Бекс лениво возит ложкой по тарелке, есть уже не хочется, но девчонки что-то активно обсуждают, вроде очередного парня, что «так сильно изменился за лето». Да, многие вымахали, раздались в плечах, но это естественно и совершенно не повод тратить на это столько времени. Именно для того, чтобы ее не затянули в этот самый разговор и делала вид, что очень занята обедом и заодно изучением своей работы.

Работой она была очень недовольна, потому что делала второпях, совершенно не задумываясь о том, что пишет. Но там стоит «Превоходно» и возникают вопросы, или она слишком строга к себе или кредит доверия преподавателей настолько высок, что они даже не всегда читают эти самые эссе? Тяжело вздыхает, но почти в тот же момент вздрагивает, выпуская ложку из пальцев, та падает на тарелку, привлекая внимание окружающих своим звоном. Бекки же умудряется сохранить максимально спокойное выражение лица. — Все в порядке, увидимся позже, — зачем что-то объяснять, пусть девочки посидят пару секунд с раскрытым от удивления ртом, потом все равно вернутся к своим разговорам и забудут о произошедшем, как всегда и бывает.

— Я все еще считаю это эссе ужасным, — сокрушается уже искренне, стоит выйти из Большого зала. — А ты упиваешься своим успехом, как подло, мистер Саммерс, — сворачивает пергамент в трубочку и стукает парня по плечу. Они шагают по коридорам, все окна закрыты, но пламя каждого факела беспокойно колышется от сквозняка. — Я бы хотела, чтобы ты загадал полноценный сон ночью, но такого ведь не будет? — фыркает, ведь кто о чем, а Ребекка о несбыточных мечтах. Они тормозят у одного витража, яркие стекляшки покрылись тонкой паутинкой инея, уникальные узоры, которые никто никогда не сможет повторить. Завораживает.

— А выступления хора уже не считаются публичными? — справедливо возмущается, когда вспоминает примеры от хаффлпаффца, — и не один год, между прочим, — тут сложно понять кто прав, ведь одна она пела только дома, аккомпонимируя себе на белоснежном рояле, когда матушка принимала очень важных гостей. Бекки была той самой красивой и ценной игрушкой, диковинкой, которую всем показываешь, хвастаясь тем, что заполучил в свою коллекцию.

— Не хочу гадать, — хмурится, настроение правда не подходящее, поэтому давай сам, мистер «я генерирую идеи чаще, чем ты дышишь»!

Ребекка не скажет это вслух, но возможно, Чонси прав? Может и правда не стоит переживать так из-за какого-то эссе, одного из множества уже написанных и тех, которые еще будут написаны, ну получила свою идеальную оценку и хватит? Напряженная складка между бровей разглаживается, а «трубочка» того злополучного домашнего задания прячется в сумку.

— Для меня это важно, — спокойно делится своими мыслями, — я не вложила в работу особых усилий, потому что наконец-то смогла нормально поспать и проспала все на свете, а она получила незаслуженно высокую оценку, — вздыхает, прекрасно понимая, что Чонси не поймет этого расстройства, возможно, это и к лучшему.

Бекс еще несколько секунд смотрит в окно, пытаясь за витражом, разрисованном замысловатым снежным узором, разглядеть территорию школы, чтобы понять, насколько все замело. Она уже несколько дней не высовывала нос из замка. Но заявление Саммерса моментально вывело ее из состояния созерцания, заставляя поперхнуться и тут же закашляться от возмущения. КАК ОН МОГ ТАКОЕ ПРЕДЛОЖИТЬ!?

— Ты с ума сошел? — медленно поворачивается к хаффлпаффцу, сияющему, как начищенный галлеон, глядя на него ошалевшими от шока глазами, которые по размеру напоминали, скорее два блюдца. — Это Руны, они же сложные, — даже заикается от такого дерзкого предложения, — я, мы, не можем, — слова никак нет хотят складываться в предложения, — СТОП В СМЫСЛЕ ПРОГУЛЯТЬ? — голос дрогнул и как-то сам собой повысился. Бекки обычно не кричит, но Чонси профессионально провоцирует ее делать то, что раньше она «никогда не».

