В этом году ей хватает смелости признаться в том, что вообще-то не очень-то и любит травологию, а записалась лишь из-за Беллы, которая составила ей компанию на астрономии. Подруга так увлечена всеми этими листочками, удобрениями, что голова кругом. Нужен перерыв, поэтому Ребекка спешно прощается с подругой, подхватывает сумку и мчится к замку, подальше от душных теплиц. Возможно, душной была она сама, но писать эссе гораздо проще и спокойнее, чем возиться со всеми этими принадлежностями садовода-любителя.

— Ммм? — кто-то окликает, но по голосу не удается узнать владельца. Девушка даже обернуться не успевает, как хулиган, кажется, один из дружочков Уокера, подхватывает ее под руку и весьма настойчиво тащит в укромное местечко, чтобы им не помешали. Не помешали в чем? Рука неосознанно нащупывает в кармане волшебную палочку. Лучше быть настороже, люди бывают крайне непредсказуемыми.

— Так ты Дугласа и не зли, — недоуменно хлопает глазами Беккс, пока не очень понимая к чему ведет разговор МакТигни. — Если тебе нужна его помощь, то лучше обратиться к нему напрямую, — пусть сами разбираются, из нее так себе переговорщик. Ребекка испытывает легкую заинтересованность в этом странном происшествии, что могло понадобиться Робину от Нейта, для чего ему нужна она? Звучит крайне нелогично.

— Если это все, я пойду? — а что, неплохая попытка побега, домашка ведь сама себя не сделает, чего время терять.

Только и остается, что растерянно пялиться на Робина, почему он решил подкатить к Дугласу по каким-то вопросам через нее? Это же так недальновидно, она ведь...не то, чтобы влияет на загонщика. Хотя, может со стороны все выглядит иначе? Хотя на идеальное взаимопонимание это не должно быть похоже в любом случае.

— Да, н-наверное, — с Натаниэлем и правда довольно легко общаться, он парень прямолинейный, хоть и склонен к самолюбованию, легко может это отставить на второй план и сосредоточиться на собеседнике. Так они и сошлись, просто потому что умеют расставлять приоритеты.

— По учебе? — хмурится, потому что пока не понимает куда сейчас свернет разговор, общение с людьми ей начало нравиться, но понимать их пока еще очень и очень сложно. — Не сказала бы, но что-то получается, — стоп, или тут надо было смутиться и залиться краской от комплимента? Это же был комплимент? В любом случае поздно.

— А, вот в чем дело, — даже немного расстроено выдыхает Арнклифф, слегка качая головой. И правда, для чего еще можно завести с ней разговор, только для чего-то подобного, вероятно.

— Что списать? Вообще все? — хмурится, потому что уже знает ответ, ей не нравится такой подход к учебе, если плевать на оценки, то уж до конца, а то полумеры какие-то. — Я против такого, если честно, потому что так у тебя не останется в голове никаких знаний, а еще, — нотации от ботана МакТигни вряд ли хотел услышать, — это не честно, по отношению ко мне, — она то сидит не один час выполняя задания, усердно штудируя учебники, так почему кто-то вполне себе нормальный будет выезжать свесив ножки с ее шеи? — Но могу предложить помощь, — как-то неуверенно прозвучало, Робин выглядит встревоженным и это, если честно, немного пугает.

Когда речь идет об учебе, то Арнклифф не шутит, ведь для нее важно видеть результат своих трудов, в идеале оценкой «Превосходно». Сама она не халтурила и не списывала, могла лишь рассуждать над особо сложными задачками с Джейком, Годфри или Нейтом, для поиска наиболее удачного решения. Последний все меньше вникал в учебный процесс и все польше погружался в тренировки. Надо сказать, довольно неплохо преуспел, его тело преобразилось, он даже стал чем-то похож на крепыша Сэмюэльса, которого многие считали эталоном.

