и поддержку, но и то, что он позволяет ей быть тем, кем ей хочется, не притворяться и не играть какую-то роль, это странно, страшно, но важно. Рядом с ним Ребекка учится тому, что должна была освоить уже много лет назад. Она испытывает такой спектр эмоций, столько разный чувств, которые точно будет вспоминать еще не раз, разбираясь в себе.

- Не могу подобрать слова, чтобы выразить все, что хочу, поэтому, - делает шаг веред, обвивая руками шею парня в крепком объятии, им она хочет передать все то, что у нее на душе, не факт, что получится, но так хорошо задержаться в чужих объятиях даже на минуту, как приятно почувствовать ладони на талии, объяснения этому нет никакого, но это не имеет никакого значения.

Хочется верить в то, что так и будет и Чонси правда тот, кем кажется и кем себя показывает. Ребекка не привыкла открываться всем подряд и не привыкла верить, без каких-либо доказательств. Она так воспитана, так работает голова, но когда в дело вмешиваются чувства, становится только сложнее. Приходится решать внутренний конфликт голоса разума и сердца.

— Надеюсь, что это не причинит тебе дополнительных проблем, — легкая улыбка появляется всего на несколько секунд, нет поводов для радости или веселья. Проблема в том, что Саммерс уже погряз в этом «расследовании» и знает слишком много, чтобы оставаться в стороне. Арнклифф же отчего-то рада. Что этот человек разделил с ней тяжелую, для ее плеч, ношу.

— Не пиши, — получается слишком резко, но это не просьба — если моя теория верна, то школу и окрестности будут прочесывать авроры, а Министрество уже не раз прибегало к конфискации и чтению почты учеников и родителей, — возможно, для кого-то это секрет, но не для нее. Так делали на четвертом курсе, когда Сириус Блэк охотился на Поттера, так было в прошлом году, пока розовая жаба была «у руля», так будет и сейчас, — они захотят убедиться, что покушение не дело рук кого-то из студентов, — тяжело осознавать, что это мог быть кто-то из своих, может быть вот эту девушка с роскошными светлыми локонами, косящаяся в их сторону или долговязый брюнет с нелепыми веснушками? Нет, надо прекращать думать об этом.

— Я замерзла и никогда не была в кухне, поэтому не буду отказываться, — кивает и следует за хаффлпаффцем. Легенды школы говорят о том, что именно «барсуки» самые частые гости на кухне, да еще и гостиная, так удачно, находится неподалеку.

Интересный факт: раньше ее бы встревожило то, что однокурсники могут видеть мисс «все должно быть идеально» в таком виде: растрепанную, встревоженную, даже растерянную, с синяками под глазами. Бекс не уверена, но кажется, будто магия больше не скрывала ее настоящий вид.

— Не понимаю, — трясет головой и бегает глазами по полу, словно там, в стыках каменных плит может лежать ответ, — Кэти же даже мухи не обидит, — приходится вспоминать все, что знает про эту шумную гриффиндорскую девушку. Но ничего подходящего для совершения подобного не находится. — Это ужасно, радоваться тому, что не видел, как ее подняло в воздух и вот это все? — на самом деле, звучит очень страшно и картинка в голове рисуется соответствующая, — если верить моим скромным знаниям в сфере проклятий, то это может быть очень опасно, надеюсь, Белл выкарабкается, — вряд ли это была незапланированная дуэль, слишком заметно. Проклятый предмет? Гораздо больше похоже на правду. Бекс замирает, закрывает глаза и сжимает кулаки, запрещая себе думать об этом происшествии. Утром им должны сказать что-то за завтраком, строить догадки и паниковать бессмысленно.
Со всеми этими раздумьями. Не заметила, как Чонси остановился и уткнулась ему в плечо. — Прости, — выглядывает из-з парня, не понимая, почему, собственно, замерли. — Не знала, что ты любишь натюрморты, — изображенные фрукты были яркими и красочными, явно должны вызывать радостные эмоции, но на ней не сработало. Саммерс растекается в довольной улыбке и тянет вытянутый палец прямиком к груше и...щекочет ее. Бекки думает, что сегодняшний день свел его с ума, и даже хочет начать ворчать вслух на эту тему. Но прикусывает язык, когда груша начинает хохотать и открывается проход. — Вау.... — с интересом осматривается по сторонам, — по размеру похоже на Большой зал, — скорее всего под ним они сейчас и находятся.

