– Ты ушла. Два этих слова, мимолетных словно миг, снова я твержу и снова шепот прерывает крик. Ты ушла, меня покинув тем проклятым декабрем. Прежних зим вуаль накинув, что прожили мы вдвоем, - бормочет девушка себе под нос, наизусть выучив понравившуюся поэму. И теперь каждый раз, когда мысли начинали тревожно блуждать, цепляясь то за одно неприятное воспоминание, то за другое, девушка переключала себя на простые строчки, которые вызубрила.

– Ты ушла. Но не уходит, взора памяти мираж. Бледным призраком все бродит, проявляясь, как пейзаж. Холодят воспоминанья твой весенний бег босой. Наши летние мечтанья, поцелуй осенний твой, - продолжает Белла, оглядывая привычную обстановку внутри замка. Она идет к теплицам. Хмурая и уставшая бредет к единственному месту, в котором сможет почувствовать себя лучше. Туда, где в минуты сильного отчаяния может найти желанный покой. Коридоры кажутся ей безжизненными, а люди, встречающиеся на пути – безликими. Ей начинает казаться, что все они смотрят на нее с осуждением, будто видят ее насквозь, но как только эта мысль отчетливо возникает в голове, Фарли продолжает свой стих.

– И коварное мерцанье глаз, подкравшейся зимы. Блики на обсидиане, смерти взгляд из бездны тьмы. День за днем звучит тоскливо в опустевшей хижине. Моя пьяная молитва о погубленной жене. Год за годом возвращаюсь, приведением влеком. Год за годом, громко каюсь, что тогда на Рождество. Отпустил тебя беспечно, пьяной дреме уступил. Потерял тебя наверно, властью взмаха черных крыл, - девушка проходит мимо главного зала школы и бросает взгляд на учеников, которые кучками расположились на длинных скамейках. Белла ищет среди них знакомые лица, но не задерживается надолго, а просто проходит, мимо не успев никого выцепить взглядом. В последнее время она отдаляется от своих друзей, с трудом находит общий язык с Джейком, тщательно подбирает слова в письмах к сестре и даже с Ребеккой, после того откровенного диалога не может быть собой на все 100 процентов. Будто бы напряжение сковавшее ее тогда, в запретном лесу, до сих пор не дает расслабиться. Воспоминания о походе в лес снова заставляют волноваться и хаффпаффка под свои быстрые шаги, начинает бормотать.

– Мы в уюте стен дубовых, в теплом свете очага. Пили пурпур вин плодовых, за окном мела пурга. Захмелев, отяжелел я, и заботливо жена молвила: «Пойду поленьев принесу, пока трезва». Заглянула на мгновенье злая ночь в дверной проем. Провалился я в забвение, стал я слеп во сне моем, - холодный ветер подхватывает волосы девушки сразу же, как только она выходит из замка. Пробирается под одежду и заставляет кутаться в мантию еще сильнее. Белла пересекает двор, затем спускается по лестнице и замечает очертания знакомых теплиц. Она ускоряет шаг и щурится от ветра, бьющего в лицо.

– И не слышал, как стучала, колотила в дверь она. Как в отчаянье кричала на пороге царства сна. В кровь ободранные пальцы и застывший вопль немой, труп под снежным одеяльцем на ступеньке ледяной, - она говорит не слышно, а ветер и вовсе уносит слова куда-то вдаль, поэтому никто не обращает на бормочущую старосту никакого внимания. Она подходит к теплицам и заглядывает в стеклянную дверь, различая размытый силуэт профессора среди могучих ветвей и пушистых кустов. Поэму пора прервать.

Белла заходит внутрь, приветливо улыбается одними губами и быстро оставляет мантию на крючке. Ей нужно переодеться, прежде чем опустить руки в влажную землю или взяться за садовые ножницы. Третья теплица не была ее любимой. Куда приятнее наблюдать за миролюбивыми цветами, а здесь таких не было. Однако любая работа сейчас отвлекала от мыслей, поэтому третья – так третья.