— Скажи, что ты пошутил, — возвращает себе самообладание, но радости приятеля совершенно не разделяет, скорее наоборот, ей не по себе, ведь это желание, проигранное в споре и если это не розыгрыш, то ей придется. О, Мерлин и Моргана, это же нарушение правил и наплевательское, пренебрежительное отношение к собственному образованию. — Чонси, — пристально смотрит на парня, стараясь не вестись на эту его улыбочку, а сохранять спокойствие, хотя как это возможно, ей тут такое непотребство предлагают. — Тут же совершенно нечего делать, давай лучше на урок пойдем, а? — сразу оборонительная позиция, уговоры и попытка убеждения. Что-то подсказывает ей, что  абсолютно бесполезная.

Чонси спокоен и не ведется на ее предыстеричное состояние. Недосып, нерешенные вопросы, периодические головокружения и гиперответственность дают о себе знать. Каждый нерв, каждая мышца в ее теле напряжены, тронь неосторожно и сломается, без шанса на восстановление. Бекки чувствует себя слишком уязвимой и это раздражает ее гораздо больше этого нахального предложения от хаффлпаффца.

Слова все пролетают мимо ушей, в голове набатом звучит голос матери, упрекающий в несостоятельности, неполноценности и очередном изъяне, который не позволяет ей стать той самой «правильной» дочерью, образ которой ей примерили с детства и так полюбили родители. Бекс закрывает глаза и пытается восстановить дыхание. Ее трясет, а еще с невероятной силой накатывает желание разреветься, вот так, чтобы глаза покраснели и опухли, чтобы голос дрожал и все ходили вокруг на цыпочках, боясь спровоцировать новый всхлип. Говорят, если проплакаться, то станет легче. Арнклифф не знает как это, ее учили держать лицо, а те несколько скупых слезинок, что так картинно катятся по щеке — лишь очередной минус в длинном списке.

— Ты ставишь меня в неловкое положение, — тихо, дрожащим голосом, — я хочу пойти на урок, я должна, — пальцы сжимаются в кулачки, что придает немного сил, — но я человек слова и не могу отказаться от твоего предложения, — хочется попытаться вырваться, обойти Саммерса слева, убегая на пределе своих возможностей, но ведь парень спортивней, догонит, закинет на плечо и все. Это будет слишком по-детски, она уже взрослая и должна принимать решения. — Пойдем, — звучит решительно, но в то же время неуверенно. Ей нужно выдохнуть, поэтому просто подчиняется, позволяя вести себя прочь из коридора, который начал наполняться студентами, спешащими на занятия.

Ей страшно, но не за то, что могут наказать или что-то в этом роде, а потому что как будто изменяет самой себе, если это она, конечно. Но при этом, дурацкий Чонси Саммерс действует как всегда успокаивающе, он такой раздолбай, но при этом, вселяет уверенность в то, что все будет хорошо. Откуда в нем эта энергия, и почему Ребекка ее вообще чувствует, раньше ведь совершенно не обращала на подобное внимания.

— Ты же знаешь, что я практически не исследовала Хогвартс, зачем спрашиваешь? — закатывает глаза, на самом деле, просто немного капризничая. — Но нужно такое место, чтобы нас не поймали, я не хочу ничего потом объяснять матушке, это выше моих сил, — это звучит как просьба, простая, человеческая. Бекки доверилась ему, снова, ей нужно быть уверенной, что это не ошибка и что это ощущение «безопасности» которым хаффлпаффец окутывает ее не лопнет, как мыльный пузырь при легком дуновении ветра, — ты знаешь такое место? — теперь ее очередь задавать глупые вопросы, Чонси знает, это точно. Но Арнклифф не стыдно, она на чужой территории, потерянная и неуверенная, вопросы – ее главное оружие, не будет же волшебной палочкой атаковать Чонси прям сразу...

