День Святого Валентина в этом году был каким-то совсем печальным. Харви сначала надеялся, что Кэти вернется к Рождеству. Потом - что вернется к концу зимних каникул. Затем - что хотя бы к Дню Святого Валентина. А когда вчера наутро он вновь не увидел Кэти за столом Гриффиндора, решил, что уж к Пасхе-то она точно должна выйти из Мунго и приехать в школу. Но все равно отправил ей с совой внушительную коробку с шоколадными лягушками и смешную валентинку, ничуть не чувствуя себя неловко. В конце концов, она все еще его девушка, даже если сейчас ее нет в Хогвартсе.

Подобная верность Кэти для Харви была чем-то откровенно новым, обычно его отношения с одной девушкой длились не дольше пары-тройки месяцев - иногда она ему надоедала, иногда - он ей, иногда расходились по обоюдному согласию, ничего необычного, все как у других ребят, которые пытаются найти среди множества своего человека. Кто знает, может, и у них с Кэти произошло бы то же самое, но нашла коса на камень, и она загремела в Мунго, а Харви почувствовал себя так, словно у него отобрали что-то очень важное, ценное, без чего окружающий мир уже не казался таким же ярким, как и раньше.

Это чувство тоже было принципиально непривычным. Харви, все-таки, никогда не отличался склонностью к глубокому самоанализу и предпочитал поменьше в жизни напрягаться касательно чего бы то ни было. Его подход к жизни был предельно простым: можешь изменить - меняй. Не можешь - живи дальше. А жить дальше как раньше уже не получалось. Харви отчаянно тосковал по Белл и желал только одного: чтобы она целая и невредимая оказалась рядом.

Если она захочет все еще оказаться рядом с ним. Если она вообще когда-нибудь окажется рядом.

О'Брайен с утра с усилием надевает на лицо привычную расслабленную маску, силится улыбаться, что-то рассказывать Тони и Эрику, продолжать жить своей обычной жизнью, часами перебирает струны гитары или укулеле, безнадежно отстает в учебе, потому что мысли никак не желают поворачиваться в сторону трансфигурации или заклинаний, и, в общем-то, со стороны выглядит так, как будто он - совершенно обычный, ничем не примечательный О'Брайен.

Вокруг обсуаждают прошедший праздник, младшекурсницы громко хихикают, поглядывая в сторону Рейвенкловского стола, Эрик разливается соловьем об своей очередной даме сердца, рядом Тони многозначительно хмыкает, он-то наверняка провел день со своей старостой Мирфилд, и Харви изо всех сил пытается не терять нить разговора и поддерживать тему, подтрунивая на Кэдваллэдером, который уверен - вот теперь-то у него точно все навсегда. Впрочем, он так говорит о каждой своей новой пассии, о чем ему не устает напоминать. Эрик только отмахивается.

- Смотрите, это Кэти! - с разных сторон раздается нестройный хор голосов.

У Харви возникает ощущение, будто его ударили квиддичной битой по затылку, и в первые несколько мгновений он даже теряется, пока медленно, как в плохом маггловском кино, поворачивает голову в сторону дверей.

Там и правда Кэти. Живая. Здоровая. Невредимая.

Через секунду он уже быстрыми, широкими шагами шагает навстречу ей, не помня, как встал из-за стола и не умея сдержать широкую, немножечко придурковатую улыбку.

Отредактировано Harvey O`Brien (10.03.24 11:02)

Кэти бежит навстречу, с силой врывается в объятия, и Харви только лишь прижимает ее к себе, кружа в воздухе, так что вокруг все смазывается. Все, кроме такого близкого сейчас лица девушки. Если бы было можно, он бы воспарил в воздух безо всякой метлы, радость наполняет его до самых краев, потому что только сейчкс, когда он наконец ее уидел, понял, как сильно он по ней скучал. Как он вообще умудрился прожить все это время?

