Очередной день без яблочного пирога, и все из-за Гольдштейна. Фэй, притихнув, сидела за столом родного факультета и ковыряла вилкой невкусный говяжий пудинг, пытаясь спрятаться за рыжими головами наследников семейства Уизли. До окончания ужина оставалось каких-то пять минут, поэтому привычный пир на весь мир уже походил скорее на день забастовки домовиков. А ведь волшебница так надеялась успеть перекусить хоть чем-то съестным, не попавшись на глаза однокурснику, от которого ей удавалось скрываться весь этот день!

Дурацкое желание старосты рейвов, которое она так нелепо сумела ему задолжать, подразумевало изображение дракловой парочки на людях. И не то, чтобы Данбар намеревалась выполнять свою часть уговора. Но и не держать свое обещание она тоже не хотела бы. А потому пошла на хитрость, пожертвовав не только сегодняшним завтраком и обедом, но и посещением занятий, что вполне могло грозить ей проблемами с успеваемостью. Вчера же у нее должен был приключиться последний свободный день, да, только доковыляв до Больничного крыла, она оказалась там до самой ночи, сопровождаемая охами и вздохами Помфри и парочки других целителей, которые как-то слишком легко поверили, что гриффиндорка решила раздраконить саламандр на Уходе за магическими существами, за что и получила.

То ли она была не единственной, кто использовал эту отговорку, а то ли слава о ее подвигах значительно опережала саму Фэй, редко заглядывавшую в эту часть замка. Главное, что ни о каком последнем вздохе свободы речи и не шло, а рыжая еще и умудрилась пропустить прошлый ужин, о котором, правда, не могло идти и речи после дурацких зелий, которыми ее напичкали местные колдомедики. Отпустили Данбар уже в ночи, приказав перевязывать пару совсем плохо выглядевших ожогов и мазать те дурно пахнущей мазью, делать что та совсем не собиралась, не взирая ни на какие осуждающие взгляды Келлы. Той самой, с которой они как раз и пересеклись в тот вечер, когда девушка пришла за успокоительными каплями.

Оказалось, что у той не стало кошки. Так что вместо развлечений, пока их не настиг дежурный староста, на которого Фэй в сердцах благополучно наорала, указывая на подарочки из Больничного крыла, как доказательство того, что в этот раз-то она не просто шляется после отбоя, рыжая успокаивала однокурсницу, обсуждая с ней главные воспоминания о питомце, и обнимая, обнимая, обнимая... несмотря на проклятую боль во всем теле.

Иногда, совсем редко, но все же, Данбар могла заткнуться и просто послушать человека рядом, в особенности, когда тому было плохо. Ведь, как известно, лежачьего не бьют, а потому в этот вечер они обошлись без очередной грызни из-за глупостей — Фэй даже сразу сложила свои вещи на место и, не взирая на недовольство желающей выспаться Софи, долго вполголоса рассказывала Тернер, как в их общине прощаются с покинувшими этот мир, пока та не задремала.

И, как итог, сама проспала завтрак, тут же осознав, что вот оно, ее спасенье от мучительного актерства. Правда, играть роль ей все же довелось — однокурсницы, в особенности Эрика, не слишком оценили ее нежелание учиться, поэтому Фэй пришлось искать у себя талант к репризам и прикидываться ветошью, демонстрировать той раны и, незаметно скрещивая пальцы, обязаться, что, если ей только станет плохо, обязательно снова обратиться к Помфри.

Впрочем, этот спектакль сработал лишь сегодня, а о том, как ей выйти из положения завтра, рыжая еще не думала. Делать это на голодный желудок, в целом, было не самой простой задачей. А под внимательные взгляды таких же, как и она, припозднившихся профессоров, чьи занятия она успешно прогуляла, вообще невозможно. Так еще и, не успела она ухватить со стола фруктовый кекс, как вся еда исчезла прочь, заставляя гриффиндорку в сердцах выругаться себе под нос и спрятать лицо в тарелке, заинтересовав кого-то из преподавателей знанием столь звучных слов.

Ее определенно манила идея отправиться на кухню к эльфам, чтобы перекусить хоть чем-то, а не держаться сложившейся крайне эффективной диеты, которая в итоге определенно бы довела ее до голодных обмороков и очередного посещения Больничного крыла. Вот только уже совсем скоро ожидался отбой, и, не то, чтобы рыжая когда-то боялась нарушать правила, но, поскольку она не была студенткой Хаффлпаффа, ей вполне могло «повезти» встретить Энтони на дежурстве, пока она возвращается в родную гостиную.

В жизни Данбар всегда было много проблем, но все эти приключились только из-за дурацкого Гольдштейна и его не менее дурацкого желания. И это не могло не бесить. Вот если бы она тогда только не пропустила тот трюк с вазой...