Завидев двух гостей, домовики сразу предложили устроиться на лавке за небольшим столом, — Да, спасибо, — эта суета заставляет забыть обо всем произошедшем, отвлечься, но это кажется неправильным, Арнклифф же считает себя реалисткой. Девушка стягивает пальто и видит свое искаженное отражение в какой-то блестящей посудине. — Прости за мой внешний вид, — сейчас нет возможности причесаться или хоть как-то привести себя в порядок, это вызывает смущение, нет, даже стыд, из-за чего девушка натягивает рукава свитера на пальцы. Щеки горят от перепада температур, да и вообще ощущение, будто каждая мышца в теле расслабляется. — Главное, чтобы сейчас не начало резко клонить в сон, — почти шепчет, чтобы не нарушать гармони. Этого места.

Ей хочется посмотреть в глаза Чонси, найти там что-то, позволяющее унять тревогу, что только нарастает. От этого и слова сами собой слетают с губ, сейчас Ребекка абсолютно утратила возможность контроля. — Меня пугает сама мысль о том, что в школе небезопасно, а что если завтра будет проклят кто-то еще, и это будет непоправимо? — сейчас она верит в то, что с Кэти белл все будет хорошо. Может не завтра утром, но все же... — Я не умею справляться с неизвестностью, это не для меня, — кажется, ее несет, но когда ты набрал скорость, остановиться становится слишком сложно, — Мне нужно чтобы все было структурировано, запланировано и известно, иначе, я словно почву из-под ног теряю и постоянно чего-то боюсь, это невыносимо! — Зануда и ботанша, та, кто следует правилам, скучная девчонка, не особо знающая, что же такое эти ваши «приключения» вырвалась наружу. Как бы Бекс не думала о том, что изменилась за последние полгода, прогресс настолько ничтожен, что в пору разрыдаться.

— Прости, — все же поворачивается к Саммерсу, пододвигая ближе тарелку с булочками Челси, — слишком много впечатлений и событий за день, не справляюсь, — нет смысла лукавить или пытаться обмануть, он слишком хорошо видит ее, ту, которая так часто прячется под маской примерной дочери — гордости семьи. — Мне так стыдно, Мерлин, — закрывает лицо ладонями, которые до этого так усердно грела о кружку с горячим чаем.

Это удивление, даже возмущает, — Откуда бы мне знать как попасть на кухню, башня факультета далеко, а не то, чтобы в путеводителе по Хогвартсу есть инструкция как попасть во все задорные места замка... — насупилась и сложила руки на груди, явно давая понять, что эти упреки даже воспринимать не будет, потому что не шляться по подземельям (если ты не живешь тут) — норма.

Бекки очень теряется, когда Чонси принимается ее успокаивать, говорит о том, что она красива и...в это отчего-то не верится, этот парень слишком добр, поэтому не мог поступить иначе. Нет, Арнклифф не считает себя дурнушкой, она обычная девушка, со своими достоинствами и недостатками, тут дело в другом. Ее родители очень строгие, это откладывает отпечаток не только на привычках, но и восприятии себя, окружающего мира. Бернис Арнклифф была заседателем Визенгамота не только на работе, но и дома: одежда, прическа, весь внешний вид должен быть идеальным и даже, когда маленькая Ребекка звонко смеялась, вместо улыбки получала строгий взгляд матери.

— Я, — после такой эмоциональной речи парня, она сама себе кажется черствым сухарем, неспособным выразить все то, что чувствует, — я просто не понимаю, как по-другому, пусть это звучит, как оправдание, но так я жила почти семнадцать лет... — звучит крайне грустно, хотя жертвой или несчастной она себя не считает, неприспособленной к жизни – да.

У Саммерса теплые руки, очень приятно, когда ладони сжимают ее собственные, не успевшие отогреться. Бекс смущенно улыбается и опускает взгляд. Для нее все это слишком, а главное, совершенно непонятно, почему ей уделяют столько внимания и заботятся? Это вообще что-то новое, особенно от молодого юноши, с которым их практически ничего не связывает. — Я не говорила, что тут плохо, — как только контакт разрывается, становится еще более неловко и, чтобы хоть как-то скрыть это, волшебница разворачивается к столу, обхватывая руками чашку чая, тоже горячую, но тепло это, пусть и согревает, но ощущается совершенно иначе. Необычно.