- Привет, Тинкер Белл, - как ни в чем не бывало, как будто не было полугодичного расставания, во время которого он не знал, куда себя деть, и что происходит с Кэти, говорит Харви, а голос звенит от облегчения и радости, так что совершенно невозможно это скрыть, да Харви и не старается. - Как дела?

Вообще-то у Харви еще тысяча и один интересующий его вопрос, но их он задаст как-нибудь потом. Если у него будет на это время.

- Завидуют, - уверенно отвечает он, любуясь любимыми чертами исхудавшего узенького девичьего личика. Кэти и так-то маленькая и легкая, а сейчас, кажется, и вообще стала чуть ли не прозрачной - потребуется очень много шоколадных лягушек, чтобы вернуть щекам девушки прежнюю мягкую округлость - так что Харви ничего не стоит закружить гриффиндорку и все это время не опускать на каменный пол.

- Молодые люди! -  МакГонагалл повышает голос, стремительно и неовратимо, как песчаная буря, приближаясь к ним от преподавательского стола. Мантия развевается за ней угрожающим флибустьерским флагом, и как только она так быстро преодолела расстояние до них от стола? Это же целая половина Большого Зала. - Мы все очень рады видеть мисс Белл, но извольте вести себя прилично, мистер О'Брайен!

Ни слова в адрес Кэти - все-таки у сурового декана Гриффиндора все же есть какие-то симпатии к своим ученикам. Зато в его сторону она явно не скупится рассерженно сверкать темными глазами из-под широких полей своей шляпы.

- Простите, профессор, - нехотя отпуская Кэти, Харви все еще сверкает широченной белозубой улыбкой, ничуть не обижаясь на замечание декана. Куда там, он сейчас готов любить весь мир в ответ, потому что все чудесным, поистине магическим образом сразу же наладилось. И продолжает прижимать Кэти к себе, даже если на него падет весь гнев деканский. Ну и пусть, да хоть все тридцать три наказания, он ее больше никогда никуда не отпустит.  - Не удержался. Уж очень соскучился!

В конце концов, она ведь должна понимать, что они не виделись почти полгода, может просто пойти навстречу и сделать вид, что ничего не заметила! Профессор МакГонагалл что-то ворчит себе под нос, еще раз меряет его суровым взглядом, поджимая тонкие губы в почти невидимую побелевшую нить.

- Надеюсь теперь, когда мисс Белл снова с вами, вы будете более прилежны на уроках, чем в последнее время. Я все еше жду от вас эссе к понедельнику. И не вздумайте отвлекать мисс Белл от занятий, она многое пропустила, - оставив за собой последнее слово, МакГонагалл удаляется только тогда, когда Харви приходится уныло кивнуть и отлипнуть от Кэти уже окончательно. Он издает нервный смешок, глядя в спину суровому декану, косится на девушку и украдкой целует ее в висок, пользуясь тем, что на спине у МакГо глаз нет. Спраут из-за стола добродушно грозит ему пальцем, совсем как нашкодившему ребенку, и О'Брайен вновь рацветает, вспоминая, что сегодня воскресенье. А это значит, что в топку недописанное эссе по трансфигурации, он может весь день провести с Кэти, и ничего ему за это не будет.

Тем более, что Кэти и правда очень многое пропустила, например, ему очень нужно ей рассказать - и показать - как сильно он по ней скучал. Но вокруг начинают шуметь однокурсники Кэти, и каждый хочет ее поприветствовать, Харви не настолько эгоистичен, чтобы лишать ее друзей удовольствия от ее возвращения.

Но руку все равно не отпускает.

Отредактировано Harvey O`Brien (25.02.25 18:42)

Ну и пусть, - эхом вторит в голове Харви. Пусть смотрят, пусть шепчутся, пусть болтают, пусть сплетничают, пусть даже смеются, пусть обсуждают всю следующую неделю, это все совершенно неважно. Все, кроме того, что Кэти, наконец, вернулась. Харви ничего не может с собой поделать, он чувствует себя до одури влюбленным мальчишкой, но никак это исправлять не хочется. Пожалуй, среди всех возможных способов выставить себя полным дураком этот оказался одним из самых предпочтительных.