Отредактировано Selina Moore (05.01.25 09:17)

Вспомнишь солнце — вот и лучик! Правда, Фэй использовала бы совершенно иную версию этой присказки, когда рядом с ней материализовался сам староста Рейвенкло, а она вымученно закатила глаза. Из-за отвратительного говяжьего пудинга, разумеется. Как бы волшебнице ни хотелось избежать этой участи, с этого дня ей предстояло маскировать свое недовольство Гольдштейном под раздражение окружающими его предметами. На кону стояла дуэлянтская честь. И она уже начала активную практику, продолжая закатывать глаза на оставленный кем-то тыквенный сок. И на черничный кекс в руках парня, который выглядел гораздо аппетитнее дурацкого холодного блюда совершенно не аппетитной консистенции. Но принадлежал Тони, а потому заочно попадал в список «редкостной гадости», которую и есть-то не стоит.

— Я вчера пострадала, а еще простудилась. Ты что, не видишь? Даже на уроки не хожу. Кхе-кхе, — совершенно неубедительно соврала Данбар и в очередной раз закатила глаза, а затем понизила голос и зашипела. — Конечно, я отвечаю за свои слова! Я просто была уверена, что ты за ночь образумишься и передумаешь, выдумав другое, нормальное желание. Что же, я слушаю! И можешь даже не благодарить, что тебе не пришлось извиняться передо мной за неудо-... Что ты сделал?!

Рыжая сверкнула глазами и потянула парня наклониться ближе к себе за несчастный ворот рубашки, чтобы перейти на шепот во избежание любой утечки информации через особенно чутких слухом.
— Мерлин! Да ты издеваешься, правда?! Я думала, мы хоть историю выдумаем! Никто же не купится... — рыжая в сердцах начала говорить заметно громче и не сразу, но остановилась, чтобы оглядеться по сторонам на оставшихся зевак, и дернуть Гольдштейна еще ближе, тряся от злости собственным кулаком со все еще зажатой в нем тканью. — Никто, блин, не купится, что мы вот так вдруг начали встречаться! Очевидно, что ты мне совсем не нравился, поэтому это не могло вот так просто... Стой! А что ты им вообще сказал? Гольдштейн. Живо подтверди, что по твоему рассказу это ты меня умолял обратить на тебя внимание, а я до победного отнекивалась, а не наоборот!

Треск ткани под рукой вынудил гриффиндорку ослабить хватку, после чего она могла обратить внимание на то, что со столов начала пропадать и оставшаяся без присмотра еда, коей в том числе оказался и ее злосчастный пудинг, исчезнувший, будто и не бывало.

«Ну что за человек! И поесть не дал!»

— Я уже начала. Поверь, то, что в момент твоего рассказа меня не было рядом, только сыграло нам ну руку, иначе бы весь твой план пошел прахом. — огрызнулась волшебница и недовольно взглянула на предложенный кекс, буто тот был отравлен, сразу отпихивая его обратно.
Предатель-живот, правда, тут же отозвался пронзительным урчанием на весь Большой зал, так что, сдавшись, Данбар уже было потянулась обратно, но быстро заметила, что Тони уже успел укусить тот, оставив след своих слюней. Так что, смирив парня многозначительным взглядом, она отказалась от этой идеи.

— Пойдем. Обсудим. — безотлагательным тоном потребовала она, кивая в сторону выхода.
Раз уж у нее не было возможности отделаться от этого воистину грандиозного идиота, можно было, хотя бы, использовать его, чтобы спокойно добраться до кухни и обратно. А заодно внести важные детали в крайне не правдоподобную историю начала отношений (а на обратную тот был и не способен, как и на что-либо еще!). В обратном случае Фэй можно было даже и не пытаться искать у себя актерский талант, ведь вся его затея развалилась бы еще на самом начале.

«Мерлин, ну почему он не мог загадать что-то другое?»

Отредактировано Selina Moore (05.01.25 09:17)

Вполне возможно, Фэй все же стоило рассмотреть актерское направление в качестве варианта будущего карьерного пути, потому что, наблюдая за той пантомимой, которая сейчас происходила за гриффиндорским столом в Большом зале, можно было запросто сказать, что талант в этой области у нее определенно имелся. Одним только взглядом девушка сначала явно проклинала парня напротив всеми самыми страшными заклятьями и заговорами, а потом кривилась в шоке так, будто он пересказывал ей брит-милу во всех мельчайших интимных подробностях, не веря собственным ушам и мечтая это тут же выбросить из головы да только явно не справляясь с задачей. А затем рыжая и вовсе глядела на него, как на отъявленного дурачка, на которого и обижаться-то не стоило, а которого явно нужно было пожалеть за неимение необходимого количества серого вещества и извилин в черепной коропке.

В общем, можно было запросто заявить, что все услышанное оставило ее под максимальным впечатлением и только каким-то чудом уберегло от подобных впечатлений самого Энтони, по нахальной физиономии которого явно стоило хорошенько пройтись, хотя бы, тем же несчастным черничным кексом, но только жаль было переводить еду на такого придурка.

