Сэм всегда считал себя очень принимающим человеком. Он не имел привычки осуждать чужой выбор, не пытался взвалить чью-то ответственность на себя и осознавал, что все могут думать и чувствовать абсолютно по-разному. Безустанно подшучивая над своими друзьями, на деле он всегда принимал выбранных ими девушек, увлечения и мотивы поступков. Казалось бы, чего проще — если ценишь человека, то спокойно относишься ко всему, что тот делает частью своей жизни. Частью себя.

Но к началу весны Сэму пришлось столкнуться с непростым испытанием — неожиданно для себя он понял кое-что важное. Тот факт, что Тэмзин играла в квиддич, ему очень не нравился.

Точнее, на самом деле против квиддича как такового Сэм ничего не имел. Спорт как спорт, поклонников хватает, Тэмз от него не требовала записаться в число фанатов. Но вот ее отношение к этому самому спорту Сэма пугало.

Он видел, как девушка нервничала из-за предстоящей игры. И чем ближе был «день Х», тем отчетливее волнение сквозило в каждом ее жесте и слове. Вспоминая прошлое, он понимал — так было всегда, последние пару лет. Тэм и обычно была как сжатая пружина, заряженная разобраться с кучей дел сразу, наседающая на команду с тренировками и не жалеющая собственных сил. Но перед игрой все это возводилось в степень. И Сэма злило, что он никак не может помочь.

Тех редких минут, когда Тэмзин позволяла себе немного расслабиться, ему было мало. Он с болью наблюдал, как та изводит себя, понимая, что бессмысленно заводить серьезные разговоры. Но стараясь сохранять внешнюю бодрость, на деле Сэм тоже становился более хмурым, чем обычно, и порой ловил себя на легком чувстве раздражения, стоило кому-то заговорить про квиддич.

Вот же свет на нем клином сошелся, в конце-то концов!

Еще и Кэдваллэдер сначала не затыкался на тему квиддича, а потом сообщил что ему нужно выспаться перед матчем и захрапел. Заочно выдав ему звание «лучший сосед по спальне», Сэм какое-то время поворочался в постели, а потом накинул футболку и прямо в пижамных штанах спустился в гостиную. Просто посидеть у камина. Может быть даже полежать… На здешних диванчиках было очень уютно, и можно было не опасаться, что кто-то и во сне продолжит болтать про квоффлы. Но вскоре уединение Сэма нарушают чьи-то шаги. Он хочет надеяться, что ему показалось, и что он не узнал их. Но шорох ткани и знакомый рваный вздох не оставляют сомнений.

Сэм приподнимается, упершись ладонью в одну из подушек, и выглядывает из-за спинки дивана, чтобы увидеть, как Тэмзин прячет слезы в ладонях. И от зрелища этого сердце неприятно сжимается.

Он перебрасывает через диванную спинку ноги, мягко ступает на пол и не раздумывая даже подходит ближе. Опускается на корточки перед креслом Тэм, гладит ту по коленям, заставляет убрать от лица ладони, заглядывает в глаза.

— Эй, я здесь, — шепчет тихо, словно боясь спугнуть. — Тэмми, ну что такое? Почему ты не спишь, кто тебя обидел?

Видеть близкого человека в таком состоянии всегда непросто. А ощущать при этом свое бессилие — вдвойне. Только и остается — просто быть рядом. Скользнув взглядом по сумке и по метле, Сэм едва сдерживает вздох, но все же молчит. Потому что понимает: только осуждения Тэмзин сейчас не хватало. И хотя бы кто-то должен попытаться ее понять.

Отредактировано Samuel Stebbins (06.09.24 05:20)