Харви по-мальчишески пожимает плечами, продолжая улыбаться, как бы отвечая, что школьные науки никогда не были его сильной стороной, еще даже до того, как все это случилось с гриффиндоркой, и что он продолжает бороздить коридоры Хогвартса и после СОВ только по какой-то чистой случайности. На самом деле, он никогда не исключал того факта, что его просто пожалели, переведя на шестой курс, и сильно завысили ему отметки при сдаче экзаменов. Не иначе Спраут подсуетилась.

Они усаживаются за стол Хаффлпаффа, и, как бы Харви не хотелось полностью завладеть вниманием Белл, тут и балбесина Рикетт, и Чисхолм, и Эрик, да и все остальные явно рады видеть Кэти, но Харви уже кусок не лезет в горло. Какой тут сейчас об еде думать, даже если на завтрак - восхитительные поджаренные сосиски, хрустящие тосты с джемом и любимый тыквенный сок, поэтому Харви влюбленно пялится на Белл. Его ничуть не задевает, что она тянется с объятиями к Тони, кажется, полгода отсутствия девушки в школе окончатально расставили между ними все по местам уже с того самого момента, когда они с Рикеттом популярно выясняли, кто из них виноват.

Спойлер - все-таки Рикетт, и не спорьте.

Сидеть на одном месте и ждать, пока Кэти наговорится с однокурсниками, невыносимо, поэтому когда она предлагает покинуть Большой Зал, Харви с готовностью вскакивает с места, подает Кэти руку, помогая ей выбраться из-за стола, одним только выражением лица останавливает всех тех, кто что-то хочет возразить, чтобы Кэти осталась с ними и все подробно рассказала, но вообще-то Харви чувствует что проиграл в битве с самим собой. Ему очень хочется остаться с Кэти наедине. Не обязательно даже при этом что-то говорить, потому что именно сейчас обычно разговорчивый и беспрестанно несущий чушь О'Брайен только и может, что молча делать все, что говорит ему Кэти.

Потому что эти дурацкие слова никогда не передадут всего того, что он сейчас чувствует, когда видит Тинкер Белл перед собой, рядом с собой, чувствует ее пальцы в своей руке, видит ее рыжую и немного растрепанную макушку, ее слегка осунувшееся и похудевшее лицо, отчего черты лица кажутся заострившимися, но взгляд карих глаз все тот же самый, так хорошо ему знакомый. Смотреть бы в ее глаза целую вечность.

- Никак, - наконец когда они уходят довольно далеко от Зала, говорит Харви слегка охрипшим голосом. - Что-то делал, о чем-то думал, как-то учился. Фигово, если честно...

Свободной рукой он размашисто чешет кудрявую макушку, устраивая на голове не то, что воронье гнездо - а настоящий хаос. Он и раньше не отличался прилежанием, а теперь и вовсе скатился в отвратительное дно, посещая занятия только на чистом автоматизме (и опасении опять нарваться на старосту факультета). Было ли ему за это стыдно? Да ничуть.

- А я ведь был. В Мунго на Рождество. Думал все-таки притащить китайскую жующую капусту, но целители не пустили с ней к тебе. Пришлось искать незабудки, - Харви улыбается. - И плюшевого гиппогрифа.

- Подарю тебе другие, - горячо обещает Харви. - Чтобы эти точно дождались.

И китайскую жующую капусту. Чтобы наверняка. О'Брайен готов пообещать Кэти достать хоть луну с неба, лишь бы только она больше не пропадала так надолго.

- Четыре месяца, - зачем-то поправил он Кэти, когда та заговорила про время, проведенное ею в Мунго, пока он не знал, что с ней, вернется ли она вообще в Школу, или, что страшнее, навсегда останется там после проклятия. И, отправляя в Мунго многочисленные сувениры, небольшие, Харви предпочитал думать о том, что вот-вот, не сегодня-завтра она проснется как после долгого сна, а на ее тумбочке будут эти слишком быстро засыхающие цветы, дурацкие открытки с пожеланиями скорейшего выздоровления, плюшевые игрушки.