Она успела только лишь добавить, что «кажется, во многом его недооценивает», вспоминая ужасно прошедшую дуэль, по результату которой и оказалась в этом дурацком положении. Но тут же осеклась и многозначительно посмотрела на рейва, чтобы тот даже не смел цепляться к словам или зазнаваться, после чего выдвинулась прочь из Большого зала, шарахаясь от протянутой руки как от проказы.

И вот уже пять битых минут они ползли в сторону кухни, но на пути все время сновали студенты, а вместе с ними и лишние уши, поэтому Данбар приходилось молчать в тряпочку, не слишком-то наслаждаясь своей компанией, но не имея полноценной возможности заявить об этом. Ведь если и было что-то, во что она искренне верила, так это в правила проведения дуэлей и обязательство их соблюдения, а значит, как бы ей ни было прискорбно признавать подобное, похоже, ей и впрямь предстояло изображать девушку Гольдштейна ближайший месяц. А из этого уже следовало, что она не могла публично оскорблять его или ругать на чем свет стоит, даже если это было крайне необходимо, ведь это бы шло в разрез с их мнимой идиллией. Во всяком случае, пока они не были наедине, а такой момент все никак не выдавался.

— Конечно, нет, я просто мечтаю заглянуть к хаффлпаффцам, — огрызалась она приглушенно, оборачиваясь на очередного однокурсника, кидающего неоднозначный взгляд, только завидя этих двоих вместе. — Все никак не могу поверить своему счастью! — ругалась гриффиндорка куда громче, продолжая мысленно перебирать все возможные варианты, как бы слинять из этого неожиданного рабства. Вот только в голове решительно не появлялось ни одной толковой идеи, а живот раздавался все новыми и новыми симфониями, как бы намекая на то, по какой причине Данбар не суждено было совершить сегодня ни единого невероятного открытия во имя спасения собственной души.

Пропуск оставшихся в марте уроков грозил скорейшим отчислением, а Фэй планировала не только отлично закончить шестой курс, но и справиться с седьмым. Во всяком случае, по тем предметам, которые были необходимы ей для попадания в программу обучения будущих мракоборцев. Поэтому вариант прогуливать и дальше даже не рассматривался, хоть и не казался таким ужасным, как пытка псевдороманом с подобным... с этим.

В конец задолбавшись от того, что у них на пути то и дело оказываются знакомые люди, рыжая толкнула парня в плечо, направляя в сторону не самого примечательного коридора из-за имеющегося буквально в пяти метрах от его начала тупика с тысячным по счету рыцарским доспехом, и перегородила Гольдштейну проход, располагая руки по бокам.

— Ты ждал моих вариантов, так слушай. Предлагаю не надеяться, что странные слухи про любвеобильную слизеринскую блондинку и занудного гриффиндорского старосту спасут положение и признать тот факт, что никто и никогда не поверит в то, что между нами могло что-то там зародиться. Я готова выполнить твое желание — только придумай, какое. Нор-маль-но-е. А вот это вот — откровенный бред, и завтра на уроке никто не купится на то, что... что ты уже успел наговорить. — решительно заявила она, скрещивая руки уже на груди.

— Далась тебе вообще эта Падма! Займись собой, понизь планку и, глядишь, кто-то найдет даже твою лопоухость привлекательной, — добавила Фэй, на деле кривя душой и совсем не представляя ту несчастную, которой мог бы понравиться Тони. — Потому что это не сработает. Никто. Не. Поверит. — с тактом, с ритмом, с расстановкой гриффиндорка продолжала вдалбливать в голову рейвенкловца эту прописную истину, когда к ним за угол с глупой улыбкой вырулил ранее упомянутый Майкл Корнер, интересуясь:
— О чем воркуете, голубки?
После чего Данбар продемонстрировала ему средний палец и выпихнула прочь, смиряя Гольдштейна недовольным взглядом.

— Ладно, блин! Может, и поверит. — вынужденно признала она, но продолжила стоять у него на пути, не решаясь выйти обратно на обозрение заинтересованной публике. — Но надо обсудить детали... Всего! — раздосадовано добавила гриффиндорка, оборачиваясь, чтобы смирить не желающего проваливать восвояси, а так и маячащего неподалеку Майкла уничтожающим взглядом, и сообщить. — Эй, я могу провести время с парнем наедине или ты так и будешь мешать?! — а затем дернуть Тони за локоть дальше в сторону подземелий и заветной еды под не унимающиеся песнопения собственного желудка.

Отредактировано Selina Moore (05.01.25 09:16)

Стукнуть бы Гольдштейна хорошенько, чтобы не выделывался... А в целом, почему бы и нет? Хотя бы, в целях профилактики.

Рыжая уже сжала руку в кулак, когда перед ними открылась дверь на кухню и появилось несколько заинтересованных пар глаз местных домовиков. Так что, гонимая внутренними сомнениями, как те отреагируют на развернувшуюся драку, гриффиндорка все же расслабила руку обратно и прошла внутрь, разве что, толкая старосту Рейвенкло плечом по пути.