— Я уверена, что он даже не заметит, — уголок губ все же дергается вверх в усмешке. Ее «парень» кажется, вообще забыл о существовании Бекки, об их дружбе, потому что...да никакая они не пара, сейчас у нее достаточно смелости в том, чтобы признаться в этом, хотя бы самой себе.

Рейвенкловка щурится, разглядывая МакТая, что-то ее тревожит, не позволяет расслабиться и чувствовать себя комфортно, — У тебя все в порядке? — почему-то спрашивает, хотя не стоит совать нос в чужие дела, тем более, когда тебя об этом не просят, тем более, когда это даже не твой приятель. — Извини, — тут же выставляет в защитном жесте ладошки перед собой, — просто показалось, что ты очень напряжен, — и можно было бы сослаться на то, что раз у тебя все плохо, держи списывай, в качестве исключения. Но так это не работает, всегда будет что-то мешающее сосредоточиться, что-то более интересное и важное, так что никаких исключений.

— Нет, никаких проблем с Натаниэлем не будет, — почему не сказать «нет» или не назвать его «своим парнем»? Почему по имени? Она специально не думает на эту тему, но когда вот так приходится, кажется, складывает все детали мозаики в единую картину, — поверь, ему кроме квиддича сейчас ничего не нужно, — улыбается, но как-то грустно, приподнимает руку, чтобы ободряюще похлопать Робина по плечу, но не решается.
— С чем у тебя трудности, давай придумаем как их решить? — это куда более интересно, чем заниматься самокопанием.

Робин задает сложные вопросы. Очень сложные. Чтобы ответить придется задуматься и открыться? Это крайне сложно для Ребекки. Конечно, самой себе она дала обещание, что будет стараться, ведь на самом деле она довольно простая, со своими загонами, но у кого их нет?

— Просто сфокусирован на отборочных в команду, — мягко парирует Бекс, улыбаясь, отчего-то чувствуя какое-то странное тепло. Они ведь с гриффиндорцем не общались никогда и он считает, что «парень» должен уделять ей больше времени, может потому что она этого заслуживает? Теория хорошая, но не очень похожая на правду. Ребекка умеет быть верным и надежным другом, умеет хорошо решать сложные задачи и добиваться академических успехов, но никак не может быть той, чье сердечко хочется покорить.

— Нуууу, да, — растерянно отвечает Бекки, не совсем понимая в чем, собственно, проблема. Вспоминает то, как о своих парнях говорила Хелен и, кажется, доходит. — Мы не совсем обычная пара, — как сложно быть тактичной и не вывалить все на сокурсника, которому вообще дела до этого нет никакого.

— О, нет, — отчего-то вопрос Робина смущает, звучит так, будто он готов помочь решить любую проблему и это очень непривычно, — Спасибо, это звучит очень мило? — не удается правильно подобрать слово, — я имела ввиду по учебе, я правда могу помочь, почти с любым предметом, — очень активно кивает, давая понять, что здесь парень полностью сможет на нее рассчитывать, — кроме ухода за магическими существами, я их, честно говоря, побаиваюсь, — такая глупость, но Ребекка открывает правдивый факт о себе, потому что только так можно вызвать доверие. Ей доверять можно, она умеет хранить секреты лучше, чем можно представить. Взять того же Нейта, с которым они на самом деле просто друзья, но их так удачно посчитали парой, что они сочли это очень удобным или историю с комарами и провалом в памяти, такое особо никому не расскажешь, да собственно и знает только один человек.

Арнклифф смущается, потому что Робин прав, она не видела необычные пары, да и обычные тоже. Модель отношений родителей казалась ей слишком отстраненной и холодной, ее к такому никогда не тянуло и не тянет, наоборот, ей хочется почувствовать что-то, что заставит ее с трепетом ждать новой встречи, счастливо улыбаться от одной мысли о том самом человеке. Но Робину совсем не обязательно знать, что психика девчонки травмирована с самого детства и она даже не понимает, как это: быть нужной, любимой не за что-то, а просто так, такой, какая есть.

