В уютной гриффиндорской гостиной редко бывает пусто. До позднего вечера галдят неугомонные первокурсники, восторженно обсуждающие свои очередные успешные шаги в мире колдовства. А когда малыши отчаливают спать, остаются их старшие товарищи - ритмично шурша пергаментами и скрипя смоченными в чернилах перьями, спешно доделывая домашние задания, или обсуждая предстоящие экзамены, стажировки, или грядущий выпускной, до которого, если подумать, осталось всего несколько месяцев.
Но в этот поздний вечер гостиная опустела раньше обычного. Быть может, сказывалось начало недели – студенты красно-золотого факультета берегли силы. А может, какие-то высшие силы сжалились над Лавандой Браун, которой просто физически было необходимо побыть наедине с самой собой.
Взобравшись на диван с ногами, обхватив колени, Лаванда некоторое время раскачивалась взад-вперёд, в полной тишине, зачарованно наблюдая как в камине догорал, потрескивая, слабый огонёк.   Мерцающее свечение, обманчиво-уютное, напоминало ей о тех временах, когда всё казалось простым и понятным.  Лав-Лав чувствовала себя маленькой растерянной девочкой, заблудившейся в огромном и пугающем, категорически несправедливом мире. В мире, отнявшем у нее даже простую возможность вернуться в собственную кровать в женской спальне, обернув замершие ноги в пушистое одеяло.

***

Некоторое время назад, а в мягком полумраке гостиной счёт времени был утерян, Лаванда эту самую спальню покинула. Проиграв борьбу с упрямым Морфеем, не желающим этой ночью приглашать её в свое царство, она тихонько соскользнула с кровати, бесшумно ступая босиком по каменному полу, задержавшись лишь когда тишину нарушило лёгкое поскрипывание.

Это была ложная тревога – соседки по комнате мирно спали.  Замерев Лаванда вглядывалась в молчаливый бархат тяжелого алого полога, за которым спала Гермиона Грейнджер. Остро ощутив подступающий к горлу ком невыплаканных слёз,  Браун продолжила свой путь прочь из комнаты, находиться в которой решительно не могла.
Лав-Лав ужасно боялась, что её очередные рыдания разбудят не только Парвати – хотя и от лучшей подруги ей отчаянно хотелось скрыть, как больно по ней ударил очередной феерический провал в амурных делах. Больше этого Лаванда боялась торжествующего, или что того хуже – сочувствующего взгляда Гермионы Грейнджер.  Она точно знала - жалость от соперницы окончательно добъёт её.  Лаванда Браун проиграла битву не только за любовь, но и за гордость, и сейчас, на этом выжженом пепелище она попытается собрать её остатки, взращивая на себе броню к поражениям.
Ни Грейнджер, ни Уизли, ни кто-либо другой не должен больше видеть её слёз.  Лаванда верит, что обязательно научится быть сильной.
Но только не сегодня ночью.

***

И вот сейчас, дрожа от холода в остывающей гостиной, Лаванда даёт наконец волю накопившимся слезам.  Она рыдает горько, сотрясаясь от жалости к самой себе, не слыша и не замечая ничего вокруг. Браун ужасно сожалеет, что вела себя в отношениях с Роном как последняя идиотка, но ведь ей просто очень хотелось любви. Прокручивая в голове всю абсурдность своего недолговечного романа, Лав-Лав не замечает течения времени ровно до тех пор, пока не оборачивается, вздрогнув от страха и неожиданности.

- Ше-ше-шееееееймус? – жадно глотая воздух, в жалких попытках внятно произнести его имя, Лаванда шумно всхлипывает.  – Ты -ты – ты чего здесь… так поздно?
На самом деле ей не так уж и важно, какая именно причина заставила Финнигана дефилировать по гостиной в столь поздний час. Его присутствие в столь трагичный для неё момент, был весьма символичен, и от этого еще более болезненен.  Каждое слово даётся с невероятным трудом, порывисто шмыгая, Лаванда в отчаянии  смотрит на разрушившего её уединение Шеймуса,  а слёзы, новой, не сдерживаемой волной застилают глаза.

Отредактировано Lavender Brown (15.07.24 19:53)

В абсолютной тишине, не сопровождаемой уже даже потрескиванием догорающего огня в камине – он давно совсем потух, только тлели, медленно остывая, почерневшие головешки, Лаванда смотрела на ( почему-то)  полуголого Шеймуса. Сквозь дрожащие мокрые ресницы, она молча наблюдала за его неловкими попытками поскорее одеться. С каждым его движением её сердце сжималось всё сильнее, а неконтролируемый приступ паники подступал всё ближе. Ну почему он, почему именно ОН видит её сейчас – такой беспомощной, растоптанной, жалкой? Подавляя желание стремительно выбежать из гостиной – во двор, за пределы Хогвартса, Англии… да куда угодно прочь, только бы не ощутить на себе сочувствующий взгляд зелёных глаз.

Содрогаясь от мысли, насколько ничтожной она сейчас выглядит, Браун подняла заплаканные опухшие глаза с неким вызовом – вот, пожалуйста, тебе повод – самое время поиздеваться, даром что ты не будешь первым. Но по его ответам, и уж тем более, после того как он сел неподалёку, она поняла, что делать этого он не будет. По крайней мере сегодня.