Они что, теперь и перед эльфами прикидываться будут?

Многозначительный, красноречивый взгляд волшебницы, направленный прямо на несносного блондина, сменился более мягким, даже заботливым, когда она отвернулась к обитателям кухни и, чуть наклонившись, чтобы не вести разговор сверху вниз, поинтересовалась:
— Привет! А яблочного пирога, случаем, нигде не завалялось?
На что те отрицательно покачали головой, но тут же радостно принялись за работу, заставляя Фэй неловко пожать плечами и, переминаясь с ноги на ногу, направиться к дальнему, чистому столу.
— Мы тут поболтаем немного, ладно? Не хотим попасться, э-э-э, дежурным старостам, если засидимся, — поделилась она, присаживаясь и принимая из рук Скипи наливное яблоко, чтобы не голодать, пока пирог еще не готов. — Спасибо.

С Тони она никогда не была ни столь обходительной, ни столь ласковой. Но он и не заслужил. А вот домовики, в отличие от дурацкого волшебника, ей ничего плохого не сделали, в отряд Дамблдора без особых причин не входили и притворяться девушкой на месяц не требовали. Поэтому им рыжая могла и улыбнуться, и слова благодарности сказать, и даже не испытывать никакого отвращения, чего никак нельзя было ожидать от ее общения с Гольдштейном.

— Пока мы не вернулись к обсуждаемой ранее теме, да, я фанатею от творчества «Ошметков», — гордо заявила гриффиндорка и, укусив яблоко, угрожающе помахала им перед длинным носом рейва. — Но если только попробуешь исполнить что-то из их композиций, еще и публично,  — добавила она с набитым ртом и выставила указательный палец вверх, требуя минуту, чтобы прожевать содержимое. — Так вот, если выкинешь что-то такое, я обещаю, что ничего больше произнести ты не сможешь, потому что без зубов звуки трудно даются. — воинственно сообщила Данбар, и снова беспардонно вгрызлась в яблоко.

Голод — не тетка, да и вообще, никто, кроме тетки, не тетка, пирожка не поднесёт. Поэтому, выбирая, между словесными баталиями и возможностью что-нибудь укусить, она, очевидно, отдавала предпочтение второму. А пока яблоко оперативно исчезало на глазах парня напротив, рыжая потребовала больше деталей:
— А теперь серьезно. Что ты уже успел всем растрепать? Только давай без твоих идиотских шуток и приукрас. И что конкретно ты хочешь от меня, чтобы заинтересовать Падму?
Последние слова Фэй предусмотрительно произнесла приглушенным голосом, на случай, если даже среди домовиков водились сплетницы, готовые брякнуть что-то следующему ночному посетителю, не сильно задумываясь о последствиях.

Отредактировано Selina Moore (05.01.25 09:16)

Удивительно, но факт — Фэй действительно становилась совершенно невыносимой, когда дело доходило до голодания, так что, пускай и пальцем в небо, Тони сейчас попал в самое ее яблочко, спасибо, что не глазное, а то, что в руках, едва не заставив рыжую поперхнуться им от неожиданности. Но не раскрывать же ему своих секретов? Поэтому, сделав вид, будто она совсем не понимает, к чему парень упомянул эту глупость, рыжая продолжила уминать исчезающий прямо на глазах фрукт в своей руке.
Наградила собеседника прожигающим насквозь взглядом, стоило тому что-то там посметь сказать про ее обожаемых «Ошметков» и, не сразу прожевав содержимое рта, процедила сквозь зубы:
— Никто и не собирался!
С сожалением посмотрела на испугавшегося домовика, с недовольством на Гольда. А затем, когда наконец победила яблоко, добавила:
— Сейчас бы людей за музыкальные предпочтения судить... Очнись, на дворе двадцатый век! Если мечтаешь кого попритеснять, тебе на Слизерин. — фыркнула гриффиндорка, чьи отношения с представителями змеиного факультета, мягко говоря, можно было характеризовать, как натянутые.

— Ну хоть что-то радует, — на самом деле, совершенно безрадостно отозвалась Данбар в ответ на обещание не геройствовать и прокрутила огрызок вокруг своей оси, пытаясь найти место, что можно еще укусить.
Только вот бывшее яблоко уже умоляло о пощаде и скорой кончине, едва не разваливаясь на две части в центре, так что, схватив со стола салфетку, и соорудив из этого всего своеобразный снаряд, рыжая запульнула тот в ближайшую мусорную корзину, даже не вставая со своего места. И, убедившись, что то прилетело ровно по назначению, использовала свой триумфальный жест, которым обычно отмечала особенно успешные удары во время матчей.
Пара эльфов воодушевленно поддержали ее восторг, а один умудрился испугаться от неожиданности. Так что, приподнявшись из-за стола, волшебница протянула «Простите…», но тот уже переключился на прежнее занятие, не особо слушая, так что она так же быстро вернулась на прежнее место.
— Так о чем это мы… Ах да! Про мои вкусы и так пойдет дурная молва, — съязвила волшебница, краем глаза наблюдая за тем, как местные обитатели уже расправляются с последними приготовлениями, чтобы отправить будущий пирог в печь. — Но дуэльный долг есть дуэльный долг, и я его чту. — сообщила она уже менее злобно, наконец полностью возвращая свое внимание старосте Рейвенкло.

