К вечеру замок затихал понемногу, и Нерис любила это время больше всего. Ей нравилось сбегать от всеобщей суеты в тишину больничного крыла, и нравилось чувствовать себя полезной здесь. Она не тешила себя мыслями о том, что эта “практика” поможет получить стажировку в Мунго, но все равно находила ее в каком-то смысле целительной и для себя тоже. Возможность немного “поиграть” в колдомедика помогла ей осознать, что выбор был сделан правильный. Статус человека, получившего право о ком-то заботиться, неизменно придавал Нерис уверенности. Легко приходя в растерянность на уроке или в общении с кем-то малознакомым, в палате школьного госпиталя она менялась и становилась спокойнее, и в то же время тверже. Когда нужно было убедить кого-то принять зелье или использовать целебную мазь, она не робела и не чувствовала нужды бороться с собой. Просто делала и все, не оставляя никому шанса сомневаться в собственных действиях. Себе в том числе. 

Сегодня в больничном крыле было спокойно — всего один пациент. В случае непредвиденных ситуаций мадам Помфри велела незамедлительно звать ее, но пока все шло по плану. И уложив парнишку отдыхать, они с Тэмзин получили шанс уделить время привычной рутине. 

— Недуги от заклятий — самое интересное, — задумчиво ответила Нерис, расставляя флакончики зельями в одном из шкафов. — Но, наверное, и самое сложное. Не уверена, что туда сразу берут только пришедших в госпиталь стажеров. Если не возьмут, то буду проситься на этаж волшебных вирусов. 

Убедившись, что все стоит на своих местах, она тихонько закрыла дверцы шкафа, чтобы те не издали лишнего шума. А потом прислушалась, вслед за Тэмзин. Но нет, все же не разбудила. 

Казалось, для больничного крыла они выработали свой особенный тон — не слишком громкий, но четкий. Спящего таким не разбудишь, но каждое слово расслышишь в точности. Нерис нравилось думать о том, что у них есть набор каких-то ритуалов, связанных с этими дежурствами. И она уже думала, что будет скучать по ним и по компании Тэмзин после выпуска. Хотя и хотела верить, что они не потеряются, если обе сумеют попасть на работу в Мунго. Просто уровень ответственности уже будет совсем другой. 

— А ты? — спросила она у Тэмз после небольшой паузы. — Уже решила, куда хотела бы?

Оценки для Нери еще более страшная тема, чем для Тэм, у которой в экзаменационном листе не было оценки ниже, чем “Выше ожидаемого”. И уверена в себе слизеринка еще меньше, день за днем подкармливая эту неуверенность мыслями о собственном будущем. Куда она пойдет, если к целителям ее не возьмут? Обратно к отцу, который с наслаждением захлопнет перед ней дверь, зная, что за разрыв отношений с совершеннолетней дочерью ему ничего не будет? 

Нужен был какой-то запасной план. Вот только его не было. И иногда казалось, что проще спрятаться в иллюзии, что жизнь еще долго будет вот такой, как сейчас.

— Не думала отказаться от чего-нибудь? — спрашивает Нерис, получившая за СОВ по травологии “У”, и продолжавшая после этого ходить на ненужные для поступления руны и прорицания. — Уход за существами вроде не нужен для Мунго, можно освободить себе несколько часов. 

Стеклянные колбы в ее руках тихонько звякают друг о друга, и она спешит убрать их на полку. От мыслей о том, что они с Тэмзин будут на разных этажах, если обе смогут получить работу в больнице, становится немножечко грустно. Но Нери не решается сказать вслух об этом — к чему портить настроение. Да и не хочется ей выглядеть ребенком, ни на что не способным в одиночку. Они ведь смогут ходить вместе на перерыв или встречаться после работы. Смогут же? Не обязательно, чтобы дружба закончилась сразу после школы?

Чтобы отвлечься от печальных мыслей, Нерис проследила за направлением взгляда Тэмзин и тоже слегка улыбнулась. Подруга явно вспоминала об уроке трансфигурации. Том самом, где Нерис сидела с Сэнфордом, и после которого он подошел к ней поговорить... И том самом, где Тэмзин сидела со своим красавчиком-однокурсником. С тем самым, с которым они “просто-друзья”, ага. Хотя со стороны очевидно, что смотрит этот мальчишка на Тэмз не просто по-дружески. 

— Как дела у тебя с тем парнем? — спросила Нерис равнодушным голосом, будто бы невзначай. — Ну с тем, от которого ты на теории магии пряталась. Больше не прячешься? 

Судя по тому, что Нери видела на уроках — точно нет. Ей не показалось, что Тэмзин была недовольна таким соседством.

Улыбка расцвела на губах у Нерис, когда она услышала слова Тэмзин. Сложная и даже грязная работа не пугали ее — мысли о том, что во всем этом рядом будет друг, скрашивали многие беспокойства. 