Он и сам не понимал, почему ему было это важно. Не в его привычке были длительные отношения, тем более длительные страдания по какой-то одной девушке. Харви за собой не замечал душевных терзаний, если понимал, что с его стороны или интерес со стороны его визави вдруг начинает угасать. Потому что нечего тянуть кота за одно место, коту вообще-то очень больно. И не в его правилах было пытаться отношения исправить или пытаться сохранить, выдавливая из них нечто, что могло бы дать им просуществовать еще немного. Проще отпустить, не мучить ни себя, ни девушку, ни того самого кота. И в случае с Кэти Харви справедливо ожидал, что сложно будет только первые несколько недель, а потом все снова вернется на круги своя, его нестабильные симпатии найдут очередное место приложения, и все будет как раньше. Харви никогда не пытался себя как-то переделать. Во-первых, горбатого могила исправит, во-вторых, он не видел в этом проблему - ну вот да, он такой, неспособный на какие-то продолжительные связи с девчонками, ну так бывает. И бесконечные поиски чего-то, от чего вдруг ёкнет где-то внутри - это не плохо, на самом-то деле. Потому что как ты можешь быть уверен в том, что это - раз и навсегда, до того, как попробуешь? Почему-то никто не осуждает тебя, когда ты пытаешься найти свое признание, перебирая все возможные для тебя виды деятельности, но при этом укоризненно цокают языком, если все то же самое касается твоей, как это принято говорить в миру, второй половинки.

Кэти мнется, прячется, отводит взгляд, пока говорит сбивчиво, непонятно, так что Харви сначала хмурится, силясь разобрать в этих, казалось бы, не связанных обрывках фраз, саму суть ее опасений. И, хотя прошло аж четыре месяца, О'Брайену сначала кажется, будто ничего не поменялось с момента их последнего разговора, закончившегося страшным происшествием, о котором он бы предпочел забыть. Кэти все так же сомневается во всем на свете, но больше всего - в самой себе, как будто и правда считает, что она не заслуживает, чтобы ее ждали, чтобы за нее переживали и искренне радовались ее возвращению.

- Ты хорошая, Кэти, - говорит он, обхватывая ее похудевшее личико ладонями, чтобы не вздумала отворачиваться сейчас, и тепло ей улыбается: – Но такая дуреха.

Он говорит это не с обидным упреком, а скорее с какой-то очевидной констатацией факта. Встречаться с девушкой, у которой до тебя не было хоть сколько-нибудь удачных попыток построить отношения - это Terra Incognita, никогда не знаешь, когда в своем рисковом путешествии ты можешь наткнуться на подводные камни. Обычно в самый неподходящий для этого момент.

- Ничего не изменилось, понимаешь? Если изменится - я дам знать.

Харви не мастер задушевных разговоров, он редко задумывется о чем-то сложном, да и вообще думать особо не любит. Но когда-нибудь наступает такой момент, когда ты не можешь, не имеешь права не думать, и думать тебе приходится уже не только за самого себя, но и за кого-то еще. За того, кому нужно слышать от тебя правильные слова, кого раз за разом приходится убеждать в том, что она - действительно желанна, и что ему не хочется думать о ком-то еще.

Да и потом, стал бы он кружить ее на глазах у половины Школы и профессорского состава, рискуя огрести по самое не хочу, прижимать к себе, целовать в висок, охотно уводить из Зала, появись у него "кто-то еще". Харви, может быть, тот еще знатный балбес, ему хватает циничной жестокости, которой тебя щедро одаряет жизненный опыт, но он не подлец и не последний подонок, чтобы с ней - да и с самим собой тоже - так  некрасиво поступить.

- Иди сюда, - прижимает он ее к себе, утыкаясь лицом в пушистую рыжую макушку. - Ты даже не представляешь, как я скучал.