Отвечать на вопрос не хотелось. Ведь когда говоришь что-то вслух, оно обретает реальную силу, влияет на тебя и требует решения. Ребекка не хочет ничего решать, слишком устала. Навалилось на нее тоже достаточно. Кто-то скажет — ерунда, но для человека, у которого главной заботой долго было как составить распорядок дня так, чтобы успеть сделать все запланированное.

Просто кивает, следуя за парнем, который так уверенно ведет их по коридору, потом они поворачивают в другой, гораздо менее людных. Настолько она отключилась от происходящего в попытке принять тот факт, что на седьмом курсе ступает на скользкую дорожку хулиганства и прогулов, что даже не сразу заметила: они держатся за руки, но почему-то нет никакого желания выдернуть ладонь и идти самостоятельно по заданному маршруту. Этот контакт успокаивает и согревает. Это не первый раз, когда ей приходилось касаться рук Чонси и они снова теплые, это приятно.

За спиной слышен странный шепот, но Бекки на него плевать, пусть болтают, что хотят. Но еще один поворот избавляет их от лишних глаз. — Ого, — все же удивляется, увидев замысловатый подход к открыванию секретной двери, — А Филч про нее знает вообще? — немудрено, если нет, Хогвартс огромный, а завхоз даже магию использовать не может.

Арнклифф не боится переступить порог небольшой комнаты, — Что? — растерянно оглядывается на парня и спокойно смахивает с головы, паучка, — я не сильно-то боюсь их, — отчего-то чувствует смущение, которое заставляет отвести взгляд и делает пару шагов вперед, чтобы Саммерс мог зайти в свое убежище и закрыть дверь, они все таки правила нарушают. Бекки оглядывается по сторонам, все выглядит таким личным, но в то же время в таком жутком беспорядке. — Ощущение, что я вторгаюсь в личное пространство, — ладонь скользит по спинке небольшого, пыльного диванчика. Вторит парню и зажигает на кончике палочки свет, — а есть лампа? — кажется, что это было бы гораздо более удобно.

— Ты уверен, что я могу находиться здесь? — сама она ревностно относится к своим вещам и личному пространству, хотя, может быть ее так просто приучили. Что, если Саммерс пожалеет о том, что решил спрятать их здесь, — просто... — кажется, что все, что она скажет будет звучать довольно грубо, но она так устала от всего... — Мне было бы интересно осмотреться и, могу помочь с уборкой, — на лице появляется подобие улыбки, ведь Бекки Арнклифф всегда может взять себя в руки. Ну или хотя бы попытаться.

— Проведем время с пользой? — вопросительно приподнимает бровь, направляя палочку в самый центр (по ощущению) комнатушки.

— Что мне в тебе нравится, — прищуривается, оглядывая Чонси, делающего эффектный взмах волосам, — так это скромность, — улыбается, немного натянуто, но ей еще нужно немного времени, чтобы переключиться, иначе накроет снова и вряд ли это закончится чем-то хорошим.

— Нет, конечно нет, — выставляет перед собой ладони в защитном жесте, как будто кто-то нападает, ей Мерлин...— Можешь быть уверен, я умею хранить секреты, — закусывает губу, мысленно пытаясь сосчитать сколько тайн как чужих, так и своих собственных она хранит.
Саммерс привычно дурачится и радуется жизни, как такому можно научиться, искреннему, почти детскому восторгу?  Даже просто глядя на него уголки губ приподнимаются в улыбке, — Чонс, –пхчи, — поднятое хаффлпаффцем облако пыли сразу раздражает слизистую, а вслед за ней заходится и сам Чонси, — мне нравится, когда наши мысли сходятся, — смотрит серьезно, без намека на шутку, это правда, так и есть.