— А ваша фантазия меня и пугает. — добавила она, стоило тому хоть немного вдаться с подробности собственной озвученной лжи.
Старший брат рыжей как раз учился на этом во всех отношениях чудесном факультете, всего на год старше, поэтому кому, как не ей, было знать, что с воображением у учеников орлиного (Фэй все еще не понимала, почему не вороньего — это же логичнее!) факультета, равно как и с соображалкой, в целом, все было отлично. Только сидящий напротив Энтони значительно портил статистику. Но, как ей было известно из ненавистного курса Нумерологии, от которого она избавилась только в этом году, в каждом статистическом распределении имелись аномалии. И вероятно, староста шестого курса как раз был одной из них.
— Мне нужно найти, хотя бы, парочку твоих наименее раздражающих черт характера, чтобы, ну, знаешь, понимать, что рассказывать, когда меня спросят, чем же ты сумел привлечь мое внимание. — отозвалась гриффиндорка, вновь отклоняясь, чтобы убедиться, что ее пирог уже томится в печи, и возвращаясь обратно. — Спортом занимаешься? А квиддич? Любишь квиддич?

В голодном нетерпении она даже принялась тихонько отбивать ритм ранее упомянутой песни своими ладонями о край стола, но довольно быстро спохватилась, прекращая это и скрещивая руки в фиксированном положении, чтобы ненароком не начать вновь.
— Зельеварение? Травология? Руны? — с акцентом на последний предложенный вариант поинтересовалась рыжая, и тут же пояснила. — Я пытаюсь найти какие-то общие интересы, потому что никто никогда не поверит, что ты просто классно целуешься, поэтому мы особо и не болтаем.
Девушка отлично понимала, что никто не будет их экзаменовать, да и месяц, с учетом каникул, должен пролететь быстрее, чем кажется. Но также она знала, что вопросы все же будут, и надо иметь, хотя бы, что-то, чтобы ответить на них более-менее связно, потому что ни она, ни Гольдштейн до этого не были замечены с кем-то, а значит, это привлечет какое-никакое внимание сверстников. Ну и сама Фэй только недавно громко и уверенно заявляла соседкам по комнате, что отношения для глупцов и желающих натянуть на себя оковы, а она — свободная птица, так еще и среди однокурсников нет никого, кто бы мог хоть чем-то привлечь ее внимание. А теперь…
Теперь ей предстояло идти против собственных же слов и убеждений. Каков удар судьбы!

— Звучит ужасно, — призналась она и демонстративно рухнула на стол, будто бы не выдержала предстоящего ужаса и решила покончить с этой жизнью здесь и сейчас. А после все же подняла голову, чтобы пояснить:
— Давай обойдемся без влюбленных рассказов, а? И шутки у тебя несмешные, а из меня такая же актриса, как из тебя супермодель. — Данбар подперла голову руками, все так же не выпрямляясь, чтобы было удобнее продолжать.
— Я обещаю каждый раз подыгрывать тебе, пока ты не начнешь перегибать. — уточнила она, а затем добавила. — И может быть, немного помаячить рядом с Падмой, чтобы привлечь лишнее внимание к… ну, нам.
Лицо рыжей исказилось в недовольстве, но тут же сменилось на радостное, даже воодушевленное, когда перед ними поставили целый яблочный пирог.
— Мерлин! Спасибо! Спасибо большое! — не удержалась от восхищенных возгласов она, заметно смущая домовиков своей реакцией, и протянула столовые приборы блондинчику, предлагая разделить трапезу, потому что, как бы она ни надеялась, весь этот чудесный пирог в нее не влез бы.

А прежде торжественно вручила ему нож, требуя:
— Разрежь на несколько кусков. Ну давай. Пожалуйста.
Как бы это ни было странно, сама гриффиндорка просто ненавидела это дело, потому что оно у нее толком не получалось, а в ее семье было заведено резать еду без использования волшебства, так что она обычно уже просто вонзала в нее свою ложку или вилку и принималась есть таким образом, не взирая на всеобщее недовольство.

Отредактировано Selina Moore (05.01.25 09:16)

Слова Тони не вызывали ничего, кроме закатывания глаз. Фэй даже не собиралась тратить свою энергию на то, чтобы в очередной раз огрызаться в ответ, хотя его фраза про благодарных зрителей и оказалась встречена краткой красноречивой ухмылкой. Кто же знал, что среди эльфов имеются фанаты подобных забав? Надо будет показать им свою биту и то, как она умело отбивает ею бладжеры. Ну, или, хотя бы, те же яблоки. Ой, нет, они же легко разлетятся на кусочки... Лучше те металлические мерные стаканы поодаль. Вот смеху и шуму-то будет!