Профессор говорит что-то о бардаке, о том, что после занятий с четвертым курсом теплице нужен капитальный ремонт и девушка понимающе кивает, все что угодно, лишь дайте побыть здесь дольше обычного. Спраут просит ученицу об услуге и Белла с радостью соглашается, наблюдает за тем, как декан уходит в соседнюю теплицу, а затем принимается за работу. Она возвращает все на свои места, чинит разбитые, неловкими руками учеников, горшки, а затем решает переставить парочку растений на освободившееся место на столе. Аккуратно берет горшок и перетаскивает на другую сторону. Листья этого куста попадают ей то в глаза, то в рот, то цепляются за волосы, а когда Фарли ставит горшок на место, все вокруг почему-то начинает меняться.

Земля начинает уходить из под ног и Белла не понимает, почему все приходит в движение. Это ее тело двигается так странно или теплица меняет свое расположение? К лестницам в Хогвартсе все привыкли уже давно, но чтобы теплицы вдруг отрастили ноги - это уже через чур. Она пытается ухватиться за эту мысль, и даже ухмыляется, но равновесие в один миг теряется и темнота полностью поглощает сознание юной волшебницы.

Белла открывает глаза и только тогда тьма отступает, уступая место звенящей головной боли и отсутствию ориентации в пространстве. Требуется чуть больше минуты, чтобы открыть глаза и сесть, еще пару минут чтобы схватившись за голову унять боль. Но сколько времени понадобиться, что понять что происходит?

Фарли хмурится, пытается сосредоточить свое внимание на фигуре, которая предстала перед ней, но все вокруг кажется таким нереальным. Будто бы страшный сон, а не реальность. Она видит перед собой - себя. Точно такую же, как она сама. Но что-то в ней было другое. Фарли не может понять, но чувствует как внутри поднимается тревога.

Когда девушка (или сама она?) начинает говорить, сердце хаффлпаффки буквально проваливается вниз. Голос. Этот голос, словно тот, что озвучивает все ее мысли. Она не верит своим ушам, так же, как и не может довериться глазам.

Та, другая Белла Фарли ведет себя неестественно. Она чужая. В ее движениях много резкости, а ее смех, сиплый, скрипучий, неприятный. От него бегут мурашки. Грубость буквально всем, в движениях, в словах и действиях. Становится страшно, но кричать не получается.

Она отводит глаза, думает, что если закрыть их, то все исчезнет. Но вместо этого царапина, словно от бумаги, неприятная и жгучая, прямо на бледной щеке. Это точно не сон. Это безумие.

– ты меня боишься? Боишься посмотреть себе в глаза? Тогда ты ещё более никчёмная, чем я думала! - хаффпаффка чувствует ком, который встал в горле, а в глазах появляются слезы. Страх пытается пробраться наружу.

– ч-ч-что ты такое? - она может выдавить из себя только это, а затем отползает в сторону, не в силах даже подняться на ноги. Будто что-то силой тянет ее к земле.

– ты это не я, - бормочет, словно молитву, - этот просто сон. Ты это не я. Это безумие.

В этой ситуации странным было все и поэтому Фарли требуется какое-то время, чтобы прийти в себя и сфокусироваться. Поэтому смысл слов, сказанный той другой Беллой, доходит до хаффлпаффки не сразу. А между тем, «отражение» ведет себя так естественно, уверенно и спокойно, что в какой-то момент реальность начинает искривляться. Непонятно, кто из них настоящая, реальная Белла.

– копится и копится, пока из «ненужного» не вырастает новая личность, - за этим следует смех, неприятный и громкий, отчего хочется закрыть уши руками, чтобы не слышать.

Мысли в голове просто не укладываются. Староста действительно многое подавляла внутри, всегда ориентировалась на правильность, избегала столкновения с негативными проявлениями жизни. Жизнь в розовом мире была куда приятнее. Однако она никогда бы не подумала, что все, что старательно избегалось, имеет свойство накапливаться внутри.

Снова царапины. Жгучая и неприятная боль, которая усиливалась страхом перед неизвестным, пульсировала, привлекала внимание. Белла даже не успела отклониться в сторону, чтобы избежать этого. Просто безвольно принимала нападки, не в силах дать отпор.

И видимо чувствуя это, та другая, темная сторона личности принимается наносить один удар за другим. Только теперь бьет на поражение и в самое сердце.

«Ведь Джемма и Джейк стали старостами школы, а ты ― нет».
Сколько слез было пролито, когда старостой школы назначили Селину?

«Джемма захотела добиться успеха ― и работает в американском министерстве магии. Джейк станет мракоборцем, это очевидно любому. А ты… будешь копаться в растениях».
Сколько раз за своей спиной она слышала смешки по поводу того, что она постоянно таскалась за Спраут и приносила в гостиную факультета один цветок за другим?