— Раз так, то пора приступать, для начала: Люмос, Максима, — шарик света на кончике палочки начинает расти, а потом и вовсе отсоединяется и повисает под потолком, — Оу, а тут места гораздо больше, чем я думала, — обходит парня, осматривая его владения, — У тебя там что, камин? — даже такой свет не позволяет разглядеть все. — первым делом, избавимся от пыли, на мне диван. — Таргео, — касается палочкой диванчика, и вся пыль из него начала собираться и «всасываться», — Подключайся, — как только с диваном покончено и он действительно чист, Бекки поворачивается к своему напарнику по преступлению, тот суетится, но не колдует, — Эй, эй, — осторожно ловит его руку, чуть сжимая пальцы, — хочешь научу? Это не сложно, — нет, она не умничает, просто хочет быть полезной, и как-то отблагодарить парня за доброту и заботу, которую тот к ней проявляет. Тем более,  когда он будет тут один, может пригодиться, так что правда полезно.

— Смотри, — подходит вплотную и выставляет вперед руку Саммерса с зажатой в ней волшебной палочкой, сама встает боком, максимально близко, почти вплотную, кажется даже через мантию чувствует жар исходящий от него, и это так непривычно, но почему-то приятно, выставляет и свою руку, – ведешь палочкой слева направо, потом вверх и завершаешь вот так, — они отрабатывают только движение рукой, ведь это важнейшая часть любого заклинания, — А теперь тоже самое и добавь «Таргео», и пыли, грязи, жидкости, как и не было, — про ограничения упоминать не будет, лишь по потребности. — У тебя получится, — уверенно кивает, но не отходит, все еще находится рядом, поддерживает в новом начинании. У них это взаимно.

Нечет - Чонси справился
Чет - из палочки вылетели цветные искорки, красивое хд
[newDice=1:10:0:я верю у удачу]

— И не делай такое лицо, — наигранно ворчит Бекс, — раз уж мы с тобой прогуливаем урок, я лучше поболтаю с тобой о чем-то, чем буду чихать все это время., — надувает щеки, потому что это очевидно, они могут провести это время с пользой, позаниматься, поболтать о какой-нибудь ерунде, что позволит узнать друг друга лучше.
Это желание Арнклифф себе объяснить тоже не могла, но факт: Саммерс привлек ее внимание, не стал очередным проходимцем, а заинтересовал, остался рядом, словно псих ненормальный. Кому вообще интересно общаться с проблемными? «— Как будто с «идеальной версией» кто-то стремится общаться...» — ехидно подкалывает внутренний голос и да, он прав на все сто процентов. Проще спрятаться за маской сноба, не приемлющего ничего не идеального, но ведь это не про нее, да и никогда не было.
— Ты слышишь? — замирает, прислушиваясь, — как будто какое-то копошение, — и правда, из начищенного, абсолютно не пыльного дивана вылетает несколько озорных пикси. Ребека отшатывается назад, прижимаясь спиной к груди хаффлпаффца, очень неловко, но думать об этом некогда, ведь эти маленькие засранцы, уже треплют одежду и волосы студентов. — Давай просто вышвырнем их за дверь? — бекс крепко держит в руке волшебную палочку и закрывает лицо рукавом мантии.
— На счет три? Раз, два, ...
[newDice=1:12:0:пикси, не мешайте, у нас почти свидание!]

1-4 — Чонси все сделал сам;
5-8 — Бекки заклятием затормозила пикси, Чонси успешно вышвырнул их в коридор (мы такие хулиганы хD)
9-12 — Пикси увернулись от заклинаний и затаились в дальней части «коморки», можем подумать о них в другой раз, или нет?

Она готова атаковать, но это не требуется, Чонси все делает сам, причем без каких-либо видимых усилий, и да, без применения магии. Шокированная подобным Бекс приоткрыла рот от удивления и хлопала глазами, прослушав добрую половину того, что говорил парень.

— Что вы с Фоули сделали? — они сумасшедшие, это точно. Арнклифф тоже общается с сумасшедшим, интересно, это заразно? — Меня не тянуло никогда так экспериментировать, — берет себя в руки и снова предельно тактична, Чонси к ней добр и не хотелось бы задеть его даже неосторожным словом, хоть это и кажется почти невозможны, лучше не искушать судьбу.