— Я не думаю, что тебе понравилось бы, — выпаливает Бекс, быстрее, чем может подумать, потому что... То, что у них с Дугласом можно назвать чем угодно, но не романтическими отношениями. То, что эта легенда так долго существует само по себе удивительно, — Мне кажется, что все рассыпается без возможности что-либо исправить, — осторожно дополняет свой ответ, потому что и так сболтнула лишнего. — Нас по сути, свели родители, если можно так сказать, — расстроено пожимает плечами, как будто это какая-то редкость в мире влиятельных и успешных.

— Любому хочется быть счастливым, — она очень сильно хочет, хочет избавиться от кошмаров, найти своего человека, улыбаться искренне, а не пряча за улыбкой тоску и бесконечное одиночество.

Теперь и Роб заикается о своем опыте и это звучит так прямолинейно, что даже грубо. Но сразу видно, наболело так, что невозможно скрывать и подбирать выражения, хотя, Бекс считает, что о бывших либо хорошо, либо никак. — Ты злишься на нее? — в отношениях с людьми Арнклифф профан, ей сложно улавливать сигналы, явные признаки той или иной эмоции, она учится, но этого недостаточно, чтобы действовать безошибочно, как ходьба по тонкому льду, каждый шаг — риск. — Скажу честно, что не сталкивалась с подобным, но читала, — эх жаль, что очки не носит, сейчас тот самый момент, когда можно было бы их поправить с важным видом, — что это будет мучить тебя, пока не отпустишь... — нерешительно поднимает взгляд на МакТая, надеясь, что не разозлила его своим неповоротливым желанием поддержать, — Прости, это не мое дело, конечно же... — а вот и вина, растекается по венам, заставляет отвести взгляд и нервно сжать пальцы.

— Нет, наверное, я не знаю, — как-то безнадежно вздыхает Бекки, прижимая руки к груди, то ли в попытке защитить свое хрупкое душевное равновесие, то ли в попытке сдержаться и не вывалить на Роба все мысли, что крутятся в голове. Ей неловко говорить о своих, по сути, детских переживаниях парню, который пережил нечто гораздо более сложное и травмирующее.

— Я думаю, что у тебя все получится, просто нужно встретить того самого человека, — так ванильно и мечтательно, совершенно не похоже на рациональную Арнклифф, совсем размякла со всеми своими проблемами и загадками. Но подбодрить его очень хочется, слишком уж взгляд обреченный (Бекс не уверена, что правильно распознает эту эмоцию). Ей тоже хочется однажды влюбиться, так сильно, что от переизбытка чувств будет кружиться голова. Может быть, когда-то и ее смогут разглядеть за страницами старых книг.

— Не знаю, что будет дальше, если честно, — пожимает плечами и звучит так спокойно, словно не говорит о своих «идеальных отношениях», о чем угодно: идеальном прикрытии, о близком друге, о ком угодно, но не парне, в которого влюблена.

— Ты, наверное, очень сильный, если пережил подобное, — странно думать о таком, вообще о подобном отношении к людям, сама она так не умела, даже держась на стороне не испытывала негатива без каких-то объективных причин. — Не думаю, что я справилась бы, — да уверена на все двести процентов. Максимум, который Бекс сделала бы: закрылась в себе и вообще перестала общаться с окружающими, ревностно охраняя личные границы.

Гриффиндорец говорит так резко, что это заставляет растеряться. Девушка бегает взглядом по чужому лицу, избегая прямого контакта, переходит на стену за широкой спиной. — А что я должна делать? — раздражение в голосе скрыть не получается, хотя она не особо-то и старалась. — Не смей осуждать меня, — ей немного даже страшно за то, какой может быть реакция на ее слова.

Внутренности сжимаются от липкого чувства страха и осознания того, что Робин, вообще-то прав, не во всем, но тем не менее. Бекки сильнее прижимается к стене, словно та может защитить от непрошенных мыслей и эмоций. Ничего подобного. Ей так тоскливо, хочется пожалеть себя, но жалость то что вообще неприемлемо.