«Ты не справишься!»
И она действительно не справлялась.

– посмотри и скажи, что ты видишь! - девушка с силой начинает трясти растерянную хаффлпаффку за плечи, как тряпичную куклу, с которой надоело играть. И все, о чем думает Фарли, это о раздирающей внутренней боли. Она не может сдержать слез и те застилают глаза.

– Хватит! - срывается на крик девушка, не в силах больше терпеть, - ты могла бы помочь мне! Ты могла бы...Если ты часть меня, если все это не чья-то злая шутка или сон, то ты не можешь быть такой жестокой.

Она рыдает. Ее плечи подергиваются от каждого резкого вздоха и попытки восстановить дыхание.

– Ты должна была помочь, - говорит Белла с опаской. Больше всего на свете она хочет сейчас спрятаться в объятиях отца, чтобы его сильные руки закрыли ее хрупкое тело от этой озлобленной Беллы.

Отредактировано Bella Farley (31.07.23 09:02)

Фарли пытается сдержать всхлипы, не вытирая, а буквально размазывая слезы по щекам. С каких пор она стала такой несдержанной? Почему позволила себе разрыдаться, как по щелчку пальцев, словно только дожидалась удобного случая? Вопросы всплывают в голове, но девушка быстро отгоняет их от себя, боится, что та-другая-Фарли услышит их.

- Тебе не нравится то, что ты видишь перед собой, не так ли? Как думаешь: мне приятно видеть то, что вижу я? – спрашивает девушка. Она смотрит прямо в лицо хаффлпаффе, в ее заплаканное, покрывшееся красными пятнами, лицо. И только сейчас она начинает понимать, что ей стыдно за себя. За то, какая она сейчас. Жалкая. Слабая. Та, которая боится каждого шороха и не может уснуть ночами из-за кошмарных снов.

- А заслуживаешь ты немногого, Белла, - голос девушки разносится по теплице так явно. А затем буквально проникает в голову Фарли, словно эхо, повторяется раз за разом.

- Ты будто в моей голове, - бормочет, буквально себе под нос, чтобы та-другая-Фарли не слышала ее, - я не понимаю, зачем ты пришла, что ты хочешь от меня. Ты жестокая. Холодная. Ты режешь меня своими словами. Ты приходишь именно в тот момент, когда мне больше всего на свете нужна помощь и поддержка. Я заслуживаю хотя бы маленькой поддержки.

Она не торопится подниматься с пола, даже наоборот, откидывается назад, упираясь спиной в ножки столика.

- Я заслуживаю снисхождения, - обиженно добавляет девушка, - хотя бы от самой себя.

Отредактировано Bella Farley (02.08.23 15:12)

Она не понимает. Действительно, искренне не может понять, что из себя представляет та-другая-Белла. Мысли на эту тему с трудом выстраиваются в какую-то логическую цепочку. Они нехотя копошатся в голове, со скрипом и жутким скрежетом, причиняя вполне реальную физическую головную боль. Как так может быть!? Часть тебя отделяется и начинает существовать отдельно. И если это, действительно, часть тебя, то значит ли это, что ты теперь всего лишь половина?

Ей отчаянно не хватает времени все понять. Ведь царапина - реальна. Вот она, чувствует уже слабо пульсирующую боль на своей щеке, чувствует ее под подушечками пальцев, размазывает проступившие капельки крови по своему бледному лицу. Как тогда это может быть?!

― Мне надоело, - ее стальной голос звучит так живо и естественно. И почему-то Фарли начинает чувствовать страх. Ей надоело. Если это было только начало, то что будет дальше?! Из-за этой мысли, сердце начинает биться чаще. Белла кусает губы, вжимается спиной в ножку стола, но слушает, улавливает каждое ее слово и молчит, не в силах возразить той-другой-Белле.

Она говорит о Джемме. О том насколько талантлив ее брат. О Селине, которая получила должность старосты школы. Она наступает на самые уязвимые места, топтается на них своими колкими словами. Хаффлпаффка чувствует эту боль, но молчит. Кусает губы сильнее, не смахивает, а буквально стирает слезы с лица рукавом своей кофты, но молчит. Может ли она что-то возразить? Может ли сказать что-то в свою защиту? Не сейчас.