— Я даже по твоему сопению понимаю, что ты задумал что-то безумное, — Арнклифф не очень хорошо разбирается в чувствах, зато очень наблюдательная, умеет сопоставлять факты, складывать цельную картинку и делать выводы. На мешочек смотрит с недоверием... — Ты уверен, что его хватит для того, чтобы уместить там то, чего я не делала? — смеется, отчего-то не воспринимая эту идею всерьез. Но только вот хаффлпаффец наоборот, казалось, совершенно не шутил.. — Я думала, ты за спонтанность, — прекрасно понимает, что это очень слабая и крайне неубедительная отговорка. — А что, если я не напишу? — Бекки не уверена, что готова к такому шагу, за пару дней надо переосмыслить столько всего, а еще каким-то образом узнать чего она не делала из того, что доступно? Это же тысячи вариантов... Аккуратно, даже с каким-то трепетом сжимает пальцами мешочек, вверенный ей для выполнения сложной задачи.

Чонси радостно уплетает выпечку, а у нее совершенно нет аппетита. Столько всего произошло, а некоторые вещи едва не перевернули мир с ног на голову, ведь правда, если ее родители замешаны в чем-то не очень хорошем, это разрушит все. Можно ли назвать ее жизнь кукольным домиков, выстроенным из ложных идеалов и бесполезных правил? Пока только предстоит это узнать, но одно понятно уже сейчас — разочаровываться в родителях неприятно, это не просто ранит, это разбивает сердце, которое, как она всегда считала надежно спрятано (как говорит матушка, от всяких глупостей).

Пожалуй есть кое-что, что она никогда не делала, но эта запись не появится на листе пергамента в мешочке важных дел: Ребекка Арнклифф никогда не влюблялась, не чувствовала себя незаменимой для кого-то, нужной и важной, просто так, без какой-то причины и не испытывала ничего подобного к кому-то другому. Все девчонки проходят этот этап, но не она. Хотелось бы перестать быть белой вороной, когда-нибудь она изменится, перестанет быть такой занудой, зацикленной на учебе, станет более открытой и понятной, Корделия говорит, что к таким тянутся люди... И в ее жизни случится что-то подобное, заставляющее отключить голову и идти на поводу у чувств и эмоций, тонуть в них, наслаждаясь каждым моментом.

— Ладно, я обещаю попробовать, но только хочу сразу договориться, если мы вытащим что-то, к чему я не буду готова, я должна иметь возможность отказаться, — границы, условная безопасная зона, такая важная, особенно сейчас, когда обнаруживается семейная тайна, когда ее кошмары не прекращаются, когда нападают на студентов школы, нет, это совершенно неподходящее время для выхода из зоны комфорта, но по какой-то неведомой причине отказать Чонси нет никаких сил и, если честно, желания.

— Иногда мне кажется, что приключения слишком переоценены, — хмыкает Ребекка, не понимая до конца тягу всегда и везде попадать в переплет. Это не только о Чонси, а в принципе, взять тех же неугомонных гриффиндорцев, которые теряют сотни баллов факультета в год только потому, что решили "это будет прикольно и весело". Это не значит, что стоит жить в своей маленькой зоне комфорта и не выходить из этой коробочки, но во всем должна быть мера. Ей нравилось понятие "баланс" — когда доля чего-то простого и совершенно обыденного сопоставима с чем-то очень ярким и необычным, все приедается, накапливается усталость, а радость можно находить и в, казалось бы, самых занудных делах.

— Я очень люблю анализировать и все структурировать, порядок — мое все, — не то, чтобы это сюрприз для Саммерса, он ее раскусил уже давно, никто не спрашивал и не говорил вслух, но Арнклифф догадывается. — Даже в самых смелых мыслях не могу представить, что стану спонтанной и хаотичной, — тихо смеется, образ такой ребекки никак не укладывается, даже не формируется. — Чтобы ты понимал, мой бунт — частая смена цвета и длины волос, — это звучит так скромно, но это просто никто не видел реакцию матушки, которая уже добрых двадцать лет не меняла свою. — Родители каждый раз приходят в ярость, — ее же эта реакция забавляет, но все справедливо: они хранят от дочери какую-то тайну, в свою очередь она их нервирует чем-то подобным, — в нормальной семье, наверняка, вообще не обратили бы внимания, — пожимает плечами отпивая горячий чай.