— Значит, это ваше с Фоули секретное место? — тему его шумного и очень экстравагантного друга, они почти не затрагивают. Ребекке хватило одного испепеляющего взгляда, который был ей адресован с тот самый день, когда она позвала Чонси на поиски истины в Хогсмиде. — Мне кажется, что Салливан меня недолюбливает, — серьезно говорит девушка, обходя диванчик и присаживаясь (скорее опираясь) на его спинку. — Не спрашивай, я не смогу объяснить, считай предчувствием, — пожимает плечами, и смотрит вдаль, туда, где возможно, есть камин. — Камин добавляет плюс сто к уюту, и дополнительный источник света, — Арнклифф тянет ко всему такому, теплому, мягкому, может даже убаюкивающему, ей не хватает всего этого. — Зачем, если тебе он не нужен? Это твоя коморка и ты тут хозяин, — Саммерс слишком добрый и любит исполнять маленькие капризы и желания, но это будет совсем неправильно, — не хочу хозяйничать в твоем месте силы, — она не та, кто может себе это позволить или их отношения не такие, сложно сказать, но так нельзя.

Но его уже не остановить и Бекс снова подчиняется, оставляет сомнения и переступает через собственные убеждения. Они пробираются вглубь комнаты, там, где ее люмос светит хорошо, но не настолько, чтобы показать все детали. – Ауч, — спотыкается о торчащую ножку стула, — только не ругайся, — взмах волшебной палочки уменьшил несколько предметов и места стало значительно больше, — Так-то лучше, — отряхивает мантию, на которой остались пыльные разводы, — Смотри, тут какая-то коробка, — тянуться за ней неудобно, но раз они исследуют пространство, то и туда надо заглянуть. При помощи «Левиосы» коробка оказывается на расчищенном «пятачке», — Смотри, — отчего-то радостно воскликнула Бекки, словно выиграла в лотерею счастливую жизнь. — Тут есть гирлянды, могут пригодиться или в утиль? — Решать не ей, но сама бы точно повесила на стену, это ведь так красиво и атмосферно, всегда поднимает настроение.

— Я бы уменьшила и поубирала все ненужное, может даже отправила куда-то в актуальное хранилище Филча или просто поставила в угол несколько коробок, а диванчик расположила тут, — топает ножкой, указывая на неплохое место, почти в центре комнаты, хороший обзор, можно смотреть на горящий огонь, медитировать, вдохновляться...что там еще музыканты обычно делают, — но может в другой раз? — за  считанные минуты произошло слишком многое, мысли о прогулянном занятии, ужасном эссе и всех остальных проблемах возвращаются, ложась на плечи и заставляя сутулиться. — Мне нужен перерыв, — признается честно, как и всегда с ним, Саммерс, как и положено человеку с такой фамилией, слишком солнечный, светлый, яркий, нельзя его обманывать, лукавить. Но Бекки почему-то даже не может сдвинуться с места.

Послушно отходит, раз помощник из нее никудышный, то хотя бы не мешает, пока Чонси двигает диванчик именно туда, где ей привидилось лучшее для него место. Выглядит так, будто она капризная девчонка, которая управляет добродушным парнем и это не очень приятная картина. Сосчитать до десяти, сделать глубокий вдох и проморгаться. Кажется, стало лучше и мысли пришли в норму. Чонси и правда такой, с душой нараспашку, — Ты не такой простой, как думаешь, — слегка пожимает плечами, пока неспеша обходит освободившееся пространство.

В голове столько идей, как из этого места сделать что-то невероятно теплое и уютное, но было страшно действовать, ведь хозяин тут Саммерс и главное, чтобы комфортно было ему. А то навесят гирлянд, а потом окажется, что он вообще считает это слишком по-девчачьи. — Ты увлекаешься йогой? — тихо спрашивает, пока парень копошится на бесконечных полках, заваленных всякой всячиной. — А почему тебя так привлекает? — Ей подобные «духовные» практики были неведомы, ее предел – дыхательные упражнения, чтобы успокоиться, привести мысли в порядок. О да, порядок она очень сильно любила.