Тогда девушка подходит к зеркалу и начинает колотить по нему с такой силой, что осколки, словно опадающие лепестки, летят на пол. Звук бьющегося стекла по началу пугает Беллу, но потом моментально отрезвляет. Капли крови буквально орошают теплицу, заполняют пространство. И все вокруг окончательно превращается в какой-то сюрреалистический эпизод. Раскатистый и звонкий смех только добавляет антуража. Кровь и разбитое зеркало. Все это хорошо вписалось бы в сюжет сериала "Твин Пикс", если бы Фарли знала про маггловскую жизнь чуть больше.

- Хватит, - выдавливает из себя хаффлпаффка. Аккуратно и медленно, она хватается за столешницу руками и поднимается с пола. Затем делает пару неуверенных шагов вперед, смотрит внимательно за движениями девушки, ожидает подвоха, но затем останавливается, упираясь руками в стол.

- Я не буду просить прощения у тебя. Ты действительно собрала все худшее, что только есть. Ты причиняешь боль. Ты давишь на самые  слабые места. Конечно, я признаю, что игнорировала многое в своей жизни, глушила боль и несправедливость по отношению к себе. Закрывала глаза на многие вещи. Пыталась быть хорошей для всех. И возможно, это могло копиться годами, но люди справляются с этим другими способами. Их "темная сторона" потом не приходит выяснять отношения.

До нее только сейчас начинает доходить одна простая и емкая мысль о том, что нельзя понравиться абсолютно всем. Кто-то всегда будет против. И осознание это, чуть открывает глаза на происходящее.

Наблюдать за той-другой-Беллой было так странно. Это одновременно пугало и завораживало. Что-то неестественное было во всем ее облике. Она размазывает капли крови по своим губам, смеется раскатистым смехом и становится похожа на сумасшедшую.

― Ты. Должна. Извиниться. Передо. Мной, - чеканит уверенным и ровным голосом, на что хаффпаффка отвечает отказом. Ей даже не приходится произносить слова в свою защиту, она просто отрицательно качает головой и хмурится. Только сейчас она ощущает в себе внутреннюю силу противостоять опасности. И даже если, та-другая-Белла сорвется с места, начнет швырять горшки в разные стороны или крушить стекла теплицы, староста не дрогнет. Хватит дрожать и прятаться.

Будто против мысли, девушка неожиданно приближается. Настолько, что Белла едва может уловить ее дыхание, увидеть блеск в этих безжизненных глазах и рассмотреть каждую деталь. Неужели это я? – проносится в голове. Ощущения странные, будто смотришь в искривленное зеркало. Твое отражение одновременно так похоже на то, как ты представляешь самого себя. А с другой стороны, будто вообще предъявляет тебе другую версию реальности.

Но неожиданно руки той-другой-Беллы сжимаются на тонкой шее хаффлпаффки, так быстро и сильно, что от удивления и страха Фарли не успевает даже вскрикнуть. Воздуха становится так мало, а горло вдруг пронзает неожиданно реальная боль. Она начинает извиваться, хватается руками за шею в попытках разжать пальцы противника. Не может произнести ничего, кроме сдавленного стона и мычания, в ответ на требования.

В легких становится критически мало воздуха и как же сильно хочется сделать вдох. Лицо хаффлпаффки краснеет, а силы сопротивляться заканчиваются ровно в тот момент, когда та-другая-Белла сама ослабляет хватку. Она отталкивает девушку, и с удивлением рассматривает свои ладони, пальцы, которые так цепко сжимали шею Мирабеллы еще пару секунд назад.

Белла пользуется моментом, инстинктивно хватается за шею, делая глубокий вдох и выдох в попытке восстановить дыхание.

- Я же сказала, что ты не дождешься от меня извинений, - хрипит Фарли, все еще удерживая руки на своей шее, будто это действительно сможет унять боль, - теперь придется исчезнуть. Удивительно, но сейчас я совсем не испытываю к тебе жалости.

Теперь ее очередь наступать. Фарли делает пару шагов, приближаясь к той-другой-Белле, а затем подбирает большой осколок стекла, который умещается в ладони. Она быстро заносит его вверх, и вспышка преломленного света отмеряет конец всему. Когда Белла опускает осколок, зловещие капли алой крови, словно бусины рассыпаются на пол.

Отредактировано Bella Farley (06.09.23 11:54)