— Ну вообще-то, — кусает, но так беззубо, совсем безобидно, — мы с ним отлично ладим, — хмурится, не понимая, почему старается защитить тот странный союз, который у них сложился с Дугласом. Он клевый парень, но никто не виноват, что это не любовь из сказки.

— Ну... — просьба Робина странная, не то, чтобы они с Уокером болтали на такие темы... — Хорошо, если речь об этом зайдет, — рассеянно пожимает плечами, абсолютно теряясь в перепаде настроения парня. Ей кажется, что тот на нее злится, сразу же выдавая что-то подбадривающее, похожее на комплимент, но потом его эмоции снова быстро меняются, это сложно.

Как реагировать на это? Это что вообще, комплимент? Ей, серьезно? — Не говори про него так, пожалуйста, — звучит робко, но Нейт ведь и правда ни в чем не виноват. Они попробовали, не получилось, а дальше все получилось так как получилось. Никто не был жертвой. — Я не то, чтобы жалуюсь, — с опаской поднимает взгляд, не зная какой реакции ждать. Её не понимают, когда она говорит что-то подобное, ведь для подростков нормально влюбляться, держаться за руки, тискаться в коридорах, а у нее только учеба на уме, это самое важное сейчас, да и в принципе. — Может я просто неправильная, не знаю, — опускает плечи, словно становясь меньше и незаметнее, чувствуя себя неуютно, когда речь заходит о комплиментах и классности. Сама она себя классной совершенно не считает.

Бекс не уверена, но кажется, что Робин разозлился от ее резкой фразы. Вспыхивает как спичка, моментально, всего одного прикосновения, в данном случае, фразы, хватает, чтобы в глазах загорелись огоньки, не предвещающие ничего хорошего. Это пугает, пугает по настоящему, но Арнклифф не позволяет себе отвернуться, сражаясь с собственным страхом. Она не сильна в эмпатии, она не умеет нормально общаться с людьми, это может задевать и обижать, а подобных целей перед собой она никогда не ставит.

Гриффиндорец обесценивает ее слова так просто, вываливая на нее свое понимание ненормальности и это бесит, родители делают точно так же: не слушают, не слышат, лишь гнут свою линию, потому что только их мнение правильное. — Ненормальность может быть разной, — наверное, звучит обиженно, но плевать. Арнклифф не хочет сейчас погружаться в эту эмоцию, закрываясь, ведь умеет это делать лучше всего.

А дальше происходит что-то совсем странное. Бекки широко открывает глазами, растерянно хлопая ими, потому что...что? На четвертом курсе? Она? Не может быть... Даже желая, не сможет вспомнить чем же таким могла привлечь внимание, а ведь была тогда еще более закрытой, нелюдимой, просто сидела до самого отбоя в библиотеке с учебниками, кропотливо делая домашнюю работу. Ей было грустно, одиноко, но понимание этого пришло только сейчас, когда есть с чем сравнивать, вроде как.

— Сложно поверить, — осторожно, почти шепотом, ее неуверенность так и стремиться выплыть наружу на всеобщее обозрение и это тоже пугает. — Я же только с учебниками общалась, да и сейчас не сильно далеко ушла, — просто развивает мысль, не веря в то, что кто-то за этим всем может разглядеть ее настоящую, маленькую и сломленную, можно даже сказать, несчастную. Скорее всего этого и не происходит, ведь то, что говорит МакТай о них с Дугласом ранее доказывает еще раз: притворяться и делать вид, что все в порядке Ребекка Арнклифф умеет очень хорошо.

— Откуда ты знаешь, кто по настоящему неправильный? — голос смягчается, кажется, что-то тревожит парня, но лезть ему в душу она не имеет никакого права, ихх даже приятелями не назовешь, — Все очень субъективно, не думаешь?