— Mon chéri, он выглядит бледным, — хмурила брови миссис Олливандер, украдкой вытащив на тет-а-тет супруга.

— Он плохо переносит пропажу дедушки, — хладнокровно отвечал мистер Олливандер.

— Я волнуюсь!

— Попробуй с ним поговорить.

— О, ты же знаешь Эдварда, когда он не хочет разговаривать, он говорит так много, что ты забываешь, о чем был диалог в начале, — раздраженно махнула рукой миссис Олливандер, но тут же горестно простонала: — Мой мальчик… Как же ему тяжело!

— Постарайся его отвлечь и подарить праздник. Никто другой не сделает это так хорошо, как ты.

Миссис Олливандер замолкла. Немного подумала. И кивнула супругу.

///

Эдвард в задумчивой тишине развешивал игрушки на елке. Его родители решили отправиться к деревне неподалеку от шале — там, вроде как, планировалась громкая ярмарка. Эд от посещения деревни вежливо отказался и сказал, что займется украшением дома.

«Хочу помочь Ди,» — пояснил он.

Домовичка удивилась, но решила не спорить. Среди тройки домовиков, принадлежащих Олливандерам, Ди была самой доброй, спокойной и теплой. Понятно, почему именно ее родители взяли с собой в шале — Ди прекрасно создавала атмосферу домашнего очага даже в сырой палатке.

Елка, полностью черная, громоздко высилась до самого потолка. Эд стоял на стуле и развешивал такие же черные игрушки, покрытые блестящим снежком. А Ди своей магией украшала самый верх елки, оставляя, впрочем, возможность Эдварду самому украсить верхушку звездочкой. Да, черной.

Потому что маме Эдварда изысканный черный нравился превыше всего.

— Юный господин! Кто-то пришел! — охнула Ди, ткнув острым пальчиком в дверь, в которую стучали.

Эдвард спешно спустился со стула, догадываясь, кто там мог быть.

— Ди, пожалуйста, не рассказывай родителям, что у нас были гости, — предусмотрительно попросил Эд и открыл дверь.

Там стояла Элис.

Вид потрепанной и очевидно расстроенной Элис задевал Эдварда за живое. Немедленно кинувшись к ней с объятиями, Эд постарался отогнать собственным теплом все ее тревоги.

— Для начала, закрыть дверь, — спокойно задал тон Эдвард и запер за Элис.

К молодым волшебникам подошла улыбчивая домовуха. Ди тепло глянула на Элис и поцокала языком: «юная мисс совсем замерзнет!», — отправившись на кухню за горячим шоколадом. Спрашивать у гостьи, хотела бы она угоститься, своенравная, но очень заботливая домовуха не стала.

Эдвард же взял Элис за руку и подвел ее к дивану, на который они сели. Эд банально не видел смысла в пылу эмоций рассуждать о плане действий. Следовало взвешенно и с умом подойти к их проблеме.

— Мне очень жаль, что они тебя испугали, — сочувственно произнес Эдвард и погладил Элис по ладони.

Действительно, разговоры о помолвке без острой на то необходимости вызывали бурю негативных эмоций, остроту которых Эдвард старался в себе подавлять. Для Элис было бы крайне бесполезно, будь Эдвард на том же пике импульсивности.

Он очень старался сохранять разум трезвым.

— Договоренности легко нарушаются, — заметил Эд. — Пока ты несовершеннолетняя, никто не посмеет тебя обвенчать. Так работает закон. Старайся думать об этом факте и держаться за него, как за якорь, когда миссис Толипан пытается тебя извести.

«Нет повода для беспокойства, пока никто не пытается совершить непреложный обет,» — думалось Эдварду, но говорить вслух подобные мысли было бы опасно. Элис бы расстроилась сильнее.

— И в школе родителям до тебя не добраться, поэтому… Гойл может оставить при себе любые попытки завести с тобой отношения.

Эдвард наклонился к Элис и поцеловал ее.

— Потому что у тебя уже есть я.

— Договоренность лишь слова. С последствиями, но вряд ли смертельными, — пожимает плечами Эдвард. — И сомневаюсь, что тебя кто-нибудь может заставить исполнить обряд против своей воли.

О существовании непростительного заклинания, действующего на волю других, Эдвард благоразумно умалчивает, понадеявшись, что матушка Толипан не настолько зациклилась на бракосочетании дочери.

— Твой отец, насколько я понимаю, не имеет привычки влезать в дела, ммм, брачные?

Потому что иначе как может миссис Толипан вести всю эту активную деятельность! Будь ее муж против, вряд ли бы она имела столько прыти и власти, верно? Эдвард полагал, что в семье Элис царят нравы те же, что и у многих чистокровок — слово мужа было превыше всего.

Самого Эдварда от подобных мировоззрений слегка корежило.

— Что ж, видимо, начнет пригождаться мое участие в дуэльном клубе, — усмехается Эдвард.

Эд сомневался в том, что будет по-настоящему исполнять роль верного рыцаря, готового защитить свою принцессу от любых троллей, однако и решительно отказываться от обязанностей он не мог. Это бы расстроило Элис.

Зато он не сомневался в желании посвящать время поцелуям с ней.

И, видимо, увлекся слишком сильно, поскольку совсем не заметил приближение к двери. На пороге вдруг оказались родители Элис, родители Эдварда и даже родители Гойла. На другом конце комнаты стояла ошарашенная домовуха с чашками какао в руках.

А Эдвард самозабвенно целовался — и даже не представлял, что вот-вот закатится скандал.

Никогда бы Эд не подумал, что его губы могут привести к катастрофе.

Но катастрофа (даже так — Катастрофа) случилась прямо на пороге их зимнего шале. Взрослые, насколько мог оценивать Эдвард, были в ужасе и ярости. Больше всех бесновалась миссис Толипан, чуть слабее миссис Гойл, а на мистера и миссис Олливандеров Эд смотреть опасался.

Но все же посмотрел на родителей прямо в глаза. Отец был спокоен, но хмурился. Матушка прикрывала пальцами приоткрытый рот и пыталась совладать с шоком. Но Эд чувствовал — для родителей неожиданная откровенная сцена была не более, чем минутным неудобством. Возмущение чистокровных семей вряд ли бы сильно пошатнуло их спокойствие.

Разве что наглый толчок в плечо вынудил миссис Олливандер вздернуть одну бровь и проводить миссис Гойл взглядом, полным недоумения, насмешки и жалости.

«Что это было, мой мальчик?» — так и слышал Эд голосом мамы.

А вот Элис… Элис была на волоске.

— Помолвка! — завопила миссис Толипан.

И отец Эдварда закатил глаза, бросил недовольный взгляд на жену. Неужели мы опять это обсуждаем? — вот что читал в жестах отца Эд. Родители оба были решительно против любых договорных браков. Считали их чушью. А рвения миссис Толипан — жалкими попытками привлечь внимание.

И Эдвард был с ними полностью согласен, но… Мерлин, как же сердце у него ныло за Элис. Ведь если не Гойлы, то найдутся другие. Миссис Толипан была страшна в своей целеустремленности.

Поразительно, но именно это качество унаследовала у вредной матушки ее прекрасная дочь — и именно за это качество ее сильно любил Эдвард.

— Я согласен, — сделал он шаг.

Родители уставились на него как на пикси.

— То есть. Вы верно говорите, миссис Толипан, мое поведение непростительно. И в знак своего извинения я прошу у вашей дочери руки.

Эдвард крепко схватил Элис за руку.

— Я ее безумно люблю и готов жениться.

Мама ахнула и побледнела.