Замечает на своей мантии пятно, не тратя время впустую начинает его отряхивать и, когда ничего не выходит, просто применяет еще одно простенькое заклятие и это даже вызывает на лице улыбку. Она слишком любит, или просто привыкла, выглядеть идеально. Не с точки зрения внешних данных, тут, как говорят, что выросло, то выросло, а скорее всего аутфита.

— Я даже не подумала бы, — усталость накатила так внезапно, буквально выбивая почву из-под ног. Арнклифф медленно шагает в сторону дивана, расставив в стороны руки, для поддержания равновесия, — голова кругом, — пред глазами свернуло несколько «черных точек», поэтому девушка их прикрывает, как только устраивается на чистеньком и, стоит признаться, довольно удобном, диване. — Я почти не спала пару дней, сегодня еще расстроилась из-за этого эссе, — ворчит, но не останавливается, просто выливает все, что чувствует, как есть, — чувствую себя такой беспомощной и бесполезной, это ужасно, — трет переносицу, запрокидывая голову на спинку. 
—Ты очень гостеприимный хозяин, — переключается на парня, который все же добыл что-то вкусное и даже притащил сливочное пиво, – если не возражаешь, то попозже, — пробует улыбнуться, но сама понимает, что получается это очень не очень, поэтому касается бедра хаффлпаффца, усевшегося рядом, выражая свою благодарность.

Чонси все болтает и болтает, у него и правда миллион историй, что говорит лишь о том, что его жизнь насыщенная и интересная, в отличие от нее самой. Но нет, она не завидует, ей повезло, что у нее такой рассказчик.

— Чему еще тебя научили в Ночном рыцаре? — открывает глаза и пристально смотрит на парня. Там, судя по всему кладезь знаний и всяких необычных встреч, но самостоятельно исследовать этот источник Бекс едва ли захочет.

— Что за массаж? — непонимающе переспрашивает, потому что не видела, что волшебники прибегают к его помощи. Магглы – да, у них это даже отдельное направление в медицине. — Это больно? Расскажи, — немного оживает, заинтересовавшись. Тут она очень призрачно, но знает что да как, хотя наверняка ее представление будет совершенно неверным и Саммерс это очень быстро исправит.

Рассказ Чонси вызывает улыбку. Она появляется сама по себе, просто потому что он, такой яркий, местами даже ослепительный, как солнце, которому всегда очень радуется, ведь оно освещает весь мир, а еще согревает. — Соревнуетесь в гибкости с Салли? Не знаю, как это возможно сделать, но кажется, было бы занимательно и даже смешно, — правда в голове даже картинку не может нарисовать, для нее «асана собаки» звучит даже странно и непонятно, что уж говорит о визуализации. Гибкость тела возможно и важна, но тут скорее для спортсменов, для любителей гиперактивного образа жизни. У Бекки активности много, но она чаще всего умственная, — хм, не думаю, что у меня есть с этим какие-то проблемы, — смотрит в потолок, пытаясь припомнить хоть один случай, где ей не удавалось что-то сделать из-за собственной «деревянности», разве что не могла достать книгу с полки, но там все же не хватило роста, а это совсем другое.

— То есть, йога помогает тебе прийти с самим собой в состояние гармонии? — резюмирует, а то начинает путаться, за всеми мыслями Чонси уследить не так уж и просто. Он так легко перескакивает с одной темы на другую, связывает несвязное и все так ладненько звучит, словно так и должно быть. Замечание о квиддичистах ее не задело, хотя можно было бы связать это с Нейтом, но то была его мечта с самого детства и даже здорово, что он наконец-то исполнил ее, для чего потратил невероятное количество времени и сил. Он заслужил это.

— Контрабанда? — отчего-то это так сильно привлекает ее, не с целью воспользоваться возможностью и урвать какую-нибудь запрещенку, а с той, что подозрения в адрес родителей и их странных (пока ничем не подтвержденных) делах, дают волю фантазии. Эта дорожка опасна. Нервы напряжены, натянуты, в таком состоянии здраво мыслить довольно проблематично, особенно в условиях жесткой нехватки улик. — Надеюсь, что не пригодится, эти люди могут быть опасны, — многозначительно приподнимает бровь.

