Ей это понятно, потому что, — я тоже этого боюсь, — ведь она слишком неинтересная для того, чтобы быть с таким ярким парнем, — что ты передумаешь, — поджимает губы и лишь на несколько секунд отводит взгляд, чтобы вернуть зрительный контакт и нежно улыбнуться. Продолжает легкими движениями гладить щеки Чонси, надеясь, что это сможет его немного успокоить, взять страх под контроль. Хмурится, потому что тот говорит глупости, — Не решай за меня, — хотя в своей голове она делает совершенно тоже самое, но это ведь в голове и не считается, раз они сидят здесь в столь интимной обстановке?

— Ты себя недооцениваешь, или сильно переоцениваешь меня, — наклоняется вперед, оставляя на губах легкое прикосновение. Это не страсть, это нечто большее: доверие, привязанность, нежность, симпатия. Этого уже так много, что у неопытной во всем подобном Ребекки дыхание сбивается.

Объятия такие нужные сейчас обоим не разорвет, не тогда, когда Саммерс так открыт и беззащитен перед ней, как и она перед ним. Прижимается, обвивая руками шею, жмурится от шепота на ухо и от ласкового прикосновения губ. Она готова пообещать все, что угодно сейчас в порыве эмоций, но только это Арнклифф, она не умеет так. Повисает пауза, после которой она так же тихонько шепчет на ухо. — Это так сложно, но я буду стараться делать так, такое обещать я точно могу, — запускает пальцы в пышную шевелюру, прекрасно зная, как это влияет на Чонси, ей хочется, чтобы он расслабился и насладился моментом, есть же чем!? — Но и ты обещай мне, что будешь делать так, — выпутывается из объятий, но остается близко, настолько, что носы касаются друг друга. — А сейчас я хочу еще один поцелуй, у нас над головой омела, все таки, — фыркает и тянется к чужим губам самостоятельно, касаясь осторожно, почти нерешительно.