Девушка заметила внимательный взгляд, которым ее наградил Гольдштейн, и непонятливо изогнула бровь, будто пытаясь откреститься от того, что он ее будто бы оценивал. А потом решила вообще начать передразнивать волшебника, уставившись на его морду в два своих расчудесных зеленых глаза, будто он был диковиной зверушкой и должен был удивить ее каким-нибудь неожиданным трюком.

Чуда, правда, не случилось. Потому что тот завел свою шарманку про ум, воспитанность, усидчивость… И что-то там еще, что Данбар уже не слушала, потому что показательно уснула.
— В общем, все мимо — все скучно!
«И все то, чего, как говорят профессора, мне не хватает, чтобы стать идеальным аврором», мысленно подытожила рыжая, расплываясь в гаденькой улыбочке, а затем резко скривилась так, будто парень произнес вслух что-то неприличное.
— Еще скажи, любовный алтарь тебе поставить и прилепить твою физиономию куда-нибудь над кроватью. — она активно покачала головой, выражая крайнюю степень неодобрения озвученной идеи. — Знаешь, я планировала высыпаться этот месяц, а не кошмары глядеть. Хотя, если использовать твое лицо как мишень, чтобы практиковать точность удара…
Что-то в этом было. Фэй даже стоило бы записать идею, чтобы не забыть, но она отвлеклась, только заслышав, что рейв любит спорт. Наконец-то хоть что-то общее!

В глазах гриффиндорки расплескалась надежда, на лице отобразилось заметное воодушевление и вся она резко подалась вперед, ожидая деталей… Чтобы так же резко отпрянуть с недовольной миной, перекосившей ее лицо и напрочь стершей все эти ее надежды, когда тот произнес «Шахматы».

Шахматы!
Нет, серьезно, шахматы?!

Гриффиндорка фыркнула себе под нос так громко, что это было трудно не услышать, а потом театрально подперла подбородок рукой, чувствуя обреченность затеи. Она любила играть в плюй-камни, но назвать это спортом язык не поворачивался. А тут, видите ли, шахматы!
— А чего не шашки? Или это уже не считается?
Никакой физической активности! Никакого драйва! Только. Сплошная. Нудятина.
И переубедить гриффиндорку в отношении к подобному «спорту» не мог никакой вдохновленный тон, с которым Гольдштейн продолжал распинаться в красноречивых описаниях того, чем же те ему так приглянулись. Ужасно!

Она начала снова слушать только на упоминании вазы, недовольно хмыкнув себе под нос что-то нечленораздельное, но все же согласно кивнув, что этот трюк и ей понравился.
А вот ее затылку совсем наоборот. Так что при одном упоминании и тот, и оставшиеся боевые ранения напомнили о себе неприятными ощущениями. А сама волшебница рванными движениями поправила одежду, скрывая любые внешние признаки заполученных отметин, чтобы столь же недовольно сузить глаза и четко, горделиво произнести:
— Нет. Не болят. — скорее убеждая в этом себя, чем парня напротив.
Ей не нужна была ни его жалость, ни сочувствие. Это была дуэль, и всего-то.

И снова. Никаких совпадений.
Рыжая вздохнула так облегченно, будто с плеч сняли гору, не меньше, когда парень согласился, что Зельеварение ему интересно и даже рассказал о выписываемом журнале. От того, чтобы радостно не захлопать в ладоши, Фэй остановил тот самый пугливый домовик, пробегающий рядом. И все же, она не преминула вставить:
— Хоть что-то! Наконец-то! Значит, в свободное время обсуждаем Зельеварение и твои эти журналы.
Она многозначительно посмотрела на него и снова поморщила нос.
— А Нумерология — гадость, — сообщила она не терпящим возражений тоном. — Так что и Каббалистика туда же… — протянула рыжая, отмахиваясь и тяжело вздыхая, когда речь зашла о книгах. — Читать читаю, но не прям уж много. А в детективах твоих всегда виноват садовник или дворецкий, никакой интриги. Скучно.