Бекки погрузилась в мысли о родителях и о том, какой же секрет те так тщательно от нее прячут. Именно поэтому вздрагивает, когда хаффлпаффец прикасается к ладони, — Да нет, не нужно, — ее сильно взволновало это действие и прикосновение, кончики ушей вспыхнули, спина выпрямилась, сама Ребекка сидела словно кукла, боясь сделать лишний вдох. Пальцы забираются под мантию и это невинное действие в этом секретном месте кажется чем-то очень интимным. В горле пересохло, но девушка молчит, слишком сосредоточена, все еще пытается контролировать. Едва заметно сводит брови, потому что ощущение неприятное, мышцы и правда напряжены, как говорит Саммерс, но после этого неприятного ощущения становится правда легче. В ответ она только «угукает», но пока не открывает глаза, чтобы прочувствовать и понять эффект. Но на самом деле, ее накрывает какой-то странной волной тепла и нежности, которую парень передает через каждое прикосновение. Необычно, странно, но приятно.

—Зачем? — предложение, нет, даже требование снять мантию звучит как гром среди ясного неба и очень напрягает и без того встревоженную Арнклифф. — Т-то есть, чем меньше ткани, тем лучше? — голос чуть дрожит, но получив подтверждение, она складывает дважды два и понимает, что самый идеальный вариант — обнаженная кожа, но Чонси не переходит эту границу, ничего не просит и не требует, он правда хочет сделать лучше и да, он ее никогда не обижал. — Это очень неловко, — делится своими ощущениями, но все равно поднимается, смущенно отводит взгляд: пока она расстегивает и стягивает мантию, парень наблюдает и это...это слишком. — А это правда обязательно? — кусает губы и заламывает пальцы, чувствуя себя совершенно смущенной, лечь на живот это не просто, ты становишься абсолютно беззащитным, пусть это на время... — Хорошо, — все же решается, нужно же пробовать что-то новое. Осторожно садится, закидывает ноги, только потом переворачивается, крепко прижимая юбку к бедрам, чтобы не задралась.

Как только пальцы сжимают плечи, вся сжимается, шипит от боли и втягивает голову в плечи, это правда неприятно, но Саммерс не повелся, не выпустил, а продолжал сжимать пальцами мышцы и боль постепенно отступала. — Больно, — он находи очередную «болевую» точку, причем боль такая острая, словно под кожу вогнали иглу, девушка даже дергается, выгибается, стараясь поскорее избавиться от этого, и так все время, пока Саммерс терпеливо возвращает ее в исходное положение, говорит что-то успокаивающее и тихо смеется, чувствуя, как тело под его ладонями все же начинает расслабляться.

Казалось, прошло несколько часов, ведь больно было почти все, но сейчас Бекки готова была провалиться в сон. Она переворачивается на бок и резко садится, тут же жалея об этом, — Голова кружится, — прикрывает глаза, но при этом на лице такая расслабленная улыбка, — было так больно, но потом правда стало как будто легче, волшебство, — почти мурлычет Арнклифф, обхватив себя руками, до сих пор чувствуя чужие прикосновения к себе. — Ты волшебник, Чонси! — тихо смеется, абсолютно не представляя, что можно сказать и как, — я даже не знаю как тебя отблагодарить, но спасибо, — смотрит прямо в глаза, слегка затуманенным взглядом.

— Но боюсь, что мне понравилось, — наконец-то комната остановилась и перестала плыть, — что мне нужно будет сделать, чтобы это повторилось? — говорит абсолютно серьезно, даже не думая о том, как это может звучать. Если бы подумала, то заметила, что очень и очень откровенно и двусмысленно. — Мне кажется, я твоя вечная должница, — тихо смеется, это даже делать становится легче, сейчас она в прямом смысле чувствует себя легче, как будто скинула с плеч тяжелую ношу.