— Значит мы будем стойкими, — улыбнулась она. — И они не смогут нам отказать. 

Конечно, жизнь за пределами школы не обещала быть простой. Здесь, где все носили одинаковые школьные мантии и учились по книгам из одного списка, Нерис было куда проще скрывать неважный достаток. И пусть она знала, что стажировка в госпитале оплачивалась, ей все равно было непросто представить, как сложится ее жизнь и быт. С приближением выпускного откладывать эти мысли в дальний ящик делалось все сложнее, но пока Нерис казалось что, находясь в замке, она все равно не сможет ни на что повлиять. Поэтому насущным заботам она отдавала куда больше сил и внимания, пусть страхи о будущем и подтачивали и без того шаткий фундамент ее будущей жизни.

Страхи... 

О, говоря о Сэме, Тэмзин на удивление подобрала ровно те слова, которые Нерис могла понять. Кто-то другой удивился бы — зачем бояться кого-то, кто тебе явно симпатизирует? Но Нерис понимала этот язык лучше многих. Поэтому спросила другое, тоже опуская голос на доверительный низкий тон. 

— Ты боишься, что... что случится? 

Она закрыла шкафчик с зельями и подошла ближе. Бросила быстрый взгляд на спящего мальчишку, чтоб убедиться в приватности разговора и смущенно потерла левое запястье правой ладонью. 

Еще недавно там был ожог, но сейчас кожа зажила. Идеальная работа будущего целителя, не упускавшего возможности послушать Помфри, когда та рассказывала о заживляющих зельях.

Откровенность Тэм заставляет Нерис ненадолго задуматься и умолкнуть. Оттолкнуть кого-то и вовсе не подпустить куда легче из-за боязни несбывшегося, чем по каким-то реальным  причинам из общего прошлого. Просто потому что наш мозг гораздо древнее чем то, что с нами происходит.

- Знаешь, иногда мне кажется, что наша жизнь по своей сути состоит именно из боли. И все, что мы можем - выбирать ту боль, которую нам будет легче перенести.

Сама Нерис выбирала физическую, и слова явно давались ей с трудом - она будто бы боялась проговориться, и быть обличенной Тэмзин. Но у нее все же нашлись силы продолжить свою странную мысль.

- Я имею в виду, что может быть ты не зря боишься, и будет больно, - Нерис вздохнула. - Но бояться в одиночестве тоже больно. Мучаешь ты его или нет, он просто уже сделал свой выбор.

Уж она-то о страхе одиночества знала не понаслышке.

Осознав, что утешитель из нее выходил дрянной, Нерис потупилась. Поскребла ногтями по тыльной стороне ладони, неуверенно посмотрела на спящего, а потом пошла вслед за Тэмзин, вскоре оказавшись за ширмой.

Глядя на испещренную синяками спину, она задумалась - сможет ли подруга ее понять, если однажды узнает о том, что Нерис сама наносила себе еще более неприятные повреждения. Специально, забываясь в каждом новом порезе, растворяя невыносимые мысли в каждой новой царапине.

- Подожди, возьму мазь, - она зачерпывает из баночки вязкий состав и растирает его между пальцами, подышав на ладони. Пытается согреть хоть немного, прежде чем касаться поврежденной кожи. Нерис не спрашивает откуда у Тэмзин столько ушибов и почему она сама пренебрегает из исцелением, позволяя той найти в своем лице понимание. Какие-то ответы очевидны без слов, а какие-то - слишком личные, чтобы так легко пронзить тишину больничного, погруженного в дрему. Тэм же ничего не сказала, когда осенью Нерис таскала заживлявшие мази из запасов у Помфри. Хотя, может просто не замечала.

- Почему ты решила стать целителем? - неожиданно спросила она, мягко касаясь темнеющей гематомы, покрывая ее целебным составом. - Почему не квиддич? Разве тебе будет легко с ним расстаться?

Отредактировано Nerys Orpington (15.07.24 08:40)

О том, что физическую боль вынести куда проще, Нерис знает не понаслышке. Сама уже не помня, когда это осознание вдруг пришло к ней, она раз за разом выбирала кратковременную боль ожогов или порезов, предпочитая их душевным терзаниям и чувству вины. Так было проще. Так можно было хоть ненадолго почувствовать себя получившей прощение, искупившей и отстрадавшей за все плохое. Поэтому отчасти она понимает, о чем говорит подруга.

Но вот про спорт — нет.

Хотя казалось бы, чего проще — такие принципы работают не только в спорте, но и в обычной жизни. Лучший результат достается либо везунчикам, либо тем, кто готов предпринять усилие и превозмочь, невзирая на обстоятельства. Взрослые говорят об этом детям с самых юных лет — обещают, что упорный труд и жертвенность позднее окупятся, взойдут ростками в счастливом будущем. Жаль только, что они не предупреждают, что даже самых отчаянных усилий может быть недостаточно.