— Думаешь, это поможет? — От абсурдности подобного вопроса на заплаканном лице Лаванды промелькнула едва заметная, горько-саркастическая улыбка. У неё не было ни малейшего желания наблюдать за дракой бывшего и… бывшего. Но, судя по продемонстрированной Финниганом форме и в принципе учитывая его опыт в этом вопросе, она бы не думая поставила на победу ирландца. Лицезреть последствия побоев Уизли действительно не хотелось, но за озвученное предложение Шеймусу она была безмерно благодарна.

И почему она раньше не замечала, каким милым он бывает?

Весь прошлый год, во всяком случае по мнению Лаванды, они провели в заочном соревновании, кому на кого больше наплевать. И Браун, надо сказать, всячески пыталась доказать всем, включая саму себя, что эту гонку она выигрывает с огромным преимуществом. Лёд, сковывающий вершины непомерной гордости, начал таять только совсем недавно, когда волей случая Браун и Финниган вынужденно оказались напарниками на уроке профессора Флитвика, и начиная с того урока обмолвились большим количеством слов, чем за весь предыдущий год вместе взятый.

— Я просто… — Лав-Лав старалась подбирать слова, но мысли путались, наскакивая одна на другую, как стайка пикси, выпущенных из клетки, хаотично разлетающихся, но невольно мешающих друг другу. — Не п-понимаю, почему всё снова рухнуло. Мы… М-м-мы…

Нет никакого «мы», и теперь всё это кажется таким пустым и бессмысленным.

— Я и Бон-Бо… — Лаванда поморщилась. Эта форма обращения уже не актуальна, и только раздражает, напоминая о собственной глупости. — Ну т-ты… Ты зна-а-ешь? Все уже знают.
Браун всё ещё заикалась, в тщетных попытках сдержать всхлипывания.
— Наверное, эт-то я всегда в-в-в-сё порчу.

Шумно вдыхая стремительно охлаждающийся воздух и сотрясаясь от новой волны нахлынувших слёз, блондинка старательно пыталась отогнать от себя яркие картинки своих многочисленных любовных неудач.
В делах амурных Лав-Лав всё время бросало в крайности – с Шеймусом большую часть времени она пыталась изображать из себя какую-то отмороженную русалку или отстранённо-высокомерную вейлу, которой не являлась вовсе. Лаванде льстило его упорство, восхищала его способность открыто демонстрировать свою к ней симпатию, но она не умела, или не хотела должным образом выразить свои настоящие эмоции. Браун словно слегка стеснялась, что влюбилась, как ей казалось, не совсем в героя своего романа, и от того не то, что не ценила, а не могла признаться самой себе, что дело вовсе не в надуманных стандартах «идеального парня», а в том, насколько хорошо тебе с человеком. Просто здесь и сейчас.

А потом были все эти нелепые влюблённости в квиддичистов — взять хотя бы Тони Рикетта. Ну на что она в самом деле рассчитывала? Бесконечное каталогизирование идеальных принцев верхом на метле, с последующим старательным занесением в личную картотеку, тоже не приносило как таковых успехов. Хотя Лаванда старательно пыталась изменить тактику поведения с мальчишками.

Вот с Роном же она была навязчиво-деятельной, да и что уж скрывать — чересчур инициативной. Не на секунду не давая рыжему продохнуть, Лав-Лав словно пыталась доказать самой себе и окружающим, что она способна на чувства и их публичное выражение, что она не какая-то там пустая бездушная блондинка, а девушка, способная вскружить голову парню, который ей симпатичен.

Глупо было подумать, что Лаванда не замечала симпатии Рона к Грейнджер – конечно, это было не так. Девочки вообще хорошо чувствуют такие вещи, а у Лаванды в этом плане чуйка работала на полную катушку. Но насколько хорошо она различала симпатию по отношению к другим, настолько же плохо могла объективно оценить симпатию противоположного пола по отношению к себе. Может быть, поэтому она постоянно ошибалась?

В глубине души Браун всегда прекрасно знала, что Уизли нужна Грейнджер, но ей очень хотелось быть обманутой – ведь она его спрашивала, спрашивала неоднократно и неизменно получала один и тот же ответ – на самом деле невнятное мычание, уверяющее её, что Гермиона просто друг, не больше.

В этом нет ничего удивительного, настойчиво кричал внутренний голос, когда рука Уизли тянулась к руке заклятой соседки. По сердцу скребли раскалённой кочергой, пока Лаванда, не отрываясь, смотрела, как лицо Рона приобретает умиротворённое выражение, потому что даже в бессознательном состоянии присутствие Гермионы приносит ему радость.
Лаванда знала это с самого начала, была готова сражаться за его сердце, и всё же, раз за разом подходила к финишной черте вплотную – он произносит её имя; он ищет её руку, он счастлив, только если рядом она. Она продолжала упорно отрицать неминуемое приближение этой черты, будто бы нежелание признать давно известную ей истину способно было хоть что-то изменить. И получила лишь новый удар – смеющийся Рон спускался вместе с Гермионой из мальчиковой спальни.

Бессмысленность отрицания была очевидна.

Не нужно было никаких слов, хотя пока Лаванда бежала к выходу из гостиной, пытаясь сдержать слёзы хотя бы здесь, перед толпой гриффиндорцев, она всё ещё надеялась, что он её окликнет. Ведь все понимали, что как только её силуэт скроется за портретом Полной Дамы, их, да что уж там – её любви, официально наступит конец. Но он не окликнул, а безжалостный проём захлопнулся как-то слишком быстро, глухим стуком оповещая мир, что Лаванда Браун и Рональд Уизли больше никогда не будут вместе.

Но ведь в этом нет ничего удивительного – этого стоило ожидать.

Отредактировано Lavender Brown (18.07.24 12:56)