Старание Гольдштейна в нарезании пирога не остались для гриффиндорки не замеченными, чего нельзя сказать про его более ранние остроты. Она молча наблюдала за сим действом и, кажется, наконец начала понимать, что такое можно будет ответить тем же соседкам по комнате, когда те начнут задавать вопросы. Но делиться соображениями с рейвом не стала, нетерпеливо придвигая к себе тарелку с ближайшей стороны, чтобы довольно схватиться за вилку, которой и намеревалась все съесть, наплевав на наличие столового ножа.
— Ла-адно, — нехотя бросила Фэй, кивая в ответ. — Приятного.
Пирог принялся исчезать так же быстро, как несчастное яблоко до него, так что рыжая еще долгое время молчала, заодно вспоминая хоть какой-то анекдот.
— Когда просят пошутить, ничего путного в голову не лезет. — пожаловалась она, пожимая плечами. — Ну например, «особенно отчаявшиеся волшебники учатся целоваться на дементорах — даже если получится так себе, ну, знаешь, без души, никто не удивится».
Данбар произнесла последние слова с набитым ртом и обернулась по сторонам в поисках чего-то похожего на чайник или кувшин с водой, но не нашла ничего подходящего и попыталась отвлечь проходящего мимо домовика, параллельно интересуясь у Тони:
— Слушай, а откуда ты родом, кстати?
Не успев сказать и слова остановившемуся эльфу, рыжая покраснела и громко закашлялась. Ну вот. Поела, блин!

Отредактировано Selina Moore (05.01.25 09:16)

Фэй хотелось сказать, что это он еще ее шарлотку не пробовал. Тот самый рецепт, который, как и любовь к яблочным пирогам, ей когда-то открыла одна милейшая нарицательница, посетившая коммуну по рабочим вопросам. Ей хотелось поспорить, что же из этих десертов лучше раскрывает всю палитру вкуса яблок. Поделиться, что вишневый штрудель она никогда не пробовала, и может, тот вовсе и не плох (но среди яблочных изделий точно победит шарлотка!). Посмеяться, что Манчестер — обычный мегаполис, такой же, как и другие. И лучше пускай он как-нибудь заглянет к ним в Лланголлен да посмотрит, как живут обычные люди. Ее родной город, конечно, в тысячу раз меньше, но и во столько же уютнее! В общем, рыжей как всегда хотелось доказать, что даже солнце над ее головой светит иначе, чем над Гольдштейном, но все, что она могла сейчас делать — это хрипеть, заходясь дурацким кашлем, который лишь изредка сменялся не менее раздражающим свистом воздуха в гортани. Правда, то, как это бесит, было последним, о чем она сейчас могла думать, краснея на глазах. Вот уж действительно, "за столом никаких ссор".

За кашлем гриффиндорка не слышала и не слушала уже ничего вокруг, зазря расходуя оставшийся воздух в попытке самостоятельно откашляться, и только тянула руку к окончательно перепугавшемуся эльфу, которого и остановила на пол пути перед тем, как подавиться проклятым пирогом. О том, чтобы обратиться за помощью к кому-то более находчивому, чем пугливый домовик, раз уж тот сидел неподалеку, она и подумать не успела. Вообще, соображать в этот момент стало слишком сложно, потому что все тело сконцентрировалось на одном единственном рефлексе — выжить, сделать что в такой момент без подключения логики, правда, было бы трудновато.

А еще Фэй испугалась. По-настоящему испугалась, как давно уже не бывало, когда тело будто обдает ледяной водой, внутри все сжимается в один бестолковый путанный комок, а сердце резко уходит в пятки и так и замирает, даже не колотясь, а просто клокоча на месте. Она ненавидела это чувство. Считала слабостью. Уязвимостью. Всей душой презирала. Настолько, что когда-то в сердцах кричала брату в лицо, что не боится ничего на свете и никогда больше не будет после того, как тот запер ее в темной комнате, оставив наедине с бурной фантазией. Настолько, что с тех пор, сжимая зубы, спала без ночника. И ведь привыкла!

Поэтому, когда по спине раздались уверенные хлопки, когда она наконец смогла сделать полноценный вдох, расправляя легкие, пускай и закашлявшись сразу после, когда ей вручили стакан воды, что-то там приговаривая, и она жадно принялась пить, тут же кашляя вновь, останавливаясь, и пытаясь напиться, избавиться от назойливого першения в глотке, все, что привлекало ее внимание, была лишь подрагивающая рука, покрывшаяся предательскими мурашками, выдающими ее испуг с потрохами.

— Всё? Дышишь?

Звук доносился как из под толщи воды. Будто рыжая включила на всю любимую песню "Ошметков" и все иное пропало. Она все еще не могла выпить воды, не закашлявшись, но уже дышала. Ртом, носом. Жадно хватала воздух в перерывах между надрывами. Нервно одернула рукав кофты. Прижала руку ближе к бедру и пообещала себе забыть об этом недоразумении.

— ...прикажешь мне встречаться с привидением? Я не такой, мисс Данбар!

Шутки. Дурацкие шутки Гольдштейна оказались как нельзя кстати. В очередной раз закашлявшись, волшебница залилась нервным смехом, разобрать который в царящем гуле было трудновато. Снова откашлялась. Снова выпила воды. И протянула другую едва потряхивающуюся руку с пустым стаканом для добавки. Но тут же поставила тот на стол, ведя плечами как ни в чем ни бывало и даже выдавая подобие улыбки, в ответ на очередную колкость.