— Но с квиддичем ведь не так, — вкрадчиво уточняет Нери, когда Тэмзин говорит о возрасте в спорте. — Многие начинают летать только в школе. Да, есть те, кого с детства тренируют родители, но все равно самая главная подготовка приходится на время учебы. И те, кто закалился в школьных чемпионатах, потом могут попытаться попасть в большую команду. С тех пор, когда тренера заставляли тебя терпеть боль, прошло уже семь лет. Теперь никто не способен сделать это. Ну, кроме тебя самой, конечно...

Она вздыхает, проводит теплыми пальцами вдоль спины, чтобы убедиться, что каждая из гематом покрыта целебной мазью. А потом садится с другой стороны кушетки, разворачивая к Тэмз корпус.

— А из-за чего остаешься, если хочешь уйти? — спрашивает она. — Желающих играть в квиддич на факультете точно больше семи. Что-то же тебе нравится настолько, что ты все еще играешь?

Не стоило недооценивать силу привычки. 

Она могла заставить долгие месяцы или годы проводить в отношениях, которые на деле уже никому давно не нужны. Способна была загнать в колею привычной рутины, где можно маскировать чувством стабильности свой страх не прийтись ко двору где-то в другом месте. Привычка, пусть и не лишала воли, скорее умела в нужный момент взять управление на себя. Избавить своего владельца от необходимости предпринимать усилие и что-то решать. Или — что даже еще сложнее — что-то менять. 

Нерис не осуждала подругу за желание оставаться в русле привычки. Но ей было больно видеть те травмы, которые в результате не приносили Тэмзин желанного удовлетворения. В школе все было по-другому, и количество синяков не учитывалось в ежегодном чемпионате. 

— Со стороны ваша команда выглядит самой дружной, — улыбнулась Нерис. — Не то что наши оболтусы, которые, кажется, после каждого матча готовы переубивать друг друга. Ты не думала... Ну, что не обязательно играть в одной команде, чтобы дружить? Понимаю, общее дело правда сближает. Но так и становятся друзьями — сначала находят повод, чтобы сблизиться. А потом все отношения развиваются, так или иначе... 

Она неопределенно повела плечом, оборвав собственную мысль. Со стороны все это могло звучать как призыв бросить квиддич прямо сейчас, не дожидаясь выпуска. И Нерис понимала, что это стало бы слишком тяжелым, да и странным решением — осталось ведь всего две игры. На деле ее беспокоило не столько отношение Тэмзин к квиддичу и к команде, сколько именно к тренировкам. Но пока не знала, как облечь эту мысль в слова.

— Я совсем не знала Седрика, — вздохнула она. — Впервые заметила только во время Турнира, когда о нем все заговорили. Безумно жаль, что сложилось так... Вы с ним тоже были друзьями?

Слушать как Тэмзин говорит о команде всегда приятно. Но Нерис ловит себя на этом контрасте ощущений — от рассказов о квиддиче чувства у нее возникают совсем другие. И она понимает особенно четко, что люди в спорте — это не то же самое, что и спорт. И что можно цепляться за одно, дорожа на деле другим.

Нерис и сама в этом хороша. И, наверное, если бы однажды сумела попасть в команду, тоже за последнего держалась бы за нее, чтобы чувствовать себя частью чего-то целого.

Семья… Это, наверное, и правда невероятно ценно — найти людей, которых сможешь так назвать. И в то же время очень больно — ведь чем ценнее что-то, тем страшнее однажды потерять это.

Кажется, никакие слова не вместят всех мыслей и чувств. Всей тоски о несуществующей семье, желания понять и поделиться чем-то схожим, очень знакомым. Всей тревоги и беспокойства за Тэмзин, которая все время из двух крайностей выбирает одну и ту же. Поэтому Нерис мягко касается ладошки подруги, оставляя на ее пальцах тепло прикосновения в знак того, что она сейчас рядом.

— Знаешь, я думаю кто-то говорит то же самое о тебе, — грустно улыбается слизеринка. — Может, не точно такими словами, но о том же самом. Что для кого-то и ты была поддержкой в нужный момент, смогла кому-то помочь.

Заступить на место капитана после Диггори — целое испытание. Интересно, сложилось бы все иначе, выживи он и останься Тэмзин просто охотницей? Заставлял бы точно так же свою команду тренироваться на износ и сидеть на диетах? Что еще изменилось бы?

— Кажется, он был очень добрым человеком, — тихий вздох сорвался с губ следом за словами. — Думаешь, он хотел бы, чтобы ты продолжала играть через силу, вся в тревоге и в синяках?

На самом деле они никогда не узнают, чего хотел бы Седрик. Его жизнь оборвалась, оставив множество слов несказанными.