На кухне, в компании Чонси ей уютно, сказал бы кто об этом ей полгода назад, то спросила бы "Кто такой Чонси", их миры настолько параллельны, что совсем не пересекаются и одно событие смогло перевернуть все с ног на голову, это та самая ложка меда в большой бочке дегтя. Нельзя сказать оправдывает он ожидания или что-то такое, ведь ничего подобного не было, Бекс просила о помощи и парень ее оказал, но решил пойти дальше, может быть он своеобразный рыцарь, который хочет прийти на помощь даме в беде? Фактически, это актуально даже сейчас. Только после всего, что они успели вместе пройти, в душе зародился и растет с каждой новой встречей страх, что когда тайна ее ночных кошмаров будет раскрыта, Чонси успокоится и найдет себе новое приключение, ведь он сам собой их и олицетворяет. Думать о подобном не хочется, но мысли сами приходят на ум, вызывая тревогу, даже подкидывая идею оставить расследование, чтобы этот необычный хафффлпаффец оставался рядом. Эгоистично? Да, разумеется, но Бекки обычный подросток и эти чувства ей не чужды.

— Тогда, ты будешь рассказывать по одной истории на каждое приключение, — это сделка, честный обмен. Хотя...ради справедливости, она получает гораздо больше, чем дает взамен. Это тоже так непривычно и странно, что только увеличивает количество вопросов, зачем это  Саммерсу. Однажды даже подумалось: "А не подослали ли его родители", но эта догадка была почти сразу отложена в папочку очень маловероятных, или этот парень гений актерской игры, но хотелось верить, что все искренне, по-настоящему, этого так сильно не хватало.  Каждая их встреча позволяла делать новые открытия, чувствовать новые эмоции, это позволяет идти вперед, Бекс слишком давно мечтала об этом.

— Дай подумать... — как бы не хотелось быстрее во всем разобраться, на первом месте остается учёба, отличница Арнклифф никогда не пожертвует ей, ведь уже знает, нужно как следует постараться, чтобы сдать экзамены, чтобы попасть на обучение, вступить в гильдию артефактолов и работать со всей этой сложной, таинственной и, зачастую, мрачной частью магического мира. — Завтра мне нужно написать пару эссе, предлагаю вторник, — свое время планирует заранее, весьма ловко распределяя время на каждое домашнее задание и умудряясь даже оставить довольно приличное количество "свободных часов" для встреч с подругами и легкого познавательного чтения.

Рядом с этим парнем она чувствует легкость, словно груз падает с плеч: не нужно принимать никаких решений, а просто быть собой. Проблема лишь в том, что сейчас девушка совершенно не знает кто она, точнее не знает, кто она настоящая, поиск сложный, но раз за разом в этом образе появляется больше деталей, это хорошо, очень хорошо. Улыбка редко сходит с губ, так странно находиться в зоне комфорта не с Беллой и Джейком, а кем-то новым. Ради справедливости, комфортно не всегда, но вот в такие моменты, где они сидят и разговаривают — очень. Арнклифф сжимает пальцами мешочек и убирает в карман, прямо к тому письму, которое украла из дома добродушного мальчишки. — Чонси, — возможно, сейчас не время и не место задавать такие вопросы, правда для подобного невозможно выбрать "идеальный момент", — прости, если это прозвучит грубо, но почему, — поджимает губы, не закончив фразу, стараясь подобрать более мягкие слова, потому что те эмоции (пока непонятно, можно ли назвать это чувствами) вызываемые косматым любителем рока слишком тревожны и приятны, хочется быть уверенной в их честности, — почему ты помогаешь мне, почему не оставишь разбираться самостоятельно, я много думала об этом и не могу понять, — нервно сглатывает, но не отводит глаз, хоть и очень хочется.

Ей стыдно спрашивать такое у человека, который так добр и внимателен, но такова ее натура, докапываться до истины нужно всегда и везде, никаких исключений или двойных стандартов. — Ты тратишь много времени и сил, а я ничего не могу сделать для тебя, это эгоистично и, не буду врать, меня беспокоит, — мысль получилась несколько скованной, снова пришлось обнажать свои страхи, не прятаться за привычной маской уверенной во всем девчонки. В голове даже не возникло мысли, что не стоит этого делать, что парень просто посмеется и будет использовать в своих целях. Чонси Саммерс гораздо благороднее, чем можно представить, во всяком случае, в ее глазах он выглядит именно так.

Отредактировано Becky Arncliffe (28.05.23 20:56)