Знакомство с биографией парня пришлось совмещать с периодическими глухими порывами избавиться от несуществующей крошки где-то в горле. Но вода и время всегда творили чудеса, поэтому к моменту, когда тот закончил, рыжая умудрилась даже просипеть:
— Питомник? — тут же смеясь от звука собственного голоса и отчаянно откашливаясь еще пару раз, чтобы уж наверняка.
— Так и есть. Я из магической коммуны под Лланголленом. Родилась и живу там до сих пор. Отец жил в магической части Лестера. Вроде бы. А вообще родственники из Шотландии, но мы не общаемся. А мать у меня... Деталей ее происхождения не знаю, — пожала плечами Данбар, неосознанно отмахиваясь от темы всем телом. — Копь.. Что?

Сказать, что рыжая была удивлена подобной глупости, означало не сказать ничего. И ведь она почти наверняка знала, кто распускал эти слухи!

— Мы живем, как и все. Ну, собрания там устраиваем.
Фэй понадобилась минута, чтобы прокрутить в голове вопросы, которые ей часто задавали, только узнав происхождение, и сориентироваться, что именно может оказаться интересным и непривычным для Тони. Она жила так всю жизнь и не замечала ничего необычного в собственном быте.
— Мы живем не в самом городе, но близко и иногда там бываем. Есть своя, э-э-э, территория. Домики. Поля. Лес. Пруд. В основном, выращиваем растения на продажу. Славимся зельями. М-м-м. Продаем в аптеки, в больницы. Даже в Мунго! — в моменте рыжая заметно выпрямилась, явно гордясь этим фактом. — Ни с какими копьями не бегаем. Живем и едим как все. Ну, кухня там. У нас она, правда, общая. — девушка снова неопределенно пожала плечами. — А! Еще есть старейшины. Те, кто занимается решением конфликтов, ну, и организацией отправки ингредиентов и зелий. Мой отец один из них.

Голос умудрился снова осипнуть, поэтому Данбар взяла паузу на то, чтобы осушить еще один стакан воды, а затем отодвинула его прочь вместе с собственной тарелкой и незаконченным куском пирога. После того, как она чуть не отдала тут свою душу замку, кушать совсем перехотелось.

— Когда-то он работал в волшебной полиции! — поделилась она восторженно. — Но знаешь, это непростая работа, и ему не повезло оказаться проклятым, так что... вот как-то так. — взгляд рыжей принялся выписываться странные узоры на полу, пока она прокручивала в голове миллион и одну мысль о несправедливости этого мира, но также быстро, как и задумалась, Фэй вернулась в реальность, устремив на собеседника свой бойкий взгляд. — И я планирую пойти по его стопам! Не в полицию, правда. В авроров. А твои родители? Ну... Чем занимаются? 

Один из домовиков — Скиппи, кажется? — засуетился рядом, обновляя воду в кувшине. И гриффиндорка аккуратно поинтересовалась, можно ли ей будет забрать остаток пирога с собой. А потом отвернулась обратно.

Гольдштейн в очередной раз рассуждал о носах, и эта его повернутость на теме была вполне понятна, но все равно то и дело вызывала неконтролируемую усмешку. Которую вот и в этот раз девушка просто не смогла сдержать, не сразу ловя себя на том, что уставилась на обсуждаемую часть тела волшебника. И, вновь давясь усмешкой, перевела взгляд на суетливых работников местной кухни, которые, кстати, так же  поголовно обладали подобной характерной чертой, что вызывало самые яркие ассоциации и когда-то подарило рейву парочку колких прозвищ.

— Не знаю. Нравится мне. — пожала плечами она, наконец отвечая на вопрос про квиддич. — Мы с Дрю. — Фэй тут же поправила саму себя. — С Эндрю с детства в него играем. Но он как-то... ну... не захотел продолжать в школе. А я да.
Рыжая сверкнула глазами в сторону Гольдштейна, только заслышав нотки пренебрежения в голосе.
— Ты сам-то хоть раз играл? Чувство полета... это же ни с чем не сравнить! А опасность только делает игру живее. Активнее. Интереснее!
Ее лицо говорило само за себя — Данбар обожала эту игру настолько, что не смогла смириться даже с тем, что ее не взяли в основную команду, и нашла себе новую, неофициальную. И хоть, взглянув на гриффиндорку впервые, можно было смело решить, что она сама себе на уме и ни в ком не нуждается, на самом деле, это было совсем не так, и она дорожила этим сборищем единомышленников. Даже вечно недовольной Келлой.
— А еще это командный спорт. В отличие от твоих шахмат.

Она уставилась на Тони с явным вызовом, но довольно быстро смягчилась, добавив:
— Спасибо. Ну, за помощь с пирогом. Могла бы выйти престраннейшая история. — давясь воздухом через слово, но уже от смеха, заявила она и отчего-то отвела взгляд прочь.
Стоило подавиться пирогом, как Гольдштейн начал бесить ее меньше. Может, она все же задохнулась, и это были лишь странные предсмертные фантазии?